Вы все жжете! Часть 1

Глава 27

Голоса послышались, когда я уже всерьез раздумывала, не попытаться ли выбраться самой. Что делал Шарль под руководством Франциска, я в общих чертах помнила и была почти уверена, что смогу повторить. И вот это «почти» пока останавливало, да еще то, что не все открывается снаружи и изнутри одинаково. Но ночевать в архиве категорически не хотелось, поэтому я потихоньку разминала пальцы и составляла последовательность действий на случай, если что-то пойдет не так. А в том, что что-то пойдет не так, я была уверена на все сто. Ибо когда у меня что-то шло так?

— Антуан, может, все-таки передумаешь? — приглушенно заныла девушка. — Архив — не то место, куда можно безнаказанно залезть.

Метка Антуана, о которой я благополучно забыла, очень ярко сияла рядом. До нее можно было дотронуться, если бы не разделяющая нас дверь. Богиня, неужели он догадался, что я была здесь с Шарлем, и сейчас пришел меня уличать? Не один пришел, со свидетельницей, вот ведь гад! А у меня нет права на ошибку — отчислят сразу. Богиня, что же делать, что делать?! Я заметалась перед дверью, заламывая руки и прислушиваясь к разговору: никогда не знаешь, откуда придет спасение, может, они отвлекутся и я прошмыгну за их спинами. Пусть тогда попробуют доказать, что я здесь вообще была.

— Если узнают. Но я же не идиот, дорогая.

По всей видимости, сомнения в справедливости этого утверждения были не только у меня, но и у его спутницы, поскольку она чуть истерично проныла:

— Знала бы я, что ты на такое пойдешь, ни за что бы не сказала. За это можно даже из академии вылететь.

— Буле же не вылетел? С чего вылетать мне? А сказала правильно. Умница. — Эффект похвалы Антуан усилил особенными бархатисто-обволакивающими нотками, убойно действующими почти на любую особу женского пола в возрасте от шестнадцати до восьмидесяти. Возможно, и после восьмидесяти тоже, Антуан со столь возрастными дамами при мне не общался. — Все же очень удачно, Соланж, что ты дружишь с секретаршей ректора.

— Скажешь тоже, дружу, — жеманно заворковала Соланж, явно польщенная словами Антуана. Я даже представила, как она нежно зарозовела и глазки в пол опустила. — Она просто ко мне подлизывается, как к будущей… ну ты понимаешь? Поэтому сразу донесла, что Буле поймали при попытке взлома архива. Но тебе-то зачем туда лезть?

— Как это зачем? Если Буле понадобилось дело принцессы Валери, значит, оно нужно и мне. У этого прохвоста ни в чем не будет преимущества.

Богиня, так он пришел сюда не за мной? Какое счастье!

— Сначала надо понять, зачем оно ему вообще понадобилось, — заметила Соланж. — Возможно, ты добьешься того же, задействуя личные связи, которых у Буле нет. Ему приходится вертеться там, где тебе достаточно просто протянуть руку.

— Думаешь, мне расскажут что-то, чего не найти в открытых источниках? Нет, Буле точно напал на какой-то древний секрет, — убежденно заявил Антуан. — Я должен понять какой, а для этого необходимо просмотреть это проклятое личное дело.

— А если попросить Марго? Она, как секретарь ректора, может затребовать любое из архива.

— А если она не согласится? Да еще доложит Фурнье, у которого на меня и без того зуб? Личное дело принцессы — не рядовое дело, там наверняка нужен особый допуск. Нет, Соланж, я должен его увидеть, и сейчас самое подходящее время. Все взбудоражены после соревнований, преподаватели только и успевают разрешать скандалы в общежитии. Маленького магического возмущения никто не заметит.

Маленького? А как же сирена? Или она исключительно для деморализации взломщика и слышна только в архиве? Наверное, да, иначе после второго срабатывания здесь было бы не протолкнуться от зрителей.

— Но, Антуан, я боюсь за тебя, понимаешь? — Соланж всхлипнула. — Тебе и без того досталось в последнее время.

