Я клянусь тебе в вечной ненависти

Глава 22. В паутине противоречий

Тяжелые гардины в кабинете лорда Ангэлера были плотно задернуты, превращая солнечный день в угрюмые сумерки. Под стать настроению сидевшего в кресле мужчины. На рабочем столе перед ним лежал газетный лист из вчерашнего выпуска «Трибуны» со статьей, которую он прочитал уже не менее десяти раз.

Арланд в очередной раз подавил желание развеять прахом проклятую газетенку. Это было бы слишком по-детски. И главное — ничего не меняло. Это всего лишь один единственный экземпляр; чтобы что-то изменить, следовало развеять прахом всю редакцию газеты, но даже это уже не имело смысла: новость разлетелась по городу. Теперь всё, что ему оставалось — постараться смягчить последствия скандальной публикации.

Некромонг устало потер переносицу.

Судя по испуганным глазам Каролины, скандал не заставил себя долго ждать. В противном случае она не тряслась бы несколько часов в экипаже, чтобы добраться до его замка и привезти дурную новость. Как же не вовремя он уничтожил кристалл связи! Если бы супруга Аронса не приехала, разобраться с ситуацией было бы чуточку проще…

Сейчас он отправил Каролину отдохнуть с дороги и освежиться, но очень скоро она вернется и им предстоит долгий разговор. И хорошо бы к этому времени взять себя в руки и перестать внутренне кипеть.

— Маленькая лгунья! — не выдержав, рыкнул Арланд в тишину кабинета.

Мельчайшие пылинки испуганно заметались в узком пучке света, воровато протиснувшемся меж плотных штор.

Она даже не представляет, чего ему стоило сдержаться и не вытрясти из нее душу прямо у ворот замка. Останавливало понимание, что в таком состоянии к Элеоноре лучше вообще не приближаться. А еще — присутствие Каролины. Делать ее свидетельницей их разборок с Элой было совершенно лишним.

Да и в принципе со знакомством двух дам пока стоило повременить. Зная историю Аронса, изначально было мало шансов, что его супруга отнеслась бы благосклонно к кому-то с фамилией Дюбар, а уж теперь и подавно. После того, что сделала Эла, рассчитывать на дружбу с Каролиной не приходилось.

И это еще больше всё осложняло!

Теперь Арланду предстояло разгрести кучу дерьма, что вскоре щедро выльется на его голову, и при этом умудриться скрыть причастность юной Дюбар к этим малоприятным событиям.

Ну что ей мешало сказать правду?!

«Отец ничего не знает…» — Ну-ну!

Призналась бы, покаялась… По сути, проступок-то пустяковый, а вот последствия может иметь довольно серьезные. Если бы Эла предупредила, он бы знал откуда ждать удар. А так… опять ощущал себя беспомощным идиотом.

Вот уж поистине, женщины Дюбар, похоже, рождаются с каким-то удивительным талантом обрушивать на головы мужчин прорву неприятностей!

Вспомнился то ли растерянный, то ли испуганный взгляд Элы, когда он поднял голову от газеты и посмотрел на нее. Поняла ли она тогда что случилось? Пожалела, что разболтала об убийстве в школе своему вероломному папеньке? Но в таком случае получалось, что Дюбар и Сюффрен не были причастны к тем событиям… Будь они в курсе, стали бы ждать два месяца прежде чем передать информацию газетчикам? Да эти интриганы, наверняка, попытались бы закопать Ангэлера по горячим следам…

Неужели они с Дэлавером ошиблись в своих предположениях?

Однако могло ведь быть и наоборот: Сюффрен с приспешниками обо всём знал с самого начала, поскольку сам и организовал убийство, и попросту хладнокровно дожидался удобного момента, чтобы поднять шумиху. Но почему решил раскрыть карты именно сейчас? С подачи Дюбара отомстил за то, что Арланд забрал Элу?

«Загадочное убийство в Сен-Грейс», — горел перед глазами заголовок статьи, в которой довольно подробно рассказывалось о случившемся во время Весеннего бала.

