Возвращение чародея

ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой обсуждаются весьма важные вещи, события прошлого получают свои объяснения, а главный герой принимает решение отправиться в путешествие по воздуху

Согласно теории одного известного гурмана Вестланда, разум нужен человеку лишь для того, чтобы снабжать тело пищей. Сия теория гласит: коли тело сыто, то и разум временно им не востребован, а значит, движущей силой эволюции являются вкусовые сосочки.

Не знаю, так это или нет, но я давно заметил за своим организмом странную особенность: если я наедаюсь до отвала, то практически теряю способность к связному мышлению. Возможно, когда в работу вступает мой пищеварительный тракт, мозг за ненадобностью просто отключается.

В связи с этим я постарался ограничить себя в еде на приёме, устроенном в мою честь.

Пиршество состояло из четырёх перемен блюд, и никто, кроме меня, ни в чём себе не отказывал. Даже обычно сдержанный Гарланд поглощал пишу такими порциями, словно эта трапеза могла стать последней в его жизни.

Помимо моих опекунов и троих недавних спутников, за столом присутствовал чародей Кларенс Третий Удар, посланник Хайгардена и один из придворных магов короля Людовика. Не знаю, за что Кларенс получил своё прозвище. Наверное, в одной из схваток его третий удар стал решающим.

На вид Кларенсу было лет сорок, что, как вы понимаете, немного значит, когда речь идёт о занимающемся магией человеке. Он был высок, худ и абсолютно лыс. Скорее всего, от волос он избавился по собственной воле, чтобы не тратить много времени на причёску. Несмотря на внешность аскета, ел он так, что за ушами трещало.

В Гнезде Грифона существует одна очень полезная для пищеварения традиция — за едой запрещены любые разговоры о делах. Поэтому мы болтали о погоде, о последнем изобретении гномов — автомобиле, на котором мы с Карин успели покататься по дороге сюда, а также о всяких пустяках, вроде последнего урожая, межвидовой торговли и глобальных изменениях климата.

Десерт также был подан в обеденный зал замка, что меня несказанно удивило. Чуть позже я понял причины, по которым это было сделано — в курительную комнату, где должен был состояться серьёзный разговор, пригласили далеко не всех обедающих. Посланцу Хайгардена, юному рыцарю или эльфийскому убийце нечего было делать на нашем семейном совете. Тот факт, что Карин тоже не удостоилась приглашения, мне не слишком понравился, но я пока не стал заострять на нём внимания.

— Итак, — сказал Исидро, когда мы уютно устроились в глубоких кожаных креслах. У каждого кресла стоял небольшой столик, куда можно было поставить чашку кофе, поднос с пирожными или бокал вина, в зависимости от предпочтений каждого. — Начнём с самого начала, молодой человек. Чем же вы занимались весь этот год с тех пор, как покинули троих стариков, возлагавших на вас самые большие надежды?

Исидро был старше любого из присутствующих, а если не брать в расчёт Мигеля, то он был старше нас всех, вместе взятых, зато выглядел чародей лет на тридцать пять, поэтому заявление о стариках из его уст звучало довольно смешно.

— Может быть, сразу перейдём к главным темам? — предложил я.

— Хорошая мысль, — согласился Мигель. — Объясни нам, что за нелепую погоню ты устроил перед тем, как заявиться сюда. И ещё я бы очень хотел знать, куда подевался твой чёртов мизинец.

Проклятие! Я всячески старался скрывать отсутствие десятого пальца, но от этого взгляда ничего не утаишь.

— Мой мизинец пал в неравном бою, — сказал я.

— С кем ты дрался? И сколько трупов оставил за своей спиной?

Трупов за моей спиной осталось предостаточно, но они принадлежали гоблинам, которые всего-навсего собирались нами пообедать и не имели никакого отношения к потере пальца. Вряд ли Мигеля обрадует, если я расскажу, при каких обстоятельствах я расстался со своим мизинцем и что виновник, а точнее виновница этого до сих пор жива.

— Давайте поговорим о серьёзных вещах, — сказал я, заметив, что не готов обсуждать многое из произошедшего со мной в последнее время. — О драконах, магах, предательстве, грядущей войне, Повелителе Молний и моих правах на эльфийский престол.

