Возвращение в Аргентум

Глава 11

- Здорово она тебя, - хохотал Док.

- Считай это антрактом. Я знаю, куда она направится дальше. – Теззерет смахнул свиное дерьмо со своей эфириумной руки.

- От тебя разит, - сказал Док. – К тому же она не основная цель.

- Сам знаю, - сказал Теззерет. – Она была второстепенным развлечением.

- Куда теперь?

- Возвращаемся в Равни.

- Чувак, там воняет в десять раз хуже, чем… погоди, а где мы сейчас?

- Терос. Взгляни на искристый блеск у этой свиньи на жо…

- Верю на слово. – Док издал непроизвольный неприличный звук, когда Теззерет вскрыл эфирную пелену посреди свинарника. Их уход сопровождался лишь хриплым хрюканьем.

Глисса взглянула на новых солдат. Это был весьма разношерстный сброд: здесь были ее обращенные Веридиане, прошедшие весь путь к Печам вместе с ней, противоречивое дополнение неестественно сверкающих золотом Ауриоков, и нескольких отбросов от Шеолдред и Джин-Джитаксиаса, варьирующихся от слизких и мутировавших до разрозненно бесполых калек.

Глисса холодно проинформировала свой отряд о его миссии: она состояла в том, чтобы охранять локацию, где некромантша с изобретателем будут запускать новое Солнце. Еще более холодным голосом Глисса объявила, что Воринклекс был более не способен исполнять обязанности командующего, и таким образом, был замещен его Капитаном, согласно закону Зарослей.

Здесь лишь сильнейший может вести за собой остальных. Воринклекс сказал ей это столько лет назад, когда она в криках очнулась после церемонии своего обращения.

Воринклекс передал ей записку через лекаря. Он писал, что желал бы повидать Глиссу прежде чем она отправится на задание, но догадывался, что она вряд ли соизволит уважить его.

Он был прав. Глисса маршировала во главе своего отряда, выводя его из пасти Печного уровня. Поверхность Мирродина являла собой нестройную мешанину красок. Как мои солдаты. Возврата нет. Небеса были темными, как никогда прежде, охровые на прошлой неделе, теперь они были зелеными с коричневым налетом. Лезвия травы и прожилки темной стали на камнях уже не сверкали в свете пяти Солнц… все вокруг онемело и затянулось дымкой. Со стороны Моря Жидкого серебра Глисса увидела разряд молнии, обрушившийся на землю. Но даже молния была странной, ее ответвляющиеся заряды походили на трясущиеся костяшки пальцев, в нерешительности колеблющиеся на горизонте. В молнии не осталось энергии, весь мир вокруг был лишен пульсации силы.

Когда разнородный отряд направился к кратерам, Глисса усилием воли вытеснила из своих мыслей все, кроме ее задания. Она была хорошим солдатом. Она засвидетельствует восход нового солнца и поведет своих людей в безопасное, хоть и сложное будущее в исцеленном мире. Она была готова выполнить эту работу.

Глисса сунула руку в походную сумку за флягой, и вскрикнула.

Рука гоблина вцепилась в ее запястье. Громко матерясь, Глисса рефлекторно попыталась стряхнуть ее. Затем она замерла, осознав, что ее солдаты обернулись в ее сторону. Словно во сне, Глисса медленно поняла, что слышит знакомый голос, ворчащий в ее адрес – и что этот голос исходил от руки.

- Психованная эльфийка! – Рука вползла ей на предплечье и пригрозила ей пальцем. – Зачем ты пытаешься убить несчастного Слобада, увидев его впервые за столько лет?

Глисса упала в обморок.

Урабраск дымился. Его клапаны постоянно спускали давление, и он потел. Преторы не потели. Фирексийцы не потели. Он полз на заброшенному трубопроводу, заполнявшему потолок Печного уровня и беззвучно кипел от злости. Со своего ракурса он наблюдал за красноволосой девчонкой, ходящей внизу в своих ежедневных заботах.

