Второй сын

Глава 18

Постепенно тренировки приносили пользу — печать становилась все отчетливей. Эрвин уже чувствовал, что день, когда он сможет сформировать ее полностью, совсем близок. В очередной раз потратив все силы, юноша машинально рассматривал собственную ауру. Она была отражением тела, но не идеально четким. Почему так — никто не знал. И, если быть честным, не стремился и узнавать. Вообще, культиваторы, как правило, были не склонны к философствованиям, или познаниям каких-то глубин. Некогда. Культиваторы — это, в первую очередь практики. Люди, стремящиеся к личной силе. Впрочем, сложно вести себя по-другому, когда видишь, как пятнадцатиметровый тигр одним выдохом сжигает половину города. Или лавину демонов, накатывающих на поселение. Личная сила дарила возможности, свободу, власть, безопасность или спокойствие — в зависимости от стремлений человека.

… В какой-то момент Эрвин заметил интересный участок ауры. Если все вокруг понемногу менялось, и вызывало ощущение живого, то три небольших черных полосы никак не менялись. Присматриваясь к ним все сильнее и сильнее, юноша ощутил родство с тьмой. И, самое интересное, что этот участок располагался в районе головы, с левой стороны. Похоже, метка «второго сына» существовала не только в виде небольших шрамов, как ему раньше казалось. А еще и оставалась на энергетическом уровне.

— Скорее всего, именно по этой метке находят сбежавших из крепости. Иначе бы не нужны были такие сложности. А когда человек провел положенное время — ее изымают каким-то образом, — предположил Эрвин. — Так что, если смогу ее удалить…

Приободрившись, юноша попробовал воздействовать на эту метку. Однако, как бы он не старался — ничего не выходило. Он даже пробовал окружить своей собственной энергией, пропущенной через знак для трансформации в стихию тьмы. Но и так не смог воздействовать на нее. Похоже, что артефакт, которым нанесли эту метку, преобразовывал энергию в более высокий ранг, чем у него. Его знак был лишь на начальном ранге. А уровень энергии метки оказался либо на малом, либо даже среднем. В любом случае, если он поднимет ранг его знака — то можно будет попробовать удалить. И тогда… можно было бы напрямую сбежать из крепости! Затеряться в одном из трех городов, при возможностях культиватора — вполне реально.

Немного подумав, Эрвин решил, что это — довольно фантастический способ. Самый легкий и доступный способ повысить ранг знака — убить кого-то с ним, и присоединить к своему. Монстры, использующие стихию тьмы, крайне редки. Настолько, что знак тьмы называют демоническим. Просто потому, что найти демона и изъять из него знак гораздо легче. Но тут это сделать, очевидно, невозможно. Потому что местные даже не упоминают демонов. Значит, их тут нет, по каким-то причинам.

К тому же, крепость для него не только ограничение, но и возможности. Среди людей больше нет особых знаний о культивации. Где что сумели достать — тому и научились. Все это разрозненно, кусками. Добрался до первого ранга культиватора? Отлично, ты почти гений! Можно наняться в крупную семью аристократов, и жить припеваючи. Аристократам всегда нужны наемники. Но новые техники, теорию культивации, печати… все это каждому приходилось доставать окольными путями. В королевстве не было кланов или сект. Почти каждый культиватор — талантливый одиночка. И лишь два центра информации о культивации — королевская семья и крепость. Несмотря на всплывшие воспоминания Эррола, пока что юноше банально выгодно быть тут, вопреки всем проблемам, с эти связанными.

Почувствовав, что немного отдохнул, юноша вновь сосредоточился на печати. Выделив очередную порцию энергии, Эрвин привычно проследил, чтобы к даньтяню все еще тянулся «след» этой энергии. После чего начал воплощать печать. Первая линия, вторая, третья, четвертая… Формирование печати — вещь непостоянная, иногда выходило чуть меньше сделать, иногда — чуть больше. В этот раз все шло на удивление удачно. Седьмая линия, восьмая… В ауре постепенно формировалась готовая печать ловкости. Тринадцатая линия, четырнадцатая… к этому моменту обычно контроля не хватало, и энергия начинала развеиваться, заставляя все начинать сначала. Если, конечно, хватит сил. Но… в этот раз будто бы что-то помогало. Пятнадцатая… и… обливаясь потом, Эрвин изо всех сил старался сдержать пытавшуюся расплыться незаконченную печать, и «достроить» последнюю линию. Шестнадцатая! Готово!

