Я инвалид попал в мир магии и меча Том 1

Глава 33 Три пути на одной улице

Мы покинули шумный и хаотичный Торговый квартал, где воздух был густым от запахов еды и сотен человеческих тел. Лиам, со знанием дела, повел меня в другую часть города. С каждым шагом гомон толпы стихал, сменяясь почтительной, ученой тишиной. Архитектура менялась. Грубые, практичные здания уступали место строгим, элегантным строениям из серого камня и темного дерева, с высокими стрельчатыми окнами и медными вывесками. Мы вошли в Квартал Мудрецов — средоточие ума, знаний и тайных искусств столицы.

Воздух здесь был иным, он пах не потом и жареным мясом, а совершенно иначе. От древних библиотек, чьи дубовые двери были всегда приоткрыты, исходил сладковатый, пыльный аромат старого пергамента и выцветших чернил. Из приоткрытых окон алхимических лабораторий тянуло озоном и запахом редких, диковинных реагентов — смесью серы, ртути и чего-то неуловимо-цветочного. Улицы были почти пусты, лишь изредка проходили молчаливые адепты в робах разных факультетов, сжимая в руках тяжелые фолианты, или седобородые магистры, погруженные в свои мысли. Тишину нарушал лишь тихий, мелодичный перезвон зачарованных амулетов-оберегов, висевших над дверями лавок и отгонявших духов невежества.

Я шел, и мой разум жадно впитывал информацию. Это место было для меня гораздо интереснее, чем рынок. Там продавали вещи для тела. Здесь — для разума и силы. Витрины магазинов были строгими и сдержанными. В одной, за толстым, зачарованным стеклом, на бархатной подушке лежал идеально ограненный кристалл, внутри которого, казалось, была заключена миниатюрная, застывшая во времени гроза. Слабые разряды молний беззвучно пробегали по его граням. Я мог часами стоять и изучать ее структуру. В другой, с вывеской «Слово и Свиток», на пюпитрах были выставлены древние фолианты в кожаных переплетах. Названия были написаны на древнем руническом: «Теория метамагических потоков», «О природе элементалей», «Деконструкция заклинаний седьмого ранга». У меня перехватило дыхание. Это была пища для моего голодного интеллекта.

Мы проходили мимо двух преподавателей в мантиях факультета Иллюзий. — ...его теория о семантическом якоре для иллюзий пятого порядка гениальна, но абсолютно непрактична! — горячо доказывал один. — Требуется ментальная концентрация, сравнимая с боевым трансом!

— Ты мыслишь как тактик, Игнус, — отвечал другой. — А нужно мыслить как поэт. Дело не в концентрации, а в чистоте образа...

Их спор был для меня ценнее любого учебника. Он показывал разные подходы, разные школы мысли.

— Ого. Какая встреча! — вдруг прошептал Лиам, останавливаясь и кивая вперед. — Кажется, не мы одни решили сбежать от академической пыли в поисках истинных знаний.

Я проследил за его взглядом. Впереди, у витрины магазина с вывеской «Эхо Вечности. Редкие кристаллы и минералы», стояла она. Серафина Весс.

Она была не в серо-красной робе адепта. На ней было простое, но элегантное платье из плотного темно-синего сукна, которое выгодно подчеркивало ее стройную фигуру и бледную кожу. Ее волосы, обычно собранные в строгий хвост, сегодня были распущены и свободно падали на плечи, и легкий ветерок, гулявший по улочке, играл с их прядями. Она была полностью поглощена созерцанием огромного, необработанного аквамарина, лежавшего на витрине. Ее поза была расслаблена, но взгляд — предельно сконцентрирован. Она не просто смотрела. Она изучала.

— Пойдем поздороваемся! — Лиам, не дожидаясь моего ответа, потащил меня вперед.

— Серафина! Какими судьбами вдали от книг и тренировочных залов? — весело крикнул Лиам.

Девушка обернулась. Увидев нас, она на мгновение удивилась, но тут же взяла себя в руки. Ее лицо снова стало спокойным и непроницаемым.