Она мылась в тенте, о чем он смог догадаться по грубым теням на натянутом брезенте. Он понятия не имел, почему его это так сильно интересовало. Она ела в окружении беспомощных Ауриоков, накрыв один из плоских, приземистых камней у входов в пещеры. Чаще всего она делала два, три укуса и ела суп. Урабраск не мог понять, зачем он считает ее укусы. Затем она делала обход лагеря беженцев, помогая больным и проведывая пленных Преторов. Она часто играла в игру, в которой передвигала скульптурки по доске, расчерченной на квадратики.

Одним утром Урабраск свисал вниз головой и пялился, как красноволосая девушка вынимала что- то из своей туфли, когда мерзкая темная дама и ее раб-фокусник окружили его.

- Урабраск, - произнесла темная умаляющим тоном. Она парила высоко над полом пещеры, почти на уровне с ним. Урабраск взглянул вниз и увидел, как ее раб поддерживал ее заклинание, возведя руки к верху.

Урабраск кивнул, признавая их существование. Клапан на его спине раскрылся, со свистом выпустив пар. Волшебница скривилась от резкого звука, но взывающе протянула руки ладонями вверх. Жест, подобающий обращению к Претору.

- Великий Урабраск, уверена, ты заметил изменения, происходящие в этом мире, - сказала она.

Урабраск обдумал события, произошедшие за последние пару недель. Шеолдред, Джин- Джитаксиас были пленены (у него не было желания освобождать их, этих бесполезных отбросов, коими они и являлись). Магические битвы между людьми невероятной силы. Жар. Сотрясения. Никогда незаходящие Солнца.

Он кивнул.

- Урабраск, Повелитель Печей, я хочу предложить тебе решение. – Волшебница взглянула ему в глаза, смиренно, но без страха, что вызвало у него одобрение. Но все же он не доверял ей. Он наблюдал, как она обманом пленила Воринклекса и выигрывала сражения хитростью.

Он взмахом когтей указал ей продолжать.

- Урабраск, этот мир умирает. Ты это чувствуешь, я знаю. Ты видел мою силу. Но я лишь вестница еще большей силы. Мой повелитель, как и я, видел иные миры. Сущетвуют другие миры, Урабраск. Фирексия, это анафема жизни. Она убивает каждый мир, который населяет. Ты почувствовал изменения. Ты хочешь знать, что они означают. Это смерть. Твоя неминуемая смерть.

Урабраск, полагая, что она угрожает ему, прыгнул на верхнюю трубу и пригрозил волшебнице когтями. Она поклонилась, обнажив перед ним шею. – Твоя неминуемая смерть.

- Ты знаешь, что я говорю правду. Ты мудр. Ты уже почувствовал все это. Фирексия уничтожает все, к чему прикасается. Ты сойдешь с ума, если еще не сошел.

Урабраск пожал плечами, сохраняя контроль над собой. Он хотел откусить голову этой темной женщине и покончить с этой дискуссией. Он хотел убить всех в его Печном уровне, пока здесь не останется одна красноволосая девчонка. Он хотел… дымиться.

- Я предлагаю тебе альтернативу безумию и голоду.

Урабраск почувствовал, как все его тело покрылось конденсатом.

- У моего повелителя есть план. Мы создадим Новое Солнце. Это Солнце будет содержать в себе все пять старых Солнц. Оно будет уравновешено силой воли представителей каждого цвета маны. Каждый представитель будет поглощен новым Солнцем. Каждый из них будет жить вечно. Все остальные Фирексийцы перестанут существовать. Желание моего повелителя заключается в том, чтобы ты стал Красным представителем в Новом Солнце.

Урабраск бросился вперед и схватил волшебницу. Она не шевельнулась, но лишь взглянула на него, когда он сжал ее в своих когтистых лапах. Его клапаны ритмично раскрывались, источая влагу и жар. Он указал одним когтем вниз, на пол пещеры. Взгляд волшебницы проследовал за его жестом. Несколько мгновений она молчала.

