Выше Эвереста

ГОРЫ ЗОВУТ

Я уехал в Секундерабад, где в Военном колледже инженеров-электриков и механиков проходил годичный курс по устройству автомобиля. Обстановка в Секундерабаде была очень приятной. По сравнению с Академией, с ее суровой дисциплиной, этот колледж отличался либеральными порядками. Занятия по автомобильной технике не представляли труда. Мы изучали различные автомобильные двигатели и их части. У меня оставалось время и для спорта.

Возле Секундерабада возвышаются красивые скалы, гак что можно было заняться скалолазаньем. Иногда мы отправлялись на велосипедах до Хайдарабада, который находится от Секундерабада на расстоянии двенадцати километров. Фактически Секундерабад и Хайдарабад — города-спутники — их разделяет лишь мост. Местные жители мне очень нравились. У них приятные манеры, они хорошо воспитаны. Пешеходы соблюдали правила уличного движения, что довольно редкое явление в нашей стране.

Низам[18] Хайдарабада считался самым богатым человеком в мире. В городе у него дворец. Я был поражен его красотой. Некоторые старые дворцы в Хайдарабаде 1аняты теперь военными организациями. Так, например, центральная офицерская столовая колледжа располагалась в одном из таких небольших дворцов. Некоторые дворцы представляют огромный исторический интерес.

Помимо регулярных лекций по специальности мы часто слушали выступления видных деятелей и специалистов. Помню, приезжал в Секундерабад бригадный генерал Гьян Сингх. Он прочел лекцию об альпинизме. Произошло это в январе 1960 года, за месяц до того, как возглавляемая им экспедиция на Эверест отправилась в горы. Накануне отъезда бригадного генерала многие пришли послушать его лекцию. Он был начальником Гималайского института альпинизма в Дарджилинге. Свою лекцию он иллюстрировал слайдами и фильмом под названием «Зов гор». Пожалуй, за год пребывания в Секундерабаде эта лекция стала для меня самым важным событием. После лекции я подошел к Гьян Сингху и спросил, что надо сделать, чтобы прослушать весь курс лекций в Гималайском институте альпинизма. Бригадный генерал отнесся к моей идее благосклонно и даже дал мне бланк заявления, который следовало заполнить для поступления на начальный курс обучения в институте. Тут же, не теряя времени, я заполнил его, приложил к нему медицинскую справку и отправил в Дарджилинг.

После окончания курса в Секундерабаде меня распределили в мастерские в штате Джамму и Кашмир. Моя часть находилась в горах, и я с удовольствием пользовался возможностью совершать небольшие восхождения, хотя высоких гор здесь нет.

В начале 1961 года, я получил уведомление, что могу прослушать лекции на начальном курсе института альпинизма. Однако мой начальник, полковник Капур, считал, что это занятие — напрасная трата времени. Армии нужны техники, получившие квалифицированную подготовку, так что о курсах, не имеющих никакого отношения к технике, не могло быть и речи. Однако мне так хотелось поехать на курсы, и я объяснил полковнику, что это займет всего сорок два дня.

— Курс, рассчитанный на сорок два дня, означает, что вас не будет в части два месяца, — отрезал полковник.

— Да, сэр, — сказал я.

Полковник Капур убеждал меня, что я совершаю ошибку и лучше было бы мне пойти на технические курсы. В конце концов он заявил:

— Раз уж вы так настаиваете, то используйте для этого свой отпуск.

— Да, сэр, — ответил я.

Так было получено разрешение, и я отправился в Дарджилинг.

Сначала по железной дороге с широкой колеей я добрался до Лакхнау, а оттуда по узкоколейке до Дарджилинга. Поезд на Силигури (конечная станция перед Дарджилингом) уходил из Лакхнау рано утром. Было прохладно. Вместе со мной в купе ехал полковник Джасвал. В синей спортивной куртке и серых брюках он выглядел очень молодо. Я представился ему и с радостью узнал, что полковник едет на те же самые курсь! что и я.

Джасвал возглавлял Военную школу физической подготовки в Пуне и очень увлекался альпинизмом. Он прочитал много книг по этому вопросу. С собой в дорогу он взял «Тигр снегов». Эта книга — биография Тенцинга Норгея. Мне очень захотелось ее прочитать. Я попросил полковника разрешить мне ее прочитать и так но увлекся, что последние страницы дочитал на рассвете. Я мечтал встретиться в институте с Тенцингом.

Из Силигури (мы прибыли туда после обеда) на такси отправились в Дарджилинг. Узкоколейка, проложенная в горах, связывает эти две станции, но поезд но ней движется очень медленно. Туда быстрее доехать на автомашине. Мелькали типичные горные пейзажи, чало чем отличающиеся от пейзажей между Раджпуром и Массури. При приближении к Дарджилингу вдали показалась Канченджанга. Ее вершина в лучах заходящего солнца то голубела, то розовела. На фоне облаков и снега она казалась нарисованной. Я решил, что она недалеко от Дарджилинга, совсем рядом, но позднее узнал, что по прямой до Канченджанги около шестидесяти километров. Несколько поворотов и… мы оказались у главных ворот института. При въезде — барельеф с изображением двух альпинистов, поднимающихся на скалу, и надпись: «Покоряйте пик за пиком!» По-видимому, эти слова являются девизом института.

На начальном курсе альпинизма училось тридцать студентов. Это были люди разных профессий, приехавшие сюда из многих районов Индии. Среди них находились и несколько армейских офицеров. Встретил нас инструктор-шерп[19] и провел в общежитие. Меня и полковника Джасвала поместили в одну комнату, и мы осыпались вместе на протяжении всего обучения. Третьим и комнате был Суриндер, офицер торгового флота.

На следующее утро занятия начались со вступительной лекции, которую прочел Гьян Сингх. Вкратце он рассказал о программе курса. Нам предстояло провести исцелю в Дарджилинге и совершать в порядке разминки пешие прогулки. После этого мы должны были отправиться в базовый лагерь и пробыть там еще с неделю. Затем начиналась специальная подготовка — обучение скальной и ледовой технике. Мы с интересом узнали от начальника, что на выпускной церемонии по окончании курса согласился присутствовать премьер-министр Джавахарлал Неру.