Мысли Серафины

Надо же, Кайл... И Лиам. Что они здесь делают? В этой простой, темной одежде Кайл выглядит совсем иначе. Не как ходячая катастрофа из Зала Пепла, от которой веет опасностью. Плечи кажутся шире... он стал... взрослее? И этот его спокойный, пустой взгляд... почему он так действует на нервы? Заставляет сердце биться быстрее. Стоп. О чем я вообще думаю? Глупости. Это просто Кайл. Самая раздражающая аномалия на нашем курсе.

— Какая редкая встреча, — ее голос был спокоен, но в нем слышались нотки удивления и легкой иронии. — Наследник дома Вал'Терон и личный проект Архимагистра. Я была уверена, что ты, Лиам, уже наслаждаешься каникулами в своем поместье, а ты, Кайл… — она сделала паузу, внимательно изучая меня, — …я полагала, ты вообще не покидаешь пределов Академии.

— Даже гениям и их подопытным кроликам иногда нужен свежий воздух, — хохотнул Лиам. — Мы как раз выполняли поручение отца и теперь просто гуляем. Не составишь нам компанию? Втроем веселее.

Серафина смерила меня долгим, изучающим взглядом. Она, очевидно, взвешивала все «за» и «против». — Почему бы и нет, — наконец сказала она. — Я как раз направлялась в сторону набережной.

Мы пошли по улице втроем. Атмосфера была странной. Лиам, как всегда, взял на себя роль буфера, болтая без умолку. Он рассказывал о разных лавках, о знаменитых мастерах-артефакторах, которые держали здесь свои мастерские. Я же больше молчал, слушая и наблюдая. Серафина тоже была немногословна, но вскоре Лиам сумел втянуть ее в их излюбленный спор.

— …но интуиция нестабильна! — горячо доказывала Серафина, жестикулируя. — Она зависит от эмоций, от состояния. Магия, основанная на чувствах, — это магия дикаря. Только четкая, выверенная руническая формула, заученная до автоматизма, дает стопроцентную повторяемость результата и безопасность! Вспомни наш экзамен. Я победила Грека, потому что моя «Темница Ветра» — это выверенная формула, а не потому что у меня было «вдохновение»!

— Скучно! — парировал Лиам. — И предсказуемо! Ты победила, потому что Грек — тупой камень. А что бы ты делала против того, кто знает твою формулу? Кто знает, как ее обойти? Руны — это костыли для тех, кто не чувствует магию! Это ремесло, а не искусство! Настоящий мастер творит, а не вычисляет по учебнику! Он говорит с магией на ее языке, а не зачитывает ей приказы с бумажки!

— Искусство непредсказуемо и опасно! — не сдавалась она. — А магия — это прежде всего ответственность! Представь, что хирург будет оперировать по «вдохновению»! Ты бы лег под такой нож? Руны — это гарантия. Это порядок. И порядок всегда побеждает хаос.

Они оба посмотрели на меня, ожидая моего мнения. — Любой инструмент хорош в руках мастера, — уклончиво ответил я. — И рунический каркас, и интуитивное плетение — лишь разные методы для достижения цели. Глупо ограничивать себя одним. Сила — в синтезе. В умении использовать жесткую структуру рун для контроля над дикой, интуитивной мощью. Создать клетку из Порядка, чтобы удержать и направить зверя Хаоса.

Они замолчали, обдумывая мои слова. Серафина посмотрела на меня с новым интересом, а Лиам хитро улыбнулся.

Наш философский спор привел нас к самой необычной лавке, что я видел. Она была похожа на маленький островок эльфийского леса, перенесенный в самое сердце каменного города. Фасад был полностью покрыт живым, светящимся мхом, а из открытой двери доносилась тихая, переливчатая музыка, похожая на звон ручья. Над дверью висела вывеска из цельного куска дерева: «Живые Цветы Элении».

Мы остановились у входа, завороженные. — Кажется, здесь наш спор может перейти из теоретической плоскости в практическую, — с усмешкой сказал Лиам.