К счастью, не упоминалось о кровавых ритуалах и попытке проникнуть в подземелье. Но, как знать, эти пикантные подробности могли приберечь на потом… Еще в конце статьи была приписка, что информация до этого не раскрывалась в интересах следствия, и звучало это так, словно убийца уже был найден. Это безумно нервировало! Как и то, что газетчикам хватит пары дней, чтобы выяснить — никакого следствия и в помине не было… И вот тогда эти акулы пера начнут рвать школу и репутацию Ангэлеров на части.

Если бы Арланд точно знал, кто слил информацию! Тех, кто был в курсе ситуации, можно по пальцам одной руки пересчитать, и в каждом он был уверен.

Не считая лорда-попечителя, Марк Хоуль менее всех был заинтересован в том, чтобы об убийстве стало известно, ведь именно ему, как директору школы, теперь придется разбираться с потоком гневных писем от родителей воспитанниц и нападками репортеров, которые неминуемо будут крутиться у школы. Только безумец добровольно подписался бы на такое.

Рэйвен, положивший столько сил на то, чтобы скрыть преступление и расследовать его тайно, не стал бы перечеркивать свои труды. Да, в арсенале Дэлавера были весьма провокационные методы, но вредить семье друга он не стал бы

никогда.

Оставался еще неизвестный убийца… И Эла.

Проклятье! Почему он так и не спросил, от кого она узнала про убийство? Это бы многое расставило по местам. Или малышка Дюбар опять попыталась бы отмолчаться, опустив красивые глазки в пол?..

Арланд потер грудь, где в области сердца неприятно ныло. Хотелось пойти и прямо сейчас разыскать Элу, чтобы обстоятельно поговорить. Легкий стук в дверь заставил в надежде вскинуть голову — неужели сама пришла?

— Войдите!

— Милорд, — сквозь приоткрытую дверь в кабинет просочился Гришец Гроули, и некромонг не сдержал вздох разочарования, — я лишь хотел уточнить, где и на сколько персон накрывать обед?

Арланд в задумчивости провел ладонью по затылку.

— Нам с Каролиной накрой в комнате отдыха, — распорядился он, решив, что ходить дальше соседнего помещения они не станут. — А мадемуазель Элеонора пусть сама скажет, где ей удобнее. И поручи, пожалуйста, Люсии проследить, чтобы Эла хорошо пообедала. Она случайно не спрашивала обо мне?

— Люсия?

— Эла!

— Нет, милорд. Мадемуазель поднялась в свои покои и более не выходила. Смею заметить, что юная госпожа выглядела расстроенной.

Арланд тихо чертыхнулся себе под нос. Да, бросить Элу у ворот замка было по-скотски… И даже то, что он был дьявольски зол, не служило оправданием…

— Развлеките ее, — выдал новое распоряжение Ангэлер и добавил, словно оправдываясь: — Я буду занят до вечера…

— Милорд? — скуластое лицо Гришеца удивленно вытянулось.

— Ну, поводите по замку, покажите что-нибудь. Например, нашу коллекцию…

— Бренди?

— Картин! — рыкнул Арланд, заподозрив, что Г роули просто потешался над ним.

— Как прикажете, милорд. — Дверь за управляющим тихо закрылась.

Ангэлер хмыкнул, ни секунды не сомневаясь, что Г ришец скинет обязанность

развлекать гостью на Люсию. А та будет только рада. Оставалось надеяться, что до вечера Эла не успеет еще больше рассердиться и обидеться. Самому Арланду в ближайшие часы предстояло успокаивать Каролину и вместе с ней придумывать план спасения ситуации.

А ведь как хорошо начинался день… С самого утра некромонг украдкой наблюдал за Элеонорой, чутко прислушивался к ее состоянию, желая убедиться в том, что блокиратор работает. Не то, чтобы он сомневался в мастерстве Маттео, но всё же задачу артефактор решал непривычную, а потому лучше было перебдеть, чем недобдеть… Особенно после истории с зеркалом, из-за которой некромонг, наверное, изрядно бы поседел, если бы старел как обычные люди.