— Твои права на эльфийский престол обсуждению не подлежат, — заявил Мигель. — Мы уже снарядили корабль, один из самых быстроходных, который доставит тебя на Зелёные Острова меньше, чем за три недели.

— Только сначала тебе необходимо встретиться с Людовиком, — сказал Исидро.

— Но уже после того, как ты представишь нам полный отчёт о тех глупостях, которые успел натворить, — сказал Мигель.

Просто здорово. Они уже всё за меня решили. Прямо как в старые добрые времена.

— По-моему, вы слишком давите на мальчика, — пришёл мне на помощь дон Диего. — Именно от таких разговоров он и сбежал год назад.

— Он уже не мальчик, — возразил Исидро. — Он мог скрываться от своего предназначения, только пока хранил Повелителя Молний, однако, воспользовавшись мечом, он сжёг за собой все мосты и теперь должен лицом к лицу встретить последствия своего решения.

— Может быть, вы перестанете говорить обо мне так, словно меня здесь нет? — поинтересовался я.

— Вы знаете, что он заявил мне сегодня днем? — поинтересовался Мигель, продолжая игнорировать мое присутствие. — Что он, дескать, является королем эльфов и мы должны вести себя соответственно.

— Разве это не логично? — спросил я. — Или я мальчишка, которого можно шпынять за малейшую провинность, или я король эльфов, с Повелителем Молний и всей этой фигней по поводу предназначения, и тогда вы должны выказывать мне хоть какое-то уважение.

— Прежде уважение надо заслужить! — рявкнул Мигель.

— Он жив, — заметил дон Диего. — Несмотря на все опасности последнего года жизни. Одно только это достойно уважения, разве не так?

— Большинство опасностей он навлёк на свою голову благодаря собственной глупости, — сказал Мигель.

— В молодости все совершают ошибки, — заметил Исидро. — Разве ты сам можешь похвастаться, что полностью избегал их? Тот факт, что ты совершил свои глупости чрезвычайно давно, ситуации не меняет. Я все их помню.

— Я воин, а он — король, — возразил Мигель.

— Короли не должны расти в тепличных условиях, — сказал Исидро. — Мы двадцать лет оберегали его от внешнего мира, и нет ничего странного в том, что он решил избавиться от нашей опеки.

— Но потом он всё равно прибежал сюда.

— А ты предпочел бы, чтобы он этого не делал и отправился куда-то ещё? — спросил Исидро. — Здесь его дом, так куда он должен был идти?

Между прочим, у них была уйма времени, чтобы подготовиться к этой беседе и разобраться хотя бы между собой. Светлейшие умы современности, а ведут себя… как я.

— Хватит препираться, — сказал дон Диего. — Что сделано, то сделано. Давайте лучше выслушаем его историю.

— Для начала я хотел бы пригласить сюда Карин, — заявил я. — Потому что это наша общая история, и мы прошли её плечом к плечу почти с самого начала.

— Я не против, — заявил дон Диего. Жизнь была бы куда проще, если бы мои эльфийские опекуны были хотя бы чуть-чуть похожи на этого человека.

— Возможно, нам придётся затронуть вопросы, о которых не должен слышать никто из посторонних, — сказал Исидро.

— Она — не посторонняя, — возразил я.

Ключевые слова произнесены. Сейчас начнётся.

К моему величайшему удивлению, Мигель промолчал, никак не отреагировав на мою реплику. Исидро задумчиво погладил щеку и откусил кусок пирожного. Тоже не самое типичное поведение для мага, знающего об этой жизни всё. По крайней мере, всё, что только о ней следует знать.

Внезапно до меня дошла причина странностей их поведения. Они… стеснялись.

— Полагаю, по нашей вине в твоём образовании возник пробел, — наконец-то промолвил Исидро. — Пробел, касающийся отношения полов. Нам следовало знать, что молодой человек твоего возраста, впервые оказавшийся в огромном мире, о котором раньше знал только из книг или рассказов учителей, должен столкнуться с определёнными сложностями и…

Мигель и дон Диего старательно отводили глаза.

— Тебе может показаться, что я вмешиваюсь в твою личную жизнь, — продолжал Исидро. — И это отчасти правильно. Но… Видишь ли, поскольку ты являешься не обычным человеком и даже не обычным эльфом, твоя личная жизнь является предметом для пристального внимания, а потому мы просто обязаны её обсудить.

