Возвращение чародея

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ, в которой война Вестланда с Красным континентом начинается и заканчивается

— Напасть на нас — это была очень хреновая идея, — заявил Людовик Трентиньяк, король Вестланда. — Конечно, я не могу сказать, что перед угрозой вторжения все расы Вестланда готовы выступить плечом к плечу, но всё же мы собрали здесь нехилую армию. И поэтому я предлагаю выпить за победу!

В королевском шатре было не протолкнуться от гостей. Здесь присутствовала делегация гномов во главе с моим недавним знакомым, королем ремесленников Ромариком. В состав делегации входил другой мой недавний знакомый — Колин, видимо, очень быстро делавший военную карьеру. Присутствовали адмирал пиратского флота огров Таг Рыжая Борода, огромный и страшный в своих кожаных доспехах, несколько генералов Людовика, Исидро и мы с женой. Среди гостей короля Карин была единственной женщиной, а потому по мере возлияний направленное на неё мужское внимание только усиливалось. Даже огр пытался строить ей глазки.

Разведка доложила, что Красный флот достигнет побережья Вестланда уже следующим утром, и эта ночь для многих из нас может оказаться последней. Именно это событие король Людовик решил отметить грандиозной попойкой в своём шатре. Я не считал гулянья уместными ввиду грядущего боя, но на все мои возражения Людовик заявил, что настоящий рыцарь особенно страшен в бою, если выходит на него с похмелья. А кто не хочет, тот может вообще не пить, добавил он.

Многие так и делали. Человеческие генералы и гномы только пригубливали свои бокалы, Исидро предпочёл всем напиткам простую воду, и только гигантский огр мог сравниться с человеческим королем в скорости поглощения спиртных напитков.

— Мы должны преподать им урок, а они должны его усвоить, — жестко сказал Людовик, осушив очередной бокал. — Мы в Вестланде не против торговли с Красным континентом, не против их послов, не против даже прибывающих оттуда миссионеров. В разумных пределах, конечно. Но если они решили пойти на нас войной, то пощады не будет. Мы должны забыть, что такое милосердие. Забыть об этом ради наших детей и внуков. Потому что если мы этого не сделаем, Красные придут снова. Мы обязаны нанести им удар, от которого они ещё долго не оправятся.

В тех или иных вариантах Людовик толкал эту речь последние пять дней. Может, и больше. И он постоянно напирал на слово «должны».

Из-за непредсказуемости осенней погоды флот эльфов прибыл в Порт Первых Людей только пять дней тому назад, едва не опоздав к началу войны. Пока остальные эльфы разбивали лагерь и обустраивали быт, я только и делал, что всюду ходил и со всеми разговаривал, стараясь прояснить обстановку. Трепал языком с людьми, гномами, ограми. С самим Людовиком я беседовал не меньше двадцати раз.

Король нервничал, но старался этого не показывать. За пафосными речами таилась его неуверенность в завтрашнем дне, и я хорошо понимал своего царственного собрата. Или товарища по несчастью.

Власть — это ответственность, и чем больше государство, тем больший груз валится на твои плечи. Численность подданных Людовика была в десятки раз больше населения Зелёных Островов, и именно сюда Красные должны были нанести первый удар. Людовик имел полное право беспокоиться больше других.

Он сделал всё, что мог. Заключил все союзы, призвал на помощь всех, до кого сумел докричаться. Люди, эльфы, гномы, драконы, огры…

Он сделал всё, что мог, но окажется ли этого достаточно?

Гномы привезли с собой экспериментальные образцы своего «огнестрельного оружия». Как Ромарик и рассказывал мне с Карин, это были гигантские полые трубки с отверстием только с одной стороны. В эти трубки закладывался недавно изобретенный гномами порох, что позволяло гномам выстреливать огромными железными шарами на расстояние, втрое превышающее дальность выстрела самого мощного требюшета. По крайней мере, так утверждал Ромарик. При мне эти хреновины ещё не испытывали.

Гномы назвали свои орудия «пушками», потому что название «трубы, стреляющие железными шарами» им не понравилось. Снаряды для пушек они назвали ядрами, потому что название «железные шары, которыми можно стрелять из пушек», по их мнению, не звучало.

К полю предстоящей битвы пушки были доставлены на автомобилях. Ромарик долго объяснял мне устройство специальных креплений, позволяющих стрелять из пушек, не снимая их с колесной базы, твердил что-то об амортизации и отдаче. Получившийся гибрид гномы назвали танком, потому что название «автомобиль, на котором можно перевозить пушки и стрелять из них» оказалось слишком длинным.

Возможно, на древнем языке гномов эти названия несли какую-то смысловую нагрузку, но мне они казались бессмысленным набором звуков.

Пока я размышлял о порохе и пушках, Людовик провозгласил очередной тост за победу. Если он будет продолжать в том же духе, то уже к полуночи ему удастся поверить в неё самому.

Его генералы были мрачны и думали о чём-то своём. Люди, которые занимались войной на профессиональной основе, должны были лучше других представлять, что именно ждёт нас завтра.

Впрочем, особого веселья я не наблюдал ни у кого из присутствующих. Идея об убийстве десятков тысяч человек никак не могла способствовать хорошему настроению. Один только огр скалился в свою рыжую бороду, предвкушая добычу, которую пираты смогут захватить с кораблей вторжения.

Сославшись на усталость, я извинился перед Людовиком, и мы с Карин покинули его шатер. Вслед за нами на свежий воздух выбрался и Исидро.

Погода царила чудесная, это были последние тёплые деньки перед сезоном промозглых осенних дождей. На безоблачном небе светили две луны Вестланда и мерцали звезды. Дул лёгкий прохладный ветерок.

— Жаль, что в последнее время не случалось сильных штормов, — заметил я. — Было бы совсем неплохо, если бы их чёртов флот утонул где-нибудь посреди океана.

— Природа редко снисходит для решения земных проблем, — сказал Исидро.

— Чем ближе бой, тем больше я сомневаюсь, что поступил правильно, — признался я.

— Разумным людям свойственно сомневаться, — сказал Исидро. — В правильности своих решений всегда уверены только маньяки и фанатики. Я не хотел бы видеть на твоём месте какого-нибудь маньяка.

— Как вы думаете, Зелёные Острова изменятся к нашему возвращению? — спросил я.

Похищение королевы и последовавшие за ним казни леди Мелиссы и её мужа Станниса вызвали широкий общественный резонанс. Как мы все ожидали, мнения эльфов разделились. Вслух преступление леди Мелиссы никто не одобрял, но о чём думали консервативно настроенные эльфы, оставалось только догадываться.

С необходимостью казни согласилось около восьмидесяти процентов населения, но это опять же вслух и прилюдно. Последние дни перед отплытием флота Доран занимался исключительно сбором слухов и говорил, что меня безоговорочно поддерживает более половины населения эльфов, особенно молодежь. Многие всё же неодобрительно относились к моим решениям, но… Король — это единственный закон, а эльфы с законом не спорят.

— Изменения потребуют много времени, — сказал Исидро. — Перестройка мышления куда сложнее, чем перестройка здания.

— Какой же вы умный, — вздохнул я.

— С годами ты станешь таким же, — сказал Исидро. — Мне надо идти, Ринальдо. Я договорился о встрече со своими старыми коллегами и уже почти опоздал.

— Конечно, вы можете идти, — отпустил я своего учителя, и он растворился посреди окружающих нас палаток и костров.

Несмотря на поздний час, практически никто не спал. Солдаты сидели вокруг огня, чистили или точили оружие, латали одежду и вели неторопливые беседы. Это были ветераны армии Вестланда, и перспектива умереть уже следующим утром была для них вполне привычна.

В той же части лагеря, где базировалось ополчение, царила куда более нервозная обстановка. Люди, впервые взявшие в руки оружие несколько недель назад и никогда не видевшие перед собой умирающего врага или умирающего друга, пытались примириться с мыслями о грядущей битве. Там пили куда больше вина, разговаривали гораздо громче, временами до нас с Карин доносились взрывы нервного, находящегося на грани истерики смеха.

Лучше бы ополченцы отдыхали перед боем, подумал я. Куда смотрят их командиры, почему не прикажут разойтись по своим палаткам и хоть немного отдохнуть?

— Они всё равно не заснут, — сказала Карин, когда я поделился с ней своими сомнениями. — Когда я была гладиатором и знала, что на следующий день мне предстоит драться на арене, я тоже не могла сомкнуть глаз. Привычка приходит только через несколько лет. Большинство этих парней из ополчения завтра умрут, так пусть же они проведут свою последнюю ночь так, как они хотят.

— Если они отдохнут, возможно, потери будут меньше.

— Не будут, — сказала Карин. — Дело не только в их физическом состоянии, и даже не в выучке, которой у них нет. Эти люди ещё не побороли свой страх, Ринальдо, страх перед выбором убивать или быть убитым.