— Дорогая, не волнуйся, я сумею за себя постоять.

Звуки, которые донеслись после этих слов, изумили меня до невозможности, поскольку больше всего походили на длительный страстный поцелуй. Надо же, а при свидетелях мой ненастоящий жених делает вид, что Соланж ему безразлична. А у нее это так хорошо не получалось, хотя кто-кто, а невеста принца должна вести себя безукоризненно. Хотя, вполне возможно, Антуану Соланж действительно не слишком интересна, а сейчас он просто затыкает ей рот привычным и наиболее легким способом. И все же это возмутительно: оба помолвлены и совершенно нагло изменяют своим суженым. Ладно Соланж — принцу, он и не узнает никогда о такой мелочи, но Антуан-то клялся в любви мне, а значит, сейчас беспардонно изменяет не только мне, но и своим словам! Захотелось открыть дверь и посмотреть, как эта парочка будет выпутываться. Но открытие двери они вряд ли не заметят, слишком сильный магический всплеск, поэтому ничего криминального я не увижу, а вопросы задавать будут уже мне. Поэтому я задавила в себе желание мстить и приготовилась ждать.

Антуан наконец отвлекся от Соланж и приступил к взлому. Я предусмотрительно отошла за ближайший стеллаж, сообразив, что, пока они доберутся до пустышки с делом Валери, у меня появятся несколько минут, чтобы убраться из архива. Главное — успеть до появления ректора. Вот он будет удивлен столь пристальному вниманию своих студентов к давно почившей принцессе. У Антуана про предсказание наплести не получится — в разговорах с кузеном о ректорском произволе он всегда брал сторону Жана-Филиппа, подчеркивая, что настоящему магу этого шарлатанства не нужно, а предсказательницы годны только для ярмарок черни.

Во взломе Антуан оказался куда менее талантлив, чем Шарль, поскольку сигнал от вскрытой двери пошел сразу, но ни он, ни Соланж ничего не заметили и вломились в расставленную ловушку. По сторонам они смотрели, лишь чтобы отметить, мимо стеллажа с каким годом проходят, поэтому я уже полностью уверилась, что успею отсюда сбежать, никем не обнаруженная, и бросилась к двери, чтобы прямиком врезаться в ректора.

— Леди де Кибо? Лорд Альвендуа? Леди Ламбер? Какая интересная компания. И что вы забыли в архиве академии?

— Огонек, — вылез из-за плеча ректора возмущенный призрак, — от тебя требовалось всего лишь тихо посидеть до того, как Шарль освободится и придет тебя выручать. Вместо этого ты зачем-то вскрыла двери архива, да еще и впустила этих!

— Я не с ними, — только и успела я жалко пролепетать.

— Вот как? — Фурнье перевел свой проницательный взор с меня на Антуана с Соланж и сделал единственно правильный вывод в данной ситуации. — Леди следила за женихом? Он дал для этого повод?

— Разумеется, нет, — возмутился Антуан. — Я люблю свою невесту. С Соланж у нас чисто дружеские отношения.

И так честно и аристократично возмутился, что я не выдержала.

— Чисто дружеские? А кто тогда целовался перед дверями архива? — взвилась я. — Странные у тебя представления о дружеских отношениях.

Соланж покраснела, потом побледнела, потом позеленела, став похожей на свежевыкопанный труп. Не хватало разве что земляных разводов и погребального савана, а так получилось бы умертвие умертвием. Вон, Антуан даже от испуга отошел на несколько шагов. Ой, нет, это он показывает, что его с ней не связывает ровным счетом ничего. И до нее наконец дошло, что в деле собственного спасения она может рассчитывать только на себя.

— Не выдумывай! — взвизгнула Соланж, почему-то ужасно напомнив при этом болонку. — Ты не могла видеть, как мы целуемся! Рядом с дверью никого не было!

— Неужели? — фыркнула я. — А откуда тогда я взялась? Из воздуха?

— Правильно, огонек, лучшая защита — это когда от тебя сбегают в страхе.