Но не успел Эрвин обрадоваться, как напрягся еще больше. Законченную печать уже не нужно контролировать — она самостоятельна. Вот только… после ее правильного формирования внутри ауры обязательно проходит своеобразная волна энергии, после чего печать, используя оставшуюся связь с даньтянем, врастает в него. Но волны не было!

— Нет-нет-нет, только не это! — зашептал юноша, в панике рассеивая след, ведущий к даньтяню. Отсутствие волны означало только одно — эта печать была неправильной. Пытавшаяся прорасти в даньтянь дефектная печать ловкости замерла в ауре, когда потеряла связь. А потом, минут через десять, она постепенно начала вновь рассеиваться на составляющую ее энергию с нарастающей скоростью. И лишь тогда, когда от нее ничего не осталось, измученный Эрвин повалился на шкуру, переводя дыхание.

— Ну, неправильный результат — тоже результат. Теперь я точно знаю, что правильный вариант был все-таки правый. Осталось только собраться с силами… — прозвучал слабый голос юноши. Последняя, провальная попытка выжала его силы до донышка. Так оставалось только лечь отдыхать — сегодня уже ничего токового точно не выйдет.

Проснувшись на следующий день, Эрвин первым делом сверился со своими записями. После чего вернулся к попыткам создать печать. Вчерашняя попытка доказала, что в случае предельной концентрации, если, конечно, повезет, он уже способен добиться победы.

Как обычно, выделив «облако» энергии, все еще связанное с даньтянем, юноша принялся формировать печать. Первый десяток линий создался даже проще, чем вчера или позавчера. Дальше тоже было легче. Тринадцатая и четырнадцатая линии лишь вызвали легкое напряжение. Похоже, его контроль, после вчерашнего, немного подскочил. Остались две последних линии. Напрягая всю свою волю, Эрвин продолжал достраивать оставшуюся часть печати, одновременно не давая расползаться предыдущим. И… печать ловкости наконец оказалась достроена! Стоило сформироваться последней линии, как окружающее ее облако почти полностью было поглощено печатью. Едва заметная волна энергии импульсом разошлась от печати, моментально пронзая всю ауру, и вызывая дрожь тела. После этого остаточная связь с даньтянем окрепла. Печать быстро замерцала, одновременно с этим внутри даньтяня точно так же, мерцая, проявился образ печати. В конце концов, они поменялись местами — там, где еще недавно была сама печать, появился постепенно тускнеющий образ. А внутри даньтяня четко стала видна печать. Каждая линия, каждая черточка притягивала внимание. В отличие от нарисованной на бумаге, печать внутри даньтяня казалась живой, словно неотъемлемая часть организма.

Открыв глаза, Эрвин тихо рассмеялся. А в теле волнами прокатывалась энергия, кидая то в жар, то в холод. Организм менялся под воздействием печати. Передохнув немного, юноша вышел из своего жилья. После открытия печати ловкости первым делом стоило поесть. Ведь, меняя организм, тратились ресурсы. Его внутренние ресурсы, так что стоило пополнить их. А пока что движения юноши, если бы кто-то присмотрелся, были странными — то чуть резче, то, наоборот, медленней. Все потому, что организм менялся, адаптировался.

Но не успел он отойти и на сотню метров от жилья, как ему навстречу устремились трое культиваторов.

— Эй, новичок! — привлек наглый голос одно из них Эрвина. — Меня зовут Сигберт Железный, и ты мне не нравишься! Ты не уважаешь старших, так что я вызываю тебя на дуэль!