— И когда же они смогут его побороть?

— Полностью — только к началу третьего в их жизни боя.

— Людовик хочет закончить эту войну одним сражением.

— Значит, им повезло, и в борьбе со страхом отпадёт всякая необходимость. Почему накануне битвы мы разговариваем о них?

— Не знаю, — сказал я. — Я тоже вряд ли смогу заснуть.

— Тебе доводилось убивать.

— Да, и воспоминания об этом меня не особенно греют.

— Тебе не в чем себя упрекнуть. В сражении с гоблинами ты был просто великолепен.

— Выбора не было.

— На войне его никогда нет. Но ты убивал не только в бою.

— Это было ещё хуже, — сказал я.

— Признаться, я удивлена, что ты смог казнить леди Мелиссу собственноручно. А как же твои разговоры о милосердии, склонность прощать тех, кто делал тебе зло…

— Может быть, всё дело в том, что зло было сделано не мне, — сказал я.

— Ты мстил за меня, красавчик? Я тронута.

Я промычал в ответ что-то невразумительное. Конечно, месть в казни леди Мелиссы присутствовала, но там было и что-то ещё. Политик не должен принимать решения, руководствуясь одной только личной причиной, и он всегда должен думать о последствиях.

Взявшись за руки, мы с женой покинули лагерь и медленно брели по белому песку. Завтра этот песок станет красным от пролитой крови.

В происходящем присутствует определённая ирония — впервые в современной истории разумные существа будут убивать друг друга на пляже.

Где мы только друг друга не убивали: на равнинах, в горах, на воде и под землёй. Вот теперь добрались до пляжей. Что дальше? Будем убивать друг друга в воздухе?

Или когда-нибудь мы всё же научимся жить в мире и обходиться вообще без войн? Хотелось бы в это верить.

Гарланд бежал по песку так легко и грациозно, что я невольно им залюбовался. Он — истинный атлет, но это и неудивительно. Если ты несколько веков подряд следишь за своей физической формой и шлифуешь движения, от которых зависит твоя жизнь, со временем ты обретаешь грацию хищного зверя. Боевое искусство эльфов зависит не от силы, а от скорости, ловкости и мастерства. Поэтому эльфы не носят брони и очень редко пользуются в бою щитами. Лучший способ защиты — убивать первым. Всегда.

Интересно, Гарланд совершает обычную пробежку или хочет сообщить что-то своему королю? Как выяснилось, хочет.

— Сир, в нашем лагере дракон, — доложил Гарланд.

Судя по тому, что Гарланд не слишком взволнован визитом крылатой рептилии, непосредственной опасности этот дракон не представляет.

— Гарлеон? — уточнил я.

— Да, сир.

Спрашивать, что именно Гарлеону понадобилось в лагере эльфов, не было никакого смысла.

— Надеюсь, он ничего не повредил?

— Нет, он приземлился очень аккуратно. Снёс пару палаток правым крылом, но пострадавших нет. Он хочет поговорить с вами, сир. Перед битвой.

— Я даже знаю, о чём он хочет поговорить, — вздохнул я. — Скажи ему, пусть прилетит сюда. Драконы очень громогласны, и незачем ему нарушать сон наших солдат.

— Конечно, сир, — Гарланд развернулся и побежал обратно.

Продолжать движение, пусть даже неспешное, не было необходимости, и мы с Карин сели на песок, лицом к морю и спиной к военному лагерю, слушая мерный рокот набегающих на берег волн.

Говорить не хотелось. Хотелось просто сидеть на песке, смотреть на звезды, наслаждаться аккомпанементом волн и больше чувствовать, чем слышать, дыхание Карин рядом со мной. Здесь и сейчас мне было хорошо и спокойно. Жаль, что даже вся магия Повелителя Молний не способна растянуть это мгновение ещё хотя бы на пару дней…

Или лет.

Для того чтобы преодолеть небольшое расстояние на малой высоте, дракону приходится интенсивно работать крыльями, и Гарлеон совершил посадку, подняв тучу песка, тут же набившегося нам в волосы, в карманы и во все складки на одежде. Хорошо, что мы успели зажмуриться и прикрыть уши руками.

— ИЗВИНИ, РИНАЛЬДО, — громыхнул Гарлеон, наблюдая за нашими потугами избавиться от засыпавшего нас песка.

— Я всё понимаю, — сказал я. — Недостаток высоты не позволяет тебе планировать.

— ИМЕННО ТАК. У НАС С ТОБОЙ СУЩЕСТВОВАЛА ДОГОВОРЕННОСТЬ, И НАЗНАЧЕННЫЙ СРОК ДАВНО ВЫШЕЛ, — сказал Гарлеон. — ТЫ ОТЫСКАЛ УБИЙЦУ МОЕГО ПЛЕМЯННИКА, КАК ОБЕЩАЛ?

Я подумал об оставшемся в лагере Джеффри Гавейне. Хотя именно его рука и нанесла Грамодону смертельный удар, леди Ива была виновна в убийстве дракона ничуть не меньше. А выдавать Гарлеону присягнувшего мне на верность человека я не собирался с самого начала.

— Нашёл, — сказал я. — Но мне не удалось захватить его живым. Убийца твоего племянника мёртв.

— ОН ПРИНЯЛ СМЕРТЬ ОТ ТВОЕЙ РУКИ?

— Нет, от руки одного из моих слуг, — сказал я. — Но это ведь одно и то же.

— ЖАЛЬ, ЧТО Я НЕ СМОГ ПОКАРАТЬ ЕГО САМ, НО Я ВСЕ РАВНО ГОВОРЮ ТЕБЕ СПАСИБО, КОРОЛЬ РИНАЛЬДО.

— Не стоит благодарности. Мне ведь тоже задолжали пару неприятных минут.

— УВИДИМСЯ ЗАВТРА НА ПОЛЕ БИТВЫ, — сказал Гарлеон, разворачивая крылья.

— Там и увидимся, — согласился я. — Удачи в бою.

— И ТЕБЕ, КОРОЛЬ РИНАЛЬДО.

Он улетел, оставив нас вытряхивать новую порцию песка. Что ж, вот я и отдал ещё один долг. Карин трижды чихнула.

— Давай не будем возвращаться в лагерь, — предложил я. — В наш шатёр заявится ещё какой-нибудь гость, и нам придётся терпеть его присутствие полночи, тогда как здесь мы могли бы провести время более приятно.

— Как показывает опыт, эльфы находят своего короля и на пляже.

— Если мы будем сильно заняты, они не решатся к нам подойти.

— Заманчивое предложение, красавчик, — согласилась Карин. — Но чем мы можем здесь заняться?

— Могу предложить пару-тройку вариантов, моя королева.

Разведка не обманула — флот Красного континента появился на горизонте утром следующего дня. С берега он не показался мне очень большим, и белые точки далеких парусов не выглядели слишком угрожающе.

В военном лагере Вестланда царило вполне понятное возбуждение. Хотя у армии Вестланда в запасе было несколько часов и приказ на построение ещё не прозвучал, солдаты в спешке совершали последние приготовления перед боем. Поскольку я являлся полным профаном в военных делах и должен был оказывать армии магическую поддержку, делать мне было абсолютно нечего. Чакры в шлифовке не нуждаются, даже перед боем.

Я сидел в раскладном кресле у входа в королевский шатёр и наблюдал, как Карин затачивает свои клинки. Вряд ли этот процесс мог сделать её оружие ещё более острым, их и так можно было использовать для бритья. Скорее, таким способом она старалась избавиться от нервного напряжения.

С утра мы с родственниками долго препирались по поводу того, кто же поведёт эльфийские войска в атаку, пока я буду занят в другом месте. Я считал, что эта честь должна принадлежать принцу Озрику, как следующему в списке наследования, однако мой дядя отказался в пользу лорда Аларика. В этом решении тоже присутствовала определённая логика, ибо Аларик официально являлся лучшим воином Зелёных Островов, однако его кандидатура не устроила Дорана, утверждавшего, что атаку должен возглавить он сам. Принц нёс какую-то ахинею в поддержку своей позиции, что-то вроде «молодым везде у нас дорога» и «пора дать следующему поколению шанс проявить себя». Мне надоела эта демократия, и я отдал свой решающий голос в пользу лорда Аларика. В конце концов, он тут самый главный профессионал. И если он возглавит атаку и ринется в бой в первых рядах, то шансы, что Красные его ухлопают и тем самым избавят меня от лишних проблем, вырастают на порядок. Хоть лорд Аларик и доказал свою лояльность, я не собирался прощать ему замечания, сравнивающего мою жену с козой. И вообще, мой мастер над оружием мне не нравился.

Карин закончила точить мечи и взялась за кинжал.

— Ты всё ещё уверена, что хочешь принять участие в бою? — поинтересовался я. — У тебя есть полное право этого не делать.

