Возвращение в Аргентум

Глава 4

Шеолдред не спала три дня. Она стояла на балконе своего укрытия, выкручивая руки. Наконец, она хлопнула в ладони перед собой – детский жест, переживший все обращение и который она не смогла забыть, каким бы нелепым он ей ни казался.

Сборище нимов и идиотов толпилось во внутреннем дворе под ней, снуя повсюду, словно насекомые. Они неуверенно переминались под ее мрачным взором, ибо все, что они знали, это то, что она была в ярости и была готова уничтожить всех их до единого. Откуда им было знать, что все, о чем она могла сейчас думать, был ее пропавший хлебный-курьер гомункул?

Время доставки давно наступило и прошло без мягкого стука в стену ее покоев. Она дожидалась его, решив, что это был просто операционный сбой, но когда запертое солнце взошло, и все равно никакой хлебной поставки не последовало, Шеолдред поняла, что случилось нечто кошмарное и непоправимое.

Закончились ли запасы еды? Трудовые споры? Люди сбежали из Печного Уровня? Джин- Джитаксиас обнаружил ее слабость и вырезал всех пекарей? Сопротивление бойкотировало ее, планируя шантажировать ее? Может, они просто забыли?

Шеолдред прокручивала кольцо на левой руке. Еще одна старая привычка, выдающая ее волнение. Слава богу, ее враги не наблюдали за ней. Ее нервные тики в последнее время становились все менее и менее контролируемы, но Шеолдред никому не говорила об ухудшении ее состояния. Демонстрация слабости среди этой мрази, было кротчайшим путем к тому, чтобы сдохнуть в какой-нибудь канаве с выпущенными наружу кишками. Прикасание к кольцу успокоило Шепчущую. Она усилием воли заставила руки перестать трястись, затем приказала липкому поту, стекавшему по ее шею, немедленно высохнуть. Стиснув губы, она просеменила к переднему краю балкона.

Она сделала глубокий вдох и издала свистящий шепот, который был знаком ее слугам, и которого они боялись, как огня.

- Сегодня ночью мы вернем себе Склеп Шепота.

Темная масса под ней забурлило в ожидании, и громкий рев ее последователей указал ей на их согласие. Когда-то, этот звук заставлял Шеолдред содрогаться от предвкушения, ее сердце билось чаще от возбуждения. Но сейчас ей не доставили хлеб. Командующие заставили всех нимов топать ногами, полагая, что ее порадует этот спектакль энтузиазма. Внутренний двор загремел.

Шеолдред поморщилась и перегнулась через перила балкона, сдавив их передними ногами так сильно, что едва не раскрошила их на куски.

- Заткнитесь и постройтесь! – Выкрикнула она, ее бархатный голос сорвался как минимум трижды.

Мелира подняла глаза, застланные влажными прядями ее пунцовых волос. Трун сказал ей, что ее волосы по человеческим стандартам были ценными, и что ей следовало за ними ухаживать – мыть, расчесывать, заплетать, увлажнять, массировать, защищать от солнца – но она всегда лишь в пол уха слушала его наставления и не могла заставить свои пальцы к расческам и косам. Поэтому, ее огненные локоны всегда были спутаны, и свисали угрюмые и обиженные над бледными плечами. Трун, вероятно, кусал локти в своей могиле, думала она.

Но с этим ничего уж было не поделать.

Тревожная суета у западного входа в Печной Уровень привлекла внимание Мелиры. Залатанные врата раскрылись и гоблины сгрудились у выхода. Возвращалась разведывательная экспедиция Джор-эла.

Мелира спешно завершила зачитывать заклинание, и накрыла пациента одеялом до подбородка. Сильвок крепко спал, и магия Мелиры остановит дальнейшее распространение инфекции. Юная целительница встала и пробежала пальцами по волосам, быстро и с усилием пытаясь расчесать их, она вконец спутала волосы, и в итоге больно дернула кожу головы, пытаясь высвободить ладонь из своей цепкой гривы.

Прикусив губу и чувствуя себя невыносимо глупой и неловкой, Мелира выпутала руки из коварных локонов и расправила тунику, разгладив ее складки и помятости.

Джор-эл взглянул в ее сторону, войдя в ворота. Его сероватый плащ обвивал его лодыжки, и хоть он и выглядел изнуренным, он все же поднял руку и поприветствовал ее.