- Нет, - наконец, сказала она, - ты не можешь забрать ее с собой.

Урабраск швырнул темную женщину вниз, на верную гибель. Во всяком случае, он того хотел бы. Магия ее раба подхватила ее, после того, как она пролетела пятьдесят футов, и плавно опустила ее на землю. Встав на твердую почву, она взглянула вверх.

- Тогда ты выбрал собственную смерть, Великий Урабраск.

Урабраск ответил струей мочи, направленной прямо в ту точку, где стояла Лилиана.

Проход был темным. Карн ударился ногой обо что-то, и звук зазвенел, словно сигнал тревоги. Они застыли, и Мелира затаила дыхание, прислушиваясь к какой-либо реакции. Ничего.

- Идем дальше, - прошипела она голему. Он вновь двинулся вперед.

- Карн будет осторожнее, - пробасил он шепотом, который, по мнению Мелиры, был слышен каждому стражнику на Печном уровне.

- Шшш! – Она аккуратно подогнала его, ткнув рукой туда, где у него должны были быть ребра.

Путь петлял и сужался, и Карну приходилось притираться в нескольких местах. Мелира благодарила Солнца за то, что уже настолько привыкла к тесному окружению за время своего пребывания на Печном Уровне, что узость прохода не тревожила ее.

Наконец, когда уже тревога Карна достигла того предела, когда Мелире уже пришлось бы остановиться посреди бегства для игры в шахматы-в-темноте, проход расширился. Воздух, казалось, меньше пах железом и ржавчиной, и больше оловом и медью.

- Странный путь ты выбрала, - сказал Карн, и Мелира была почти уверена, что он имел в виду не физический путь, которым они шли.

- Я не Ауриок, - вздохнула Мелира. – Я сделала здесь все, что могла. И я не предмет для торга!

- Конечно, нет, - сказал Карн, отпихивая плечом валун, частично преграждавший выход. Скрученные, острые, как бритва ветви иссекали рваный горизонт перед ними. Мелира заметила блеск изумруда и охры под тем, что осталось от зеленого солнца, свисавшего низко и являвшего собой потускневший чеканный диск, искаженный туманом. Слезы ностальгии накатились на ее глаза.

- Заросли – мой настоящий дом. Я не доверяю Лилиане. Я знаю, что она убила Джор-эла. Мне придется искать собственный путь, Карн.

Снова та комната.

Лилиана шагнула вперед и обнаружила себя окруженной белыми стенами. Пол и потолок были черными, но не черного цвета – они были стеклянными и внизу, и вверху, сквозь них была видна темнота. Пустота. Бездна. Ничто.

Две карты подлетели к ней и остановились посреди комнаты, стык в стык. Их рубашки были украшены лилиями, нарисованными кровью. Карты провернулись, и явили два образа: ее, и Никол Боласа.

- Я мог бы просто использовать Теззерета, - прогремел Болас своим монотонным драконьим голосом. – Твой мелкий изобретатель не на нашей стороне.

- У изобретений Венсера есть практическое применение. Они не просто части какого-то извращенного мазохистичного ритуала самоусовершенствования. – Лилина задумалась, почему ее слова звучали столь горячо. Какое ей было дело до того, какого манипулятора металлов они наймут? Но, это был сон… ничто здесь не имело смысла.

- Главное, чтобы работа была сделана. Но увидишь сама. – Лицо Боласа затуманилось на карте, затем исчезло, оставив после себя пустое место на лицевой стороне карты. Лилиана наблюдала, как карты повернулись рубашкой. Она никогда не могла определить, были ли эти беседы реальны, или же это она сама разговаривала с собой в своей голове, или это были смутные связи мироходцев сквозь сны.

Комната растворилась, сменившись жаркой, липкой пещерой Мирродина. Лилиана сидела на камне, в своем нижнем белье, держа в руках кубок.

