Взрыв Секс-бомбы

Поскребыш

Продюсер не приезжал на дачу уже несколько дней, не ночевал он и на городской квартире, значит, дело двигалось к разводу. Но бракоразводный процесс начнется не завтра, вряд ли им удастся договориться о разделе имущества через адвокатов, а суд может растянуться на несколько месяцев. И она отодвинула эту проблему в разряд несрочных. Она тоже перестала ездить на дачу. Ей оборудовали номер-люкс в бывшем санатории и будущем пансионате, и она выезжала в Москву только по делам своего Агентства.

Утром она вставала рано, делала пробежку, купалась в речке и в ожидании съемочной группы проверяла счета, осматривала сделанное, каждый раз находя недостатки. Съемочная группа добиралась из Москвы не раньше десяти утра, снимать начинали ближе к полудню. Тогда она ускорила темп ремонта еще нескольких номеров, в которых разместили Режиссера, оператора и актеров, снимавшихся каждый день. Осветителей разместили в соседней деревне.

Теперь завтрак готовили к восьми утра и в девять уже начинали снимать. Пять сэкономленных съемочных смен выливались в солидную сумму в долларах. Теперь после съемок она объезжала такие же разрушенные санатории, где скупала по бросовым ценам стулья, столы, диваны. Наняла нескольких деревенских плотников, устроила мастерскую по ремонту и обеспечила свой будущий пансионат старомодной, но вполне приличной, добротной мебелью. Пусть старомодность станет стилем, решила она.

Еду на съемочную группу готовили повара санатория. Они охотно вернулись на свои прежние места на кухне. Врач и медицинские сестры, которые несколько лет уже сидели без работы, занимаясь огородами, не могли дождаться, когда можно будет снова выйти на работу. Но пока срочно требовалось нанять профессиональных охранников: она обнаружила пропажу отреставрированного «сталинского» дивана, который она наметила поставить в холле пансионата. Всю прочную и громоздкую мебель пятидесятых годов прошлого столетия, которой обставлялись санатории и дома отдыха, она называла сталинской.

Охраняли будущий пансионат три местные старухи, через две ночи на третью.

— Нужна профессиональная охрана, — сказала она директору съемочной группы.

— С этим трудно, — ответил директор. — Здесь не Москва, охранных агентств нет.

— Уволю, как только найду замену, — решила она окончательно. — Зачем нужен работник, который грузит проблемами, которые сам должен снимать.

— Поищи демобилизованных офицеров в соседних деревнях.

— Откуда офицеры в деревнях? — удивился директор.

— Многие ушедшие из армии офицеры оказались без квартир и вернулись к родителям в деревни в ожидании жилищных сертификатов, которые они ждут иногда по нескольку лет.

— Оформлять на работу? — спросил директор.

— Нет. Только после того, как я с ними переговорю. Но предварительно покажи им территорию, чтобы знали, что им придется охранять. Претендентов должно быть не меньше трех, чтобы у меня был выбор.

Первый претендент — оплывший жирком майор пехоты — пришел в мундире с тремя медалями и ромбом со звездой, который означал, что он закончил высшее военное заведение. Майор снял у входа ботинки и заложил ногу за ногу, чтобы скрыть рваный носок. Но она заметила, как заметила и свекольную румяность щек, не свойственную сорокалетним мужчинам.

— Гипертоническая болезнь? — спросила она.

— Ни в коем случае, — стал отрицать майор. — Подскок давления из-за перепадов погоды.

Майор не подготовился к беседе. Он не знал, какую площадь занимает будущий пансионат, не было у него и предложений по организации охраны.

— Места здесь тихие, — сказал он. — Вполне справятся пенсионерки, как говорится, через день на ремень.

Второй претендент, тоже из офицеров, не задал ни одного вопроса ни о будущей зарплате, ни о жилье, хотя жил в десяти километрах от пансионата и не имел машины. Пьет, решила она. Претендент явно ждал окончания беседы, чтобы пойти и похмелиться. От него пахло потом, пивом и соляркой. Мог бы принять душ перед визитом к работодателю. Хотя какой душ в деревне, в деревне баня раз в неделю по субботам, а сегодня только среда.

Третий претендент был мужчиной лет сорока, в клетчатой ковбойке, дорогих итальянских ботинках. Еще она отметила швейцарские часы «Филипп Патек», которые не могли себе позволить и вполне обеспеченные кинематографисты. Увидев ее, он заулыбался и сказал:

— Даже зубы заломило, какая вы красивая.

Дамский примитивный угодник, он ей сразу не понравился, как и двое предыдущих.

— Спасибо, — сказала она. — Перейдем к делу.

— Я согласен.

— На что?

— На все.

— Вы соглашаетесь и даже не спрашиваете о зарплате?

— Это в данный момент неважно.

— А когда будет важно?

— Начальная сумма не имеет значения. Увидите, что я хороший работник, и добавите. Не добавите — уйду.