В первый день мы прослушали вступительную лекцию начальника института, с нами также беседовали и инструкторы. Несколько дней мы осматривали достопримечательности Дарджилинга. Для этого пришлось много ходить пешком, совершать утомительные подъемы, но все это входило в наши тренировки. Каждый студент проходил медицинское обследование. До выхода в базовый лагерь нам выдали соответствующее снаряжение— ледоруб, куртку, спальный мешок и рукавицы.

Поход начался со спуска с высоты 2000 метров над уровнем моря до 300 в Найя-Базаре. Пройдя по полям вдоль берега Ранджит, мы остановились в Риши. Отсюда на третий день пути мы добрались до местечка Легшип в Сиккиме. Транспортом пользоваться не разрешалось, полагалось идти пешком. К несчастью, после трех дней похода у меня появилась острая боль в коленной чашечке левой ноги, и мне трудно было идти вместе со всеми. Предстоял непрерывный подъем. Каждый шаг причинял мне мучительную боль. Я отстал и присел у дороги в нерешительности, что делать — то ли двигаться дальше, превозмогая боль, то ли вернуться. В это время подъехал джип. В нем сидел сам Тенцинг Норгей.

— Как чувствуете себя? — поинтересовался он.

— Да очень болит коленная чашечка, — ответил я. Тенцинг взглянул на распухшее колено и спросил:

— А боль острая?

— Да, во время движения.

Он задумался, а затем спросил:

— Когда-нибудь v вас были такие боли раньше?

— Нет, никогда.

Шерп, сопровождавший Тенцинга, сказал:

— Сейчас мы отвезем Тенцинга на джипе, затем поедем назад в институт. Дело в том, что отстал еще один студент и его придется отправить в Дарджилинг. Возвращайтесь в институт на джипе.

Наступил мучительный момент. Я подумал, если вернусь, то конец моей альпинистской «карьере» и крах мечтам.

— Нет, не хочу возвращаться, — сказал я.

Тенцинг показал на гору и сказал:

— Понимаете, вам прилетел подняться почти на девятьсот метров. Сможете?

Я не знал, что ответить, и стоял молча. Тогда Тенцинг достал небольшую баночку с мазью и протянул ее мне. Он посоветовал помазать колено мазью:

— Некоторое время старайтесь двигаться медленно и, если боль не прекратится, отправляйтесь назад.

Он уехал, а шерп остался со мной.

Я намазал колено мазью, завязал бинтом и медленно пошел вперед. К моему удивлению, боль стихла, и с помощью шерпа я мог идти в гору и добрался до Ташидинга. Это небольшое селение находилось на вершине горы. Здесь были школа и рынок. Мы провели ночь на веранде школы, которая в это время пустовала. Перед сном я еще раз помазал мазью колено. К утру боль окончательно прошла. Это был решающий день в моей жизни. Речь шла о том, стану я альпинистом или нет.

На следующее утро я догнал своих товарищей — полковника Джасвала, Манохара Джилла и Суриндера, и мы продолжили поход вместе. Была весна, и склоны юр покрывала зелень. Цвели орхидеи и рододендроны. По дороге я сделал много снимков. Вскоре мы подошли к апельсиновым садам. Сопровождавший нас шерп предупредил:

— Этот дом принадлежит ламе, и придется платить за все, что будете есть.

— Непохоже, что здесь кто-нибудь живет. Кому же платить? — удивился полковник.

Шерп вошел в дом и вскоре вернулся с сыном ламы. Манохар дал мальчику рупию и сказал, что мы съели штук двадцать апельсинов. Парнишка попросил нас подождать, пока он подсчитает, правильно ли мы ему заплатили. Затем он появился с корзиной, полной апельсинов.

— Берите еще тридцать штук — рупию стоят пятьдесят апельсинов, — объяснил мальчик.

Полковник предложил сыну ламы еще одну рупию, но мальчик отказался.

Мы шли еще часа три и вскоре заметили, что тропа сузилась, а подъем стал круче. Подул свежий ветерок. Наконец мы оказались в последнем населенном пункте — в деревне Йоксам («Место встречи»). Она расположена на высоте 1670 метров над уровнем Моря. Когда-то эта деревня была столицей Сиккима. Согласно легенде, здесь, на месте Ноксам, встретились шедшие с трех сторон ламы и решили построить здесь столицу. Позднее столицу перенесли в Гангток.

Ноксам — красивая деревня, и здесь удобно было разбить лагерь. У местных жителей монголоидные черты лица. Они занимаются земледелием, разводят коров, свиней и птицу. В деревне есть старинный монастырь, и мы с полковником посетили его. По программе мы отдыхали здесь один день. Сначала мы отправились к озеру, расположенному поблизости. На следующий день снова двинулись в путь. Теперь мы шли по густому лесу. Приходилось пробираться через заросли бамбука и кустарника. Двигались с трудом.

Следующий привал — Бакким. Это место для лагеря не годилось. Лагерь никому не понравился, так как здесь было сыро и много пиявок. Мы без сожаления покинули Бакким и стали круто подниматься в гору. Сначала шли через бамбуковые заросли, но затем деревья исчезли, и мы вступили в зону без всякой растительности.

Когда мы достигли перевала Д‘зонгри, начался снегопад. Снег шел весь день и ночь. Правда, на следующее утро сияло солнце. Затем мы двигались по сравнительно ровной местности. Под конец начался крутой подъем. Чем выше мы поднимались, тем идти было труд нее. После обеда мы достигли места нашего базового лагеря Чаурикханг на высоте 4400 метров. Лагерь находится к юго-западу от Канченджанги, у самого ее подножия. Вокруг возвышались снежные вершины Коктханг, Кабру, Ратхонг и другие. Первую ночь спать в палатках было трудно, так как приспособление к высоте требует определенного времени.

Нам дали отдохнуть еще один день, а затем снова начались тренировки. Нас разбили на группы по шесть человек. Моим инструктором был Анг Темба, крепкий парень и хороший скалолаз. Возле базового лагеря находились невысокие скалы. Анг Темба учил нас основным элементам скалолазанья. Два человека из нашей группы заболели, и Ангу Тембе пришлось с ними спуститься, поэтому остальных передали другим инструкторам. Я попал в группу Тенцинга. Я следил за каждым его шагом, подражал ему и учился у него, как пользоваться снаряжением. Тенцинг никогда не терял самообладания. Именно ему я обязан своими познаниями и навыками в технике передвижения по снегу, спасения потей из трещин, методах страховки и другой технике альпинизма.