Юноша оглядел говорившего внимательнее. Этот культиватор был полноватым. Хотя ясно было видно — за слоем жира скрываются могучие мышцы, так что не стоит недооценивать его. На голове — яркая желтая повязка с одной фиолетовой лентой. Густые брови, недельная щетина на лице, и неприятный, наглый, с капелькой безумия взгляд. А его эмоции говорили сами за себя — от него веяло агрессией. С таким человеком невозможно договорится. Значит, не стоит и пытаться. К тому же… он только что раскрыл печать ловкости. Возможно, сами духи помогают ему проверить свои силы?

— Каких еще старших? — уточнил Эрвин. — А! Погоди-погоди, я догадался! Ты, получается, шавка Каспара? Подгавкиваешь, бегаешь на задних лапках… э-э-э… тапочки приносишь… или… а что там еще делают холуи?

Сопровождавшие наглеца культиваторы округлили от удивления глаза. Обычно, только вида их товарища хватало, чтобы любой новичок уже извинялся. Но чтобы самому нарываться на неприятности — такого не было никогда. А у Сигберта моментально налились глаза кровью:

— Ты! Ублюдок! Да я раскрошу твой череп! Вырву тебе сердце!!!

— Ух ты! Какой ты страшный! — ухмыльнулся Эрвин. — А еще очень храбрый — вызывать на дуэль меня, который стал культиватором всего пару недель назад. На тех, кто постарше, кишка тонка? Струсил? Потому что боишься, что тебя размажут, как дерьмо?

Заскрежетав зубами, Сигберт выдавил из себя:

— Плевать! Я! Вызываю тебя! Принимаешь вызов? Или можешь только дерзить?!

— Почему бы и нет? Принимаю!

— Хорошо. Пошли! — начал разворачиваться культиватор.

— Куда это ты собрался? Я принимаю твой вызов, но драться буду завтра. Сегодня у меня еще планы. Я не поел, да и вообще — дела…

На самом деле, перестройка организма, вызванная печатью, занимала время. Полностью она продлится еще минимум полдня, так что связываться с этим культиватором раньше он не собирался.

— Завтра, через два часа после рассвета, я жду тебя возле полигона. А если не придешь… — зло оскалился Сигберт.

— Ты думаешь, я боюсь какого-то уродливого толстяка? — легкомысленно парировал Эрвин.

После такого даже лицо и шея у Сигберта покраснели. Его попутчики опасливо отступили подальше, боясь, что он потеряет голову от гнева. Последним замечанием юноша случайно попал прямо в цель — больше всего Сигберт ненавидел тех, кто осмеливался насмехаться над его видом, и намекал, что он жирный. Но культиватор титаническим усилием взял себя в руки, и, кинув последний, максимально злой взгляд, отправился в сторону.

Чему быть — того не миновать. Учитывая, что среди культиваторов в крепости официально разрешены дуэли, Эрвин и не сомневался, что рано или поздно его втянут в какой-нибудь конфликт. Чем ему грозит отказ, Северин подробно описал. Не стоило оно того… так что, оставалось только подстраиваться под ситуацию. А еще, можно было попутно трепать нервы тем, кто настроен против него. Потому что… а почему бы и нет? Тоже приятно! Но сначала — завтрак! И неважно, что уже пришло время обеда…

Добравшись до столовой, Эрвин ухватил сразу несколько обычных порций, и принялся методично уничтожать их. Однако его мысли оказались полностью заняты одним интересным фактом: он снова, как и в конфликте с Каспаром, сорвался. Каспару он угрожал, этого толстяка — дразнил и издевался. Раньше, когда он жил под стеной крепости, абсолютно точно был спокойнее, равнодушнее. Теперь же… казалось, будто бы тогда что-то уменьшало яркость эмоций. Не только у окружающих — у него самого тоже. Здесь же все вернулось в норму, или стало ярче… Нет, определенно, за этим стоит какая-то загадка!

Следующее утро в секции культиваторов первого ранга было шумно. Новичок среди культиваторов, едва успев попасть к ним, уже нарвался на дуэль. Против Сигберда Железного, по прозвищу «Железо».