— Выходит, ты хочешь рисковать своей жизнью в одиночку, красавчик?

— Я — чародей, — сказал я. — Я буду драться на большом удалении от врага, и мой риск не идёт ни в какое сравнение с опасностью, угрожающей коннице или пехоте.

— Ты ещё скажи, что чародеев на войне не убивают.

— Убивают, но значительно реже, чем пехотинцев.

— Я предпочла бы прикрывать твою спину, красавчик, но раз это невозможно, то я буду драться вместе с твоим народом.

— С нашим народом.

— Тогда тем более я должна это сделать. Королева я или нет?

— Как правило, наши королевы не воюют.

— Значит, до сих пор у вас были неправильные королевы, если они сидели дома, пока их мужья рисковали своими головами на поле брани. И закончим эту дискуссию, красавчик. Здесь ты меня не переспоришь.

— Как скажешь, — вздохнул я. Честно говоря, мне было бы куда легче, если бы она осталась в тылу. Не на Зелёных Островах, конечно, ибо я ещё не забыл историю с её похищением, но в Хайгардене, вместе с семьей короля Людовика. Если вы спросите моё мнение, то королевы, ждущие своих мужей дома, нравятся мне куда больше, нежели королевы, убитые на поле брани.

— Меня не убьют, красавчик, — сказала Карин, словно прочитав мои мысли. — Лучшего гладиатора Вольных Городов не так-то просто прикончить.

Четверо эльфов смогли захватить её в плен. Правда, двое заплатили за это своими жизнями, но… Непобедимых людей нет. Рано или поздно проигрывают все.

— У меня плохое предчувствие, — сказал я.

— Выброси его из головы. Это не предчувствие, а обычное волнение.

— Может быть. Не хочешь позавтракать?

— Не имею привычки набивать желудок перед боем, красавчик.

— А кофе выпьешь?

— Разве что чашечку.

Она бросила возиться с кинжалом и присоединилась ко мне. Прежде чем взять чашку кофе, Карин прильнула к биноклю и ещё раз обозрела горизонт.

— Как-то они странно идут, — заметила Карин. — Слишком кучно.

— Значит, в них будет гораздо легче попасть.

— Ты думаешь, они идиоты, красавчик?

— А разве нет? Ведь они же развязали эту войну…

— Красные не могут не понимать, что у нас на берегу установлены требюшеты и катапульты, — сказала Карин. — А значит, им следует держать большую дистанцию между кораблями, чтобы затруднить нам прицеливание.

— Может, они ещё рассредоточатся, — предположил я. — У них есть несколько часов, чтобы поменять построение.

— Может быть.

— Но ты так не думаешь, — заметил я.

— С чего ты взял, красавчик?

— Слышу. Я всегда слышу, когда ты соглашаешься со мной искренне, а когда — для проформы.

— Людовик считает, что может расстрелять половину их флота ещё на подходе, — сказала Карин. — Я не верю, что всё окажется так просто.

— Откуда такой пессимизм?

— Это не пессимизм, красавчик. Это жизненный опыт.

— Разве есть разница?

Войска Вестланда потихоньку начали выстраиваться в оборонительную линию. Инженеры готовили к бою смертоносные машины. На левом фланге гномы суетились вокруг своих орудий.

Наверное, им просто не терпится испытать свои изобретения в настоящем деле.

— Куда ты смотришь, красавчик?

— Колин произносит какую-то речь, — сказал я. — Наверное, воодушевляет войска перед битвой.

— Который из них Колин?

— Возьми бинокль.

Исидро покинул свой шатер, вертя в руках полностью заряженный магической энергией посох. Что ж, накануне такой битвы даже самые лучшие наши маги имеют право на запрещённые приёмы.

— Готов к драке, мой мальчик? — поинтересовался он.

— Нет, — честно ответил я. — А что делать?

— А вы, моя королева?

— Я все ещё пытаюсь её отговорить, — сказал я.

— Это бесполезно, — сказала Карин.

— Думаю, что в окружении таких воинов, как Озрик, Аларик, Гарланд и прочие королева будет в большей безопасности, чем где бы то ни было, — сказал Исидро.

Он на самом деле так думает или просто хочет меня успокоить?

Если битва пойдёт по разработанному человеческими генералами плану, эльфийская лёгкая конница останется в резерве и вступит в дело после сигнала короля Людовика. По этой причине мы оказались в глубоком тылу готовящегося к бою войска Вестланда и располагали чуть большим запасом времени, нежели все остальные. Справа от нас завершала последние приготовления тяжёлая кавалерия Хайгардена, также оставленная про запас.

Этот элитный отряд, которым командует сам Людовик, состоит исключительно из рыцарей самых знатных родов Вестланда. Они будут биться под знаменем Хайгардена, но каждый из них носит свой собственный герб. Единая форма у них отсутствует, каждый старается перещеголять другого своими доспехами. Особо поражают воображение шлёмы. Некоторые рыцари носят простые головные уборы из железа, а некоторые таскают на шлеме фигуру какого-нибудь дикого животного устрашающего вида.

Чародею доспехи без надобности, но Исидро совместно с Карин удалось уговорить меня надеть под кожаную куртку лёгкую кольчужную рубашку. На этом я и остановился, несмотря на то, что они продолжали увещевания. Будь их воля, они выпустили бы меня на бой в полном рыцарском облачении и со щитом во весь мой рост. Предполагается, что чародеи должны оказывать магическую поддержку с воздуха, так зачем мне вешать на себя лишние килограммы?

Улучив момент, когда Карин пошла проверять своего скакуна, я подозвал к себе Гарланда и Гавейна.

— Вам двоим я доверяю больше прочих, — сказал я. — Поэтому именно вам я намерен поручить самое ответственное дело. — Они изобразили из себя воплощенное внимание. — Что бы ни произошло на поле битвы, вы оба головами отвечаете за жизнь королевы. Ясно?

— Да, сир, — ответили они дуэтом.

— Если с ней что-нибудь случится, я не приму никаких извинений, — сказал я. — Уважительных причин нет. Даже ваша собственная смерть не послужит вам достаточным оправданием.

— Не беспокойтесь, сир, всё будет нормально, — заверил меня Гарланд. Гавейн молча кивнул. Мне бы их уверенность…

Едва эта парочка удалилась, как притащился Доран. Судя по бледному лицу, красным глазам и всклокоченной шевелюре, принц был истинным рыцарем и собирался выйти на бой с тяжелейшего похмелья.

— Хорошо быть чародеем, — завел он свою старую песню. — В то время как мы будем валиться под мечами вражеской пехоты, ты продолжишь разить врагов молниями с небес. А что делать, если нет таланта?

— Ты прав. Использовать тебя в ближнем бою — чистой воды расточительство. Тебя надо было забросить в стан врага, и ты морально разложил бы их войско за неделю.

— Это я запросто, — согласился Доран. — Но вам бы пришлось отрезать мне уши и перекрасить мою кожу в красный цвет.

— Запросто, — сказал я. — Особенно с ушами.

— Я всегда знал, что ты злобный тип, кузен, — сказал Доран. — Особенно когда нервничаешь. Не волнуйся за королеву. Я присмотрю за ней.

— Не волнуйся за своего бестолкового братца, — сказала Карин, подкрадываясь к Дорану сзади и хлопая его по плечу. — Я присмотрю за ним. Если, конечно, он не свалится с лошади и не отстанет от нашего отряда. Доран, ты хорошо держишься в седле?

— Я в нём, можно сказать, родился.

— Когда мы сюда плыли, ты утверждал, что родился на корабле.

— Разве одно исключает другое? На том корабле перевозили седла, чёрт побери.

— Если тебе будет грозить опасность, попробуй прикрыться собственным языком, — посоветовал я. — Он у тебя такого размера, что за ним может спрятаться половина нашей кавалерии.

— Теперь я узнаю истинного сына Оберона, — буркнул Доран. — Если бы он тебя сейчас видел, то наверняка гордился бы своим отпрыском.

— Ты меня тоже раздражаешь, — сказал я.

— В этом и заключается суть кровного родства, — сообщил мне Доран и потащился подгонять доспехи.

Когда корабли Красного континента подобрались к берегу на расстояние выстрела, причина их странного построения стала очевидна. Флот был накрыт прозрачной мерцающей полусферой магического происхождения. Я никогда не видел ничего подобного, но мне не стоило большого труда угадать, зачем она нужна.

Защитный экран.

Я поднялся в воздух и занял позицию среди прочих чародеев Вестланда. Это было внушительное зрелище — несколько десятков людей стояли, опираясь ногами на пустоту. Простенькое заклинание левитации, но выглядит очень эффектно. Правда, менее эффектно, чем защитный экран, закрывающий несколько сотен судов. По части демонстрации своих талантов Красные пока нас опережали.

Войска Вестланда выстроились гигантским полукругом двумястами метрами ниже. Все были готовы к бою, насколько это вообще возможно.