На меня, жителя долин, огромное впечатление про-п щели горы, на которых никогда не тает снег. Я впервые увидел ледники, лавины, трещины и морены[20]. Природа предстала перед нами во всем своем величии. Однако время летело быстро, и скоро наше недельное препинание в лагере окончилось. Мы пошли назад, в Дарджилинг. Те, кто успешно окончил курс, с нетерпением ждали выпускного вечера. Кратковременный курс дал мне возможность прочувствовать, что такое настоящие снежные горы, и еще больше подогрел желание стать альпинистом. Я надеялся, что получу хорошую оценку и право на занятия по повышенному курсу.

Приезд премьер-министра Дж. Неру стал важным событием в жизни института альпинизма. На выпускной вечер в институт прибыли также Б. К. Рой, бывший главный министр штата Западная Бенгалия, и X. К. Сарин. Гьян Сингх познакомил Дж. Неру с преподавателями института. Как и полагается, выпускная церемония была яркой и пышной, а мы гордились тем, что премьер-министр прикрепил каждому на грудь значок — серебряный ледоруб. Я получил право пройти повышенный курс.

В мае 1961 года я возвратился в свое подразделение и с радостью узнал, что мой товарищ по курсу Вишну переведен к нам, а младший брат моего отца капитан Кулвиндер, почти мой ровесник, также служит неподалеку. По праздникам мы собирались все вместе и совершали чудесные прогулки в горы. Полковник Капур, убедившись, что я всерьез занялся альпинизмом, стал приглашать меня с собой на экскурсии в горы. Во время одной из таких прогулок он спросил, не собираюсь ли я пройти курс повышенной подготовки по альпинизму. Поскольку в начале следующего года мне предстояла поездка в Пуну для дальнейшего обучения на инженера-электромеханика, я сказал Капуру, что предпочел бы пройти курс повышенной подготовки по альпинизму в этом году — в сентябре-ноябре. Тогда полковник Капур предоставил мне отпуск в ноябре для занятии в институте.

В ноябре я снова приехал в Дарджилинг. На этот раз на курсе было только тринадцать студентов, и среди них мой старый знакомый, полковник Джасвал. Гьян Сингх сказал, что из Бомбея прибыла группа кинооператоров, которая будет снимать фильм о нашей тренировке Поскольку я разбирался в фотографии, он попросил меня помочь операторам и представил руководителю группы— Н. С. Тапе. Тот объяснил, что предполагаемый фильм «Песни снегов» прямого отношения к нашим занятиям не имеет. Просто он хочет снять высокогорные пейзажи. Мне было также приятно познакомиться с лейтенантом Коли (он отвечал за снаряжение и инвентарь института и являлся членом первой индийской экспедиции на Эверест в 1960 году).

Больше всего я подружился с горцем Тапой и членами его группы во время похода к базовому лагерю в Чаурикханге. Раньше я снимал только восьмимиллиметровыми камерами, а теперь, работая с Тапой, и его тридцатипятимиллиметровыми. Это были большие профессиональные камеры, но принцип работы оставался тем же. Типа помогал мне и объяснял все тонкости обращения с аппаратурой Фильм делали по инициативе премьер-министра Дж. Неру, любовь которого к горам хорошо известна. Тапа уже отснял много документальных фильмов. Он делал все, чтобы новый фильм получился удачным.

К сожалению, в базовом лагере все члены киногруппы, кроме Тапы, заболели. Это затрудняло работу, но Тапа решил не терять времени и продолжал съемки без коллег. Плохо себя почувствовали и некоторые студенты— их пришлось оставить. Небольшая группа, в которую входили полковник Джасвал, Тапа, несколько студентов и я, отправилась к передовому базовому лагерю. расположенному около скалистого пика Фрей (высота 5776 метров). Передовой базовый лагерь находился на высоте 4864 метра, и трудное восхождение на пик Фпей входило в нашу программу. Еще в Дарджилинге лейтенант Коли сказал, что из-за плохой погоды и других трудностей в этом году никто из студентов не смог подняться на этот пик. Он добавил, если кому-нибудь из пашей группы это удастся, у него будет шанс участвовать во второй индийской экспедиции на Эверест, выход которой намечался на февраль 1962 года.

Помня этот разговор, я упорно старался овладеть техникой альпинизма и учился фотографировать. Я снимал сам и помогал Тапе. Мы исходили всю территорию около передового базового лагеря вдоль и поперек, фотографировали ледники, трещины и большие сосульки, сверкавшие, словно бриллианты, на фоне синего неба. Затем мы разбили лагерь у подножия пика Фрей. Отсюда мы должны были начать восхождение. Пик назван именем Фпея — альпиниста, который вместе с Тенцингом в 1952 году поднимался на этот пик, но, к несчастью, на полпути к вершине сорвался со скалы и погиб. Он упал почти в том месте, где мы разбили лагерь. Теннинг похоронил его. Теперь он показал нам «могилу» Фрея, и мы увидели ботинки и ледоруб альпиниста, торчащие из-под снега.

Рано утром мы начали восхождение. Кроме полковника Джасвала, Тапы и меня с нами пошли инструкторы шерпы. В первый день, когда мы уже проделали около половины пути, поскользнулся полковник Джасвал. К счастью, веревка, соединявшая его со мной, была хорошо закреплена, и он лишь немного поранил руки и колени. После этого несчастного случая мы не могли продолжать восхождение и стали спускаться. Неудача огорчила нас, но с согласия полковника Тапа несколько шерпов и я наутро решили предпринять новую попытку.

Благодаря опыту предыдущего дня сначала мы поднимались весьма успешно, но вскоре заметили, что скалы очень непрочные. Опасность заключалась в том, что из этих неустойчиво лежащих камнях могли соскользнуть кошки[21] или посыпаться сверху камни. Так оно и произошло — камень упал на рюкзак Тапы, но, к счастью, все обошлось благополучно.

