Я (не)буду твоей (СИ)

Глава 36

Ванда

— Извини меня, Ванда, но свидания не получится. Я еще не знаю, что именно происходит, но меня отстранили от службы и немедленно вызывают на Талан. Я в шоке, но в моем личном деле сегодня утром встала пометка по Директиве 88–54/55, мне грозит увольнение. Прости.

— Не извиняйся, Рэн. Ты ни в чем не виноват.

И это была абсолютная правда. А еще я наконец-то созрела надрать зад патлатому упырю. Ну все, мразь, я иду к тебе!

И я пошла, мать его ети! И дверь открыла с ноги, прям так как всегда мечтала, со смачным ударом об стену.

— Ты охренел? — вопреки моему состоянию голос звучал тихо и почти безэмоционально.

Мудак же только медленно поднял голову от рабочего стола, посмотрел на меня, улыбнулся и откинулся на спинку кресла, очевидно ожидая продолжения моего концерта. Сучий потрох!

— Ты чего добиваешься, шакал потасканный?

— Еще одно оскорбление в мой адрес, и я клянусь, что трахну тебя прямо тут, на вот этом самом столе, Ванда, — а голос-то какой довольный.

— Невесту свою трахай или сам себя поимей, чупакабра сутулая! — и стоило мне только это произнести, как он тут же пулей сорвался с места, молниеносно закрывая дверь и накидываясь на меня.

Но я была готова к этой подлой атаке. Хрен ему! Я уже не та жалкая Ванда, я стала сильнее, мощнее и готова надрать его патлатый зад. И мы сцепились ни на жизнь, а на смерть, круша все на своем пути: рабочий стол, стеллажи, стулья, какие-то глупые картины на стенах. Он пытался сорвать с меня одежду и залепить мой рот своим поцелуем, а я его смачно прикладывала вспышками моей магии. Вот только в мозги к нему залезть все никак не получалось! А так хотелось внушить ему, чтобы он сам себе рожу начистил! Но пришлось действовать другими методами, хотя и не такими эффективными. А спустя минут пятнадцать оказалось, что совсем бесполезными, так как долбанный Ра все-таки прижал меня к полу и впился в мои губы таким яростным поцелуем, что от неожиданности я растерялась и таки впустила его язык в свой рот.

В моей груди словно петарды взорвались, а низ живота прострелила такая горячая стрела вожделения, что я задохнулась и непроизвольно выгнулась от остроты ощущений. Немыслимо, сладко, горько и совершенно недопустимо!

— Ты! Мать твою! Моя! — отлепился от меня полиморф и зарычал мне в губы, а потом жестко прихватил за шею и еще раз повторил, будто бы я с первого раза его не расслышала, — Только моя!

Моя рабочая блузка со скоростью звука была сдвинула вверх, а бюстгальтер вниз и тут же горячий, влажный язык прикоснулся к налитой пуле соска, а потом его рот резко всосал в себя разбухшую вершину, покусывая и посасывая ее так нестерпимо чувственно и крышесносно. В попытках не застонать я прокусила себе губу. Хаос Первозданный, если я в ближайшее время не найду пути к отступлению, то сопротивляться долго просто не смогу и он таки поимеет меня прямо на полу своего разгромленного кабинета.

— Пошел ты в жопу, Кил! — заорала я, резко извернулась из его хвата и попыталась отползти, но куда там, он настиг меня уже через мгновение и потерся об меня своим стояком, прикусывая за шею и с силой оттягивая голову за волосы.

— Чего ты хочешь? Какие твои условия? Что я должен сделать, а? Отменить долбанную помолвку, этого ты добиваешься? Отвечай, Ванда! Хорошо, блядь, хорошо! Твоя взяла! Довольна? Скажи мне, теперь ты удовлетворена? — он прихватил меня второй рукой за шею и повернул к себе лицом и все это рычал мне в губы. Но как же поздно…

— Вот это удача! Прямо подарок небес — хватай и беги! Только вот одна маленькая нестыковочка — не нужен ты мне, как же ты не понимаешь? Ни свободный, ни помолвленный! Да какой нормальной девушке с мозгами вообще такой понадобится, ты же как общественный туалет! Ты! Полон! Дерьма! И я лучше удавлюсь, чем стану добровольно принимать тебя в себя после Амалей и других твоих постельных заек. Я ненавижу тебя всеми фибрами своего существования и все, что действительно мне хочется, так это, чтобы ты наконец-то оставил меня в покое! Перестань липнуть ко мне как мерзкая пиявка!