Людовик величественно махнул рукой. Королевский приказ был мгновенно передан по цепочке, и огромные требюшеты выпустили свои первые снаряды, официально объявив Пляжную Битву открытой.

Каждый каменный блок, выпущенный из этих требюшетов, весил больше сотни килограммов и мог бы потопить целый корабль. При условии, что ему удалось бы преодолеть магическую преграду. Но полусфера Красных оказалась непробиваема.

Снаряды отскакивали от неё и падали в воду, поднимая фонтаны брызг, по высоте достигающие мачт самых больших кораблей вторжения. Второй залп тоже не дал никаких результатов.

Третью попытку предприняли гномы. Это был даже не залп, а одиночный выстрел, но звук одной пушки запросто перекрыл бы скрип сотни требюшетов. Вылетевшее из дула железное ядро летело почти по прямой траектории, что свидетельствовало о его огромной скорости, но пробить защитную стенку ядру тоже не удалось.

Обстрел прекратился.

Эксперименты передней линии чародеев показали, что фаерболы от преграды тоже отскакивают. У меня начало складываться впечатление, что Красным удастся высадиться на берег без особого труда, и они уберут защиту только тогда, когда их войско пойдёт в атаку. До этого времени нам останется лишь наблюдать, как враг высаживается на берег и строит свою армию в боевом порядке.

Корабли были уже на расстоянии пятисот метров от побережья. Еще немного, и крупные суда начнут спускать шлюпки с солдатами. Малотоннажные корабли наверняка попробуют подойти к берегу вплотную.

Надеюсь, подобное начало не слишком расстроит план короля Людовика. Мог ли он предполагать, что высадка вражеского десанта может пройти вообще без проблем?

Только бы король не натворил каких-нибудь глупостей. Например, не бросил в бой драконов, которые станут лёгкими мишенями благодаря последней разработке Лоуренса Справедливого.

Исидро сменил позицию и оказался рядом со мной.

— Начало не слишком хорошее, — сказал он.

— Вижу. Как вы думаете, Повелитель Молний сможет пробиться через эту хрень? — поинтересовался я.

— Прибереги его до поры, — сказал Исидро. — Пусть наши враги пока не подозревают о твоём присутствии.

— Ожидание меня убивает.

— Ожидание не делает этого так, как инфаркт, — заметил Исидро и опустился метров на пятьдесят ниже.

Красные не собирались рассредоточивать свои корабли, магическая полусфера надёжно защищала их от наших орудий. Если они смогут высадиться на берег и построиться в боевые ряды под её прикрытием, Вестланд ожидают крупные неприятности, ибо Красных в три раза больше.

Конечно, наши объединённые войска занимали позицию чуть выше Красных, что давало нам определённое преимущество, но решающим это преимущество стать не могло. Согласно разработанному плану битвы, мы не должны были позволить им беспрепятственно высадить десант, но каждый бой полон неожиданностей.

Какие ещё сюрпризы нас ждут?

Защитная полусфера Красных вгрызлась в берег Вестланда, воздвигая перед собой целый бархан песка. Крупные корабли передней линии атаки уже встали на якоря и спускали на воду шлюпки, более мелкие суда шли к берегу, намереваясь высадить десант на мелководье. Наверное, Людовик сейчас скрежещет зубами от злости и бессилия.

Красные хорошо подготовили своё домашнее задание. Пока я не видел никаких способов их переиграть.

Магическое прикрытие защищало Красных от камня, железа и даже огня. Но ведь молния — это не то же самое, что огонь.

Пошли они все к чёрту. Лично мне ждать надоело.

Вынув из ножен Повелителя Молний, я сделал резкое движение, как будто стряхивая с его лезвия капли крови. Белая молния, похожая на дерево с раскидистыми ветвями, ударила в купол и… пробила его насквозь. Небольшой корабль и несколько шлюпок, оказавшихся на ее пути, разлетелись в щепки. Вода забурлила.

Снизу донесся яростный рёв солдат Вестланда. Я послал в купол ещё одну молнию, потом ещё и ещё. Если никто другой не может драться с Красными, то я могу. И буду. Не за этим ли я сюда пришёл?

Сосредоточенная в древнем артефакте эльфов мощь струилась через меня и утекала вниз, разя тех, кто осмелился напасть на мою землю. Пусть уже тысячу лет как Вестланд не принадлежит эльфам, но это всё равно моя земля, и враги должны получить отпор.

Боюсь, в тот момент я был не в состоянии рассуждать здраво. Все мои силы уходили на то, чтобы держать это дикое могущество под контролем, и вместе с тем я понимал мысли и чувства всех предыдущих хозяев моего меча. Я был в ярости, но это была не моя ярость; я был охвачен гневом, но это был не мой гнев. Я был наконечником копья, узким горлышком воронки, сила и ярость моих предков протекали через меня и изливались на врага смертельным дождём.

Магический купол Красных лопнул. Не знаю, было ли это результатом моих усилий, потрудился ли здесь кто-то из других чародеев Вестланда, или сами Красные не смогли больше его удерживать, но их защиты более не существовало.

И начался ад.

Катапульты и требюшеты вступили в бой, заговорили пушки гномов, в воздух взлетела туча стрел, и на берегу начало твориться форменное безумие.

К счастью, после первого пушечного залпа у меня заложило уши, и я не мог слышать доносившихся снизу звуков. Мне с лихвой хватало и одной картинки.

Красные несли страшные потери. Каменные глыбы и железные ядра разносили корабли в щепки. Если же наши снаряды падали в воду, то поднятые ими волны переворачивали шлюпки и мелкие суденышки. Стрелы находили свои цели в воде и на палубах вражеских кораблей.

На какое-то мгновение я даже поверил, что это уже конец и Красным не удастся высадиться на берег, но я ошибался. Мало-помалу они выстраивали на песке какое-то подобие прикрытых щитами боевых рядов.

Драконы Вестланда появились над полем боя совершенно внезапно. Только что небо над кораблями прочерчивали лишь следы раскаленных железных ядер, а в следующий момент оно прямо-таки кишело драконами.

Конечно, это мое субъективное мнение. Драконов был какой-то десяток, но… Не только я, но и никто другой никогда не видел столько этих древних созданий в одном месте. Их пламя кипятило морскую воду и сжигало корабли, к облакам потянулись столбы черного дыма.

После сегодняшнего дня люди будут по-другому относиться к драконам. С ещё большей опаской и осторожностью.

Несколько сверкающих копий взлетели к небесам. Полагаю, это были истребители драконов работы Лоуренса Справедливого, одного из величайших чародеев Вестланда, переметнувшегося на сторону врага. Копья летели не по прямой, они выписывали в воздухе сложные фигуры, повторяя полёт драконов, и одно за другим начали находить свои цели.

Лоуренс Справедливый здорово над ними потрудился.

Драконы начали покидать небеса.

Я не особенно люблю древних летающих рептилий, но зрелище показалось мне страшным. Никогда не слышал, чтобы этих громадин убивали с такой легкостью. Полёт, фигура высшего пилотажа, короткий удар копья, смерть. Вот их осталось всего семь. Шесть. Пять.

Трое заработали крыльями и устремились вверх, надеясь найти спасение над облаками. Ещё один упал в воду и снёс мачту соседнего корабля левым крылом.

Последний из оставшихся в бою драконов рухнул в полосе прибоя, утопив несколько шлюпок.

Лучники прекратили обстрел пляжа, сместив прицелы чуть дальше, на полосу прибоя, ибо пехота Вестланда выдвинулась вперёд.

С высоты птичьего полета это выглядело несерьёзно. Человеческие фигурки размером с муравьев двигались по песку, блики от их мечей и доспехов периодически слепили мне глаза. Некоторые фигурки переставали двигаться и замирали. Навсегда.

Часть флота Красных стала забирать левее, чтобы произвести высадку десанта на свободном участке побережья. Тотчас же из-за мыса вынырнули чёрные корабли огров, снабженные длинными подводными таранами, и заставили противника принять бой. В редких случаях в ход шли абордажные крючья, но чаще до рукопашной дело всё-таки не доходило.

Корабли огров буквально раздирали вражеские суда пополам.

Оторвать от лица бинокль стоило мне огромных усилий. Зрелище было мерзким, ужасным, чудовищным, но всё же оно притягивало взор.

Вестланд давал противнику бой. Обе сражающиеся стороны несли колоссальные потери. По сравнению с войной меркла любая гладиаторская битва из числа тех, в которых мне довелось побывать.

Мы всё ещё находились в резерве, а пехота Вестланда уже умирала на берегу. Выбивающиеся из сил чародеи один за другим покидали небеса, но Ринальдо, находившийся выше прочих, оставался на своём месте. Уже полчаса, как он перестал бросаться во врагов молниями, — возможно, решил устроить себе небольшой перерыв.