Тем не менее мы продолжали восхождение и к полудню были на вершине. Там лежал снег. Взволнованный Taпa снимал редкие по красоте пейзажи. Ему еще никогда не приходилось фотографировать с такой высоты. На вершине я почувствовал прилив сил.

Вконец измученные, после полудня мы спустились в лагерь и присоединились к полковнику Джасвалу и другим членам нашей экспедиции. Тенцинг, остававшийся в базовом лагере, видел, как мы подняли на вершине государственный флаг. Он послал нам приветствие и кекс, испеченный в Чаурикханге.

После тренировки мы возвратились в Дарджилинг. Гьян Сингх и Коли были очень довольны нашим успехом, а позднее Коли намекнул, что, возможно, меня включат в индийскую экспедицию на Эверест 1962 года. Наконец я получил аттестат об окончании курса в институте альпинизма, в котором говорилось, что я подготовлен для высокогорных экспедиций.

Когда в январе 1962 года объявили состав индийской экспедиции на Эверест, моего имени в нем не оказалось. Немного позднее военные власти решили послать армейский отряд для восхождения на еще не покоренную вершину Коктханг (высота 6000 метров над уровнем моря). И я с радостью узнал, что включен в состав этой экспедиции.

Во время тренировок я провел разведку горы Коктханг, соседней с пиком Фрей и похожей на длинный гребень. В армейский отряд входили: майор Рана, руководитель экспедиции, майор Равиндер Сингх, капитан Г. Ао, альпинист и военврач, капитан Чоудхури и я. Мы вышли из Дарджилинга 11 апреля с восемью носильщиками и двумя тоннами снаряжения и припасов. Поскольку меня назначили «квартирмейстером» экспедиции, вся упаковка грузов проводилась под моим наблюдением на складах в Силигури.

Из Дарджилинга мы пошли тем же путем, что и во время курсов начальной и повышенной подготовки. День мы провели в Иоксаме — проверяли упаковку грузов и с большой пользой беседовали с Тенцингом о пред стоящем восхождении на Коктханг. С перевала Д’зонгри мы двинулись новым путем и, пройдя через долину, прибыли к месту базового лагеря на высоте 4727 метров на юго-западе от пика (отсюда он не виден из-за заслонявшего его хребта). Когда мы пришли в базовый лагерь, шел снег.

В связи с плохой погодой нам пришлось сократить период акклиматизации. Несмотря на сильный снегопад, удалось разбить Лагерь 1 на высоте 5170 метров, а Лагерь 2 — на высоте 5470 метров. Путь за Лагерем 2 оказался очень тяжелым, и пришлось преодолевать трещины, прежде чем установить Лагерь 3 на высоте 5930 метров на пологом склоне горы. Гомбу, инструктор-шерп, считал, что здесь можно было бы устроить хорошую лыжную базу.

В три часа утра 26 апреля мы начали восхождение на вершину. Я шел в связке с шерпами Гомбу и Дорджи, за нами следовал руководитель экспедиции и еще один шерп. Несмотря на плохую видимость и трудность подъема, мы упорно продвигались вперед. Подъем с левой стороны был рискован из-за лавин, а с правой — потребовал бы много времени на преодоление ледовых препятствий. Мы решили, что лучше всего подниматься по центральной части склона горы. Пошел сильный снег, по это нас не остановило, и после семи часов мучительного восхождения мы достигли вершины.

Пожалуй, трудно описать ощущение, которое испытываешь, когда оказываешься там, куда никогда не ступала нога человека. Небо расчистилось, и мы сделали несколько снимков. Отсюда видны были и другие вершины: Джану, Канченджанга, Ратхонг и Кабру. Трудно было оторвать взор от величественной панорамы могучих вершин, но время шло, и мы спешили вернуться. Действительно, в лагерь мы попали, когда было уже темно. Мы взяли с собой один-единственный фонарь и с трудом разыскали лагерь. Хотели даже вырубить нишу во льду и в ней переночевать, но тут кто-то из нас заметил лагерь, и, шатаясь от усталости, наконец-то мы добрались до ночлега.

По Всеиндийскому радио мы слушали сообщения о том, как проходит вторая индийская экспедиция на нерест во главе с майором Джоном Диасом. Когда мы уже спускались, то поймали передачу об успешном завершении нашей экспедиции. Услышали и о том, что нисхождение на Эверест пришлось отложить из-за плохой погоды. Капитан третьего ранга Коли, Сонам Гьятсo и Хари Данг, составлявшие штурмовую группу, оказались в ста двадцати метрах от вершины, что само по себе являлось большим достижением. Однако до вершины они не дошли, и из-за раннего прихода муссонов экспедиции пришлось возвратиться. Обе попытки индийских альпинистов покорить Эверест закончились неудачей. Предпримет ли Индийское правительство третью попытку и будет ли она успешной? Я надеялся, что в ближайшие два года, пока я буду проходить курс в Военном инженерном колледже, третью попытку не предпримут.

Когда мы поднимались на пик Коктханг, французская группа прилагала отчаянные усилия для покорения соседней вершины Джану. Эту трудную для штурма гору французы пытались покорить уже несколько лет, но все безуспешно. Несмотря на неудачи, они сделали новую попытку и все-таки покорили вершину. Думаю, если бы индийцы проявили такую же настойчивость, они покорили бы Эверест.

В начале июня мне предстояло поступление в Военный инженерный колледж в Пуне для прохождения двухгодичного курса и получения степени бакалавра. Меня не очень тянуло в колледж, так как приходилось на время бросить занятия альпинизмом.

Июнь на равнинах Северной Индии жаркий и пыльный, но в Пуне было сравнительно прохладно. Ее климат отличался от климата Секундерабада. Колледж расположен в Кирки, пригороде Пуны, на трассе Бомбей— Пуна. Внушительные корпуса колледжа видны издали и занимают обширную территорию — административный, механический, инженерный и электротехнический. Кроме того, здесь имелась большая аудитория и летний театр. Около спортивных площадок — клуб с бассейном и полем для гольфа. Для практических работ построена действующая узкоколейка. Колледж расположен около реки. Есть своя лодочная станция, и студенты часто катаются на лодках. Любимый праздник — «Бал майской королевы», или «Речной танец» — проводится на огромном плоту, на реке.

