Взрыв Секс-бомбы

Сценарист

Сценарист не знал, что скоро ему придется писать сценарий об учительнице, которая неожиданно получила наследство и стала бизнес-вумен.

В то утро он проснулся в плохом настроении. Вчера он сварил китайские пельмени, купил молдавское сухое вино, финские шоколадные конфеты с ликером, пирожные «картошка» — все, что любила его девушка, учительница математики из соседней школы. Учительнице исполнилось двадцать восемь, она решила рожать ребенка, выйдя замуж конечно. Сценарист вполне мог стать мужем, потому что был старше ее почти на двадцать лет. Для него она — почти юная невеста. Она нравилась Сценаристу, может быть, он даже был в нее влюблен. Она ночевала у него по выходным, две ночи в неделю в течение целого года, а ее родители были уверены, что два дня и две ночи она проводит за городом у подруги.

Они поужинали, выпили вина, но учительница не пошла в ванную, а, вымыв посуду, — обычно она мыла накопившуюся грязную посуду один раз, перед уходом, — села в кресло и сказала:

— Надо поговорить.

Когда женщина заявляет мужчине, что надо поговорить, она не думает о том, что мужчина слышит это предложение не в первый раз, а немолодой мужчина на предложение «поговорить» имеет с десяток уловок, как не услышать, не понять или тут же согласиться, а назавтра забыть. После такого предложения мужчина перестает звонить, уезжает в отпуск, а некоторые меняют квартиру.

— Говори, — сказал Сценарист.

— Мне двадцать восемь лет, — начала учительница, ожидая, что Сценарист скажет: «Разве это возраст!» Но Сценарист сказал:

— Да, не девочка. Раньше в этом возрасте девушка считалась старой девой.

— А кем считался мужчина в пятьдесят лет? — спросила учительница.

— В сорок семь, — поправил Сценарист и ответил: — Во Франции этот возраст считался возрастом женихов.

— Чего же не женишься?

— Женюсь.

— Есть невеста?

— Есть.

— Кто?

— Я хочу, чтобы для тебя это было сюрпризом.

Учительница молчала, раздумывая, устроить ли сейчас скандал с криком «Какой сюрприз! О ком ты говоришь?» или отделаться многозначительным ироническим замечанием: «У меня для тебя тоже будет сюрприз».

Водитель автобуса, который был у учительницы перед Сценаристом, забеспокоился бы: на что намекает? Не беременна ли? Но Сценарист обрадовался.

— Очень люблю сюрпризы! Очень!

Может, он и не такой умный. Ведь бывают талантливые, но не умные. Так могла подумать учительница.

А Сценарист, отбив нападение, понял, что надо уехать хотя бы на месяц, а еще лучше на все лето, до зимы, а завтра же включить автоответчик и не подходить к телефону. Но существовал и самый лучший прием, которым Сценарист пользовался в почти безвыходных положениях. Он уезжал на месяц и возвращался с женщиной. Обычно он просил пожить у себя актрису Гусланову, которая часто играла продавщиц, дворничих; где по роли требовалась хамская агрессивность — всегда приглашали ее. Женщина звонила, Сценарист приглашал, а встречала ее Гусланиха. Крик с выражениями, которые не всякий мужчина мог воспроизвести, производил отталкивающее впечатление на претендентку и на соседей по лестничной площадке.

Подобный прием в этой квартире Сценарист еще не использовал ни разу.

Он развелся со своей третьей женой год назад и въехал в эту двухкомнатную малогабаритную квартиру в пятиэтажном панельном доме без лифта. Еще после первого развода он сохранил книги и необходимый комплект мебели, в который входили мягкий диван-тахта, письменный стол, кресла, журнальный столик. Телевизор, холодильник и музыкальный центр он оставлял бывшей жене, потому что бытовая техника устаревала каждые пять лет. Он любил обновления и поэтому, переезжая в новую квартиру, покупал новый современный холодильник, новый телевизор и новый музыкальный центр в кабинет. Он любил работать под музыку.

Каждые два года он шил себе новые костюмы и постоянно покупал новые модные пиджаки и ботинки. Ношеная одежда не пропадала — он отдавал ее своему младшему брату, который вынужден был из-за этого держать форму старшего брата. Если старший полнел, то полнел и младший, если худел старший, младший срочно садился на диету.