Я почувствовал, что краснею до корней волос. А может быть, и волосы тоже покраснели.

— Ты вырос не в тех условиях, в каких растёт большинство эльфов, — сказал Исидро. — Проходит очень много времени, прежде чем молодой эльф может покинуть Зелёные Острова и посетить Вестланд. Большая часть даже не изъявляет такого желания. Эльфы живут в окружении себе подобных, и когда у них возникают… э… подобные вопросы, они находят ответы среди своих. Однако обстоятельства сложились таким образом, и отчасти это наша вина, что мы даже не подумали о подобной возможности, и… В общем, в твоём окружении не было других эльфов, кроме нас с Мигелем, не было ни одного твоего ровесника или ровесницы…

Как долго мой учитель собирается ходить вокруг да около? Почему бы сразу не задать вопрос, интересующий его больше всего?

— Спрошу в лоб, — сказал вдруг Исидро, словно прочитав мои мысли. — Как ты относишься к этой девушке?

— Отвечу в лоб, — сказал я. — Я её люблю.

— Но она ведь… Она твоя первая, да?

— А разве это важно?

— Думаю, да. — Исидро снова потер лицо. — Видишь ли, первая любовь… она очень романтична, чувственна, но слепа. Тебе просто элементарно не с чем её сравнивать. И в большинстве случаев первая любовь проходит.

— Тогда о чём вы беспокоитесь? — спросил я. — Пусть оно идёт, как идёт, а время расставит всё по своим местам.

— Я не сомневаюсь, что Карин — очень достойная девушка, — сказал Исидро. Мигель кивнул, соглашаясь. Интересно, что они скажут, когда наведут справки о её прошлом? — Но… ты ведь не человек. Ты эльф. И ты никогда не видел эльфийских женщин, кроме как на картинках. Ты не должен слишком приближать Карин к себе и тем более брать её с собой на эльфийские острова. В первую очередь для её же блага.

— Я — король, — сказал я. — И могу делать всё, что захочу.

— Не совсем так, но я сейчас говорю отнюдь не о политической стороне данного вопроса, — сказал Исидро. По-моему, он тоже немного покраснел. Маги не каждый день обсуждают вопросы полового воспитания со своими учениками. А может быть, вообще их не обсуждают. Если бы я не был королем, такой проблемы вообще могло бы не быть. — Сравнивать эльфийских и человеческих женщин просто некорректно. Это всё равно что сравнивать благородное вино пятидесятилетней выдержки и пиво, которое подают в портовой таверне.

Пиво — напиток плебса?

— Я люблю пиво, — сказал я.

— Это бесполезно, — заметил дон Диего. — Он влюблён, Исидро, а любовь глуха к доводам разума. И ты слишком на него давишь.

— Я лишь стараюсь уберечь его от ошибки. Он может причинить лишнюю боль и себе и ей.

— Эта боль обогатит его жизненным опытом, — сказал дон Диего.

Получается, они оба исходят из мысли, что я брошу Карин, как только окажусь на Зелёных Островах и увижу живую эльфийку?

— Вы оба говорите не о том, — вмешался в беседу Мигель. — Как будто вы забыли, что он — король, и любая женщина рядом с ним будет рассматриваться на островах как потенциальная королева. А она — человек. И не просто человек, а человек низкого происхождения. Такой союз не может принести ничего, кроме неприятностей.

— По-моему, вы немного забегаете вперёд, — сказал я.

— Ничего подобного. Ты — король и должен думать обо всех возможных последствиях любого своего поступка.

— Значит, все проблемы заключаются в том, что я — король? — уточнил я. — Последние двадцать лет дядя Озрик неплохо справляется со своей работой. Может быть, мне стоит отречься в его пользу?

— Эльф не может отречься, и ты это знаешь, — сказал Мигель. — Повелитель Молний покоряется лишь одному, и отказаться от него ещё никому не удавалось.

— А кто-то пробовал?

— Очень давно. И безрезультатно.

— У людей система наследования престола устроена гораздо удобнее, — заметил я. — Да и у всех других народов тоже. Одна эльфийская корона снимается только вместе с головой носящего.

— Это — данность, которую ты не в силах изменить.