На нашем курсе учились двадцать офицеров. Это была сплоченная дружная группа, поскольку все мы до того учились вместе в Секундерабаде и знали друг друга. Общежитие располагалось в двухэтажном здании около столовой. Мой старый компаньон Вишну жил в соседней комнате. Приятная атмосфера в колледже и общежитии мало чем отличалась от обстановки в других учебных заведениях, но здесь мы должны были носить форму и уделять много внимания физическим тренировкам.

Рабочий день начинался в семь часов пятнадцать минут утра с получасового занятия физподготовкой. Классные занятия продолжались до половины второго с пятнадцатиминутным перерывом. После обеда классов не было, но полагалось заниматься спортом. Затем мы могли ездить в город, тем более что у многих были мотороллеры, а кое-кто имел автомашины. Занятиями нас не утруждали, и если не рвался в отличники, то за час можно было выполнить все домашние задания.

Что касается Вишну и меня, то у нас оставалось достаточно времени для поездок к друзьям в город. Правда, к экзаменам такие поездки пришлось сократить и заняться учебой всерьез. Мне нравилась в колледже система занятий с экзаменами в конце каждого семестра, длящегося три месяца. Затем начиналась учеба по новым дисциплинам. Такая система оставляла много времени для спорта. Я часто ходил в клуб фотолюбителей при колледже, иногда играл в гольф или катался на лодке. Здесь был прекрасный яхт-клуб, спортсмены которого участвовали во многих всеиндийских соревнованиях.

Тем временем мое увлечение альпинизмом не проходило. Вторая индийская экспедиция на Эверест возвратилась в Дели, и, хотя она не достигла вершины из-за плохой погоды, по радио передавали, что у ее участников было много интересных приключений. Сообщалось иноке, что третья индийская экспедиция на Эверест намечается на 1965 год. Это меня вполне устраивало. Я решил, что к тому времени уже закончу колледж и смогу участвовать в экспедиции, если, конечно, войду в сборную команду.

Я лелеял мечту участвовать в экспедиции на Эверест. Я принялся читать об Эвересте все, что мог найти и библиотеке колледжа. Здесь имелось много книг и вершине вершин», начиная с ранних исследований до рассказа о швейцарской экспедиции 1956 года. Материны были увлекательные, но названия мест в районе Эвереста и такие слова, как «Западный цирк»[22] или «Женевский контрфорс»[23], ничего мне не говорили. За время учебы я не мог заниматься альпинизмом, если не считать организованного администрацией колледжа пешего похода в период муссонных дождей. Около Пуны есть гористые места и несколько невысоких скал. Утром нас довезли на машинах до места, откуда мы должны были стартовать по пересеченной местности. Пятичасовой поход с обедом, поджидавшим нас в конце пути, был очень приятен, хотя мы промокли под дождем до нитки.

Примерно в это время мои родители стали уговаривать меня жениться. Если бы я поддался их нажиму, кончилась бы моя альпинистская карьера. Правда, несколько моих соучеников уже женились и жили с семьями за пределами колледжа. Меня это не устраивало, и я отвергал все предложения, которые получал через родных и друзей. Однако на одной девушке я чуть было не женился. Однажды мой дядя сопровождал молодоженов в Пуну, и меня пригласили участвовать в празднестве.

За обедом напротив меня посадили очаровательную молоденькую пенджабку, и я догадался, что родственники устроили так, чтобы я с ней познакомился. Меня привлекла красота девушки и ее чисто арийские черты. Она казалась умной и занимательной. Во время обеда я нет-нет да поглядывал на нее, с трудом скрывая свои чувства. Девушка мне очень понравилась, но меня мучила мысль о том, что брак может помешать мне подняться на Эверест. Если даже жена не станет возражать против моих занятий альпинизмом, то мать не позволит мне рисковать жизнью после свадьбы.

Родители девушки настаивали, чтобы я поскорее дал ответ. Оказавшись в неудобном положении (не мог же я сказать им, что приходится выбирать между Эверестом и их дочерью), я обратился в Пуне за помощью к моему дяде майору Суриндеру Сингху и все рассказал ему. Он понял меня и сказал:

— Возможность подняться на Эверест бывает раз в жизни. Если тебе она предоставится, не упусти случая из-за поспешной женитьбы.

Дядя довольно деликатно объяснил ситуацию родителям девушки. Не скрою, мне трудно было отказаться от женитьбы на этой девушке.

С каждым семестром приходилось заниматься все серьезнее и серьезнее. Если в первом семестре преподавали основы математики, физики и химии, то в следующих мы уже занимались высшей математикой и инженерным искусством. Меня интересовала электротехника, однако теория машин казалась скучной, и часто решать задачи мне помогали Вишну и другие товарищи.

После четвертого семестра нам дали месячный отпуск, и я поехал в Дехра-Дун на свадьбу моей сестры Гудди с Ди Пи. После свадьбы, которая была очень скромной, я остался на несколько дней в Дехра-Дуне, а затем отправился в Массури для прогулок в горы. Занимаясь легкой атлетикой и велосипедным спортом, я встретился со многими офицерами — коллегами по военной академии. В Дехра-Дун приехали некоторые члены пашей семьи, в частности младший брат Чотту — он решил стать военным моряком и только что сдал экзамены в Военно-морской инженерный колледж в Калькутте.

Месяц в Дехра-Луне пролетел незаметно. Вскоре я снова оказался в Пуне и продолжал занятия. Наступил 1464 гот. Летом должны были состояться три высокогорные экспедиции. Большинство считало, что экспедицию 1965 гота на Эверест составят из тех членов экспедиций 1964 года, которые проявят себя хорошо. К несчастью, я не мог присоединиться ни к одной из этих экспедиций, так как они совпадали с моими выпускными экзаменами, которые перенесли на шесть недель вперед. Значит, предстояла упорная работа.

После выпускного вечера, который состоялся в напило июня, нас распределили в различные военные подразделения. Я с радостью поехал в Кашмир на должность инструктора в школу военного альпинизма. В Сонамарге, куда тогда выехала в лагеря школа, я никогда раньше не был. Он расположен в небольшой долине, окруженной высокими горами, а неподалеку находится вполне доступный ледник. Холмистая долина с густыми зарослями сосен и берез весьма красива.