Погибли уже тысячи человек, но пока на пляже сражалось только ополчение. Людовик не бросал в бой свои элитные войска, пехоту и тяжёлую конницу Хайгардена. Эльфы тоже оставались на своих позициях.

Ринальдо с Людовиком решили, что эльфы должны сражаться верхом. Резерв должен быть мобильным, чтобы он мог вступить в бой на любом участке, где потребуется его присутствие. Определённая логика в этом решении была, но всё же песок — далеко не идеальная почва для кавалерийских атак. Хотя, если всё будет продолжаться так, как оно идёт сейчас, очень скоро песок пропитается кровью и станет куда более плотным.

Гладиаторы на аренах сражаются один на один, двое на двое или группа на группу. Если ты действительно хорош, то тебя выпускают одного против нескольких противников. Но у любого оказавшегося на арене гладиатора есть шанс выжить.

Его жизнь зависит от его силы, скорости, мастерства, и совсем немного — от его везения. А каковы шансы уцелеть у солдата, атакующего в первой линии пехоты, когда перед ним оказываются сотни врагов и он просто не может знать, с какой стороны к нему придёт смерть? Насколько должно повезти такому парню, чтобы он дожил до конца боя? Вся его сила и умение ничего не будут стоить, если он пропустит хотя бы один удар из предназначенной ему сотни.

Многие солдаты так и не доживают до настоящей схватки. Их разят стрелы или обломки камней. Люди падают на песок, а товарищи по оружию перешагивают через их тела и идут дальше. Идут вперёд, чтобы упасть через несколько шагов. Или через сотню метров.

Большую часть ополчения Вестланда составляла молодежь. Люди постарше либо не годились для боевых действий, либо сумели откупиться от призыва, либо послали вместо себя своих детей и подмастерьев.

Вчерашние крестьяне и ремесленники, прошедшие недельный курс обучения и облаченные в чужие доспехи… какие шансы выжить у этих парней, если даже мне, гладиатору и наёмнику со стажем, страшно оказаться посреди этой бойни? Войной, как и любым другим делом, должны заниматься профессионалы, а не эти мальчишки с мечами в руках.

Интересно, армия врага состоит сплошь из добровольцев? Это закалённые в боях ветераны или такие же ребята, как и те, кто им противостоит? На какой-то краткий миг мне даже стало их жалко. Они явились сюда, они грозят нашему континенту огнём и мечом, они стремятся обратить нас в свою веру, а всех несогласных просто убить, но мне стало их жаль. Наверное, те же чувства Ринальдо испытывает ко всем своим врагам.

Милосердие — это слабость. Тот, кто жалеет своих врагов, не жалеет своих солдат и самого себя. Жизнь рядом с Ринальдо сделала меня слишком сентиментальной.

— Бойня, — сказал Доран. С самого начала боя он стал удивительно тихим, таким непохожим на самого себя. — Их потери в десятки раз превосходят наши, так почему же они не отступают?

— Ситуация с потерями изменится, едва они закончат высадку, — сказал Озрик. — Сейчас мы можем топить их корабли и использовать тяжёлое оружие. Но как только наши воины перемешаются с вражескими в ближнем бою, нам придется прекратить обстрел, и потери станут равными. Ты все ещё хочешь покрыть себя славой на поле брани, сын?

— Уже не очень, — признался Доран.

— Смерть на войне найти куда проще, чем славу, — сказал Озрик. — Посмотри туда и помни об увиденном, когда мы пойдём в бой.

— Ты так говоришь, будто когда-то сам участвовал в чём-то подобном, — сказал Доран.

— Ничего подобного при моей жизни ещё не случалось, — сказал Озрик. — И я искренне надеюсь, что больше и не случится.

— Говорят, что разбитые армии хорошо учатся, — сказал Доран.

— Врут, — ответил Озрик. — В реальности разбитые армии умирают.

— Значит, мы должны победить.

Люди внизу продолжали убивать друг друга.

Почти половина кораблей Красных была уже потоплена или разбита, их обломки валялись на мелководье и плавали на некотором удалении от берега, но к этому моменту Красным уже удалось высадить на берег десант, в полтора раза превосходящий численностью всю объединенную армию Вестланда, и войска сошлись в ближнем бою.

Отсюда мне трудно было сказать, кто одерживает верх в этой рубке. Красные смяли ополчение и захватили около ста метров прибрежной полосы, но потом в дело вступила бывалая пехота Хайгардена, и продвижение врага остановилось. Зато теперь противник мог высаживать подкрепление почти беспрепятственно. Использующие взрывную силу пороха пушки гномов раскалились чуть ли не докрасна и больше не могли стрелять. Две из них разорвались при очередной попытке, расшвыряв в стороны обслуживающих их техников; заканчивались снаряды для требюшетов и катапульт. Из вышедших на битву чародеев на своих местах осталась лишь половина — кто-то был убит, кто-то истратил весь свой запас маны и был вынужден спуститься вниз и укрыться за линией фронта или же вступить в бой в роли простого пехотинца.

В первые минуты битвы мы нанесли противнику значительный урон, но, в конце концов, исход сражения должна была решить тупая свалка с использованием нашей старой доброй знакомой — острой и холодной стали.

В итоге всегда всё сводится именно к этому.

Но Красные решили со мной не согласиться, и в небе над побережьем внезапно вспыхнуло второе солнце.

Когда это произошло, я смотрела в бинокль и едва не ослепла от безумно яркого света, возникшего в считаные доли секунды. Оторвав оптический прибор от лица, я отвела взгляд в сторону. Доран смотрел вверх, прикрывая глаза ладонью.

— Что это? Я никогда ничего похожего не видела…

— Я не специалист, но это очень, очень могущественная магия, — сказал Доран. — И сие довольно плохо, потому что это не наша магия.

По сути, это был обычный фаербол, огненный шарик, самое примитивное заклинание, которым чародеи пользуются против несведущих в магии людей. Только данный экземпляр получился очень большим, он достигал сотни метров в поперечнике, и на его создание ушло количество маны, сравнимое с тем, которое понадобилось бы для передвижения с места на место какой-нибудь горы. Похоже, маги Красных, или как они там ещё называются, выкачивали из своих доноров ману с самого начала сражения. А может быть, они начали работу за несколько часов до него.

В подобных заклинаниях нет никакого искусства, это оперирование голой мощью, и противостоять ему может только адекватная мощь.

Стометровый шар раскалённой плазмы. Когда он опустится на землю и прокатится по армии Вестланда, в сражении будет поставлена большая и жирная точка, а поверхность пляжа превратится в стекло. И остывать она будет очень-очень долго.

Гигантский фаербол находился в пятистах метрах от нас и медленно опускался. Медленно, потому что оставшиеся в строю маги Вестланда всеми силами сдерживали его продвижение.

Это у них получалось. С трудом, но получалось, иначе внизу уже сгорали бы люди. Но остановить эту хреновину наши маги не могли.

Даже если бы чародеи Вестланда не растратили свои запасы маны на предыдущую битву, у них не хватило бы сил. Красные утверждали, что используют не чудеса и заклинания, а волю своего народа, и сейчас я мог бы с ними согласиться. На создание такого монстра потребовалось усилие многих тысяч людей.

Шар был в трехстах метрах, а мне уже стало жарко. Что-то будет, когда он подойдет поближе…

Людовик был прав. Магия делает непредсказуемым исход любой битвы. Если…

Я сбросил с себя оцепенение. Не знаю, способен ли Повелитель Молний сотворить чудо, но сейчас вся надежда была только на него.

Я схватил меч обеими руками, и цепная молния, вылетевшая из белоснежного клинка, ударила прямо в фаербол Красных.

Будь у меня время на раздумье, я вряд ли рискнул бы сделать такое. Если бы заклинание творил опытный и искушенный маг, существовала вероятность, что фаербол поглотит энергию молнии и не только не остановится, но и вырастет в размерах. Или взорвётся на месте, пролившись на землю огненным дождем. Это была бы катастрофа.

Но дуракам везет.

Катастрофы не произошло.

Этого зрелища я не забуду до конца жизни.

Огромный висящий в небе огненный шар и бьющая в него цепная молния, на другом конце которой виднелась маленькая, едва различимая фигурка моего мужа, стоящего на столбе из пустоты.

Не знаю, сколько Ринальдо удерживал этот шар на острие своего превратившегося в молнию клинка. Мне показалось, что прошла целая вечность, и на это время сердце мое замерло, и я прекратила дышать.

Медленно, словно сдвигая с места гору, Ринальдо начал поднимать руки, и вскоре шар повис прямо у него над головой. Что, если он сейчас упадет?

Тогда Ринальдо умрёт первым, а потом и все мы.

Доран что-то бормотал на незнакомом мне языке. Наверное, молился на древнем наречии эльфов. Или виртуозно матерился на нём же.