— Я подожду сюрприза, — сказала учительница и пошла к выходу.

Сценариста наказывали. Он ждал этой субботы. Учительница жила в соседнем доме, поэтому два дня — субботу и воскресенье — она не выходила из его квартиры, чтобы не встретиться с родителями. То, что учительница, как рабыня в романе, была заперта на двое суток и могла принадлежать ему всегда и везде — в ванной, на кухне, в спальне, в кабинете, — его особенно возбуждало. Он начинал ждать прихода учительницы с середины недели. И вот сейчас был наказан.

Сценарист выглянул в окно. Учительница медленно уходила. У нее была замечательная фигура. Мог бы и пообещать жениться и любить всю жизнь, лишь бы осталась. Конечно, у Сценариста были запасные варианты. Но в субботу во вторую половину дня его знакомые женщины уже были на дачах. Молодые одинокие женщины не любят проводить субботы в своих квартирах, а если кто-то из них и остался в городе, то уже не в одиночестве, и вряд ли будут подходить к телефону.

Можно, конечно, сесть к компьютеру. В бригаде сценаристов он работал над стосерийной мыльной оперой и писал по серии в неделю. Кроме него, в бригаде были еще два сценариста. Свою серию он написал и отдал продюсеру и следующую собирался начать писать в понедельник. И тут зазвонил телефон. Он сразу узнал ее. Секс-символ целого десятилетия, она и сейчас была соблазнительно привлекательна.

— Есть замечательная идея, — сказала Секс-символ.

— Изложишь по телефону или необходима встреча? — спросил Сценарист.

— Лучше встретиться. Как смотришь на ресторан Дома актера?

— Замечательно смотрю, — ответил он.

Теперь, когда он оказался без женщины, он мог позволить себе все. Просто пошататься по городу или поехать к кому-нибудь из знакомых на дачу. Теперь, когда почти у всех были мобильные телефоны, без проблем можно было связаться и предупредить о своем приезде или поехать к друзьям, их было у Сценариста немного, но они были. Или позвонить малознакомым, но богатым и сказать:

— Я проезжаю мимо вас.

К счастью, на мобильных телефонах еще не установлены системы оповещения о нахождении человека в определенном месте.

Дом актера подходил меньше, чем Дом кино, но из обоих Домов при целенаправленном поиске можно увести начинающую актриску или девочку, специализирующуюся на известных актерах, и с которых они не берут денег, едут туда, куда везут, чтобы потом рассказывать подругам об интересном приключении. Девочки, конечно, его не знают, потому что в лицо сценаристов мало кто узнает, но всегда найдется актер со знакомым для всех лицом, который представит его девочкам и расскажет, какой он знаменитый.

— Можем встретиться через час, — предложила Актриса.

Москва была переполнена автотранспортом. Сценарист сразу же, как только поступило предложение актрисы, решил, что поедет на метро.

— Через полтора часа, — сказал Сценарист. Он не любил торопиться.

— Сейчас пятнадцать двадцать.

Секс-символ точна, как офицер флота, подумал Сценарист и вспомнил, что когда-то она играла медсестру морской пехоты и носила тельняшку. Почему-то в тельняшке ее большая грудь особенно запомнилась сразу многим мужчинам.

Сценарист не любил актрис. Это может показаться странным: как можно не любить актрис? Актриса — почти всегда красивая женщина, если не с идеальной, но обязательно с хорошей фигурой. И к тому же, доступность актрис не миф, а реальность, потому что при любой продаже товар надо демонстрировать и даже давать попробовать на вкус. Кино всегда жило законами рынка, а на рынке, если тебе давали попробовать творог или мед, стеснительные покупали сразу после пробы, скупердяи, перепробовав все по всему рынку, возвращались обычно к первому продавцу, у которого пробовали, потому что запоминаются только первая и последняя пробы. Но сценаристы редко заводили романы с актрисами, потому что были отделены от них производством. Сценарист отдавал сценарий режиссеру и продюсеру и практически отстранялся от дальнейшей работы. Некоторые смотрели пробы актеров, отснятый рабочий материал, приезжали на места съемок. Он никогда на съемки не ездил и делал исключение только для съемок на юге. Но, приехав в киноэкспедицию, он шел на пляж и заводил курортные романы с отдыхающими учительницами, бухгалтерами, технологами, медсестрами. Он их понимал и ценил, и они его понимали и ценили. И вроде бы из кино, и вроде бы знаменитый, а простой и доступный, как мужики у них на фабриках, заводах, в автопарках.