Чёртов Оберон. Если бы он вёл себя более осмотрительно, то прожил бы ещё несколько веков, не свалил бы все проблемы на несчастную голову своего сына, и жизнь моя двинулась бы в совсем ином направлении. Что сделано, то сделано, как говорит дон Диего. Это данность, говорит Мигель.

Пошли они все к чёрту, говорю я.

— Впереди Вестланд ждёт грандиозная война, — сказал я. — Может быть, стоит поговорить о ней и о возможном участии островов в грядущих боях, а не задаваться вопросами матримониального свойства? Тем более, что здесь вы меня ни в чём не сможете убедить, равно как и я вас. Возможно, вы правы, и я сейчас совершаю ошибку, но это — моя ошибка, и вы к ней не имеете никакого отношения. А может быть, это и не ошибка вовсе.

— И ты уверен, что хочешь обсуждать серьёзные вопросы в присутствии своей женщины? — спросил Мигель.

— Вполне. Она имеет право знать всё.

— Она пролила за тебя свою кровь, но и ты спас ей жизнь, — сказал Мигель. — Ты ничего ей не должен.

— Я продолжаю настаивать.

— Давайте позовём девочку, — сказал дон Диего. — Я не вижу в её присутствии никакого вреда. В конце концов, я хозяин этого замка, и мне решать, кого приглашать для беседы, а кого — нет.

Это было сказано настолько твёрдо, что даже Мигель не стал препираться, и слуга пригласил в курительную комнату Карин и подвинул к нашему кругу ещё одно кресло.

— От лица присутствующих хочу выразить вам признательность за то, что вы оберегали Ринальдо на протяжении долгого пути, — заявил дон Диего. Карин коротко кивнула в ответ, после чего дон Диего повернулся ко мне: — А теперь расскажи нам о драконах, мой мальчик.

— Хорошо, — сказал я. — Вы правы, в историю с драконами я угодил по собственной глупости. Последние полгода я жил в небольшом домике во владениях графа Осмонда, выполняя работу сельского чародея, когда мне нанесла визит женщина, назвавшаяся леди Ивой. Она попросила помочь ей выручить её возлюбленного, попавшего в лапы дракона по имени Грамодон. По некоторым причинам леди Ива не могла обратиться за помощью к графу Осмонду, чьим номинальным вассалом являлся Грамодон, и я согласился помочь девушке. Когда мы прибыли к жилищу Грамодона, дракон был уже мёртв, и… леди Ива стукнула меня по голове и оставила в пещере, чтобы подозрения в убийстве Грамодона пали на мою персону. Так и произошло, хотя, вопреки её расчетам, я очень скоро очнулся и стражники Осмонда не успели захватить меня на месте преступления. Для убийства Грамодона был использован весьма могущественный одноразовый магический артефакт, происхождение которого мне удалось выяснить не так давно.

— И кто же создал сей артефакт? — поинтересовался Исидро.

— Лоуренс Справедливый.

— Это точно?

— Человек, который выдал эту информацию, вряд ли был способен солгать. Если сомневаетесь, спросите у Гарланда. Он лично проводил допрос.

— Я разговаривал с Гарландом, — сказал Мигель. — Он подтвердил информацию.

— Лоуренс Справедливый способен создавать артефакты первого уровня, — согласился Исидро. — Другой вопрос, зачем ему потребовалось это делать.

— Сначала я подумал, что всё было затеяно ради золота, — сказал я. — Но, на мой взгляд, это слишком сложная схема обогащения.

— И чересчур рискованная. Вряд ли Лоуренс Справедливый настолько нуждается в золоте, — сказал Исидро. — Маги его калибра уже не зависят от денежных поступлений.

Ему ли не знать. Исидро находился на том же уровне, что и Лоуренс, а может быть, даже стоял чуть выше. Его имя не так хорошо известно широкой общественности, как имя Лоуренса, потому что мой учитель не занимается саморекламой и старается держаться подальше от вызывающих общественный резонанс деяний. Но в среде чародеев всем прекрасно известно, кто такой Исидрион Пентабаир и чем он знаменит.

— Насколько я понимаю, похищенный возлюбленный и рыцарь, уложивший дракона, — это юный Гавейн, которого ты привёл с собой? — уточнил дон Диего.

— Да.