- Такой, вот, план, - сказала она. – Чтодумаешь. – Она осушила бокал и взмахнула рукой. Графин с жидкостью гранатового цвета подлетел к ней.

Венсер лежал на спине, положив голову на каркас мира. – Звучит, как геноцид.

- Пффф! Семантика, - рассмеялась Лилиана, отпивая из кубка и разливая немного жидкости по подбородку.

- Насколько я ненавижу Фирексийцев, они мне все же кажутся уникальной формой жизни с такими же правами, как и у нас всех. У них есть своя культура, хотя и расколотая, у них есть собственные физические черты, хотя иногда их можно спутать со случайными третичными образованиями…

- Зат.Кнись.

- Можно мне еще вина? – Глаза Венсера были все еще также глубоко утоплены, как и когда он был зомби. Хотя котлы Элиш Норн и вернули ему плоть, он выглядел едва живым. Взгляд Лилианы перешел от его растрепанных волос к его своенравному носу, к его тощим, пессимистичным губам.

- Нет. Я все выпила. Если хочешь называть это геноцидом, так и быть. Я зову это спасением Мирродина.

Пещера растворилась, и Лилиана обнаружила себя смотрящей на четыре черные стены, пока сама она вращалась в воздухе. Это была та же комната, что и прежде, только без белого цвета. Карты подлетели к центру комнаты, их рубашки украшали нарисованные кровью мечи.

Карты повернулись к ней лицом.

На одной было изображено заостренное лицо эльфийки в персиковых тонах. Ее волосы струились мягкими волнами золота и платины. Ее глаза были цвета топаза. Она выглядела свежей, словно утренний рассвет.

На второй карте было изображено бледное, задумчивое лицо. Его глаза были опущены вниз, голубые, как морская глубина. Его темные волосы неуютно метались на эфирных ветрах.

- Джейс? – сказала Лилиана, поднимая руку. Глаза на карте осмотрели комнату, словно что-то выискивая. Но затем, остановились на противоположной карте: Эльфиской девчонке. Лилиана услышала голос, словно он шептал прямо у ее уха…

- Эммара, - сказал Джейс, - это всегда была ты.

Комната сотряслась от оглушающего рева, и сгорела дотла в эфире. Лилиана слышала, как она кричит в пустоту, и стихии отвечали ей, клубясь, меняясь…

Лилиана стояла на обрыве над Морем Жидкого серебра. Венсер блевал у края скалы. Тошнотворные небесные миазмы облаков опускались к самой поверхности вязких, серых волн.

- Что ж, Венс, это был чертовски классный фокус. Так вот, что ты делаешь, хм? Талантливый ублюдок.

Венсер, наконец, закончил рвать и вытер рот рукой. – Это первый раз, когда я телепортировал кого-то без помощи специального устройства, - сказал он. – И в следующий раз, ты не могла бы просто спросить, вместо того, чтобы оскорблять меня?

- Я горжусь тем, что у многих я первая. К тому же, ты никогда не слушаешь, если я просто спрашиваю, приходится использовать кнут.

- Мне понадобится всякое. – Венсер, шатаясь, поднялся на ноги. Лилиана протянула руку, чтобы помочь, но он одернулся от нее.

- Я достану тебе все, что нужно, - Лилиана отвернулась и взглянула на мутный горизонт. – Так ты это сделаешь?

- Да.

- Почему?

- Я в долгу перед людьми.

Лилиана рассмеялась. – Людьми? – она ухмыльнулась Венсеру. Он пожал плечами и уставился на нее, пока она не отвернулась от его уставшего, жалкого лица. Предсказуемые, сентиментальные дураки. За абсурдными решениями мужчин всегда стояла какая-нибудь женщина.

- Я так и думала, - сказала она, поднимая руку. Она призвала дракона, чтобы тот перевез их обратно…

Лилиана парила в черной пустоте.