К счастью, состояние девушки подсказывало, что у них всё получилось: Эла выглядела довольной и умиротворенной. Ради этого определенно стоило смотаться в Крисберг. Уезжая утром, Арланд не был уверен в правильности такого решения.

Затея с женским браслетом казалась сомнительной; Маттео, с которым Ангэлер заранее связался по кристаллу, никаких гарантий не давал. Еще и поначалу затребовал саму Элу. Любопытный проныра! На что ему и пришлось указать, после чего они сошлись на личной вещице девушки.

Красться, подобно воришке, в гостевую спальню собственного замка Арланду прежде не доводилось. Но такое деликатное дело никому не хотелось перепоручать. Да и, к чему лукавить, попросту хотелось увидеть малышку Дюбар перед отъездом.

Надежды застать девушку неспящей почти не было. Всё же магические срывы и переживания последних дней ее изрядно вымотали. Эла ожидаемо спала, по-детски сложив ладони под щекой. Сущий ангел. Вот только при взгляде на этого ангела мысли в голове рождались отнюдь не благочестивые. Арланд невольно залюбовался на нежный девичий профиль с мелко подрагивавшими ресницами и даже с минуту колебался, не поцеловать ли эту спящую красавицу. Правда, их поцелуи никогда не отличались целомудренностью, так что он не был уверен, что не увлечется в этот раз и не разбудит Элу. Пугать нетривиальным пробуждением эмоционально неустойчивую девочку было чревато… Словно почувствовав его присутствие, Эла тихо вздохнула во сне и повернулась на спину. Одеяло при этом сползло, обнажив сочную грудь под тонким, полупрозрачным батистом, положив тем самым конец метаниям Арланда. Схватив девичье платье, он поспешил прочь. Отыскав в кармане заколку, оставил наряд Люсии, не отважившись на повторный визит.

Собственные мазохистские наклонности начинали пугать…

Впрочем, мечты о поцелуях сбылись весьма скоро. А вечером стали бы реальностью и куда более дерзкие мечтания, если бы Люсия не нагрянула в спальню так не вовремя. Когда экономка увела Элу, Арланд — сна-то ни в одном глазу! — долго думал об их запутанных отношениях и твердо решил внести в них ясность.

Ангэлер вынырнул из воспоминаний и с удивлением уставился на небольшое колечко, которое в задумчивости скрутил из канцелярской скрепки. Невесело хмыкнув, разрушил его, отрешенно стряхнув с пальцев металлическую пыль.

Нда, из-за приезда Каролины о романтическом ужине можно забыть. После долгих бесед на неприятные темы настрой явно будет не тот.

Что ж, этим вечером ему не суждено узнать, чего от их отношений хочет Элеонора. Не исключено, что, как и ее мать, малышка мечтает о долгой молодости. И ребенка готова родить только ради этого. Или нет? Арланд был по-прежнему озадачен реакцией Элы на новость о предполагаемой беременности.

Где радость, где триумф? Или то была лишь искусная игра?.. Темнейшая, да он готов ей дать всё, чего ни пожелает! Хочет молодость — она ее получит. Только если…

Тут лорд замер, пораженный внезапным откровением: не будет никаких если. Он просто хочет дать любимой то, чего она так жаждет. Бескорыстно. Только бы они перестали цапаться. Нежные губы Элы хочется целовать, долго и с упоением, а не слушать срывающиеся с них злые слова.

Хотя, если быть предельно честным, не таким уж бескорыстным выглядел этот жест. Если Элеонора ждет ребенка, то отныне они связаны навсегда. Некромонг не отпустит от себя дитя, а Эла не похожа на женщину, способную бросить ребенка. Значит, она будет рядом.

Глупость несусветная! Почему приходится изобретать способы заставить любимую женщину остаться с ним?! В чем причина ее упрямства? С какой бы стороны Арланд ни заходил, предлагая Эле быть вместе, он всё время наталкивался на отказ.