Франциск одобрительно кивнул и двинулся вглубь архива, где пристроился на кресло, намереваясь смотреть представление со всеми удобствами. Выглядел он там величественно, но недолго — почти тут же обнаружил, что кресло далековато от двери и обзор с него оставляет желать лучшего, и опять вернулся, зависнув рядом с ректором.

— Николь, ты все неправильно поняла, — вдохновенно начал Антуан и даже раскрыл рот, чтобы пояснить, что именно, но что-то застопорилось, и он так и застыл, поскольку никак не мог придумать, что же я могла принять за поцелуи.

— Все это чрезвычайно интересно, — прервал нашу милую беседу Фурнье. — Но вопрос, кто с кем целовался, вы обсудите без меня.

— Никто ни с кем не целовался. Это заговор Альвендуа, чтобы не допустить моей свадьбы с престолонаследником. Их наверняка подговорила Вивиана меня опорочить. Я вообще сюда не хотела заходить!

Соланж начала всхлипывать, бросая на меня ненавидящие взгляды, но ректор не оценил представления и совершенно невозмутимо продолжил:

— Меня сейчас больше волнует, зачем вы взломали защиту на двери в архив.

— Мы ничего не взламывали, — глядя совершенно честными глазами, заявила Соланж. — Проходили мимо. Смотрим — дверь открыта. Решили заглянуть: вдруг что-то случилось? Вот и…

— Неужели? Что-то подозрительно часто дверь в архив остается открытой.

— А целовались вы у двери на всякий случай? Вдруг больше возможности не предвидится? — сварливо поинтересовалась я почти одновременно со словами Фурнье.

— Дорогая, — Антуан полностью потерял интерес к Соланж и рванул ко мне, наверняка опасаясь, что я сейчас сбегу и не стану выслушивать оправданий, — не преувеличивай. Ты же знаешь, я люблю тебя.

Последнее он выдохнул прямо мне в ухо и потянул на выход из архива, явно желая оставить сообщницу наедине с Фурнье, чтобы она выпутывалась дальше как-нибудь без него. Впрочем, это меня пока вполне устраивало, поэтому я протестовать не стала и даже успела сделать пару шагов.

— Стоять! — гаркнул Фурнье столь громко, что я испуганно вздрогнула и застыла. — Точнее, леди де Кибо может идти — разумеется, после того, как скажет, не слышала ли, зачем леди Ламбер и лорд Альвендуа направлялись в архив. Но только она.

— Насколько я поняла, они хотели посмотреть личное дело какой-то принцессы, — мстительно припомнила я.

Про ректорскую секретаршу, которая подслушивает, а потом выдает секреты академии, упоминать не стала: вряд ли из-за такой ерунды ее уволят, а я обзаведусь недругом, способным серьезно осложнить жизнь и учебу.

— Ты что-то не то поняла, — недовольно возразил Антуан. — Какой еще принцессы?

— Не знаю. Вы слишком невнятно говорили, да и занимались больше не разговорами.

Судя по забегавшим глазкам Соланж, она лихорадочно соображала, что ей выгоднее: что она с Антуаном ходила на свидание или что они отправились в архив сугубо по необходимости. Похоже, победило второе.

— Личное дело принцессы Валери, — неохотно выдавила она. — Дочери Франциска Первого.

— Вот это поворот. — Призрак упомянутого монарха сел там, где стоял, — прямо на воздух. — А этим-то зачем понадобилась Валери?

— И зачем вам понадобилось ее дело? — удивленно вторил ему Фурнье, в этот раз не упомянувший, что дело самого Франциска более привлекательно. И правильно: зачем подавать студентам подобные идеи?

— У нее были необычные магические способности, — затараторила Соланж, растягивая губы в улыбке, наверняка подсмотренной у Вивианы — только у сестры Антуана получалась нужная пропорция нежности и обольстительности. — Но в найденной литературе не было ничего конкретного, а в деле наверняка есть.

Похоже, невеста принца тоже решила не портить отношения с полезной секретаршей ректора и не стала упоминать, что знает о попытке Буле, а наспех придумала годную идею. Надо же, я была куда более низкого мнения о ее мозгах после нескольких последних дней, проведенных в ее компании.