Она чувствовала, как воздух выдавливался из ее легких, дюйм за дюймом. Ее тело онемело. Холод прокрался к ее сердцу. Она поняла, что все кончено, когда сжимающее ощущение достигло ее горла. Она взглянула влево. Чернота. Крошечные светящиеся точки вдали были другими жизнями, другими возможностями, другими шансами. Тем, что она никогда не увидит и не сделает. Она посмотрела вправо. Эфирная пелена походила на серые мазки в темноте. Она увидела искры и огни разных цветов – другие Мироходцы в пути. Она задумалась, куда они направлялись.

Лилиана взглянула вверх. Она увидела прекрасную луну, сияющую над ней. Она не могла дышать. Ее грудная клетка казалась слишком маленькой, чтобы вместить сердце, которое настолько разбухло, что его биение оглушительным эхом барабанило у нее в ушах. Серебряный свет был ослепителен. Луна становилась все крупнее, и крупнее, и опустилась над ней, подобно похоронному савану.

- Лили, - раздался мягкий женский голос. – Почему ты не можешь просто вести себя хорошо?

Кос знал, что это будет сражение всей его жизни, и подготовился соответствующе.

Он знал одного противника довольно хорошо; бывший соратник, приличный парень, хотя и до безумия не желающий марать руки или принимать решения. Воспоминания заставили Коса ухмыльнуться, беря в руки мечи, которые дал ему Дракон.

Второго противника он знал лишь по его репутации – скорее размытым слухам – и тому, о чем Дракон предупредил его отдельно.

Кос не волновался. Он не чувствовал страха. В нем тлело спокойной выжидание истинного, профессионального воина. Он покончит с этой сумасбродной задумкой некромантши; и Дракон очистит и перенесет родные земли Вулшока из этого прогнившего мира в другой.

Кос прокашлялся. Он вытащил обрывок ткани из-за пояса и протер им уголок рта. На ткани образовалось черное пятно, и Кос спешно сунул ее обратно на место, рядом с оружием.

…

Стоя на возвышенности над землями его народа, Кос наблюдал колебания красного солнца в небесах.

- Вероятно, это последний раз, когда я увижу свой дом, - произнес он вслух. Горы не ответили. Легкая дрожь, все же, прошла под землей, осыпав по склону мелкий гравий. Кос улыбнулся, представляя себе эту дрожь, как пожимание плеч его любимой земли.

- Ага, знаю, тебе плевать, - рассмеялся он, развернулся и направился в сумрак, к кратеру, детально описанному Драконом.

- Нет. Только не ты, - сказала Элспет. Она положила ладонь на его руку. В комнате пахло жженным жиром, желудочной кислотой, свернутой кровью, и смертью. Во второй ладони она сжимала талисман, который он ей дал. Гладкие его края впились в ее мозолистые пальцы, которыми она сжимала его у сердца.

Венсер взглянул на нее. Он посмотрел на Карна на троне и поднял свои трясущиеся руки, чтобы Элспет могла увидеть их в мрачном Фирексийском освещении.

- Пора, - сказал он.

Я думал о Карне в старые времена. Все это безумие с Джойрой, Ткачом и Джодай, и долбаным Богом-Ягуаром и Фреялис, и моим дальномером, и Тефери, и Шивом. Потом я думал о трещине… трещине в теле Карна, и о моем сердце, покидающем меня, уходя в лучшее место. Я думал, «И куда, черт возьми, мне теперь девать сердце Карна…»

Потом я умер.

Венсер очнулся взирая в лицо смерти. Но это был не череп. И не Король Ткач. Это не был парень в темном плаще с косой в руке. Это не была болезнь, или неясный дымный силуэт, или Фирексийская смертельная машина. Это не был бог.

Это было лицо со светлой кожей, овальное лицо, лицо женщины. Ее глаза были темными, почти черными в тусклом свете, но когда она улыбнулась, он заметил фиолетовый блеск у зрачков. Улыбка была белоснежной и яркой, окаймленной губами, выгнутыми, как дуга арбалета. Нос Смерти был слегка курносым, отчего Венсер представил себе, как он скользит по нему вниз и радостно слетает с его края в усмехающийся рот, прямо между этих лиловых губ.

