Я не хотела убивать

* * *

Половину следующего дня я провела в салоне красоты и к вечеру, одетая в короткое белое с алыми маками платье, ждала в номере появления Остенбаха. Наконец раздался осторожный стук в дверь.

- Вы прекрасно выглядите, Ангелина! - произнес Остенбах, входя в номер.

На пороге застыл его неизменный спутник - черный громила. Питер обернулся к нему и, махнув рукой, велел подождать в коридоре. Негр послушно вышел, затворив за собой дверь.

- Питер, простите меня, но мне немного нехорошо сегодня, - сказала я, держась за голову. - Вы не будете против, если мы никуда сегодня не пойдем, а поужинаем в номере?

- Хорошо, Ангелина. Может, вы хотите отложить ужин? - Питер явно был огорчен.

- Нет… Я приняла лекарство, и мне должно стать лучше, но сейчас я чувствую себя не слишком хорошо.

- Тогда закажем ужин в номер? - предложил Остенбах.

- Да.

- Что для вас заказать?

- Форель в белом соусе и салат из морепродуктов, - немного подумав, ответила я.

- А вино? Или, может, шампанское?…

- Мне бы хотелось «Амаретто».

- Отлично! - Питер Остенбах снял трубку телефона в номере и сделал заказ.

Подойдя ко мне, он достал черный продолговатый футляр и протянул мне:

- Ангелина, таких красивых синих глаз, как ваши, я еще не встречал. Это правда. Сегодня в ювелирном магазине я увидел лишь жалкое подобие цвета ваших глаз. И позволил себе приобрести его для вас. Не откажите в любезности принять этот скромный подарок.

С этими словами немец открыл футляр, в котором на черном бархате лежало золотое колье, отделанное ярко-синими сапфирами в окружении россыпи мелких бриллиантов.

Раздался вежливый стук в дверь, и молодой официант в гостиничной униформе доставил в номер заказ.

Я открыла окно, впустив в комнату влажный морской воздух и лучи заходящего солнца, села и ласково посмотрела на Питера:

- Как славно, что мы остались наедине, не правда ли?

- Да, Ангелина. Вы необыкновенная девушка. Я наслаждаюсь общением с вами. Не побоюсь сказать, что горжусь знакомством с такой женщиной, как вы. Мне бы очень хотелось, чтобы вы подружились с моей дочерью Полиной и ее молодым человеком Володей. Если вы не против, конечно.

- Нет, не против. Но позднее… Сегодня такой чудесный день, и мне хочется побыть с вами наедине.

Я встала с кресла и подошла к раскрытому окну. Закат тронул золотом море, сделав зрелище необыкновенным, почти волшебным. Тысячи солнечных огоньков отражались в уходящей к горизонту блестящей дорожке. Солнце осветило мое лицо, и я улыбнулась ему.

- Стой!… Только не шевелись!… Я за камерой! - крикнул Остенбах и выскочил из номера.

Воспользовавшись его отсутствием, я кинулась к сумочке и извлекла оттуда пузырек с ядом. Попыталась отвернуть крышку… Не поддавалась… Инстинктивно поднесла ее ко рту, надеясь вытащить упрямую пробку зубами. Опомнившись, схватила столовый нож и, поддев пробку, наконец-то вытащила ее. Вытряхнула несколько капель в пустой бокал и туда же налила густой ликер «Амаретто». Затем спрятала склянку со смертью в тумбочку. Взяла в руки бутылку с «Амаретто», свой бокал и, подойдя к окну, приняла прежнюю позу. Постаравшись придать лицу спокойное выражение, я посмотрела на запыхавшегося Питера Остенбаха, вбежавшего в комнату с фотоаппаратом и… бутылкой коньяка. Позволила Питеру сделать несколько снимков. Несколько раз щелкнул затвор фотоаппарата. Подойдя к столу, я протянула Питеру наполненный бокал.

- За вас!

- Нет, Ангелина… Простите великодушно, но сладкие ликеры, типа «Амаретто», не для настоящих мужчин. Я лучше коньячку, с вашего позволения.

С этими словами он отставил бокал в сторону и, пододвинув к себе стакан, плеснул в него коньяку.

- Теперь за вас! - он поднял стакан, и мне ничего не оставалось, как чокнуться с ним краем своего бокала.

За ужином я в основном молчала, а если приходилось отвечать на вопросы Остенбаха, то делала это весьма неохотно и зачастую невпопад, чем очень огорчила своего собеседника. Потом сослалась на плохое самочувствие и попросила позволения лечь. Питер Остен-бах присел на краешек моей кровати. Потрогал мой лоб и объявил, что ничего страшного, просто переутомление, вызванное резкой сменой климата. Еще немного посидел рядом, держа мою руку в своей, а когда я притворилась спящей, неслышно вышел из номера, прикрыв за собой дверь.

Оставшись одна, я заметалась по комнате как подстреленная птица. Подумать только, он не пьет «Амаретто»! Мы даже и предположить не могли такого «сюрприза судьбы». План «А» с треском провалился. Что ж, завтра перейдем к запасному варианту. Я посмотрела на стол, где в центре стоял нетронутый бокал со смертельным напитком. Заметила забытый Остенбахом фотоаппарат. Приоткрыла крышку и, засветив пленку, снова закрыла ее. Затем бросилась к столу и со злостью швырнула уже не нужный бокал с ядом в темноту за окном. Внизу послышался звук бьющегося стекла.