— Я хотел бы поговорить с ним, — сказал Исидро. — Мне важно знать, как именно действовал артефакт.

Дон Диего позвонил в колокольчик и вызвал слугу, а тот пригласил к нам сэра Джеффри. Кресла рыцарю не предложили, а это означало, что долго он тут не задержится.

Гавейн стоял перед моими опекунами, как нашкодивший ребенок перед взрослыми наставниками. Наверное, он бы даже не удивился, если бы его вызов сюда закончился публичной поркой.

— Вы убили дракона, — сказал Исидро. — Я не буду вас спрашивать, зачем вы это сделали, о чем думали в тот момент и представляли ли вы, какими последствиями был чреват ваш поступок. Меня интересует только техническая сторона вопроса. Опишите мне механизм действия артефакта.

— Я сразил дракона, но хвастаться мне особенно нечем, — признался сэр Джеффри. — Ивон сказала мне… В общем, меня заверили, что я располагаю магическим артефактом, созданным специально для уничтожения драконов, и что мне практически ничего не придётся делать.

— И вы поверили? — холодно осведомился Мигель. — Поверили на слово? Положились на чьё-то непроверенное мнение в такой ситуации?

— Э… да. Конечно, у меня были некоторые сомнения, но в итоге я решил рискнуть.

— Иными словами, чувства взяли верх над доводами разума, — сказал Мигель, глядя при этом не на сэра Джеффри, а на меня.

— Можно сказать и так, сэр. В общем, у меня не было никаких инструкций, и когда я прибыл к пещере дракона, я просто спешился и взял копьё в руки. Дракон в тот момент был внутри, поэтому я решил воспользоваться эффектом внезапности и биться с ним пешим в пещере, нежели гарцевать на лошади и вызывать его на бой по всем правилам.

— Разумно, — одобрил Исидро. — Насколько я знаю, все эти благородные правила хороши лишь в песнях и легендах, конечно, если вы не собираетесь закончить свою жизнь самоубийством. Случаи, когда драконы гибли в поединках один на один, можно пересчитать по пальцам одной руки.

— Я знаю, сэр, — согласился сэр Джеффри. — Когда я приблизился к пещере, то почувствовал, как копьё вибрирует в моей руке. По мере того как расстояние между мной и входом в пещеру уменьшалось, вибрация становилась всё сильнее, и мне было сложно удержать копье в руке. Оно словно рвалось вперёд, сэр, и у меня создавалось такое впечатление, что я ему просто мешаю.

— И что же вы предприняли?

— Я решил перестать ему мешать, сэр, — сказал сэр Джеффри.

— Вы метнули копье или просто выпустили его из рук? — спросил Исидро.

— Выпустил из рук, сэр. К этому моменту мне стоило большого труда его удерживать.

— Что произошло дальше?

— Копьё улетело внутрь, сэр, с такой силой, будто им выстрелили из требюшета. Почти сразу после этого из пещеры донёсся страшный рёв, который быстро оборвался. Некоторое время ничего не происходило, и я решил проверить, в чём дело.

— Вы пошли внутрь, не зная наверняка, убит дракон или нет? — уточнил Мигель.

— Да, сэр.

Храбрый поступок. Даже с мечом, щитом и в полном боевом облачении рыцарю не справиться с драконом. Я попытался представить, что должен был чувствовать сэр Джеффри, входящий в тёмный зев пещеры, ожидая, что в любую секунду на него может обрушиться испепеляющий поток пламени, от которого нет защиты, — и не смог. Подобная смелость находится выше моего разумения.

— Я обнаружил дракона в самом конце пещеры. Из его груди торчало копьё, а из пасти струился лёгкий дымок… Полагаю, к этому моменту он был уже мёртв.

— А вам не приходило в голову, зачем вашей сообщнице потребовалось убивать дракона?

— Я полагал, всё дело в деньгах, сэр. Она говорила, что как только мы раздобудем денег, мы сможем пожениться. Она лгала мне, сэр.

— Она мертва, — резко сказал Мигель. — Какие чувства по этому поводу вы испытываете?

— Полагаю, она сама заслужила всё, что с ней случилось, сэр, — сказал сэр Джеффри. — Кроме того, в той ситуации у сэра Гарланда не было выбора.