Об этом претенденте она знала, что от него ушла жена, теперь она живет в Москве и вроде бы собирается выходить замуж, что у него двое сыновей, которые учатся в военных училищах.

— Вы женаты?

— Мы с женой оформляем развод. Ей не нравится жить в деревне.

— А вам?

— Мне нравится.

— Какие у вас предложения по организации охраны? — и она достала план будущего пансионата, чтобы побыстрее закончить разговор и отказать претенденту.

— На противоположном берегу вырос кемпинг с водными мотоциклами, ночными кострами на берегу. Квадрациклы — это рев моторов и шум с утра до вечера, а вечерами музыка и молодежные пляски. Проведя один день отдыха в вашем пансионате, в следующий раз люди больше не поедут.

— Ваши предложения?

— Уже сейчас надо нанимать толкового юриста и заключать соглашения: где-то вы им идете на уступки, где-то они. А в чем мы можем пойти им на уступки? Половина фарватера ваша. Перегородим его так, что они не смогут разогнаться. Хороший юрист многое может подсказать. И надо на них подавать в суд уже сейчас, чтобы они поняли, что намерения у вас серьезные… Следующее. Придется потратиться и поставить железную изгородь, чтобы отгородить подходы от леса, а иначе грибники и туристы будут проводить на территории пансионата столько же время, сколько и отдыхающие пансионата. Своим можно раздать ключи от калиток.

— Железная изгородь — это обязательно?

— Да. И еще. Соседний совхоз совсем развалился. Они продают фермы, которые годны только на дрова. Я бы их сейчас прикупил для подсобного хозяйства пансионата, коров на двадцать и небольшую птицеферму. Земля под парники тоже нужна.

— Сейчас все продукты мы можем купить, зачем такие сложности?

— Вот расчеты, — и он протянул ей несколько листков бумаги. — Это слишком большая экономия, чтобы от нее отказываться.

— Хорошо, я посмотрю. Но кто всем этим будет заниматься?

— Займусь я.

Конечно, хорошо, чтобы был человек, который снял бы с нее часть проблем по пансионату. Тогда она бы оставила себе Актерское агентство, чтобы совсем не уходить из кино, и весь год жила бы за городом, а в Дом кино приезжала только на премьеры вместе с ним. У него такая замечательная фигура, и он, наверное, умеет носить костюмы. И совсем неважно, какой у нее получится фильм, ясно, что это будет средняя картина, может быть, чуть лучше, чем у Секс-символа, но обе картины забудут уже через неделю и вспомнят о них только при очередном показе по телевидению.

— Я не смогу вам много платить, особенно вначале, поэтому боюсь, что вам невыгодно будет браться за эту работу.

— Я никогда не упускаю своей выгоды, — ответил он и рассмеялся.

— Чему вы радуетесь? — спросила она.

— Я радуюсь тому, что каждое утро буду видеть красивую улыбающуюся женщину, а это дорогого стоит. Я ведь вас давно знаю, еще с фильма «Обнаженная в шляпке».

Это был первый фильм, в котором она снялась обнаженной, сразу после Секс-символа. Их сравнивали, но Секс-символ все-таки была первой. Мальчики смотрели кино, они влюблялись в актрис и мечтали о них или женщинах, похожих на них. И когда мальчики вырастали и встречали актрис, в которых они были влюблены в детстве, самых упорных из них не смущала разница в возрасте, и они женились на своей мечте. Она знала несколько таких счастливых пар. Она прикинула возраст претендента. Они были ровесниками, а если он и был старше, то ненамного, лет на пять. Она могла выходить за него замуж. Еще несколько минут назад она готова была отказать ему даже в найме на работу, а сейчас уже считала варианты, ускорения сближения. Ему надо выделить номер если не рядом с ней, то хотя бы на этом же этаже. Но что-то ее беспокоило. Дорогие часы! Советские офицеры обычно носили часы советских часовых заводов или китайский электронный ширпотреб. И почему в военкомате директору не сказали, в каких войсках он служил?

— Простите, — спросила она, — вы кто по воинской специальности?

— Шпион, — ответил он.

— Разведчик? — уточнила она.

— Я служил в ГРУ, вам это название что-нибудь говорит?

— У нас есть один знакомый, так мой бывший муж, — то что муж у нее уже бывший, она сказала намеренно, — его характеризует как костолома из ГРУ.

— Я не из костоломов, я из аналитиков, — пояснил он и спросил: — А вы разве уже развелись с Продюсером?

— Мы в процессе, но он уже живет со своей новой пипеткой.

Он слишком много знал о ней для сельского жителя.

— Простите за эти вопросы, — сказал он, как будто прочел ее мысли, — но красивая женщина, живущая по соседству, не могла меня не заинтересовать, тем более что я был влюблен в вас…

— С детства, — подсказала она.

— Я старше вас на пять лет. Вы подписываете со мною договор?

— Подписываю…