— Какие же необычные способности у нее были? — скептически поинтересовался ректор.

— Это мы и собирались выяснить, только не успели, — подхватил Антуан идею сообщницы. — И сюда мы пришли именно за этим, а не за тем, что показалось Николь.

— Мне не показалось!

— Не будем отвлекаться, — небрежно махнул рукой ректор. — Леди де Кибо, можете идти, а с остальными мы побеседуем на тему, должна ли студенческая любознательность распространяться на академический архив.

Я не стала ждать, пока меня начнут уговаривать, удрала быстро и не прощаясь. Антуан что-то озабоченно вопил вслед, но я не только не обернулась, но даже не вслушивалась, да и при всем желании не могла бы этого сделать, поскольку почти сразу мне наперерез из стены вылетел встревоженный Франциск.

— Зачем им понадобилась папка Валери?

— Затем, что она понадобилась Шарлю, — на бегу пояснила я, — о чем секретарша ректора сообщила Соланж, а та — Антуану. Антуан решил, что то, что нужно Шарлю, нужно и ему. И вот результат.

— Огонек, это несерьезно. Они говорили о ее необычных способностях. Вот про это хотелось бы побольше и с подробностями. Что именно они узнали и откуда. Это очень важно.

— Ваше Величество, ничего не смогу добавить. Что от них услышала, пока они дверь вскрывали, то и рассказала. Мне кажется, про необычные способности — это фантазия Соланж, чтобы хоть как-то оправдать взлом архива.

Дверь в общежитие оказалась заперта, как я и опасалась. Стучать и ссылаться на то, что меня задержал ректор? Так последует резонный вопрос, почему он об этом не сообщил дежурному. Я замерла перед дверью в раздумьях. Должен быть другой способ. И Антуан, и Соланж точно планировали вернуться, а не ночевать в архиве. Хотя, как мне кажется, Соланж против подобной перспективы возражала бы не сильно, и то только в случае, если бы кто-то узнал.

— Как опоздавшие студенты попадают внутрь? Не ночуют же на улице в наказание?

— Кто как, — охотно пояснил Франциск. — Если позволяют силы и умения, то левитируют. — Полюбовался на мое безмолвное возмущение и продолжил: — Конечно, это не самый простой способ, в основном для позеров со старших курсов. Способ попроще — вскрыть запирающий артефакт снаружи. Это сложно, но не невозможно, огонек. Можно забраться через комнату друзей с первого этажа, но там тоже нужно будет отключать сигнальные артефакты.

— Друзей на первом этаже у меня нет, — напомнила.

— Это печально, — заключил Франциск. — Ждем Шарля?

Как-то подозрительно быстро Его Величество начал полагаться на этого Буле с его непонятными целями и странными действиями. Интересно, на призраков можно влиять ментально?

— Не ждем, — отрезала я. — Он сидит в кабинете ректора и неизвестно сколько будет там сидеть. И даже если бы было известно, я не хочу принимать от него помощь.

— Показать, как отключить запирающий артефакт? — неожиданно предложил Франциск. — Это не так сложно и требует больше гибкости пальцев, чем магических умений.

Пальцы у меня оказались не столь гибкие, как у призрака. Еще бы: призракам вообще без разницы, в какую сторону гнуть суставы, поскольку суставов у них нет и сами они — всего лишь видимость человека, бывшего когда-то живым. Сущность, полностью состоящая из эктоплазмы, а не из мышц и костей. Но все же, после нескольких поправок, Франциск признал годными и мои пальцы. За неимением лучшего, как он выразился.

— Фактически, запирающий артефакт состоит из трех блоков. Первый — сигнальный, его мы отключать не будем, просто аккуратно отцепишь левой рукой и будешь удерживать, пока не вскроешь замок.

— Одной рукой? — уточнила я.

— Разумеется. Вторая-то у тебя будет занята, огонек, если ты, конечно, не собираешься потревожить сладкий сон дежурного.

— А вы уверены, что он спит, Ваше Величество?