Он шагнул внутрь. Я и Серафина, поколебавшись секунду, последовали за ним. Внутри нас ждало еще большее удивление.

Мы шагнули внутрь лавки «Элении», и мир за нашими спинами исчез. Снаружи был камень и строгая архитектура Квартала Мудрецов. Внутри — живой, дышащий лес в миниатюре. Воздух был влажным, густым и наполненным тысячей ароматов: запахом влажной земли, сладкой пыльцы, прелых листьев и чего-то еще, неуловимого — чистой, природной магии. С потолка, увитого мхом, свисали лианы, на кончиках которых светились капельки росы, освещая помещение мягким, зеленоватым светом.

Девушка-эльфийка, которую, как я позже узнал, звали Лираэль, грациозно поднялась нам навстречу. — Добро пожаловать в мой маленький сад, — ее голос был похож на шелест листвы. — Что ищет ваша душа?

Лиам, как ребенок в кондитерской лавке, тут же бросился разглядывать диковинки. Я же медленно пошел вдоль полок, анализируя. Это были не просто растения. Это были артефакты, созданные самой природой.

Вот в горшочке из пористого камня рос «Безмолвный мох». Его аура была странной, она не излучала, а, наоборот, впитывала энергию, в том числе и звуковые вибрации. Рядом с ним стоял «Солнечный подснежник» — его лепестки были закрыты, но я чувствовал, как внутри него концентрируется накопленный за день свет, готовый вспыхнуть с наступлением темноты. А на отдельной полке, в горшке с черной землей, лежал «Камень-Лжец» — растение, которое так идеально мимикрировало под обычный гранит, что даже моя система не сразу распознала в нем живой организм.

— А это? — спросил Лиам, указывая на самый красивый цветок. На изящную белую лилию с полупрозрачными, будто из лунного камня, лепестками.

— О, это Лунная Лилия, — улыбнулась эльфийка. — Самый честный и самый сложный цветок на свете. Она не может лгать. Ее лепестки меняют свой цвет в зависимости от истинных, даже скрытых чувств того, кто ее держит. Гнев делает ее алой, печаль — синей, радость — золотой. Но самые сложные чувства рождают самые красивые и непредсказуемые узоры. Это зеркало души.

Лиам расплылся в хитрой улыбке. Он бросил на меня и Серафину быстрый взгляд. — Идеально. Я беру ее.

Расплатившись парой серебряных монет, он повернулся к Серафине. — Леди Серафина, — с шутовским поклоном произнес он. — Вы — самый сдержанный и загадочный адепт на нашем курсе. Позвольте этому скромному цветку пролить свет на тайны вашей души. Проверим, так ли холодно ваше сердце, как кажется.

Серафина фыркнула, но в ее глазах мелькнул азартный огонек. Это был вызов, и она не привыкла отступать. — Боюсь, цветок будет разочарован моей скучной палитрой, Лиам. Но давай посмотрим.

Она протянула руку. Я наблюдал за этой сценой с предельным вниманием. Это был любопытный социальный и магический эксперимент.

Ее изящные пальцы коснулись тонкого стебля. И в этот момент началось представление.

В тот самый миг, как ее кожа соприкоснулась с растением, кристально-белые лепестки пронзила одна-единственная, тонкая, как нить, алая прожилка — отражение ее скрытой досады на Лиама за эту выходку. Затем, когда она бросила на меня быстрый, почти рефлекторный взгляд, алый цвет мгновенно растворился, и вся чашечка цветка налилась теплым, нежно-розовым светом ее невольного, внезапного смущения.

Мысли Серафины

Проклятый Лиам! И этот его дурацкий цветок! Розовый! Он стал розовым прямо у него на глазах! Он же сейчас решит, что я какая-то влюбленная дурочка! Стоп, а почему он вообще стал розовым?! Я же просто... удивилась. Да. Просто удивление. И немного... любопытства. Ничего больше!

