Врач-армянин

48

Прошел час. Всего лишь час. А мне чудилось — вечность. Дома проскользнула в свою комнату.

О милосердная природа! Как хорошо, что меня клонит в сон. Легла в халате, закрыла глаза. Всего этого каскада, водопада странных, мучительных, радостных и нелепых мыслей я бы не выдержала. Как хорошо, что я сразу уснула.

Стук в дверь. Так обычно стучит Элени — деликатно и словно бы о чем-то предупреждает. Отпираю дверь.

Оказывается, Джемиль вернулся, когда я уже была дома. Пора ужинать.

Вышла в столовую. Сидим с Джемилем за столом. Едим, молча.

— Ты была сегодня у матери? — внезапно спрашивает он.

— Нет, была у подруги, — отвечаю машинально. И тотчас раскаиваюсь — зачем сказала, я не обязана давать ему отчет. Но почему он спросил меня? По-моему, хочет знать что-то об отце. Все эти денежные дела.

— Что за подруга? — он это произносит довольно равнодушно.

— Сабире-ханым, — отвечаю спокойно, — жена Ибрагим-бея. Мы с детства знакомы.

Сколько раз внушала себе: не говори лишнего! Зачем это «мы с детства знакомы»? Получилось, будто бы я оправдываюсь.

Джемиль поморщился.

— Бог знает, к кому ходишь. О ней болтают.

— Мама давно знакома с ее матерью! — вспылила я. — Почему я должна целыми днями сидеть взаперти! У всех есть подруги.

Говорю, словно глупый ребенок.

Джемиль вяло и угрюмо махнул рукой. Так от надоедливой мухи отмахиваются. Я искоса глянула на него. Он чем-то озабочен. Наверное, и мне бы не мешало знать, что может его тревожить. Ведь если его денежные дела плохи, это и для меня важно. А, впрочем, пусть отец заботится. Если я вмешаюсь, только испорчу все.

В своей комнате села на постель. Нет, не буду думать о том, что произошло. Это случайность. Это никогда больше не повторится. Никогда. Я просто буду жить воспоминанием. А потом и воспоминание побледнеет, угаснет. Но у меня такое ощущение, будто я вновь что-то забыла. Неужели? Мне становится нехорошо. Я хочу, чтобы никто не знал, чтобы у него не осталось ничего моего.

Вскочила лихорадочно. Шпильки, перчатки — все здесь. Сумочка. Раскрываю. Носовой платок! Начинаю искать. Нигде нет. Могла обронить. Нет, все-таки забыла. У него, в его комнате. Ну и пусть. Пусть эта частица меня остается у него. И аромат розового масла будет становиться все слабее и выдохнется совсем. И этот лоскуток тонкой ткани, принадлежавшей мне, будет напоминать ему обо мне. Потом он забудет меня.

Слезы навертываются на глаза. Мне жаль себя, одинокую, нелепую, ненужную.

А если он найдет меня? Все равно мы никогда не сможем быть вместе.