Я (не)буду твоей (СИ)

Глава 10

Ванда

Кил аккуратно снимает с меня остатки моих трусиков, застегивает на все пуговки сарафан и ссаживает со своих колен, затем ласково прикасается пальцами к моим растерзанным губам и надсадным, почти треснувшим голосом шепчет мне:

— Убегай, малышка, иначе злой, страшный полиморф не выдержит, скрутит тебя на заднем сидении и сотворит с твоим телом что-то порочное и до боли неприличное.

Я же только фыркаю и отворачиваюсь, отчаянно краснея и не находясь, что ему ответить. Но стоит мне только открыть дверь, как настойчивые руки разворачивают меня, а бессовестные губы вновь впиваются в мой рот, даря новый очередной сноп сладострастных искр.

— Я приеду завтра в семь. Иди, — рычит он и я срываюсь с места и почти бегу в свои апартаменты, закрываясь на все замки и в оголтелой панике прижимаюсь спиной к двери.

Хаос Первозданный, что я вытворяю? Отчаянный не то смех, не то всхлип срывается с моих губ, а в груди так щемит непонятная мне тоска, вперемешку с предвкушением. И да, черт возьми, я знаю, чего я так невероятным образом жду — завтрашнего вечера, долбанных семи часов, чтобы опять окунуться туда, где правят умелые руки и губы ненавистного мне полиморфа. Я сошла с ума! Я точно спятила…

И ночью, я почти не сплю, я горю в огне, а потом дрожу от пронизывающего холода. И смех, демонический, каркающий, торжествующий, воистину леденящий душу взрывает мои барабанные перепонки. Он смеется надо мной и не желает останавливаться. Чему он так отчаянно радуется? Или моя ужасная наследственность все-таки берет свое и я медленно, но верно впадаю в пучину безумия?

Как итог, утром я чувствую себя совершенно разбитой и ни на что не способной. Благо, на телекорп приходит уведомление, что ежедневных тренировок Правления Ра и Служителей не будет. Интересно почему? Приуныла, но ненадолго. Меня вновь вызвали на Талан. Опять какие-то сбои в настройках, туча замеров и тестов только для того, чтобы горемычный кристалл Эббера все-таки вырос, завязанный на поле моей энергии.

А потом обратно на Ра-Кратос, чтобы собираться, выбирать самое красивое платье для него. А еще белье. Святой Космос, я выбирала белье, самое эффектное и сексуальное, для того чтобы патлатый полиморф сегодня вечером увидел и, может быть, даже снял его с меня. Нет, отдаваться я ему точно не планировала. Вот еще! Три ха-ха. А вот все остальное…ну почему нет, он, положа руку на сердце, чертовски хорошо целуется, ребята.

Ровно в семь вечера я получила заветное сообщение «я на месте» и решительно двинулась на выход. Он уже ждал меня, приглашающе открыв дверь пассажирского сидения.

— Привет, — хрипло выдавила из себя я, а в ответ получила такой жаркий, сводящий с ума поцелуй, что мои колени тут же задрожали. Ой, мамочки!

Куда едем не спрашивала, только пялилась во все глаза на то, как уверенно ведет флай Кил, как его рука ласкает мою коленку, а потом движется выше и осторожно проходится по кружеву между ног. Только бы не стонать, только бы не выдать своего нетерпения!

Но муки мои длились недолго. Мы приехали в кинотеатр. Ну кто бы мог подумать?

— Все парочки ходят в кино, рано или поздно, — ухмыльнулся мне Кил и потащил вглубь здания, а потом и в камерный, премиальный кинозал всего с одним огромным, мягким диваном.

Что ж, фильм был о любви, это я поняла, а вот что было по сюжету, осталось за пределами моего мироздания. Почему? Ну а как вы думаете? Он, казалось бы, сначала ничего такого не делал, просто прижимал спиной к себе и размеренно гладил меня по руке, аккуратно убирал волосы за ухо и едва-едва прикасался к чувствительной коже шеи, пока меня не повело и дыхание не сбилось от непонятного томления. А потом, я даже отреагировать не успела, как Кил жестко прихватил меня за горло, тут же, прикусывая мочку уха, подхватил под колено мою правую ногу и отвел в сторону, открывая вид на черное кружево моего белья.

— Смотри на экран, Ванда, — его голос, почти грубый, приказывает мне, и я не могу не подчиниться, — глаза не закрывай.

Его пальцы уже гладят меня через ткань трусиков, подныривают и касаются предательски разбухших и влажных складок, и я не могу сдержать стона и прикрываю веки.

— Не закрывай, я сказал, — почти рявкает он мне и от его голоса мою поясницу прошивает огненная молния желания, — как ты хочешь? Жестко и быстро? Или ласково и медленно?

Я не могу ответить, я ничего не знаю, я просто плавлюсь в его руках и изо всех сил стараюсь смотреть на экран. Тихий смех и почти самодовольный шепот:

— Правильно, моя хорошая, здесь я решаю, как это будет.

И все, после этих слов я затерялась между красными вспышками кайфа и последними предсмертными трепыханиями моей совести и гордости. Делай патлатый свои грязные дела, уже хоть что-нибудь делай. И он не разочаровал! Его пальцы насиловали клитор, умеючи, с оттяжкой, долго, пока меня не выгнуло дугой в предоргазменной судороге. Но я не получаю долгожданной разрядки. Его пальцы оставляют меня ни с чем, заставляя почти хныкать от разочарования.

— Открой рот, — командует он, все еще жестко удерживая меня рукой за шею, и я вновь подчиняюсь, чувствуя вкус моей страсти, запах моего желания на его пальцах, — соси.

Хаос Первозданный, почему я так реагирую? Почему мне так нравятся все эти его грязные игры со мной? Почему я не могу сказать ему “нет” и послать куда подальше? Но я, действительно, не могу. И я это делаю и сосу, облизываю и еще больше завожусь.

А потом он убирает руку, заменяя ее своим языком и губами. Это даже не поцелуй, это разврат в чистом виде и его пальцы снова на мне и во мне, одновременно, стимулируют перевозбужденный клитор и погружаются в истекающую влагой дырочку, снова, снова и снова.

— Кончай, — рычит он мне в рот, и я тут же рассыпаюсь на миллион шипящих в огне брызг, я не могу ему сопротивляться, — Ты будешь моей. Поняла меня? — слышу я его жесткие, полные непоколебимой уверенности, слова.

— Да, — только и могу я выдохнуть ему в ответ. Почему? Потому, что не могу иначе, потому что то, что между нами происходит, слишком прекрасно, чтобы этому сопротивляться.

Он поправляет мое сбившееся белье и платье, усаживает меня себе под бок и, как ни в чем не бывало, ошарашивает новостью, пристально уставившись в экран.

— Кстати, Архонт вернулся, — вот так, будто и не он сейчас меня трахал пальцами.

— Да? — и тут же мое сердце чуть не пробило грудную клетку от страха.

— Да, малышка. Закроет висяки, с тобой все уладит и, думаю, к концу недели ты сможешь навсегда избавиться от приставучего полиморфа.

Он улыбался мне самой заразительной улыбкой на свете, а мне почему-то от его слов хотелось плакать.