- Пора просыпаться! Знаешь, насколько я голодна? – сказала Смерть, втащив его на ноги и взобравшись ему на спину. – Нам нужно найти что-нибудь поесть. Пошел, пошел, пошел.

Я взглянул на свои руки. Сквозь гниющую плоть виднелись кости. После ста одиннадцати шагов, стало понятно, что я был зомби. Но я продолжал идти.

Венсер проснулся в своей постели в Урборге. Его окружали знакомые запахи артефактов, металла, и болота. Он сел залитый холодным потом – он должен был сегодня что-то сделать. Он забыл что-то важное… что это было? Он спрыгнул с кровати и его ноги увязли в полу – целая лужа крови. Он поднял взгляд. Тело лежало лицом в красной жидкости. Он узнал вышивку на тунике своей матери. Венсер увидел отца сквозь круглое стекло единственного окна в доме. Тот уходил прочь в темнеющие торфяные холмы.

Талисман провернулся в тумане. Туман стелился над песком. Венсер услышал на расстоянии смех Джойры. Он слышал смех Джоды. Венсеру хотелось вонзить острый край талисмана в лоб Архимага, чтобы тот заткнулся. Он сосредоточился, но талисман лишь издевательски мелькал перед его глазами.

Он снова услышал смех Джоды. Пауза. Затем вздох Джойры.

Венсер сорвал талисман из воздуха. Провернув запястье, он вонзил его ребром в собственный висок, глубоко втолкнув сияющий предмет в свою голову.

Потом я умер.

Священник неподвижно стоял на выступе, глядя вниз, на округлые изъяны поверхности Мирродина. Не обращенный мир копошился и бегал у его краев, едва заметный в тусклом лунном свете.

Подняв утонченную белую руку, священник жестом подозвал Фирексийского клирика, стоявшего за его спиной.

- Отметь себе, что это мировская инвазия должна быть обращена в Православие.

Клирик наклонил голову и, вытянул один серповидный палец, нанес пометку на внутренней части руки.

- Я буду ждать здесь, пока не придет время. Время, о котором говорил Дракон. Скажите нашему эскорту разместиться так, чтобы наилучшим образом обезопасить наше расположение, - приказал Священник.

Клирик поднял ладонь и с нее вознесся шар, по поверхности которого вращались светящиеся руны. Сигнал был видим на большом расстоянии, и леонины приняли приказ и начали выдвигаться.

Священник приступил к службе, лишь неуловимо возвращаясь мыслями к своей неутолимой жажде вина.

Лилиана скучала.

Распутная некромантша постукивала ножкой по горячей поверхности Мирродина. Она поправила свой наряд, который был странным образом обрезан довольно высоко на одной ноге и защеплен в районе груди. Ткани было так мало, что ей пришлось порезать простыни из шелка мерцающих мотыльков Джор-эла. Она отдала их гоблинской швее, и в результате платье вышло не только вызывающим, но также в этническом стиле. Плюс, глубокий бордовый цвет и знакомая текстура ткани напоминали ей о ее интрижке с Джор-элом и всех последующих неприятностях.

- Мне нужна одна из тех неуничтожимых фляг, что Сорин всегда таскает с собой, - проворчала она себе под нос. – Только в десять раз большую. – Лилиана надула губы и прошлась. Апатичным взглядом она высматривала все, что могло бы помешать текущей работе, но это была отдаленная, опустевшая область по ее собственному выбору, и она сомневалась, что в округе осталось хоть что-то живое.

- По крайней мере, я больше не воняю мочой Претора, - пробормотала Лилиана. Она порылась в своей сумке. Ее пальцы нащупали выпуклый металлический предмет, недавно приобретенный у ее подопечного изобретателя. Она вынула безделушку на свет. Чистый и завораживающий артефакт провернулся над ее ладонью. Лилиана на решила выплеснуть свою скуку на своего компаньона.