Мелира помахала в ответ, не осознавая, пока через пару секунд у нее вновь не закружилась голова, что на это время она затаила дыхание. Щипая себя, Мелира заставила руки сделать что- нибудь практичное, например, проверить лекарства и инструменты, разложенные на лазаретном столике неподалеку. Мелира украдкой бросала взгляды к западным вратам, пассивно перебирая медицинские приборы. Гоблины выглядели взволнованными и неуклюжими – это возвращение было каким-то странным.

Разведывательный отряд Ауриоков как обычно выстроился у ворот в строгом порядке, пока Джор- эл раздавал инструкции. Но затем, сквозь врата втащилось что-то, и бесцеремонно вывалило на пол множество тюков с бритвенной травой. Глаза Мелиры расширились. Существо выглядело, как ходячий труп, с одним горящим синим глазом. Трун рассказывал ей истории о зомби, когда она была совсем юной – перед ней была ожившая сказка!

Мелира ахнула. Вслед за зомби вошла темная фигура – темная как внешне, так и по энергетике, хотя и невероятной красоты. Она была, по сути, самой прекрасной из всех женщин, каких Мелира видела в жизни, при том, что Ауриоки казались ей ангелами, когда она впервые пришла на Печной уровень. Волосы женщины обтекали ее плечи эбонитовыми реками. Мелира ничего подобного никогда не видела. Темные волосы были редкими на Мирродине, и лишь у пары везучих эльфов можно было встретить зеленовато-черные локоны. Гибкая, но лишенная мускулатуры Ауриоковских женщин, кожа незнакомки была гладкой и при определенном ракурсе, словно, искрилась фиолетовым светом. На ней была непристойно изорванная одежда, которая при этом выгодно подчеркивала ее мягкие женственные округлости. Сердце Мелиры сжалось, когда она узнала запасной плащ Джор-эла, ниспадающий с элегантных плеч женщины. Вообще, незнакомка, даже в этих лохмотьях, несла себя с такой важностью, что они казались изящным вечерним платьем из шелка мерцающих мотыльков.

Женщина повернула лицо в сторону Мелиры, ее пухлые губы растянулись в оценочной улыбке. Мелира затаила дыхание – глаза странной незнакомки были темными, цвета аметиста – и к ужасу целительницы, женщина подмигнула ей, прежде чем снова повернуться к Джор-элу, сказав что-то, от чего он рыцарски протянул ей руку. Темная леди приняла его жест и положила свои изящные пальцы ему на предплечье. Мелира чувствовала, как ее лицо покрывалось румянцем. Она опустила глаза и принялась теребить рулон повязок. Она вздрогнула и не подняла больше глаз, пытаясь стать как можно менее заметной, пока разведывательный отряд не скроется из вида в глубоких коридорах жилых помещений печного уровня.

Огромный металлический человек сидел в поле. Пестрые летающие насекомые окружали его, и их жужжащая, свиссстящая музыка погружала его в умиротворение. Где было это поле? Он не знал.

Неожиданно, на него вползла ладонь. Лишь ладонь, без руки, без локтя, без чьего-либо локтя. Просто ладонь, вскарабкалась и остановилась на его колене, сморщившись, выдавая своим видом смесь подозрительности и готовности помочь.

- Ты кто? – спросил Голем у ладони.

- Слобад, конечно! Ты что, обо мне не слышал?

Венсер никогда прежде не думал о стольких способах покончить счеты с жизнью. Повешенье, яд. Удушье (возможно, с помощью подушки, что отличалось от повешенья), ножевая рана в живот, гангрена, вдох ядовитых газов. Расчленение, потеря крови, утопление. Все, что-угодно было бы предпочтительнее того, что с ним происходило сейчас.

- По-моему, религия, это лишь замещение само-мотивации и критичного мышления, - вкрадчиво сказала Лилиана Весс, промакивая губы грубым платком, отпив из бокала красного вина.

- Это либо неверное толкование, либо неуважение религии вашим народом, - быстро сказал Джор-эл, поднимая бутылку с проворной фамильярностью, и вновь наполняя бокал Лилианы. – Истинное предназначение религии в просвещении и обучении, в окультуривании знаний, в возвышении духовности, и в даровании надежды.

Свет нескольких факелов освещал одежды Джор-эла цвета слоновой кости. Он не щеголял своей фигурой, как большинство Ауриоков, Венсер в этом отдал ему должное. Но он, все равно, стоял, жестикулировал, и говорил все с той же самоуверенностью и все тем же раздражающим тоном. Его мышиные, коричневые волосы были не острижены, осветлены и выпрямлены, но его движения источали нарциссизм, а мягкость его рук выдавала непривычность к настоящей работе.