Жалко, что я не верю в богов и не знаю ни одной молитвы. Ибо ничем, кроме молитвы, я не могла бы сейчас помочь своему мужу, своему любимому мужчине, который в одиночку спасал всю армию Вестланда и совершал невозможное.

— Это запредельная мощь, — выдохнул Доран. — Оберон никогда бы не смог сделать что-то подобное. Это просто…. Нереально.

Ринальдо взмахнул руками, и огромный шар, прочерчивая огненную полосу в небесах, пролетел над нашим войском, и над войском Красных, и над всем их флотом и рухнул в океан в пятистах метрах от берега.

А несколькими мгновениями позже, когда гигантская волна подняла на своей ладони корабли, срывая паруса и ломая мачты, как спички, когда эта волна понесла подхваченные ею корабли к берегу Вестланда, на котором бились и умирали десятки тысяч людей, пустота перестала поддерживать Ринальдо, и он упал с небес.

Если вам когда-нибудь доводилось двигать континенты или играть в боулинг при помощи одной из лун нашего мира, вы поймёте, каких физических усилий от меня потребовал этот фокус. И когда он всё-таки получился, я был удивлён куда больше, чем, наверное, были удивлены все чародеи Красных, вместе взятые.

Честно говоря, я промахнулся.

Я хотел попасть этим чёртовым фаерболом в их чёртов флот, но немного не рассчитал, и тот плюхнулся в воду чуть дальше от берега, чем я намечал. Но эффект вышел совсем недурной.

Когда большое количество огня встречается с большим количеством воды, получается очень громкий «пшик». Конечно, до цунами эта волна недотягивала, но только самую малость.

Огромный вал подхватил корабли и бросил их на берег. По счастью, полосу прибоя занимала не наша армия, и Красные должны были понести куда большие потери, чем мы. Наверное, это было чудовищно.

Но результатов своих трудов я уже не видел. Ибо силы оставили меня, и я рухнул вниз.

Такое случается с чародеями, если они перенапрягаются на работе. Это было ещё не полное истощение, но резкий упадок сил после мощного выброса энергии. Я не потерял сознания и, опускаясь вниз, пытался смягчить падение.

Главное в магии — это контроль. Но для того чтобы что-то контролировать, нужно это что-то иметь.

Хорошо, что я не выронил меч. Повелитель Молний, по-прежнему находящийся в моей правой руке, одарил меня жалкими крохами маны. Этого количества энергии было недостаточно для полноценной левитации, да и изменить направление полёта я уже не мог. Силы осталось только на то, чтобы уменьшить скорость падения с фатальной до более-менее приемлемой.

Когда мне удалось замедлить свой полёт, я обнаружил, что валюсь в самую гущу схватки, и ничего не могу по этому поводу предпринять. Мне просто не хватало расстояния для того, чтобы спланировать под защиту войск Вестланда.

Возможно, Повелитель Молний хранил огромное количество маны, но мои собственные магические запасы иссякли, и извлечь энергию из артефакта я уже не мог. По крайней мере, ту энергию, которая требовалось мне для достижения безопасной зоны.

Я мог бы сказать, что вся жизнь пронеслась перед моими глазами в последние секунды перед падением, но это не так. Если верить приключенческим романам, подобное зрелище всегда предшествует смерти, но я совершенно не собирался умирать.

Песок самортизировал удар, поэтому приземление выдалось достаточно мягким. Я упал на левый бок, перекатился через себя и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы отразить направленный мне в грудь клинок. Ответным выпадом я угодил противнику в плечо, и он потерял ко мне всякий интерес.

Немного оглядевшись, я обнаружил, что оказался в окружении регулярной армии Хайгардена. Это было не так уж плохо. Вокруг меня находились профессиональные солдаты, а не вооруженные крестьяне, способные задавить противника только числом.

— Хайгарден! — возопил я, чтобы кто-нибудь не прирезал меня по ошибке. Клич подхватили со всех сторон, и пехота ринулась в бой с удвоенной силой.

Прекрасно, подумал я. Пусть они идут вперёд, а я останусь здесь. Таким образом, я скоро окажусь в глубоком тылу и постараюсь выйти к своим. Насколько я видел, эльфы ещё не вступили в битву.

Увы, устоять на месте оказалось нелёгким делом. Волна атакующих тащила меня за собой, и мне пришлось покориться, дабы не позволить пехотинцам сбить меня с ног и затоптать. Невольное наступление вынесло меня на небольшую группу Красных, и мне пришлось вступить с ними в бой.

Может быть, я и не являюсь лучшим учеником Мигеля, но эти парни были мне не чета. Вбитые с детства рефлексы взяли своё, и я убил пятерых, прежде чем вообще сообразил, какого чёрта я тут делаю.

Поскольку большого выбора мне никто не предоставлял, я продолжал драться. Ещё немного, и я окажусь на свободном пространстве, а значит, смогу отступить. Я — чародей, король, эльф, у меня нет доспехов, и я совсем не обязан сражаться плечом к плечу с человеческой пехотой. Я вполне могу отступить. Я имею полное право на отступление, и я отступлю.

Только сначала убью вот этого парня с выщербленным мечом. И вот этого, который держит щит так, словно не знает, что с ним делать. И ещё этого, орудующего огромным шестопёром. И этого. И ещё вон того. И вот этого. И этого…

Через пять минут оказалось, что я не просто возглавил атаку, но и бросил своих людей в прорыв, а за нами устремилась целая куча других парней. Замечательно. Теперь враги были не только спереди, но и справа и слева.

Наверное, я никогда не смогу понять соплеменников Ринальдо. Они слишком спокойны, слишком хладнокровны, слишком выдержанны и рассудительны. Казалось, они совершенно не подвержены эмоциям. В отличие от меня.

Когда Ринальдо упал с небес, я тотчас же была готова ринуться в бой, но эльфы продолжали удерживать строй, зажимая меня со всех сторон. Лица эльфийских воинов были напряжены до предела, кулаки непроизвольно сжимались на рукоятях мечей, но они стояли.

— Проклятие! — крикнула я. — Там ваш король!

— Сигнала не было, — мягко сказал Озрик. — Я уверен, Ринальдо нас поймёт.

— А может быть, вы просто хотите его смерти? — поинтересовалась я. — Это было бы чертовски удобно для вас, не так ли?

— Я прощаю вам эти слова, Ваше Величество, — сказал Озрик. — И я не меньше вашего беспокоюсь за нашего короля. Но мы обещали свои мечи государю Вестланда и не можем двинуться в бой без его сигнала.

Я огляделась, ища на лицах окружающих хотя бы тень понимания. Понимания там обнаружилось целое море. Но с места так никто и не двинулся.

— Как они могут… — пробормотал Гавейн. — Он ведь спас нашу долбаную армию, чёрт побери. Всю армию…

Неужели Людовик может поступить с Ринальдо таким образом, подумала я. Неужели он не понимает, что чувствуют эльфы, когда их король бьётся с врагом в одиночку? Я дала себе слово разобраться с Трентиньяком, если что-то пойдёт не так….

И тут мы получили долгожданный сигнал.

Наш клин рванулся с места. На острие атаки находился лорд Аларик, по бокам от него неслись лучшие воины Зелёных Островов. Я находилась где-то в середине боевого построения. Справа от меня были Озрик и Доран, слева — Гарланд и Джеффри.

Мы ударили с фланга, прорубив пехоту Красных с той же лёгкостью, с какой охотник прорубает тропу в джунглях своим острым мачете. Клинки взвились в воздух, опустились и оказались обагрены кровью. Я даже не смотрела, кого убиваю. Мысленно я была там, рядом с Ринальдо, и происходящее со мной не имело ровным счётом никакого значения.

Всё шло легко и гладко, пока мы не нарвались на отряд копейщиков. С этого и начались наши неприятности.

Нас достали. И эльфы начали умирать, обагряя своей древней кровью этот белый песок.

Ржали и хрипели умирающие лошади, кричали и хрипели умирающие люди. И эльфы. Краем глаза я увидела, как принц Озрик получил удар копьем в грудь. Его буквально вынесло из седла, и он упал под копыта наших собственных лошадей. При таком раскладе у него не было шансов уцелеть, даже если бы добрых полметра копейного древка не торчали из его спины.

Строй нарушился. Лорд Аларик был вынужден поднять свою лошадь на дыбы, и животное приняло предназначавшийся ему удар. Он спрыгнул на песок легко, чуть ли не танцуя. И тут же уложил троих человек.

Гарланд и Джеффри держались рядом со мной. Доран бился где-то чуть впереди, и я постоянно слышала его боевой клич «За острова, мать вашу!». Конечно, кузен Ринальдо был большим трепачом, но и воином он оказался не последним.

Впереди, чуть ли не на самой линии прибоя, вновь полыхнули молнии, и я поняла, что мой муж жив и продолжает биться с врагом. Тот же факт не укрылся и от внимания эльфов, но прилив энтузиазма не помог нам увеличить скорость нашего продвижения.