Культиваторы поодиночке в компаниях устремились к полигону. Он должен был стать местом дуэли. И только Северин стоял, и ждал возле лестницы. Он не знал, о каком новичке идет речь… но подозревал, что о его новом знакомом.

В это же время Эрвин начал спускаться вниз. Его организм за ночь полностью адаптировался к печати ловкости. Так что теперь он себя чувствовал не просто полным сил — каждое движение давалось легко и непринужденно. Юноша чувствовал себя великолепно!

— Эрвин, привет! — махнул рукой Северин. — Ты тоже идешь смотреть на дуэль?

— Смотреть? Нет, что ты… Участвовать! — поправил его юноша.

Ладонь старшего культиватора шлепнула по его же лицу:

— Вот же… почему-то я так и думал, что это ты. Зачем ты на него нарывался?! О чем вообще думал?! Железо — сильный соперник. Он известен тем, что специализируется на защитных техниках, так что вот в таких дуэлях, без оружия, почти непобедим. Защитные-то техники можно использовать!

— У меня не было выбора, — признался Эрвин, начиная идти в сторону полигона. — Этот толстяк сам меня искал, потому что я поругался с Каспаром. Э-э-э… как же там его… корова… свинья… А! Вепрь, Каспар Вепрь, вспомнил!

— Ну просто замечательно! На мелочи ты не размениваешься! Нарываешься не только на культиваторов первого ранга, но и даже на второго! А через пару месяцев, я так понимаю, уже страдать будет комендант.

— Мне нравится твоя идея — улыбнулся Эрвин. — Но не так быстро. Сначала разберусь с этим толстяком… а там посмотрим.

Северин только покачал головой.

— Ты просто не знаешь предыстории про Каспара. Слушай, с чего все началось… — начал рассказ Эрвин. Он не хотел, чтобы его знакомый считал его просто безмозглым наглецом.

… - Ублюдок, конечно. Но ты ничего не докажешь. Тем более, теперь он достиг второго ранга. Как бы там ни было, твое слово против него. И его — весомее, — предупредил Северин, послушав всю историю.

— Я знаю, — пожал плечами Эрвин. — Поэтому ничего не стал доказывать. Но прогибаться под этого урода не буду. Кстати об уродах…

Взгляд Эрвина встретился с толстяком. Тот, окруженный несколькими культиваторами, о чем-то рассказывал, и размахивал руками. Но увидев Эрвина, направился к нему. Культиваторы вокруг них моментально образовали большое кольцо.

— Ну что, щенок? Готов к хорошей трепке? Убивать я тебя, конечно, не буду, — похрустел головой Сигберт, — но кости я тебе переломаю, чтобы знал, на кого можно тявкать…

Эрвин встретил его презрительной усмешкой.

Увидев это, толстяк скинул верхнюю одежду, и тут же окутался защитной техникой. Она выглядела как полупрозрачные доспехи — нагрудник, защита рук до кисти, защита ног до колен, и даже такой же, полупрозрачный шлем. Выглядело достаточно грозно. Конечно, недоставало оружия в руках… но крепко сжатые пудовые кулаки, учитывая специфику дуэли, были очень весомым аргументом.

На его фоне Эрвин выглядел на свой возраст — юноша, не достигший и двадцати. Довольно высокий, худощавый. К тому же, и это знали все — только что стал культиватором. Когда бы он успел освоить хоть один навык?!

— Ставлю два золотых на Железо!

— Три золотых на Железо!

— Эй! А кто-нибудь поставит против? Иначе совсем неинтересно!

— Я поставлю! Давай малыш, не подведи… три серебряных!

— Лоренц, ты жлоб! Поставь хоть один золотой, это несерьезно!

— Два золотых на новичка, — послышался голос Северина.

— Вот это дело! Четыре на Железо!

— Десять серебра на новичка!