- Возможно, когда-то это и было предназначением религии, но ее функция превратилась лишь в удобный предлог, - мягко сказала Лилиана, улыбаясь из-за своего бокала. Венсер стоял, как приколоченный к месту позади кресла своей госпожи. Несмотря на свой скепсис, он чувствовал, как его тянуло к ней, он неуловимо кивал, соглашаясь с ее словами, и, к своему ужасу ловил себя на желании сесть рядом с ней, наполнить ее бокал.

- Ты видела много мрака, - говорил Джор-эл.

- Ты, словно, видишь меня насквозь, - ответила Лилиана, и Венсер наблюдал, как ее рука скользнула по столу и легла на руку шамана Ауриока, с намеком и обещаниями много, много большего.

Венсер уронил свою мертвецкую руку со спинки кресла Лилианы и отступил в тень. Ему показалось, он заметил, как Лилиана едва заметно повернула голову в его сторону. Но затем он услышал, как она сказала,

- Джор…

И зомби-изобретатель вернулся в лабиринты собственного разума.

- Сдаешься, хэх, - сказал Слобад, сидя на голове голема.

- Для того чтобы сдаться, должна быть цель, предназначение. У меня ничего нет, - провозгласил голем мрачным тоном.

- Вовсе нет! Ты неправ, это неправильно так же, как ветряные лопасти на водяной мельнице. Или задница гоблина на голове вурма. Неправильно. Ты просто забыл свою цель. Слобад поможет тебе вспомнить.

Голем запнулся на шагу, осознав что-то и говоря, прежде чем он смог осечь себя.

- Я не уверен, что хочу вспомин…

- Просто заткнись уже, жирдяй железный.

Лилиана лежала в мягкой, неукрашенной кровати из металла, похожего на олово. Простыни были бордовыми – винного цвета – хотя и немного выцветшими от времени и использования. Не переставая работать мозгом, Лилиана осознала, что подобная ткань была невероятно ценной и/или дорогой в мире, где все было сделано из металла. Она выгнулась в постели, улыбаясь во тьме. Несмотря на все свои страдания, некромантша никогда не утрачивала вкус к чистым, неподдельным чувственным удовольствиям. Она еле слышно вздохнула, пошевелив ногой, ощущая, как роскошная ткань скользнула по внутренней стороне бедра.

- Такие найти нелегко, - сказал мягкий голос из мрака, и Лилиана встрепенулась – прежде чем понять, что это был лишь Джор-эл, подошедший ближе к ней и положивший голову на ее бледное плечо. Она нахмурилась, возмутившись его опасной способности отвечать на ее непроизнесенные мысли. От этого она насторожилась и напряглась. Это ее раздражало.

- Мммм? – озадаченно произнесла она, протянув руку и погладив его мышиные волосы, чувствуя от этого некоторое удовольствие.

- Простыни. Они из ткани, сотканной из крыльев мерцающих мотыльков, единственных естественных органических существ Мирродина. Я приказал выкрасить их экстрактом горной руды… Они тебе нравятся?

Лилиана чувствовала улыбку Джор-эла во тьме. Несмотря на свои опасения, она незримо улыбнулась ему в ответ.

- Они мне нравятся, - подтвердила она.

- Насколько? - Тон Джор-эла, на взгляд Лилианы, был вовсе не шаманским и далеким от набожности.

- Давай я тебе покажу, - вкрадчиво сказала она.

Шар, парящий над родником, был естественного происхождения и придавал заключенному в нем ощущение полета в темном и бесконечном – и все же, удушливом – пространстве. Бескрайняя тьма отражала собственные худшие, наиболее оскорбительные мысли, чувства и стремления узника. Снова и снова, опять и опять, внутреннее уродство пленника выплескивалось на стенки сферы, подобно грандиозным, четким проекциям и образам. Снаружи, два одинаковых струи выплеснулись из теплых вод родника.

- Еще. Один. Провал. Теззерет, мой маленький изобретатель, что же нам с тобой делать? –

Гигантские ноздри появились из поверхности родника, с презрительным выдохом.

Внутри шара, кулак ударил о стенку, и послышался неразборчивый крик лишь с тем, чтобы вновь отразиться к своему источнику, вызвав кровотечение из ушей. Фигура в шаре опала на колено и зарыдала.