Актрисы требовали внимания, похвал, комплиментов и еще — чтобы выслушивали их мнения о других актрисах, режиссерах, фильмах, книгах, вернее, о книге, которую актриса прочитала. И если роман или фильм нравились всем, актрисам обязательно не нравились, потому что актриса должна была выделиться не только глазами, грудью, попкой, но и особым мнением, не похожим на мнения других.

Секс-символ отличалась от актрис своего поколения и тем, что, три раза побывав замужем, всегда уходила первой, и каждое ее следующее замужество было более продуманным и более выгодным, чем предыдущее, и она первой из актрис своего поколения стала покупать недвижимость и антиквариат. Именно она, а не другие с такими же объемами груди, талии и бедер, стала Секс-символом десятилетия. А это значило, что она лучше считала, оказалась более раскованной. Когда другие запахивали на съемках халат, она распахивала его, одной из первых снялась в русском варианте «Плейбоя». Другие прикидывали, раздумывали, а она уже красовалась на обложке журнала девушкой месяца, а потом и года.

Сценарист надел легкие брюки, яркую рубашку навыпуск, сандалеты на босу ногу, нацепил на ремень сумку-кошелек, в котором были деньги, ключи от квартиры, билет Союза журналистов (к этой пластиковой карточке с особым почтением относились милиционеры), газовый баллончик. Под рубашкой кошелек не просматривался.

Он ехал в метро, рассматривая молодых женщин, которые демонстрировали уже летний загар. В ресторане Дома актера было прохладно. Полупрозрачная блузка выгодно подчеркивала контуры известной всей России груди Актрисы. Она выглядела лет на тридцать, в пятьдесят будет выглядеть на сорок, и, если в шестьдесят выйдет очередной раз замуж, никто не удивится.

Сценарист заказал для начала холодного пива с мидиями.

— Ты сейчас мыльную оперу ваяешь? — спросила Актриса. — Когда закончите?

— Чего ты хочешь? — спросил Сценарист. Он не любил, когда расспрашивали о его делах, считая это вторжением в личную жизнь.

— Хочу, чтобы ты написал сценарий под меня.

— Про тебя — актрису, режиссера, продюсера?

— При чем здесь режиссура и продюсирование? Я — Актриса.

— Ходят слухи, что ты хочешь то ли ставить фильм, то ли заняться продюсерством.

— А разве как актриса я уже никуда не гожусь?

— Годишься куда угодно. Может быть, только пора менять амплуа.

— Объясни.

— Ты уже отыграла соблазнительных дурочек, пора играть умных, хитрых, расчетливых, какая ты на самом деле.

— Я потому и решила к тебе обратиться. Это понимаешь? То, что ты не дурак, признается всеми.

— Давай по делу. Есть заказчик?

— Заказчик я.

— А кто будет платить?

— Это не твоя проблема.

Сценарист сразу расслабился. Если Секс-символ займется этой проблемой, проблема будет решена.

— Чего ты хочешь? — спросил Сценарист.

— Ты почти угадал. Я хочу роль умной, хищной, расчетливой и сексапильной.

— Она кто — городская, сельская, иностранка, российского разлива?

— Ты писатель и сценарист, тебе и решать.

— Я давно тебя знаю. Ты все уже решила.

— Не все. Я еще не знаю, кто я. Дочь, которая внезапно получила наследство?

— Или?

— Или молодая вдова.

— Молодая вдова, — решил Сценарист.

— Почему?

— Про дочь надо рассказывать долго. Кто такая. Почему не замужем.

— А если дочь замужем?

— Но героине нужен роман. А наш зритель не любит, когда замужняя женщина заводит роман на стороне. А вдова и есть вдова. Поплачет, погорюет, но жизнь-то все равно надо устраивать. У вдовы любой роман оправдан.

