Вот уже несколько дней как врачей не на шутку беспокоило состояние Самошина. Его сильному молодому организму удалось справиться с тяжелейшим ранением в область живота, ранением, несовместимым с жизнью. Но повреждение нижнего отдела позвоночника нарушило нервные окончания и лишило Владимира способности двигаться, сделав парализованным по пояс. Этот факт подействовал на пациента угнетающе. И теперь врачи беспокоились не за физическое состояние Самошина, а за его психику. Будучи сам врачом, пациент прекрасно понимал, что его положение практически безнадежно.
Самошин лежал на койке, часами уставившись в потолок. Полностью потеряв интерес к жизни, он впал в глубочайшую депрессию. Состояние его с каждым днем становилось все тяжелее. Постоянно навещавшая его Полина только усугубляла положение напоминанием о том, что когда-то он был совершенно нормальным человеком, а не инвалидом, намертво прикованным к больничной койке.
Сеансы опытного психолога не дали абсолютно никаких результатов. Напротив, после таких сеансов Самошин полностью замыкался в себе и все время молчал, снедаемый сознанием собственной неполноценности.
Полина приходила в клинику каждый день, сидела у его кровати. Но он не замечал ее. Самошин думал:
«Как может такая женщина любить меня, немощного урода, обреченного в лучшем случае на жизнь в инвалидной коляске». И от таких мыслей его лицо становилось еще более мрачным. Желание умереть возрастало с каждым днем. «Ну почему Лика не убила меня сразу? Лучше смерть, чем такое жалкое существование», - думал он. И смерть снова начинала кружить над ним, овевая могильным холодом белые стены больничной палаты.