Ее разум тут же взял верх. Розовый цвет поблек, уступая место холодному, аналитическому синему цвету любопытства, когда она перевела взгляд с меня на сам цветок, пытаясь понять его механизм. И, наконец, все эти мимолетные эмоции смешались в одну сложную, переливающуюся палитру. Цветок стал серо-голубым, как грозовое небо, с редкими, пробивающимися искорками розового и синего.

Мысли Серафины

Почему он не отводит взгляд? Он смотрит прямо на цветок, так, будто пытается разобрать его на атомы. Он вообще видит меня? Или для него я — просто еще один объект для изучения, как этот цветок? Становится... обидно.

Я действительно смотрел на цветок, полностью игнорируя смущенное лицо девушки. Мой мозг уже обрабатывал данные.

«Нелогичная эмоциональная флуктуация, — подумал я. — Реакция на стимул вызвала каскад противоречивых эмоций. Интересный артефакт для допросов или для определения истинных намерений собеседника. Нужно будет изучить принцип его работы. Возможно, его можно усилить, чтобы читать не только базовые эмоции, но и намерения».

Мы дошли до большого моста, ведущего в Аристократический квартал. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая шпили Белого Города в розовый и золотой. Ветер с реки был свежим и прохладным, он приносил с собой запах воды и далеких лесов. — Что ж, мне сюда, — сказала Серафина, и в ее голосе чувствовалось облегчение. — Спасибо за компанию, Лиам. Она на мгновение замолчала, а потом повернулась ко мне. Ее взгляд был серьезным. — Кайл… в тот день, на арене… ты смотрел на всех нас после своих побед. Что ты видел?

Вопрос был неожиданным. Личным. Она хотела понять, как я мыслю. Я посмотрел на нее. На ее серьезное лицо, на цветок в ее руке. — Я видел переменные, — честно ответил я. — Угрозы и возможности.

На ее лице отразилось разочарование. Она ожидала другого ответа. — Понятно, — кивнула она. — Что ж. Удачи в твоих… вычислениях. Она развернулась и быстро пошла в сторону богатых особняков, сжимая в руке свой странный, так и не ставший белым цветок.

Мысли Серафины

(Уходя и не оборачиваясь) «Переменные»… Он назвал меня «возможностью». Или «угрозой»? Веду себя как полная идиотка. «Было познавательно»... Какая глупость! Нужно было сказать что-то умное, остроумное. А я просто сбежала. И этот цветок... [она смотрит на свою руку, где лилия переливается сложным, серо-голубым цветом] Даже он не может понять, что я чувствую. Потому что я и сама не понимаю. Он — самая раздражающая, невозможная, пугающая и... интригующая загадка во всей Академии. И я, кажется, влипла. По-настояшему.

— Отличная девушка! — сказал Лиам мне вслед, когда ее фигура скрылась за поворотом. — Умная. Красивая. Жаль, что такая серьезная.

Мы постояли на мосту еще немного, глядя на реку, по которой плыли торговые баржи. — День прошел продуктивно, — сказал я, скорее для себя, чем для него.

— Еще бы! — согласился Лиам. — Мы выполнили поручение, съели по пирожку и погуляли с самой умной и красивой девушкой на курсе! Что может быть лучше?

Я промолчал. Мы действительно сделали все это. Но для меня главным итогом дня были не пирожки и не девушки. А новые данные.

Мысли Лиама

(Глядя на удаляющуюся Серафины, а затем на Кайла, который смотрит на город) Она даже не поняла, что произошло. А Кайл не понял вдвойне. Идеально. Отец будет доволен. Сегодняшний день дал гораздо больше данных, чем я ожидал. Два самых мощных реагента в одном сосуде. Серафина, воплощение Порядка и контроля, и Кайл, дитя Хаоса. И ее реакция на него… это не просто любопытство. Это уже резонанс. Осталось только подождать и посмотреть, будет ли взрыв... или родится нечто новое. Очень, очень интересно.

Я посмотрел на свои руки. Я вспомнил вкус пирожка. И холод рукояти моего меча.

Я так и не понял, что в тот день на мосту, в сердце Белого Города, я был не просто наблюдателем. Я был причиной. И объектом исследования был не только я.