Джеффри Гавейн остался без лошади и получил удар в правое плечо, в место сочленения доспехов. Он был единственным в нашем отряде, кто носил тяжёлую рыцарскую броню. Эльфы полагались больше на ловкость, скорость и выучку, чем на защиту металла.

Откуда-то сзади донеслись звуки горна, и тяжёлая кавалерия Хайгардена вступила в бой.

Этих парней Красным было не остановить. Если бы в Вестланде было раза в три больше тяжеловооружённых рыцарей, они могли бы решить исход сражения самостоятельно.

Подо мной убили лошадь, и я едва успела спрыгнуть на песок. Мгновенно рядом со мной оказался Гарланд, прикрывая меня корпусом своего скакуна. Он протянул руку, предлагая усесться позади него, и тут копье пробило его правое бедро, пройдя насквозь и ранив лошадь.

Скакун Гарланда взвился на дыбы, но всадник каким-то чудом умудрился остаться в седле, одновременно рубанув своего обидчика мечом. Следующее копье вонзилось лошади эльфа в грудь.

Гарланд спрыгнул со скакуна в последний момент, чтобы не оказаться раздавленным под его тушей. Копье по-прежнему торчало из бедра эльфа. Одним ударом меча он обрубил древко, а я убила парня, который собирался атаковать Гарланда со спины. К этому моменту сумевшая сохранить своих коней часть нашего отряда продвинулась метров на сто вперёд, и мы оказались на относительно свободном участке. Лорд Аларик где-то раздобыл другую лошадь и снова повёл своих солдат на помощь королю. Дорана мне видно не было, но я почему-то не сомневалась, что принц всё ещё жив.

Внезапно я обнаружил, что мне больше некого убивать. Более того, перед нами расстилалось метров сорок открытого пространства. Плохая новость заключалась в том, что за этим никем не востребованным участком пляжа нас ожидал строй арбалетчиков.

Упс! — как говорим мы, герои, в подобных ситуациях.

Арбалетный болт, пущенный с небольшого расстояния, способен пробить тяжелую рыцарскую броню, у моей же кольчужки не было вообще никаких шансов. Я выставил перед собой меч, собирая все остатки магической энергии. Сейчас нас могло спасти только чудо, а от кого ещё следует ожидать чуда, как не от чародея, ученика самого Исидриона Пентабаира?

Я остановил болты в полете. До нас не долетел ни один.

Главный недостаток арбалета — его очень долго перезаряжать. За время, требующееся для натягивания тетивы и спускания в желоб очередной короткой стрелы, пехота запросто смогла бы преодолеть расстояние в сорок метров и изрубить арбалетчиков в фарш. Но этого не потребовалось, потому что целый веер молний вылетел из моего меча и превратил стрелков в пепел.

Убийство с помощью магии ничуть не хуже любого другого убийства. Твой враг становится мёртвым, а это на войне главное.

Песок под ногами был влажный от впитавшейся в него крови. Мы совершили очередной рывок вперёд и вдруг увидели море. Оно кишело кораблями и шлюпками противника, но между моим отрядом и водой врагов не было.

— Король Ринальдо! — вопили окружавшие меня люди. Наконец-то они сообразили, что за тип свалился им на головы.

Я, между прочим, не их король, и моё место не здесь.

Вокруг меня выросла стена огня.

Криков не было. Катастрофы свершаются быстро, и мало кто успевает понять, что именно сейчас происходит.

Я понял.

Это было очередное проявление неправильной магии Восточного континента.

Меня огонь не тронул, даже не опалил. Вряд ли неизвестный чародей пытался сохранить мне жизнь. Скорее всего, меня защищал Повелитель Молний.

Пламя бушевало всего несколько секунд, но когда оно опало, пехоты Хайгардена за моей спиной уже не обнаружилось. Выходило так, что я привёл этих людей на смерть.

Врагов тоже не было видно. Как чародеев, так и любых других. Только несколькими мгновениями позже я увидел массивную фигуру в огненно-красных доспехах, которая двигалась в мою сторону. Человек шел медленно, тяжело, по щиколотку увязая в песке, но в его обманчиво неторопливых движениях чувствовалась неотвратимость горной лавины.

Каким-то образом я сразу понял, с кем имею дело. Рхнер, жрец, бог и пророк в одном лице.

Вождь всей этой чёртовой армии.

— Король Ринальдо, — прогудел он из-под своего шлема. — Печально видеть, что вы не вняли моим словам и проигнорировали мое предупреждение. Явившись сюда, вы сами выбрали свою смерть.

— Красиво сказано, — заметил я. — Но слова не могут причинить мне вреда.

— Вы неуязвимы для моей магии, но не для моего меча, — заявил Рхнер, вытаскивая из ножен огромный полуторный клинок. Его широкое лезвие тоже было красным, а покинув ножны, оно вспыхнуло ярким пурпурным пламенем. Дешевый факирский трюк.

Мы сошлись.

Он был силен, как буйвол, но тяжелые доспехи сковывали его движения, и я превосходил его в скорости. В первую же минуту боя я достал его трижды, но даже Повелитель Молний не мог прорубиться сквозь красные доспехи. Вокруг начали скапливаться любопытствующие воины Восточного континента, желающие посмотреть, как их повелитель расправится с лучшим чародеем Вестланда и эльфийским королем.

Всё впустую. Армия Красных сомкнулась за отрядом Ринальдо, отсекая его от остальных солдат Вестланда. Что он вытворяет? Он возомнил себя воином? Его работа — разить молниями с небес, а не демонстрировать чудеса доблести на земле.

После этого боя я оторву его симпатичную эльфийскую голову от его стройного эльфийского тела, обещаю.

Гарланда я не видела уже несколько минут — целую вечность. Зато нашёлся Гавейн, он был жив, хотя изрядно потрёпан. Эльфийский отряд ускакал далеко вперёд, лорд Аларик прилагал максимум усилий для спасения своего короля, который неожиданно для всех решил поиграть в героя.

Наверное, где-то там сражался и принц Доран.

Тяжёлая кавалерия Хайгардена прорубала себе дорогу чуть правее. В пробитую ими брешь устремлялась пехота, к которой теперь принадлежали и мы с Гавейном.

Битва — это просто растянутый во времени гладиаторский поединок. Все предельно просто. Ты рубишь тех, кто пытается убить тебя, и по возможности прикрываешь тех, кто тебя убить не пытается.

Мой левый клинок застрял в чьём-то щите. Владелец щита был уже мёртв, и мне пришлось упереться в щит ногой, чтобы освободить своё оружие. Кто-то из Красных воспользовался заминкой, чтобы атаковать меня слева, но Гавейн его зарубил. Если рана в плече беспокоила бывшего рыцаря, он никак не давал этого понять.

Не такой уж он слабак, каким мне показался. Конечно, как бойца его нельзя сравнивать с Гарландом или со мной, но… Паренёк делает всё, что может, компенсируя недостаток опыта избытком энтузиазма…

Мы продвигались, постепенно оттесняя армию Восточного континента обратно к морю, но продвижение наше было слишком медленным. Ринальдо в явном меньшинстве бился где-то у самой линии прибоя, и мы туда просто не успевали.

Рхнер был не просто вождём этого чёртова сброда. Он был их верховным жрецом, а вдобавок — пророком и воплощением их кровожадного бога в нашем мире. Если я его убью, как это отразится на боевом духе Красной армии?

Вдруг они просто впадут в ступор и спокойно дадут нам себя поубивать? В приключенческом романе, которые я так люблю, события развивались бы именно по этому сценарию. В приключенческих романах вообще всё происходит гораздо проще, чем в жизни. Как правило, требуемого результата можно добиться с помощью одного деструктивного акта. Либо требуется кого-нибудь убить, либо что-нибудь уничтожить. Как бы я хотел оказаться героем приключенческого романа, способным решить исход глобальной битвы одним взмахом своего меча.

Главная проблема реальной жизни заключалась в том, что я никак не мог достать этого гада. Повелитель Молний скользил по доспехам Рхнера, оставляя только царапины и не причиняя особого вреда. А я уже начал уставать. Следовало помнить, что для меня эта битва началась отнюдь не пять минут назад.

Когда он поцарапал моё левое плечо, это оказалось похоже больше на ожог, чем на порез. Пылающий меч Рхнера полыхал жаром. Чёрт бы забрал все эти магические мечи. Убивать друг друга холодной сталью кажется мне более благородным способом.

Я трижды рубанул противника по шлему, стараясь развернуть железный головной убор и испортить Рхнеру обзор. Смотровые прорези этих шлемов не слишком велики, и если у меня получится…

Получилось.