Теперь я мог заняться любимым делом, но, поскольку два года не ходил в горы, мне пришлось заново привыкать к восхождениям Я быстро уставал. Следовало поскорее обрести прежнюю форму. Уж если я решил стать настоящим альпинистом — необходимы тренировки, чтобы восстановить свой опыт скалолазанья и ледовой техники. Так я и сделал, и тренировки оказались приятными и полезными.

Организационный комитет Индийского альпинистского фонда принял решение провести в октябре всеиндийские испытания для отбора участников экспедиции на Эверест. Участников предполагалось выбрать из тридцати альпинистов, которые будут проходить испытания. Среди них были три офицера из нашей школы, в том числе и я. Поскольку я совершил очень мало восхождений, моя фамилия, видимо, стояла где-то в конце списка. Мне предстояло соревноваться с альпинистами, которые участвовали в экспедициях, а некоторые паже дважды ходили к Эвересту. Мы также опасались, что нас всех троих не отпустят из школы, так как не хватало инструкторов. Однако опасения оказались неоправданными. Наш начальник, подполковник Чадха, не только отпустил нас, но настоял, чтобы мы до отъезда хорошенько потренировались.

В начале октября мы собрались в Дарджилинге. Я с удовольствием снова встретился с полковником Джасвалом. Теперь он жил с семьей в доме начальника института. Я наслаждался компанией полковника, его жены и четырех детей. Здесь произошла и моя встреча с инструкторами-шерпами.

Испытания проходили только двадцать восемь альпинистов. Большинство участвовало в этом году в экспедициях на Нанда Деви, Трисули. Восточную Нанда Деви и Панчули. Среди них был доктор Д. В. Теланг, врач из штата Огайо (США). Для тренировки выбрали гору Ратхонг (6660 метров), девственный пик. Из-за плохой погоды не удавалось подняться на эту вершину. Прежние попытки покорить его не увенчались успехом. Группа альпинистов из Западной Бенгалии также не покорила ее.

15 октября 1964 гола мы вышли из Дарджилинга. До Чаурикханга продвигались маршрутом, по которому обычно холили студенты института. Затем мы преодолели перевал Ратхонг Ла и оказались в Непале. Первый лагерь там быт разбит на морене перевала Восточный Ратхонг Ла. В этом районе морены и ледники выглядели совсем иначе, чем в Сиккиме. Они были голые, с множеством валунов, и казались неприветливыми.

20 октября мы разбили базовый лагерь на морене ледника Ялонг (высота 4700 метров). Разделившись на три группы, мы стали устанавливать другие лагеря выше по склону горы. Наступил праздник Дуссехра[24], и наши носильщики стали доставлять массу неприятно-I гей — они напивались и уходили в деревни. В резуль-i.tre снаряжение не было доставлено в базовый лагерь Своевременно, и дело осложнилось настолько, что у нас Сталось на человека по банке сгущенного молока, немного риса и гороха. Мы опасались, что с нами повторится история, которая произошла недавно с немецкой Экспедицией.

Немцы разбили лагерь на том же месте в апреле того года. Когда их продовольственные запасы истомились, они стали пить кровь яков. Недалеко от лагеря люди, эмигрировавшие из Тибета, пасли стадо яков. Немцы покупали v них ячью кровь и платили по пять рупий за литр. (Насколько мне известно, в таких случаях протыкают большую артерию на шее животного, затем рану замазывают. Говорят, что раньше монголы подобным же образом обходились с лошадьми.) Кровь кипятили, сгущали и делали из нее небольшие катышки, которые очень нравились немцам. Мы предпочли пользоваться ячьим молоком и сыром. К счастью, мы питались так недолго — носильщики все же прибыли со натяжением и припасами.

Лагерь 1 мы разбили на высоте 5290 метров, на что потребовался четырехчасовой путь по леднику. Ледник словно заколдовали: много раз мы проходили по нему, но никак не могли найти порогу к лагерю. Однажды мне понадобилось два часа, чтобы добраться по Лагеря 1. Следующие три дня мы посвятили разведке пика и подходов к нему.

В Лагерь 2 мы прокладывали путь через расщелины, двигались с трудом, и, казалось, конца этому не будет. Продвижение тормозилось также болезнью некоторых участников экспедиции, и их пришлось отправить вниз. Первая штурмовая группа, в которую входили десять человек, в том числе капитан третьего ранга Коли, полковник Джасвал и я, 28 октября отправилась в Лагерь 2. Расстояние между лагерями было большое, и мы прибыли в Лагерь 2 почти затемно, поэтому решили, что между этими лагерями следует разбить еще один. После изнурительного подъема потребовалось немало времени, чтобы поставить палатки и разложить спальные мешки. После захода солнца стемнело и стало значительно холоднее. У меня онемели пальцы ног. Кто-то нечаянно опрокинул в палатке чайник с горячей водой. В результате мы не смогли выпить чаю и провели довольно беспокойную ночь.

29 октября утром мы начали восхождение. Подъем до седла, расположенного на высоте 6140 метров над уровнем моря, оказался мучительным, так как снег был мягкий и доходил почти до колен. Поднявшись на седло, мы увидели северо-западную часть Сиккима. Отсюда предстояло подниматься по главному гребню к Ратхонгу. Солнце медленно опускалось за горизонт. Мы шли примерно часа два, затем выяснилось, что продолжать путь по гребню опасно, так как на нем нависло много карнизов. К тому же запасы воды иссякли и наступило сильное обезвоживание организма. Нами овладела глетчерная[25] усталость, появилась сонливость. Время шло, а мы все никак не могли найти более удобного подъема.

До вершины оставалось каких-то 212 метров. Она манила нас. Гомбу и я связались веревкой и стали снова карабкаться по гребню. За нами шла другая пара — Дорджи и Анг Ками. Остальные не захотели подниматься и начали спуск. Идти было очень тяжело. Чтобы не наступило полного обезвоживания организма, я сосал сосульки. Это помогло мне, но позднее я расплатился ангиной. Наша четверка продолжала восхождение. Пик казался обманчиво близким. Иногда мы даже считали, что уже достигли его, но на деле поднимались на очередной выступ гребня. Примерно в 13 часов 15 минут мы добрались до последнего выступа. На этот раз мы были на вершине.