И как ни силился понять, что за этим стояло, в отсутствии объективных причин оставался лишь один вариант, принимать который он не желал — Элеонора его не любит и не хочет провести с ним жизнь…

Лучше уж пусть обижается! Рано или поздно обида пройдет, и тогда она снова будет смотреть на него с теплотой и восхищением, без тени недоверия во взгляде, как это было весной. До злополучного письма. Да, Арланд признавал за малышкой право на обиду. Он скрыл от нее существенную часть нелицеприятной правды о своем прошлом, но тогда это казалось верным решением. Их отношения должны были начаться с чистого листа: он уже не был тем Арландом двенадцатилетней давности, и она вовсе не Эвелина… Зачем тащить в новые отношения груз прошлых ошибок?

Зачем рассказывать девочке о том, что неминуемо вызвало бы в ней сомнения в искренности его чувств? Так в итоге и получилось… Стараниями этого осла Дюбара, неожиданно вспомнившего, что у него есть дочь!

Раздавить бы слизняка, только теперь нельзя. Какой бы скверный отец он ни был, другого у Элы нет. И травлю папеньки она ему точно не простит.

Это ж надо было загнать себя в такую ситуацию! Знаешь, кто напакостничал и выдал закрытую информацию, а наказать не можешь — это женщина, которую ты хочешь в своей постели и своей жизни. Прекрасно понимаешь, кто стоит за ее спиной и дирижирует этим оркестром, а поквитаться никак — это родня женщины, которую ты хочешь в своей постели и своей жизни. Сюжет, достойный водевиля. Ангэлер бы посмеялся, да только ситуация повернулась таким местом, что резко стало не до смеха.

В дверь снова тихонько поскреблись. Каролина, немного робея, вошла в кабинет. Арланд убрал в ящик стола злополучную газетенку, чтобы не нервировала лишний раз, и приглашающе махнул в сторону глубокого кресла.

Делу время…

Разговор затянулся до самого вечера. После всего, что рассказала Каролина о настроениях в совете попечителей школы, на душе стало муторно. Среди родовитых семейств воспитанниц также ожидаемо поднялся галдеж и возмущения. Спокойнее остальных реагировали семьи некромонгов, вроде Мортимеров, решивших не сотрясать попусту воздух и дождаться официальных разъяснений от Ангэлера. Но их реакция волновала лорда-попечителя меньше всего. Важнее было узнать, как в связи с разоблачением изменились настроения при дворе, а об этом супруга Аронса поведать не могла.

Вместо полноценного ужина Гроули принес им кофе и закуски прямо в кабинет.

К концу беседы Каролина немного воспряла духом, да и Арланд выдохнул чуть свободнее, определившись с планом ближайших действий. Пожелав друг другу спокойной ночи, они расстались, и некромонг отправился на поиски другой леди, с которой предстоял не менее занимательный разговор.

С Элеонорой они столкнулись почти в том же месте, где и прошлым вечером. Только одежды на ней в этот раз было больше. Жаль. С минуту они молча смотрели друг на друга… Арланд бы с удовольствием отложил допрос с пристрастием, ограничившись поцелуем на ночь, но утром ему предстояло уехать, и было бы крайне опрометчиво так и не поговорить до отъезда.

— Мне вывернуть карманы? — первой не выдержала Эла.

— Зачем? — удивился Ангэлер.

— Смотришь так, словно я украла твое столовое серебро!

Маленькая язва… Вот уж верно говорят: лучшая защита — нападение.

— Вовсе нет. Просто удивлен, что ты гуляешь тут одна. Я давал распоряжение, чтобы о тебе позаботились.

— Я не зверушка, заботу о которой можно поручить прислуге, — обиженно буркнула Эла.

Не удержавшись, Арланд закатил глаза. Женщины! Как же с ними сложно… Это ж сколько нервных клеток он себе сэкономил, не заводя серьезных отношений все эти годы… Но, похоже, малышка Дюбар эту несправедливость быстро исправит.

— Я лишь хотел, чтобы ты не скучала, пока я занят, — спокойно пояснил он.

Эла возмущенно фыркнула.

— И чем ты был занят? Или вернее спросить — кем?

— Сразу всем, — парировал в ответ, отметив, как сердито сузились янтарные глаза. Вообще-то, если у кого-то здесь и был повод сердиться, так это у него. — По-прежнему ничего не хочешь мне рассказать, Эла?