- Думаю, со времен тех жутких вулканических болот, ты подарил мне первое украшение. Венсер, это так мило.

Изобретатель слушал свою некромантичную спутницу лишь в пол уха и пожал плечами, подправив что-то на гигантской эфириумной клетке, мрачно стоящей перед ним.

- Пришлось избавиться от того чудовища.

- Это, правда, было очень мило.

- У всего есть первый раз, - пробормотал он, затем выругался на кусок металла, открепившийся от сетки.

Лилиана усмехнулась, и замолчала. – Погоди, что? Ты сказал «первый»?

- Хмм? – Венсер нахмурился, глядя на часть металлической клетки, которая больше походила на угол, чем на параболу. Он порылся у себя на поясе и достал тонкий инструмент, который он вставил в проблемное место клетки и провернул.

- «Первый» в данном случае, это первый раз, когда ты подарил девушке украшение? – Лилиана забросила волосы за плечо и улыбнулась так, что на левой щеке образовалась ямочка. Венсер заменил первый инструмент вторым. Лилиана прокашлялась. – Ну?

- Ты же не девушка. – Изобретатель пробормотал слова заклинания, и клетка, над которой он работал, начала светиться. Глаза Лилианы расширились, затем сузились от злости, а щеки залились румянцем. Но Венсер не поднял глаз, поэтому ничего не заметил. Лилиана прикусила губу.

- Справедливо. А тебя, похоже, интересуют только болты.

- Угу. – Сконцентрированный луч синей маны выпалил из указательного пальца Венсера, устремившись к излому клетки, который Лилиана не видела, и на который ей было плевать.

- Немного существует мужчин, способных проигнорировать меня, когда я произношу слово «болт». Ты уникален, изобретатель.

- Угу.

- Как «девушки» на Урборге относились к твоим ухаживаниям?

- На Урборге нет девушек.

- Значит, это действительно первый раз, когда ты подарил дев… ээм, подарил особе женского пола… украшение?

- Конечно.

- Когда-нибудь дарил украшение парням?

- Что?

- Не важно. Что ж, я удовлетворена уже тем, что я у тебя первая, дорогуша Венсер.

Изогнутый кусок эфириума встал на место в клетке, найдя подходящую нишу и издав музыкальный звон правильности, и изобретатель улыбнулся про себя. Лилиана заинтриговано смотрела на него. Он не обращал на нее ни малейшего внимания, всецело сосредоточив свой разум на работе. Его глаза светились мягким внутренним светом, напоминавшим ей затухающие свечи. На его лице отражалось удовлетворение со скромным, комфортным изгибом губ. Его брови были расслаблены, чего нельзя было заметить никогда прежде. Лилиана склонила голову, затем шагнула вперед и сделала вид, будто касается изящного сплетения клетки, которая будет вмещать в себя солнце… ээмм, несколько солнц.

- Не прикасайся! – Голова Венсера рванулась вверх, и его взгляд вдруг стал похож на соколиный, острый, темный и бездонный. Лилиана невинно и дружелюбно подняла вверх обе руки. Она широко улыбнулась.

- Я лишь пыталась привлечь твое внимание. Ты так напряжен.

- О, верно. Извини. Что ты там говорила?

- Я сказала, что счастлива быть первой женщиной, которой ты подарил металическую безделушку. – Она подняла талисман, широко распахнув глаза. Она нарочно моргнула один раз. Это говарило – нормальным мужчинам – об открытости, уязвимости и доверии. Венсер скорее пялился на артефакт, чем на нее. Лилиана почувствовала, как волосы на шее встают дыбом, но не могла понять, от злости ли, или от удовольствия. Возможно от того, и другого.

- Ну, я много вещей никогда не делал, - наконец произнес Венсер. Лилиана впилась в него проницательным взглядом.

- Поясни, что это за «много вещей», - приказала она, ее взгляд скользнул на инструмент в его руках.

- Нет.