Шлем сдвинулся сантиметра на три влево. Я атаковал с правой, почти слепой стороны, и Рхнер был вынужден отступить на несколько шагов, а потом попросту содрать с себя этот металлический горшок.

Лицо Рхнера под шлемом оказалось красным, под цвет доспехов, по нему потоками струился пот. Не любишь потеть — не цепляй на себя столько железа.

Что-то толкнуло меня в спину, прямо между лопатками. Одновременно с этим Рхнер бросился вперед, и мне пришлось отражать его удары.

Парень пришёл в ярость. Его выпады становились всё стремительнее, в каждый удар он вкладывал всю свою силу и немалый вес своего закованного в броню тела. Мне оставалось только обороняться. Как же мне уложить этого гада?

Оберон наверняка изыскал бы пару способов. Равно как Мигель, лорд Аларик, Гарланд и ещё целая куча парней, которым я и в подмётки не гожусь. Некоторые люди рождаются воинами, некоторые — чародеями, из меня же пытались сделать нечто среднее, и, как выяснилось, я не преуспел ни в одном из ремесел, которым меня обучали с самого детства.

Я смог выудить из Повелителя Молний ещё одну каплю магии. Совсем небольшую, но это было лучше, чем ничего, а мне срочно требовалась хотя бы маленькая передышка.

Наверное, в этот момент моим эльфийским предкам стало за меня стыдно. Молнии, которую мне удалось извлечь из древнего артефакта, хватило бы только на то, чтобы прихлопнуть комара или вызвать легкое недомогание у невеликой птички. Она ударила в грудь Рхнера и вынудила его отступить на несколько шагов. Мне даже не удалось сбить парня с ног.

Меня снова толкнуло в спину, я невольно сделал шаг вперед, и огненный клинок прочертил линию на моем бедре. Края одежды вокруг пореза загорелись, и мне пришлось сбивать пламя рукой.

— Я не впечатлён, — заявил мне Рхнер. — Честно говоря, от эльфийского короля я ждал большего.

Вместо остроумного ответа я рубанул его по ногам.

Всё просто, говорил мне Мигель. Или ты рубишься, или мелешь языком. Если тебе встретится словоохотливый противник, можешь считать, что тебе повезло. Убей его, пока он занят разговорами.

Лезвие Повелителя Молний угодило в коленное сочленение доспехов Рхнера, и парень начал хромать. Если я смогу продержаться ещё пару часов, он наверняка истечёт кровью, и победа будет за мной.

Правда, кровь течёт и у меня, и я тоже хромаю. Но я эльф, а эльфы более живучи, чем люди. По крайней мере, так принято считать.

Я устал. Надоело мне всё это. Людовику требовалась магическая поддержка? Я её обеспечил. Никто не просил меня вести пехотинцев в атаку и драться с самой главной шишкой явившейся на наш континент армии. Дуэль с Рхнером не входила в заключённое нами соглашение. Если бы я знал о таком варианте с самого начала, предпочёл бы остаться на Зелёных Островах. Не хочу я драться с этим парнем.

Тем более, что он меня, скорее всего, убьёт.

Впереди снова полыхнуло. Не так, как раньше, вспышка была совсем слабенькая, но она внушала мне надежду. Это был знак, что Ринальдо до сих пор бьётся.

Зачем он вообще туда полез? Кто просил его строить из себя героя? Неужели ему до сих пор не дает покоя слава Оберона?

Песок — не лучшее основа для действий кавалерии. Отряд лорда Аларика завяз в тяжёлой пехоте Красных, и мы с Гавейном очень скоро их догнали. Теперь уже почти все эльфы сражались пешими.

Могу заявить со всей ответственностью профессионала: эльфы оказались самыми свирепыми бойцами, каких мне когда-либо доводилось видеть в своей жизни, и я могла только порадоваться, что мы с ними бьёмся на одной стороне.

Лорд Аларик прорубался сквозь ряды вражеской пехоты, как будто косил пшеницу, а не убивал людей. Доран со своими короткими изогнутыми клинками вспарывал животы, отрубал руки и резал глотки, будто настоящая машина для убийства. Песок под нашими ногами впитал столько крови, что превратился в утоптанную площадку, по прочности не уступавшую каменной. Никогда не видела столько смертей сразу.

Зачем это всё?

Как люди, никогда раньше не встречавшиеся, могут убивать друг друга с такой ненавистью?

Здоровенный детина занёс над моей головой палаш. Я прикрылась клинком, и лезвие, сработанное гномами, разлетелось вдребезги. Палаш немного изменил траекторию и прошёл всего в нескольких сантиметрах от моей головы. Я не стала предоставлять противнику второго шанса и вспорола ему живот. Он рухнул на колени с удивлённым лицом, выронив палаш и пытаясь удержать руками вываливающиеся из раны внутренности. Я избавила его от страданий, перерезав горло.

Арбалетный болт пробил куртку и воткнулся в моё правое плечо. Я даже не видела, откуда в нас стреляли. Гавейн толкнул меня на землю, и следующий болт пролетел мимо, найдя цель где-то за нашими спинами.

На гладиаторской арене ты всегда знаешь, с какой стороны к тебе может прийти смерть. Здесь же царил полный хаос. Уши у меня заложило уже давно, а теперь я заметила, что какая-то ерунда творится с моим зрением. Красный — цвет знамен наших врагов и цвет крови — исчез, перестал существовать, словно в палитре мироздания остались только чёрная и белая краски. Мир потускнел, а очертания предметов стали более резкими.

Я поднялась на четвереньки, стараясь отыскать выпавший из моей руки меч. Если гладиатор теряет свое оружие, это первый тревожный звоночек. А второго уже не будет.

Сверху что-то неслышно кричал Гавейн. Я видела его открытый рот так чётко, что с легкостью могла бы пересчитать все зубы рыцаря, но до моих ушей не доносилось ни звука.

Я почувствовала легкое дуновение ветерка, а потом что-то ударило меня по голове…

Рхнер был выдающимся человеком. Ни одна из встреченных мной на жизненном пути личностей не смогла пробудить во мне столько отрицательных эмоций за такой короткий промежуток времени.

Моя ненависть к этому самозванному пророку стала моей единственной эмоцией. Всё, чего мне хотелось в данный момент от жизни — это прикончить парня с огненным клинком, стереть с его лица эту довольную усмешку и сделать, наконец, так, чтобы его чёртов меч потух.

Жить становится куда легче, когда вы ставите перед собой ясную цель.

Если вас страшит будущее, озадачьтесь чем-то конкретным, таким, что вы сможете совершить в ближайшее время. Решив эту задачу, поставьте перед собой следующую, потом ещё и ещё. Вы сами не заметите, как окажетесь в том самом будущем, которое ещё недавно пугало вас до чёртиков.

Заезженная фраза, но этот мир стал тесен для нас с Рхнером, и я решил сам выбрать, кого из двоих следует выпихнуть в мир иной.

Я намеренно раскрылся, и Рхнер ударил меня туда, куда он уже бил, — в бедро. На этот раз клинок прошел насквозь. Боль была адская, словно мое тело пронзили раскалённым стеклом.

На какое-то короткое мгновение я напрочь позабыл, чем руководствовался, пойдя на столь рискованный маневр. Но тело запомнило мои намерения куда лучше, чем разум, рука с мечом действовала сама по себе, и Повелитель Молний ударил Рхнера в его могучую красную шею.

Силы моего удара не хватило, чтобы снести голову с плеч, однако присутствие большого количества металла в районе сонной артерии по-любому несовместимо с жизнью. Рхнер покачнулся и упал на песок, как столетнее дерево под ударами топоров лесорубов. Огненный клинок вождя Красных застрял в моём бедре.

Вытаскивать его наружу было больно, и никто не пришёл мне на помощь. Правда, никто и не мешал, что было хорошо, учитывая, сколько народу собралось вокруг.

Меч оказался для меня слишком тяжелым, к тому же не отличался хорошим балансом, и я зашвырнул его в воду, до которой оставалось всего несколько метров. Потом я закинул свободную руку за спину, стараясь определить причину возникшего там дискомфорта, и нащупал оперение короткого арбалетного болта. Так вот что это были за толчки, подумал я. Почему же я чувствую боль только в бедре?

Поскольку из спины торчало всего несколько сантиметров болта, пальцы скользили в крови, а место оказалось труднодоступным, удалить инородные предметы из своего тела мне не удалось.

Тогда я развернулся лицом к зрителям и увидел добрый десяток направленных на меня арбалетов.

Упс, как говорим в таких случаях мы — короли, чародеи и вообще героические личности.

На лицах воинов Красного континента недоумение соседствовало чуть ли не с благоговейным ужасом. Наверняка они считали убитого мной парня бессмертным, и внезапно их постигло столь жестокое разочарование.

Правильно.

Бойтесь меня, гады.

Скорчив самую страшную гримасу, которую я только мог сделать, я замахнулся на них и сделал шаг вперёд.