Эрвин уже не слушал окружающих — он не спускал взгляда со своего противника. Как и оказалось, противостоящий ему — крепкий культиватор, да еще и усилил свою защиту техникой. С другой стороны… это явно низкоуровневая техника, так как оставляла довольно много незащищенного пространства. Жаль, что нельзя калечить… но и с этим можно работать. Юноша не знал, что на его лицо вылезла пугающая улыбка — от Эррола из прошлой жизни кое-что он перенял, даже не замечая этого. Однако не спускавший с него глаз Сигберт подобрался. Возможно, дело будет немного сложнее, чем он думал…

— Итак, ставки все сделали, можете начинать! Вперед!

— Давай! Давай! Давай! — начала скандировать толпа вокруг. Но ни Сигберт, ни Эрвин не обращали на это внимание, медленно сближаясь. Внезапно толстяк взревел и подпрыгнул, выставив вперед колено. Если бы он попал по юноше, то наверное, переломил бы его пополам. Но… как мог Эрвин попасться на такой простой фокус? Да еще и теперь, когда скорость его реакции стала гораздо выше?

Проблема любого прыжка — это то, что в полете человек беззащитен, а при приземлении нужно больше внимания, чем при простом шаге. И неважно, простой ли это человек, или культиватор.

Эрвин сделал быстрый шаг в сторону, и подбил ногу толстяка, на которую он рассчитывал приземлиться. Итак, мощный удар с прыжка коленом, который должен был уничтожить любое сопротивление… закончился действительно феерически. Сигберт с грохотом приземлился, упав плашмя на землю!

И, пока зрители в удивлении пучили глаза, толстяк ловко перекатился и вскочил. Конечно, по-хорошему этот бой должен был тут же и закончится — нормальный боец не дал бы подняться своему противнику… но Эрвину нужно было представление. Такое, после которого его бы опасались трогать.

— Прыгун из тебя не очень, толстяк.

Послышался громкий смех из толпы зрителей.

Невинное замечание Эрвина взбесило его противника — тот учел свою ошибку, и, хаотично размахивая кулаками, кинулся на юношу. Удары были действительно сильные — воздух свистел, расступаясь под пудовыми кулаками.

— Вот это настоящая Железная мельница! Давай, Железный, покажи ему!

Многие зрители поддерживали толстяка. Да и выглядело эффектно — здоровяк в полупрозрачных доспехах казался несокрушимой скалой.

Но, к сожалению, кроме эффектности, больше ничего не было.

Эрвин быстро пригнулся, пропуская мимо себя левую руку. Короткий тычок — и правый кулак так же бесполезно пролетел мимо. Шаг в сторону — и снова левый кулак, просвистев за сантиметр от головы юноши, «улетел» обратно.

Сигберт ярился, отчаянно размахивал руками… но не попадал ни разу. Эррол немного владел безоружным боем, но азы заставляли учить всех. Эрвин, унаследовав эти воспоминания, без труда уводил бесхитростные удары толстяка.

— Стой! Дерись… как мужчина… — прорычал Сигберт, стараясь попасть в верткого и быстрого юношу. Раньше ему никакая техника боя не нужна была — обладая подавляющей силой, против таких же, не особо умевших драться врукопашную культиваторов… хватало. А в реальном бою ни один идиот не будет полагаться на свои кулаки, когда есть острое железо. Теперь же он чувствовал, что избивал воздух.

Глядя на этот цирк, некоторые уже пожалели, что поставили на толстяка.

— Как скажешь, — усмехнулся Эрвин. Следующий удар он встретил своим. Юноша ударил прямо в запястье бьющей руки. Послышался мерзкий хруст.

— А-а-а-! Сволочь! — заорал толстяк, прижав к себе поврежденную руку, но все еще замахиваясь здоровой.

Эрвин сместился вбок, и со всей силы пнул Сигберта в колено. Толстяк свалился вниз, а от боли потерял концентрацию, развеивая защитную технику. Юноша бесхитростно врезал ногой прямо в лицо противника. Один раз, второй, третий… Потом остановился, глядя на потерявшего сознание, и залитого кровью из разбитого лица толстяка.

Гробовая тишина встретила это зрелище.

— Скучно. Я ожидал большего… — пожаловался Эрвин, и засунул руки в карманы. После чего равнодушно направился в столовую.

— Надо бы позавтракать, — услышали некоторые зрители бурчание юноши.