Задавая этот вопрос, я вовсе не ожидала, что Франциск отправится проверять, бросив меня перед дверью в одиночестве. Но вернулся он быстро и бодро отрапортовал:

— Спит и даже похрапывает. Так что если будешь осторожна, то никто не узнает, что тебя не было в общежитии. Кроме ректора, разумеется, но он к завтрашнему дню вообще забудет, что ты была в архиве, так его заболтает оставшаяся парочка. Итак, приступим. Левой рукой подцепляешь средним пальцем вот ту загогулину, указательным — ту, и про мизинец, мизинец не забудь, им непременно нужно давить на ту точку…

Франциск командовал и жестикулировал столь быстро, что не всегда было понятно, какую именно точку он имел в виду. Возилась с запирающим артефактом я минут пять, все время боясь расслабить левую руку. Орудовать одной правой оказалось на редкость неудобно, постоянно хотелось подключить левую и так же постоянно приходилось себе напоминать, что левую подключать ни в коем случае нельзя.

Артефакт наконец тихо зажужжал, я юркнула в приоткрывшуюся дверь и начала выполнять обратную последовательность действий. Свободно вздохнула я, когда крючок от сигнальной нити встал на свое место, словно и не вытаскивался, а никто не прибежал проверять, что же случилось.

— Ты не так безнадежна, огонек, — снисходительно бросил Франциск. — Это не всякий выпускник провернет. Я все время боялся, что не удержишь. Все-таки процедура не для твоего уровня.

— А почему тогда предложили?

— Интересно было, сможешь или нет, — невозмутимо ответил он. — Огонек, не дуйся, ты почти ничем не рисковала. В крайнем случае вызвали бы к ректору, а ты ему понравилась.

— С чего вы взяли? — удивилась я.

— Так отпустил же. Не стал мурыжить с Альвендуа и этой, которая невеста принца. Предупредить бы его, а?

Выверты призрачной логики были все так же причудливы, а призрачные цели — неясны.

— Ректора?

— Принца, разумеется!

— О чем?

— Что невеста смотрит на сторону, — пояснил Франциск. — Огонек, твоя задача — придумать, как это сделать.

— Почему моя?

— Потому что брак принца — дело государственной важности. Ему на ком попало жениться нельзя.

— Вы сейчас за страну переживаете или за потомка, Ваше Величество? — заинтересовалась я, невольно зевнув. Все же день сегодня выдался необычайно насыщенный.

— В данном случае — никакой разницы, — глубокомысленно заявил призрак и так посмотрел, словно прикидывал, как на место невесты впихнуть меня. — Главное — предупреди, а уж Лиденинги найдут чем отблагодарить.

— Вам надо — вы и предупреждайте, — строптиво заявила я, опять зевнув.

Франциск разливался соловьем всю дорогу до нашей с Люсиль комнаты, пытаясь доказать, что моя святая обязанность — встать на защиту дома Лиденингов, хотя бы в лице одного бедного несчастного принца. Мои возражения, что принца есть кому защитить и без меня, и вообще, я уже помогаю одному представителю этого дома, отметались как ничего не стоящие. У двери в комнату Франциск застыл, помня о нашем уговоре, но его лицо выражало сложную гамму чувств из укора и решительности. На меня его ухищрения должного впечатления не произвели, и я с чистым сердцем пожелала Его Величеству доброй ночи, после чего напрочь выбросила из головы и его, и его проблемы.

Не помню, что я объясняла Люсиль, которая насела с вопросами. Единственное желание — добраться до кровати — было наконец выполнено, и я провалилась в сон, успев только подумать: «Богиня, какое счастье, что все закончилось!» Но как же я была неправа. Утром я проснулась от бодрого шепота Франциска прямо мне в ухо:

— Огонек, мы тут с Шарлем посоветовались и решили, что жестоко заставлять тебя поддерживать иллюзию помолвки с Альвендуа. Это репутационные потери, которые тебе совсем не нужны, особенно с учетом того, что… Впрочем, неважно. Важно, что у нас появилась идея, как попасть во дворец пораньше.