- Ой, да брось ты свой театр, - сказал Никол Болас, в раздражении высунув голову из приятной пучины теплого родника.

Шла пятая неделя изнурительного труда, и Венсер был уже сыт по горло.

- Планнннн былллл… другимммм, - прошипел он Лилиане одним вечером, его челюсть висела смещенная в сторону после того, как рабочий гоблин, разозлившись, влепил ему оплеуху, когда они вместе перетаскивали кучу металлических частей тела от одной печи к другой.

- У нас никогда не было никакого плана, - огрызнулась Лилиана. Она сидела на трофейном торсе голема и расчесывала волосы, глядя в треснувшее зеркало, которое Джор принес бог знает откуда специально для нее.

- К тому же, планы, это лишь фантазии для тех, у кого нет воображения.

Зомби Венсер злобно уставился на свою госпожу, его единственный здоровый глаз пылал с яркостью голубого солнца. Лилиана медленно повернулась в его сторону, остановив руку с расческой над рекой ее черных волос. Ее аметистовые глаза горели столь же ярко, как и его, но с кровавым светом в зрачках.

- У тебя проблемы? – тихо спросила она у Венсера, и в ее низком, чувственном голосе звучали обещания кары и насилия.

Оживленный изобретатель саркастически склонил голову на бок, и почесался. То, что осталось от его штанов, распалось в его руках. Лилиана рассмеялась.

- У тебя хоть года-то были яйца, для начала? – промурлыкала она, подмигнув. – Может, та «Элспет» держала их, когда перешла в другой мир, убегая из этого?

На мгновение Венсер стоял совершенно неподвижно. Лилиана безжалостно осматривала его. Затем он склонил голову и отвернулся.

- Слава небесам, - услышал он ее бормотание, - эта беседа была скучной до слез. Приведи ко мне Джор-эла, хорошо, милый?

Зомби потопал по проходу, ведущему в широкий зал Печного Уровня Мирродина. Да, он приведет предводителя Ауриоков к своей госпоже. А потом он убьет его. И, возможно, и ее тоже.

Где-то, Элспет и Кос, должно быть сражаются. Они несут факел надежды. Где-то, возможно, Карн был жив и пытался понять, что, черт возьми, происходит, а сердце Венсера усердно билось в груди голема. Где-то, Джойра, должно быть, была счастлива, и где-то, жертвоприношения хоть что-то означали и имели смысл. Венсер потянулся к грудной клетке и провел трупными пальцами по обрывкам и кускам ткани, оставшимся после того, как он телепортировал свое сердце в оскверненное тело Карна.

Обыденным поворотом кисти, Венсер вырвал остатки своего жизненно-важного органа и выронил их на каменный пол. Не оборачиваясь, он продолжил ковылять вперед. Огни покоев Джор-эла светились перед ним тусклым оранжевым сиянием.

Гуп, гуп, гуп… его непреклонная мертвецкая поступь эхом разносились по Печному Уровню с регулярностью метронома. Венсер улыбнулся.

Шеолдред вздохнула. У стен Склепа Шепота был не Гет. Там был Джин-Джитаксиас.

Все ее войско угодило в западню из какой-то тягучей синей жидкости, и теперь она висела вверх ногами в склепе, лицом к лицу с одним из ненавистных скайтов.

Придет ли гомункул в ее покои сегодня, тихо стучась в стену? Что он станет делать, когда она не откроет ему дверь сегодня вечером? Мысль о том, что он развернется и вернется в Печной Уровень с недоставленным хлебом, ввергала Шеолдред в невыразимую тоску. Нет, напомнила она себе – хлебный курьер не появлялся уже несколько недель. Сегодня ночью он не явится к ее потайной двери.

- Воринклекс. Воринклекс! – Голос Глиссы пронзил толщу его сна, подобно раскаленному ножу, входящему в масло. Масло? Он знал, что такое масло? Откуда? Претор застонал.

- Воринклекс. Нам письмо. Анонимный предатель повстанцев предлагает нам Мелиру!

- За что? Чего они хотят?

- Он или она хочет… Они хотят…

Воринклекс полностью проснулся на звук неуверенности в голосе Глиссы, столь несвойственной ей. Он поднялся с постели.

- Кто бы это ни был… он хочет нашу карту прохода к Ядру, - мягко сказала Глисса.