Перед нашим взором открылся удивительно красивый вид. Горная система выглядела величественной. Коктханг оказался невысоким пиком; пик Фрей — скалистым и внушительным. Прямо перед нами возвышалась Джану, на которую в 1962 году поднялись французы. Гомбу, Дорджи и Таши смотрели на Джану и читали молитвы. Эту гору шерпы считают одной из самых недоступных и уверяют, что, для того чтобы подняться на Джану, человек должен уметь дотрагиваться до своих ног головой. Иными словами, подъем на гору — занятие весьма рискованное, там нависают снежные карнизы, и, чтобы подняться на них, альпинисту приходится задирать ноги до уровня головы.

Мы были в восторге от успешного восхождения на Ратхонг. Самый трудный этап подъема на вершину — последний, и альпиниста всегда охватывает волнение, удастся ли ему достичь вершины. Он покоряет ее, истощенный физически и морально. Однако радость так велика, что усталость быстро проходит. Чувствуешь себя снова свежим и полным сил для спуска.

Теперь я начал всерьез надеяться, что меня включат и экспедицию на Эверест, хотя не следует говорить «гоп», пока не перепрыгнешь. Мы пробыли на вершине Ратхонга минут тридцать, отдыхали и фотографировали, после чего начали спуск. Остальные члены группы тоже спускались, и мы вскоре их догнали. Полковник нас радостно приветствовал. Мы выпили фруктового сока. Днем, часа в четыре, мы наконец добрались до Лагеря 2, куда уже прибыла вторая штурмовая группа, и остались там ночевать. Наутро пошли в базовый лагерь, а вторая группа из семи человек начала восхождение. Им тоже удалось достичь вершины.

1 ноября мы пустились в обратный путь, в Дарджилинг, но спускаться решили через Восточный Непал, который в это время года особенно красив. Мы прошли за день четыре или пять деревень. Доктора Теланга крестьяне знали хорошо. Он отдавал им лекарства, а взамен они предлагали кур, яйца и фрукты, которые хорошо дополняли наш рацион. Шел праздник Дивали, и жители деревень одевались в свои лучшие костюмы.

9 ноября мы прибыли в Дарджилинг. Туда уже прибыли два члена Индийского альпинистского фонда Кхера и Сарин. Через несколько дней, после консультации с капитаном третьего ранга Коли и полковником Джасвалом и подробного обсуждения каждой кандидатуры, был окончательно закончен отбор участников экспедиции на Эверест и объявлены их имена. Из тех, кто проходили испытания, выбрали лишь девять человек. Среди них оказался и я.

Наконец-то мои мечты подняться на Эверест постепенно приобретали реальные черты. Подготовка к экспедиции началась сразу же. Майор Кумар, ответственный за снаряжение, не теряя времени, снял с нас мерки для изготовления высокогорного обмундирования. Одежду должны были заказать на военных фабриках, кроме некоторых шерстяных вещей из Лудхианы и высокогорной обуви, которую заказали в Италии. Всем отобранным для экспедиции временно поручили различные обязанности. Я должен был обеспечить фотографическое оборудование и помогать квартирмейстеру. Я уехал в Кашмир, радуясь своим успехам и надеясь достичь еще большего.

Прежде чем приступить к служебным обязанностям, я взял отпуск на месяц, так как чувствовал себя усталым и хотел немного отдохнуть. Я поехал в Амритсар — там работал отец. Ребенком я жил в Амритсаре, после того как наша семья покинула Лахор. Амритсар — большой город и славится своим Золотым храмом. Рано утром я отправился с матерью в храм. Чтение молитв, слушание киртанов (священных песнопений) подействовали на меня успокаивающе.

Мать решила навестить нашу бабушку, которая жила в Агре, и попросила меня сопровождать ее в этой поездке, ведь я был в отпуске. Бабушка нам очень обрадовалась. Она знала, что я собираюсь в экспедицию на Эверест, и отнюдь не возражала против этого, что меня весьма удивило. В Агре жили также свекор и свекровь моей двоюродной сестры Гурджит. Когда мы приехали к бабушке, они пришли к нам, чтобы повидаться с матерью. Вместе с ними была и их дочь Мохани. Совсем недавно она окончила колледж.

Я приехал в Агру, чтобы отдохнуть, но город стал местом моей помолвки. Родители Мохани хорошо знали нашу семью и хотели нас поженить. Этот вопрос они уже обсудили с бабушкой, та передала разговор матери, и в один прекрасный день я оказался перед серьезной проблемой. Помню, что все произошло довольно быстро, и вскоре состоялась помолвка. Я надел кольцо на палец Моханн, но поставил условие: свадьба состоится после моего возвращения с Эвереста. Все согласились. Я не возражал против женитьбы, лишь бы мне дали возможность подняться на Эверест. Моханн была очаровательной девушкой. Она интересовалась моими успехами и альпинизме и радовалась, что я пойду на Эверест.

В Агре я задерживался ненадолго, поэтому вместе нам удалось лишь раз поездить по городу. Мохани показала мне Тадж-Махал. Поездка была чудесной. Архитектура Тадж-Махала потрясла меня, я никогда не винил ничего подобного. Моя невеста уже бывала здесь много раз и оказалась хорошим гидом. Когда мы вошли и храм, она спросила:

— Правда, красиво?

Я согласно кивнул. У Мохани тонкие черты лица, черные волосы заплетены в косу. Она изящна и обворожительна.

Я еще раз встретился с Моханн накануне моего отъезда с матерью в Амритсар. Я стоял на террасе бабушкиного дома и фотографировал Тадж-Махал и окружающие его мавзолеи. И тут я увидел идущую навстречу мне Мохани. Солнце садилось за Тадж-Махалом. Оно опускалось все ниже и ниже, и храм из светло-красного превратился в розовый и стал под цвет сари девушки. Почувствовав на себе ее взгляд, я повернул голову и и свете заходящего солнца увидел чудесное зрелище. В глазах ее я прочел преданность. Воцарилось молчание. Мне так не хотелось нарушать его. Девушка протянула ко мне руки и воскликнула:

— Хари, желаю тебе большого успеха в восхождении на Эверест! Уверена, ты добьешься своего.

— Спасибо. Будешь писать мне на Эверест? — спросил я, немного помолчав.

— Конечно, — заверила меня Мохани.