— Скорее, у него не было времени подумать, — буркнул Мигель. — От живой преступницы толку было бы больше, чем от её трупа. Впрочем, я там не присутствовал, и не моё дело осуждать сэра Гарланда.

Я заметил, что со мной Мигель никогда не был столь терпим. Любой мой промах, даже малейший, сразу же возводился в ранг катастрофы. Может быть, дело в том, что Гарланд закончил своё обучение, а я, по мнению Мигеля, ещё нет?

— Спасибо, сэр Джеффри, — сказал Исидро. — Это всё, что я хотел знать. Слуга проводит вас в ваши апартаменты.

— Спасибо вам, сэр, — ответил Гавейн. — Мне хотелось бы искупить тот вред, который я причинил…

— Поговорим об этом позже, — мягко сказал Исидро. Тут пришёл слуга, и сэр Джеффри был вежливо, но твёрдо выпровожен из курительной комнаты. — Выходит, Грамодон был убит не из-за его сокровищ. Тогда почему?

— Полагаю, вы уже догадываетесь, — сказал я. — Когда мы настигли леди Иву, выяснилось, что она была лазутчицей с Красного континента. И не просто лазутчицей, а диверсантом. Для неё не существовало разницы, какого дракона убивать. Ей требовалось испытать копьё.

— Как давно ты начал подозревать о её связи с Восточным континентом? — поинтересовался Мигель. Не иначе, он хочет проверить, как хорошо я усвоил теорию заговора.

— Довольно давно, — сказал я. — Как только я пришёл к выводу, что сокровища не имеют никакого отношения к убийству, я задался вопросом о мотиве. Потом до меня дошла информация о предстоящей войне, и мотив стал очевиден.

— Честно говоря, для меня он не так очевиден, — сказала Карин.

— Всё просто, — сказал я. — Драконы Вестланда — это не просто магические существа. Связанные договорами с вассалами короля Людовика, драконы являются мощным оружием. Я бы даже сказал, оружием массового поражения. Страшно подумать, что может сотворить с армией хотя бы десяток драконов. Ещё больший кошмар драконы могут сотворить с флотом. Корабли ведь делаются из дерева, а древесина очень хорошо горит.

— Верно, — сказал Исидро. — На Красном континенте нет своих драконов, и армии вторжения требовалось найти средство, которое помогло бы ей противостоять драконам Вестланда. А где легче всего найти такое средство, как не в самом Вестланде?

— Но почему Лоуренс Справедливый стал помогать нашим врагам? — поинтересовался дон Диего. — Он ведь мудрый человек, если достиг своего положения, и он не мог не понимать, к чему приведёт выполнение подобного заказа. Ведь если мы говорим о нуждах целой армии, то речь идёт не об одном артефакте, а чуть ли не о поставленном на поток производстве.

— Лоуренс — человек сложный, — сказал Исидро. — Человек с очень трудным характером. Он долго помнит старые обиды и склонен с годами преувеличивать их тяжесть. Возможно, он посчитал, что весь Вестланд нанёс ему обиду, и решил рассчитаться с целым континентом, помогая армии противника.

— Вряд ли Красные оставят его в живых, — сказал я. — Насколько я слышал, они весьма решительно настроены против традиционной магии Вестланда.

— Красные — фанатики, но определённый прагматизм им не чужд. Они избавятся от Лоуренса, только когда он перестанет быть им полезен, и ни минутой раньше.

— Это не более чем пустые умствования, — заметила Карин. — У вас есть какие-нибудь доказательства вины Лоуренса, кроме показаний лазутчика с Красного континента, который мог соврать Гарланду, чтобы подставить одного из самых могущественных волшебников Вестланда накануне войны?

— Недавно появилось ещё кое-что, — сказал Исидро. — Сэр Ралло доложил о происшествии графу Осмонду, а тот, в свою очередь, отправил доклад в Хайгарден. Когда эта история стала известна королю Людовику, он послал своих людей, чтобы получить у Лоуренса объяснения, но… Лоуренс покинул свою башню, и чародеям Людовика не удалось установить его теперешнее местонахождение.

— Но это ещё не значит, что он отправился на Красный континент, — сказала Карин.