— О чем?

— Например, об этом. — Решив не ходить вокруг да около, Арланд протянул девушке газетный листок, захваченный из кабинета.

Эла безошибочно определила нужную статью и погрузилась в чтение.

Удивленный взгляд, нервное покусывание губок — всё выглядело так отчаянно невинно…

— О! Так это была официантка?! Вы нашли убийцу? Я могу вернуться в школу? — Вопросы посыпались, как из рога изобилия.

— Нет, Эла, никого мы не нашли. Расследование еще не завершено.

— Но тут сказано…

— Скорее мне следует спросить у тебя, откуда этот вздор. Как я понимаю, записано с твоих слов.

— Что?! Ушам своим не верю! — От возмущения Элеонора едва не выронила газету. Некромонг подхватил ее, сложил и убрал в карман. — Ты это серьезно?!

— Эла, просто ответь мне честно, что именно ты рассказала отцу. Я несколько часов подряд обсуждал эту ситуацию с Каролиной и зверски устал. Нет ни малейшего желания повторять этот разговор снова.

— Я ничего не рассказывала отцу! — Малышка Дюбар воинственно сжала кулачки.

Арланд утомленно покачал головой.

— Я уже говорил тебе, что не верю в совпадения. Ты узнаешь об убийстве, потом отправляешься в гости к опекунам, где пребывает твой отец. И после вашей милой семейной встречи в «Трибуне» появляется скандальная статья. Через день после твоего визита в дом советника. Что прикажешь об этом думать?

— Ничего. Я не приказываю, а просто прошу поверить, что не имею к этому никакого отношения. — Эла отошла к узкому оконцу, за которым сумерки медленно сгущались, превращаясь в тихую летнюю ночь. — Видимо, я прошу слишком о многом…

Ангэлер шагнул следом и остановился позади девушки так близко, что их тела почти соприкасались. Поддавшись порыву, обнял ее за плечи. Эла чуть качнулась, словно хотела стряхнуть его руку, но жест вышел не особо убедительным.

— В замке Каролина. Тебя это не смущает?

— Нет. А должно?

— Ты… невероятный, — цокнула неодобрительно, — и это не комплимент.

— До тебя мне далеко, и это комплимент, — Арланд ухмыльнулся отражению темных глаз в зеркале окна. — От кого ты узнала про убийство?

Худенькие плечи под его ладонями на миг напряглись.

— От директора Хоуля, — нехотя призналась Эла и опустила взгляд.

Брови лорда поползли вверх. Такого ответа он не ожидал. Элеонора не могла видеть его лица, но, должно быть, почувствовала его недоумение и поспешила пояснить:

— Я случайно подслушала их разговор с мадам Луизой. Они обсуждали происшествие на балу…

Ангэлер сделал мысленную пометку обговорить этот момент с Марком. Перед кем еще директор успел пооткровенничать?..

— Почему сразу не созналась? Заставила меня гадать…

— Было стыдно.

— А сейчас уже нет? — хмыкнул он, не впечатлившись девичьими доводами.

— А сейчас ты обвиняешь меня в еще более постыдных вещах! — Она резко развернулась, высвободилась из объятий и обиженно поджала губы.

— Эла, неужели мне всё время надо тебя в чем-то обвинять, чтобы добиться правды?

— Попробуй этого не делать для разнообразия…

— Мы зашли в тупик, — тяжело вздохнул Ангэлер.

— Мы из него и не выходили…

Арланд лишь покачал головой. Сил спорить уже не осталось.

— Допустим, я поверю, что ты не поделилась с родней теми ошеломительными сведениями, которые случайно подслушала. Быть может, ты рассказала кому-то в школе? Воспитанницы любят посплетничать…

— Господи, да не о чем было сплетничать! Я только что из газеты узнала, кого убили. Тебе некого обвинить кроме меня?!

Некромонг был вынужден признать, что и впрямь некого… Было бы дикостью предположить, что убийца собственноручно передал в газету сведения о своем злодеянии. Хотя… Надо бы надавить на редакцию и заставить раскрыть информатора.