Я крепко прижал к себе девушку и торопливо попрощался. Надолго сохранилась в моей памяти эта сцена.

В конце декабря я приступил к своим служебным обязанностям. В Кашмире я не пробыл ни одного дня, так как получил особое задание — руководить альпинистской подготовкой молодых офицеров, приучать их к условиям высокогорья. В помощь мне дали пять инструкторов, и я повел свою группу к Восточным Гималаям. Это было замечательное путешествие; мы прошли вплоть до индо-бирманской границы.

Последние тренировки закончились в начале февраля на индо-сиккимской границе. В Гангтоке я встретил генерала Хар Прасада, которого обычно звали генерал Эйч Пи. Он очень интересовался спортом и сейчас командовал дивизией. Хар Прасад сказал, что ему звонил полковник Джасвал и приглашал меня провести до отъезда в Дели несколько дней в Дарджилинге. На следующий день я выехал в Дарджилинг.

В начале февраля в Дарджилинге еще холодно. Уже в темноте я добрался до дома полковника. Когда я вошел в гостиную, там никого не оказалось. Я решил, что все, видимо, наверху. И тут я увидел, как по лестнице спускалась девушка. На ней были черные джинсы и длинное пальто. Она остановилась передо мной. Раньше я никогда не видел ее. У девушки было овальное, скуластое лицо, короткая стрижка.

— Капитан Алувалиа, — представился я.

— Племянница полковника, — ответила девушка.

Возможно, полковник и члены его семьи рассказали ей обо мне, ведь мы дружили давно. Горел камин. Она подняла несколько поленьев и бросила их в огонь.

— Очень холодно, — сказала она.

— Да, — согласился я, хотя на мне была шинель и холода я не чувствовал.

— Наверное, вы устали после поездки в джипе от Гангтока до Дарджилинга? — спросила она.

— Нет, не очень, поездка была приятной.

Она снова посмотрела на меня, подняла еще два полена и бросила в огонь.

— А где же полковник и дети? — спросил я.

— Полковник на работе, а дети скоро придут. Садитесь, пожалуйста, — пригласила меня девушка. — Дядя рассказывал, что вы успешно прошли испытания, — продолжала она, пытаясь поддержать разговор.

Я не знал, что ответить, и меня несколько смущал ее взгляд.

— Простите, я не спросила, может быть, вы хотите выпить?

В это время вошла госпожа Джасвал. Она мне очень обрадовалась и сказала:

— Хари, комната для вас в доме для гостей готова. Есть горячая вода, может, хотите переодеться?

— Спасибо, — ответил я и пошел в отведенную мне комнату.

У полковника гостил также Норман Диренфурт, руководитель успешной американской экспедиции 1963 года на Эверест. Он тоже жил в доме для гостей. Я пользовался любой возможностью, чтобы расспросить его побольше об этой вершине. Меня особенно интересовал «Камин Хиллари». Он сказал, что, по рассказам альпинистов, он не труден и не легок, и, чтобы пройти его, нужен только правильный захват руками. Норман был хорошим фотографом и дал мне много полезных технических советов. В честь Нормана дали несколько приемов, на которых присутствовал также и я. Поскольку мы жили в доме для гостей, я хотел побыть и с полковником Джасвалом и его семьей.

Племянница полковника заботилась обо мне так усердно, что становилось даже неловко. Вскоре я понял, что она мне симпатизирует, и испугался, как бы это не привело к осложнениям. Однажды, когда она возвращались из школы, мы встретились с ней на дороге и немного прогулялись вместе. Я решил осторожно намекнуть ей, что уже помолвлен. Но каждый раз, стоило мне начать разговор, она или переводила его на другую тему или рассказывала о своих учениках и досуге. Пока я собирался сказать о помолвке, мы уже подошли к институту.

В Джим-Хана-клубе состоялся вечер танцев и было много приглашенных. Племянница полковника пришла на вечер в черном сари с золотой вышивкой. Она была очень красивой. Полковник пригласил в клуб и меня. Я искал случая, чтобы сказать девушке правду. Возможно, полковник не сообщил ей о моей помолвке, и мне показалось, что нечестно держать ее в неведении. Но когда мы стали танцевать, она, смеясь, сказала, что знает о моей помолвке с другой.

— Какой вы счастливый! — заметила девушка.

Может, это была игра моего воображения, а может, и впрямь в словах девушки прозвучали нотки ревности.

— Пойдемте погуляем, — предложила она.

В саду было тихо и приятно. Шумная толпа гостей, громкая музыка остались позади. Мы долго разговаривали, и она без всякого кокетства призналась, что я понравился ей с первого взгляда.

— Ничего не могла с собой поделать. Хари, — сказала она. — Я узнала о вашей помолвке еще тогда, когда вы написали о ней дяде.

Я был поражен ее смелостью и искренностью. Мы помолчали, и она добавила:

— Я останусь вашим другом.

Было уже поздно. Я взял ее под руку, и мы пошли в клуб. Оркестр тихо играл последний медленный вальс.

— Я хотела бы этот вальс танцевать с вами, — сказала девушка.

Мы вышли на середину зала.

Смущенный и озадаченный, сразу же после танца я вернулся в дом для гостей и решил уехать в Дели. Поскольку самолет вылетал из Силигури утром, я выехал из Дарджилинга на рассвете, когда золотые лучи скользили по гряде Канченджанги. Я удивился, когда у ворот увидел так рано племянницу полковника. Она сказала:

— Хари, я пришла попрощаться с вами. Думала, что вы погостите у нас подольше.

— К сожалению, у меня еще много работы в Дели до начала экспедиции.

Она печально улыбнулась.

— Я чувствую себя намного лучше после вчерашнего разговора, — сказала она.

— Рад слышать это, — ответил я.

— Хари, вы покорите вершину, я это чувствую. Ну что ж, вам пора ехать, а то опоздаете.

Я попрощался с девушкой, а она помахала мне рукой. Мой джип пожирал километр за километром. Я еще раз оглянулся на Дарджилинг и удалявшуюся от меня Канченджангу.

Из Силигури я самолетом отправился в Дели. Там я присоединился к остальным членам экспедиции. Начался период бурной подготовки к экспедиции, и не было времени подумать ни о прошлом, ни о будущем.