— Это косвенная улика, — согласился Исидро. — Но если бы Лоуренс был тут ни при чём, он не преминул бы появиться на публике и развеять все слухи, чтобы вернуть к себе расположение короля. Доказательств для предъявления Лоуренсу официального обвинения пока не хватает. Возможно, что исследование остаточного магического фона на убившем Грамодона копье позволит сделать какие-то выводы. Граф Осмонд сохранил артефакт, и к этому моменту уже наверняка передал его чародеям короля. Кларенс Третий Удар держит нас в курсе расследования.

— Если вы всё и так знаете, зачем спрашивали моё мнение? — поинтересовался я. — Ещё один чертов экзамен?

— Можно и так сказать, — согласился Исидро. — Однако твоё мнение особенно ценно, потому что ты находился к событиям ближе остальных.

— У леди Ивы было двое сообщников, посвящённых в курс дела, — заметил дон Диего. — Не понимаю, зачем ей понадобилось приплетать сюда ещё и Гавейна. Почему один из них сам не мог убить дракона?

— Существует такое понятие, как средство доставки, Диего, — сказал Мигель. — Копьё — это довольно громоздкое оружие, которое не спрячешь под одеждой или под лошадиной попоной. Его носят на виду. И ещё копье — это оружие рыцаря. Гавейн был нужен им, потому что он мог доставить копье к пещере Грамодона, не вызывая подозрений, которые непременно возникли бы при виде простолюдина или женщины с мощным магическим артефактом, имеющим вид благородного оружия.

— И теперь армия противника располагает самонаводящимися копьями, способными убивать драконов, — сказал Исидро. — А Людовик наверняка отводил драконам особое место на поле боя.

— Наверное, он здорово разочарован, — сказал я. — Что касается самого поля боя… Как вы думаете, эльфы должны там быть?

Дон Диего кивнул. Его мнение на этот счёт уже было мне известно.

— Должны, — сказал Мигель. — Но повести их в бой может только их настоящий король.

— А что вы думаете? — спросил я, глядя Исидро в глаза.

— Вряд ли теперь у нас получится остаться в стороне, — сказал он.

— Дядя Озрик считает иначе.

— Озрик не имеет права принимать такие решения, — отрезал Мигель. — Только король…

— Гарланд сказал, что Пятнистых Лиан за мной отправил лорд Аларик, нынешний мастер над оружием, — сказал я. — Как он вообще узнал о моём существовании?

Не сомневаюсь, что у моих опекунов имеются источники информации на Зелёных Островах. И не только… Оба были старыми интриганами, веками принимающими участие в дворцовых заговорах, и я не думаю, что после смерти Оберона они обрубили все свои связи.

— Я знаю Аларика, — сказал Мигель. — Вряд ли он сам отдал такой приказ.

— Но кто может приказать мастеру над оружием? — спросил я.

— Как кто? Регент, — сказал Мигель.

— Вы полагаете, что Оберона убил Озрик?

— Я просто не верю, что твой отец мог погибнуть в результате несчастного случая. И не верю, что дворец мог загореться сам по себе.

— Допустим, приказ о моей ликвидации отдал Озрик, — сказал я. — Это логично, поскольку очевиден мотив. Но откуда Озрик узнал о самом факте моего существования, если вспомнить, что убийцы появились куда раньше, чем я раскрыл свою страшную тайну?

— Мы не знаем, — сказал Исидро. — Полагаю, ответ на этот вопрос ты сможешь найти только на Зелёных Островах.

— А кто из вас отдал Гарланду приказ ликвидировать остальную группу убийц и выступить в роли моего телохранителя? — поинтересовался я.

— С чего ты это взял? — поинтересовался Исидро.

— Гарланд — лучший ученик Мигеля, — сказал я. — Вы поддерживаете связи с кем-то на островах. Гарланд сделал то, что он сделал, и вы доверяете ему настолько, что пригласили в этот замок и оставили без присмотра. Мигель совсем не был удивлён, когда увидел его сегодня утром. Мигель знает, что я и в подметки не гожусь любому из отряда Пятнистых Лиан, тем не менее его совсем не беспокоил вопрос моего выживания. Это факты. На их основании очень просто сделать определённый вывод.

— Всё действительно просто, — сказал Мигель. — Когда наши источники информации сообщили, что против тебя направили группу убийц, я связался с Гарландом и приказал ему тебя охранять. К сожалению, тебя мы предупредить не успели.