— Героиню положено жалеть. Предположим, моего старого супруга убивают, и я, такая сексапильная торпеда, принимаю его дела. Да передо мной никто не устоит.

В соображениях Секс-символа был резон.

— Чтобы пожалели, надо быть скромной дурнушкой. Бухгалтершей или учительницей.

— Запросто. Я прошлой осенью в деревне надела ватничек, кирзачи, так меня все принимали за местную. За сельскую молодуху. Такую сразу хочется ущипнуть за задницу.

— Ты хочешь быть пейзанкой? Откуда у пейзанки наследство?

— Из предложенного тобою варианта — бухгалтерша или учительница — я выбираю учительницу. И лучше, если это будет учительница физики или математики. Математички быстро считают, а в бизнесе надо уметь быстро считать.

— Значит, семья: отец — бизнесмен, дочь — учительница, а жена, мать кто?

— Нет, — возразила Секс-символ. — Живут мать, дочь и внучка. У меня могла бы быть дочь лет двенадцати.

«У тебя бы могла быть дочь и двадцати». Но Сценарист этого не сказал.

— Итак, — продолжила Актриса, — дочь — учительница математики, внучка школьница, а мать-бабушка — медицинская сестра в районной поликлинике.

— А отец?

— Отец ушел от медсестры и женился на «мисс Россия» или лучше на «Вице-мисс Россия», их меньше помнят.

— Чтобы отец оставил наследство, он должен умереть или его надо убить.

— Автокатастрофа. Погибают отец и его мисс. Тогда учительница получает наследство, приходит в фирму.

— Акционеры предлагают ей продать контрольный пакет акций…

— Соображаешь, — похвалила Сценариста Актриса. — Но она говорит: ничего не продам, а буду сама управлять.

— Лучше, если предложат продать акции не свои акционеры, а конкуренты. Которые, может быть, и подстроили эту автокатастрофу. А она им говорит: хуеньки.

— Я такого слова не знаю. Потом разъяснишь. Но мыслишь правильно. Если конкуренты начнут на нее нажимать, она будет драться с ними, как львица.

— А где любовь? — спросил Сценарист.

— В нее должен влюбиться партнер отца. Богатый, средних лет, но вполне сексапильный мужик, о котором мечтают все женщины России после тридцати.

— Или конкурент!

— Может быть. Но она их кинет, а выйдет замуж за учителя химии. Она его любила и бедного и вышла за него замуж. Миллионы женщин будут обливаться слезами.

— А какую фирму, фабрику или завод она получит в наследство?

— Какую-то. Я не знаю. Не важно. Важно, что получит.

Сценарист представил, что Секс-символ получила в наследство ресторан. Наверное, этот ресторан стал бы одним из лучших в Москве. И салон красоты стал бы лучшим, и Дом моделей. А если металлургический комбинат? Или судоходная компания? Сценарист выбирал предприятия, в деятельности которых ничего не понимал он, и тем более учительница.

— Учительница будет преподавать физику или математику? — уточнил Сценарист.

— Математику, — окончательно решила Актриса. Наверное, по математике в школе она больше тройки не получала. — И напиши заявку на сценарий. Не больше трех страниц.

— Пять, — сказал Сценарист.

— Три, — возразила Актриса. — Обычно внимательно читают только первые две страницы. Это максимум. Лучше одна, максимум полторы.

— Ты читала рекомендации менеджерам по составлению деловых записок?

— Я не знаю, что рекомендуют менеджеры, я знаю про себя. Две страницы я еще прочту, три читать неинтересно. Когда напишешь?

— Через неделю.

— Мне нужна заявка в понедельник, то есть я должна получить ее завтра, потому что я договорилась о встрече с продюсером на послезавтра.

— Кто такой?

— Начну с Худых.

— А если завтра заявка не будет готова?

— Обращусь к другому сценаристу, — и Актриса улыбнулась своей самой обольстительной улыбкой.

Сценарист знал, что Секс-символ никогда никого не упрашивала, не предупреждала и не извинялась.

— Почему ты такая хамка?

— Могу себе позволить.

— Я тоже, — ответил Сценарист. — Заявка будет не завтра, а через неделю.