И я все-таки собираю все свои силы в кулак, поднимаю руки и от души прикладываю его магией по вискам, а потом тут же встаю на ноги и змеиным ядом выплёвываю всю ту отвратительную гамму чувств, что я испытываю к этому мужчине, суматошно поправляя свою одежду.

— Умей проигрывать, самовлюбленный ты засранец! Не все бабы мира хотят тебя, а-у, очнись! Физиология и память тела еще ничего не значат. Живи своей жизнью, трахай баб, таскай им купальники своей расчудесной Амаль и вообще делай все, что хочешь! Считай, что в твоей жизни меня никогда и не было! Да, твою мать, меня и не было!

Он повернулся и прислонился спиной к стене, так же все сидя на полу, а потом громко и от души рассмеялся, потирая переносицу двумя пальцами.

— Чему ты так радуешься, убогий? — в недоумении посмотрела я на патлатого.

— Иди, Ванда, дверь сразу за твоей спиной. И удачи тебе! Надеюсь, что ты больше никогда в своей жизни не вляпаешься в такое дерьмо как я.

И я ушла. Да, ушла, черт возьми. А дома опять ревела, снова и снова ругая себя последними словами, за то, что на секунду задумалась над тем, а что, если бы я ему еще раз сказала «да». Реально бы он бросил свою Амаль? Действительно бы отказался от такой блестящей партии во имя непонятной, безродной меня? Да бред! Чушь несусветная! Килиан Аль-Надир скажет все что угодно лишь бы добиться своего. А он просто еще раз хочет засадить мне, вот и все!

Верить ему — себя не уважать. Ну уж нет! Хватит и того, что со мной уже случилось по его вине, второй раз на те же грабли наступать я не собиралась. Больше никогда!

И потянулись монотонные дни, а за ними недели и даже месяцы. Вот уже на свет появились двое прекрасных мальчишек — сыновей Великого и Шаи. А еще, взяв впервые на руки старшего из братьев — Хиро, я совершенно четко увидела его будущее. Он будет страдать из-за женщины, но в ее же руках будет его счастливое будущее. Как странно и как неотвратимо. Неужели и мое будущее тоже предрешено? Если бы только знать…

И да, приставучий полиморф совершенно исчез с моих радаров. Я даже сходила на несколько свиданий, довольно успешно, и никто больше не сливался испуганно. О, нет, наоборот! Да только вот какой парадокс — мне больше не хотелось пробовать, вот от слова «совсем». Может когда-нибудь потом, когда сердце перестанет замирать в томительном ожидании непонятно чего при виде прекрасного и ужасного Ра Справедливости я и смогу двигаться в том направлении, а пока — нет уж, увольте.

Единственный раз, когда патлатый мне что-то сказал было на церемонии наречения Аттеру для сыновей Великого. Я тогда подсела к опальному Ассатану Морту, прекрасному как сам грех и по уши влюбленному в злющую Равану Малигос, и удумала одним выстрелом убить сразу двух зайцев. Ну не могла я сидеть молча и сунулась к демону, правда получила от ворот поворот, но все же. Так вот, прощаясь в тот вечер, Килиан Аль-Надир поравнялся со мной и, даже взглядом не удостоив, ядовито выплюнул:

— Что так хочется трахаться, Ванда, что даже на Морта залезть не побрезгуешь? А говорила, что тебя не прельщают общественные туалеты. Быстро же ты переобулась. Хотя чего я ждал от ведьмы, верно?

Но я ничего не ответила, а просто съела все это и даже не подавилась. Я уже привыкла жить в мире, где мы друг друга ненавидим.

А потом, спустя четыре месяца после рождения сыновей Великого мы-таки нашли двенадцатое Вместилище моей матери. Нашли и, ожидаемо, уничтожили. Все шло по отработанной схеме, четко и без осечек.

И тишина. День, неделя, еще одна и еще, месяц минул, а я более не слышала ее зов.

Я не верила в то, что наконец-то стала свободной. Но Верховные меня убедили — мы изгнали все части души Сорос Балем, и она сгинула за чертой. Навсегда и безвозвратно!

— Теперь ты можешь вернуться домой, Ванда, — тепло улыбнулся мне Великий.

— Домой? — растерянно переспросила я. Но да, я не знала где теперь мой дом, я не знала куда идти и чем заниматься дальше. А еще я понимала, что навсегда расстанусь с тем, кого сама же и оттолкнула.

Глупая? О, да!