Я (не)буду твоей (СИ)

Глава 62

Ванда

— Ветер, — жалобно пискнула я и вновь вся скуксилась.

Да сколько ж можно-то? Да когда же эти слезы закончатся?

А мой шинтару только тревожно муркнул в ответ и тут же кинулся ко мне, утыкаясь мокрым носом в ухо. И так я была за это ему благодарна, что и слов не хватит описать. Ноги как-то сами собой подогнулись, и я рухнула на пол, обнимая своего патлатого друга, прижимаясь к его плюшевой шерсти и в который раз разделяя с ним свою боль. Пусть он все лишь зверь и не понимает, что есть истинная причина моих слез, главное — что рядом с ним, мне становится легче, что я снова могу дышать, а не задыхаться.

А потом, уже лежа в кровати, я изливала ему свою душу, всхлипывая и не понимая, как преодолеть разрушительную силу своего расшатанного душевного состояния. Мне было, черт возьми, обидно и одиноко, не смотря на все то, что я говорила прежде.

— Ветер, скажи мне, как разлюбить его? Как? Не получается. И все время мне хочется неправильное. А именно, разделить с ним свою боль и свои страхи. Но он ушел. Значит ли это, что я ему больше не нужна? А если все же и в правду не нужна? Если его любовь ко мне, ему всего лишь показалась? Что делать мне со своей, если она намертво въелась под кожу? Ее ничем не вытравить и тату на моей спине, как вечное напоминание, что он единственный, кто мне нужен и кого я хочу видеть рядом с собой. Почему так? Почему именно он? И почему мне так сложно жить в этом мире без него? Я так устала, Ветер, от этой бесконечной сердечной боли. Мне кажется, что я уже и не помню, как это, когда не щемит в душе тоска, а сердце не рвется на части.

И я еще сильней стискиваю нежную шерсть шинтару, зарываюсь в нее, ища хоть какого-то утешения и успокоения, но оно не приходит. Я с ужасом понимаю, что мне страшно оставаться в этом мире со своей болью наедине.

— Ветер! Что во мне не так? Почему во всем этом огромном мире я оказалась совсем никому не нужна? Что я сделала не так? Знаю, я прогнала его сама, но он же Ра Справедливости! Неужели не увидел главного? Я так хочу, чтобы он пришел ко мне, вернулся. Хотя бы ненадолго, хотя бы для того, чтобы просто увидеться, посмотреть в глаза друг другу и понять, все ли мы потеряли или нет…

Мой плачь перешел в рыдания и шинтару завозился рядом, а потом и вовсе высвободился из моего хвата и навис надо мной, вглядываясь в темноте комнаты в меня так пристально, словно говоря: «Ну, а я? Я же рядом!». И я от этого взгляда плакала еще горше, потому что была счастлива получить хотя бы капельку тепла хоть от кого-то, пусть это и будет всего лишь патлатый и рогатый хищник, которого мне посчастливилось однажды спасти от капкана.

Если бы он не появился в моей жизни, я бы, наверное, уже давным-давно сошла с ума…

Но он все смотрел и смотрел на меня, и от этого пристального, пронизывающего всю меня, взгляда я постепенно затихла и успокоилась, а потом и вовсе начала проваливаться в глубокий, очищающий голову и разум от страшных дум, сон.

И где-то, между сном и реальностью, я почувствовала, как теплые, сильные руки крепко сжимают меня, а мускулистое тело прижимается ко мне, наполняя каждую мою клеточку жаром и истомой от своей близости. И губы, сладкие и такие желанные накрывают мой рот, языком лаская меня глубоко и настойчиво, а я никак не могу им отказать. Желание слишком быстро затопляет всю меня, скручивает внутренности, не позволяя думать, анализировать или прогнозировать, от чего это все и чем чревато. Мне плевать, я отдаюсь на волны этих нежных прикосновений, страстных поцелуев и тихих, нетерпеливых вздохов.

Где-то посреди всего этого безумия я чувствую, как слетает с меня пижама и нагота тела наконец-то благодарно вопит, что счастлива соприкоснуться с тем, кто дарит ей это удовольствие. Это как сон. Как мечта. Как самый сладкий наркотик!