— Девочка моя, я совершенно не получаю удовольствия, обвиняя тебя. Будь моя воля, я бы предпочел тебя вовсе не впутывать в это дело. Но о происшествии на балу знали объективно очень немногие…

— Может, это твоя Каролина проболталась? — не скрывая ехидства, предположила Эла. — Женская месть и всё такое…

— Говоришь ерунду! Какая еще месть? Каролина ничего не знала про убийство до вчерашнего дня.

— Ну, конечно, ее ты защищаешь!

— А как иначе? — озадаченно моргнул некромонг. — Каролина никогда бы не навредила семье.

— А я, значит, вражье отродье, только и мечтаю это сделать, да?! Так ты обо мне думаешь? — судорожно втянув воздух, Элеонора отвернулась.

Арланд удивленно смотрел на малышку Дюбар, которая, кажется, готова была вот-вот разрыдаться. Или она бесподобная актриса или… он чего-то не понимает. Что за нелепая истерика из-за Каролины? В других обстоятельствах он бы сказал, что это сильно похоже на ревность, но это ж какую буйную фантазию надо иметь, чтобы ревновать к жене брата?..

— Эла… — позвал ласково, но девушка не шелохнулась.

— Мне уже можно идти собираться? — холодно поинтересовалась, так и не обернувшись.

— Куда?

— В Мальбург. Вполне логично отослать меня прочь из замка… как подлую предательницу!

— Не драматизируй, Эла. Ты никуда не уедешь отсюда. А в Мальбург придется отправиться мне. Сама понимаешь, ситуация требует моего присутствия… Просто дождись меня, хорошо?

— Как будто у меня есть варианты. Когда ты уезжаешь?

— Утром. Как Каролина проснется, сразу поедем. — Арланд поморщился от предстоящих перспектив.

Когда Элеонора, наконец, обернулась — с плотно сжатыми губами и влажно блестевшими глазами — и посмотрела ему в лицо, некромонг пасмурнел. По всему было видно, что в этой красивой головке бродили какие-то невеселые мысли, способные привести к пугающим умозаключениям. Он бы многое отдал, чтобы узнать, о чем она в тот момент думала.

— Эла… Хочешь мне что-то сказать? — Лорд склонился ближе к девичьему лицу, завороженно глядя на чуть приоткрывшиеся губы.

— Счастливого пути, — выдохнула она и, подхватив юбки, поспешила обратно в сторону гостевого крыла.

Проклятье! Не на такое прощание Арланд рассчитывал. В планах было поговорить, утрясти все недоразумения и расстаться на позитивной ноте, чтобы в городе, в круговерти утомительных встреч и неприятных разговоров, душу грело осознание, что в Мор-ле-Мец его ждет Эла…

С глухим стоном Ангэлер потер виски. Этот день побивал все рекорды паршивости. Подойдя к окну, рывком, не церемонясь распахнул старую раму. Хорошо бы подышать воздухом, пока летишь камнем вниз. Правда, для освежающего полета высота маловата…

В голове сама собой складывалась мозаика предстоящих действий. Номером один должен был стать звонок Дэлаверу, но поскольку Арланд собственноручно уничтожил кристалл связи, теперь оставалось только ехать к другу лично. Но это завтра. А сегодня… в его распоряжении еще несколько часов до полуночи, и он намерен провести их с той, которая заставляет его сердце биться чаще. Пусть малышка считает, что оставила за собой последнее слово, — у Арланда на этот счет иное мнение и настроен он решительно. Мадемуазель Дюбар придется впустить его, если не хочет остаться без двери.

Некромонг уже загнул от окна, когда ночную тишину нарушил шорох гравия со стороны подъездной дорожки. Так могут шуршать только колеса ренмобиля.

— Кого еще принесло на ночь глядя?

Быстро сбежав по каменным ступеням в холл, Арланд рванул на себя тяжелую входную дверь, прежде чем незваный гость успел воспользоваться дверным молотком, и… встретился взглядом с синими глазами, так похожими на его собственные.