— И даже когда я разговаривал с вами через зеркало Виолы По Волнам Ходящей, вы тоже ничего не сказали.

— А зачем? К этому моменту знание уже ничего бы не изменило.

— Вы играете со мной, — сказал я. — Вы всё время со мной играете. Называете меня королём, подталкиваете меня к трону, а сами всё время держите в темноте и кормите дерьмом. И наверняка считаете, что делаете это для моего же блага.

Дон Диего отвёл глаза. Исидро тоже выглядел немного смущённым, и лишь Мигель не побоялся встретить мой взгляд. Не знаю, из какого материала Творец создал этого типа. По сравнению с ним самые твёрдые горные породы мягки, как перина.

— Я хочу знать, как умер Оберон, — сказал я. — Мне нужны факты, а не ваши домыслы и теории.

— Оберон знал, что против него готовится заговор, — сказал Исидро. — Поэтому он решил временно отправить свою жену на материк, чтобы он сам мог спокойно разобраться с проблемами и не подвергать опасности её жизнь. Я должен был сопровождать королеву Александру. Корабль уже вышел в море, когда на Острове Владык вспыхнул пожар. Королева беспокоилась, и я приказал капитану развернуть корабль… Мы шли к берегу с потушенными огнями, но никто не обратил бы на нас внимания, даже если бы с вершины каждой мачты бил фейерверк, ибо все внимание эльфов поглощал горящий дворец. Когда мы подобрались к берегу почти вплотную, то увидели шлюпку… Мигель был без сознания, а его левая рука сжимала Повелителя Молний.

— Я мало что помню о пожаре, — добавил Мигель. — Точнее, вообще ничего о нем не помню. Когда я пришёл в себя, Зелёные Острова уже скрылись из вида, мы были на полпути к Вестланду, и у меня стало на одну руку меньше.

— Оберон знал о готовящемся заговоре, но тем не менее отослал придворного чародея куда подальше? — спросил я.

— Полагаю, здоровье королевы и будущего наследника волновало его куда больше, чем собственная безопасность, — сказал Исидро. — Кроме того, он оставил при себе лучшего воина Зелёных Островов.

— Что не сильно ему помогло, — заметил я.

— Да, — сказал Мигель, и глаза его яростно вспыхнули. — Я не уберёг нашего короля и моего лучшего друга, и на моей чести лежит несмываемое пятно позора. Я пытался отдать свой долг Оберону, заботясь о его наследнике, но не думаю, что когда-нибудь смогу погасить эту задолженность целиком. Своими словами ты хотел сделать мне больно, Ринальдо? Ничто не заставит меня страдать сильнее, чем я страдаю сейчас, страдаю все эти годы — с того момента, как Оберон пал от руки убийцы.

— Простите, если обидел вас, — сказал я. Мигель обижал меня всю жизнь, но я всё равно почувствовал себя виноватым. — Вы говорите, Оберон знал о заговоре. А имена заговорщиков тоже были ему известны?

— Мне он их не называл, — сказал Мигель. — Оберон всегда был скрытным. Он никому до конца не доверял. Даже своим друзьям.

Тяжелая была у папочки жизнь.

Но все же Исидро он доверял чуточку больше, чем Мигелю, раз одного отправил на материк вместе с беременной женой, а другого предпочел оставить при себе. Держи своих друзей близко, а врагов — ещё ближе…

Начинаю мыслить, как параноик. Наконец-то становлюсь достойным учеником Мигеля и сыном своего отца?

Наличие мотива было единственной уликой против Озрика. Наверное, мне пришла пора поговорить с моим дядей.

— Всё это очень запутанно, — заключил я.

— Не стоит забивать голову перед сном, — сказал дон Диего. — Я полагаю, всё. Остальные подробности мы можем обговорить и утром.

— Есть одна тема, которую не стоит откладывать до утра, — сказал Мигель. — Кларенс Третий Удар.

— Я уж и забыл про него, — признался я. — Чего он от меня хочет?

— В данном случае хочет не он, а его сюзерен, — сказал Исидро. — Король Людовик настаивает на личной беседе с повелителем Зелёных Островов, и Кларенс явился сюда, чтобы сопроводить тебя в Хайгарден.

— А разве у меня есть время на такое путешествие?

— У Кларенса с собой ковёр-самолет.