Поцелуй, слишком жадный, слишком бесстыдный обжигает мои губы. Язык творит что-то непристойное. Ноги сами собой предлагают расположиться между ними. Там уже все жаждет большего, там уже давно все слишком: жарко, влажно и пульсирует. Не надо нежности, не нужно тянуть, быстрее, пожалуйста!

И я чувствую и не сопротивляюсь, да что там, я рада этому — мои волосы накручивают на кулак, а голову отводят максимально назад, так, что я вся выгибаюсь и предлагаю себя. И мои бедра уже широко разведены. Я скучала. Они скучали. Все во мне уже умерло от тоски и воскресло от одной возможности того, что это повторится вновь!

Я задыхаюсь, мне кажется, я больше не могу терпеть. Стон, вымученный, но полный огня разрывает меня и тишину комнаты, а после я чувствую, как меня наполняет наслаждением. Именно так. Как хотите, но я наконец-то не пустая!

Толчок, толчок, еще толчок и я не замечаю, как в агонии страсти подмахиваю этим бесстыдным движениям. В топку бесстыдство! Это прекрасно! Здесь и сейчас я абсолютно счастлива, внутри меня только жидкий огонь и никакой боли.

И я открываю глаза и смотрю в шоколадные глаза моего заклятого врага, которого я всем своим существом люблю так, что сердце готово разовраться от величины этого чувства. Но думаю, лишь об одном: «если это сон, то пусть он длится вечно, пусть я навсегда захлебнусь в этой нереальности». Наверное, я все-таки тронулась умом. Хаос Первозданный, наконец-то это произошло!

И вот уже оргазм настигает каждую мою клеточку, он перехватывает своей стальной рукой горло, позволяя мне только жалобно скулить от охватившего меня наслаждения, потому что слишком остро и, в то же время, слишком сладко. А потом бьет меня наотмашь своими раскаленными щупальцами, даря немыслимое облегчение и удовольствие за гранью понимания.

Я не в состоянии осознавать, где и как меня переворачивают, закидывают ногу и открывают для своего проникновения. Я на это не способна. Я плаваю, а потом и вовсе тону в одних только ощущениях, как в слишком сладком киселе из образов, звуков и прикосновений. Я в раю. Я однажды там уже была. Я не хочу просыпаться. Я хочу захлебнуться в этом окончательно. Плевать, черт возьми, я здесь и сейчас благодарна, что это вообще происходит! Пусть даже это всего лишь сон и плод моей больной, воспаленной фантазии…

— Кил, — бессознательно шепчу я, — еще…

И тут же яркий, наполненный нетерпением, укус в плечо прошивает меня раскаленным железом сладострастия. И шлепки по поим оголенным ягодицам становятся все чаще и резче. А я прикусываю себе запястье, чтобы не орать. Потому что молчать просто невозможно!

Это даже не экстаз — это что-то большее, чем просто классно, круто и хорошо. Это то, что хотелось бы навсегда…

Но нет. Этот жестокий мир слишком беспощаден к одной маленькой ведьме. Потому что это всего лишь иллюзия.

И вот уже где-то за окном поют птицы и солнечный лучик щекочет щеку, заставляя окончательно проснуться и открыть глаза.

Вот и все, Ванда. Этого ты так отчаянно хотела? Он ушел, а тебе только что и осталось, так это тонуть в его призрачных объятиях по ночам, да оплакивать невозможность быть вместе.

Вот она — твоя жизнь. Нравится? Ну так смирись, потому что другого уже не будет.

И я встаю, в полнейшем ступоре, не замечая, что совершенно обнажена. Одеваюсь, умываюсь, привожу себя в порядок и, как зомби передвигая ногами, все же спускаюсь вниз.

Шутки ли, но после ночного горячечного сюра мне не хочется возвращаться обратно в серый и неприветливый мир. Только вот выбора у меня нет, не так ли?

Шаг, шаг, еще один шаг. Запах жареных яиц с кухни и мерный шум закипающей воды. Какого хрена? Кто это? Я не ждала гостей.

Резкий рывок вперед и моя грудная клетка рвется, не выдерживая суматошного биения сердца. Это уже слишком. И только один вопрос срывается с губ:

— Ты?