Я не хотела убивать

* * *

Выскочив из цеха, я осмотрелась. Со всех сторон по периметру двора стояли вышки с караульными, вооруженными автоматами. «Черт, как же мне добраться до этого жирного уродца?…»

И тут мне в голову пришла гениальная мысль. Забежав в кладовку, я взяла грязную половую тряпку, швабру и ведро с водой и смело направилась через весь двор к штабу. Войдя в коридор, я кинула тряпку в ведро, отжала ее и, натянув на швабру, принялась намывать полы. Прямо по коридору на меня, возившую тряпкой по полу, шла надзирательница. О, если б кто знал, как похолодело у меня внутри. Я готова была вжаться в пол, раствориться в лужах воды, разлитых мною. Но надзирательница прошла мимо, решив, что сегодня я дежурная. Дождавшись, когда ее толстая задница исчезнет за поворотом, я кинулась к двери кабинета, в котором заседал кум. Он обалдело уставился на незваную гостью, а я, подлетев к нему, провела мощный удар ногой в голову. Он без звука отрубился.

Порывшись у него в ящиках стола, я обнаружила то, что искала, - объемный рулон скотча. Оторвав зубами кусок, я заклеила куму рот от уха до уха, затем, крепко связав ему руки, примотала мерзавца скотчем к стулу. Затем расстегнула на нем брюки и, потянув за штанины, стащила их вместе с трусами. «Ха», - подумала я, - «веселенький будет момент, когда его обнаружат женщины-надзирательницы. Будет еще смешнее, когда над ним начнет потешаться вся зона. Жаль, что мне этого уже не застать». Кум начал приходить в себя. Он открыл глаза и ощутил голой задницей холодную поверхность сиденья стула. Кричать он не мог, только нелепо мычал и вращал глазами. Я, злорадно ухмыляясь, повернула колесико дверного замка, чтобы, выходя, захлопнуть дверь. Щелкнул замок, и бедный кум остался наедине с позором и с крошечным, сморщившимся мужским достоинством. И это он, начальник зоны, в таком нелепом виде вскоре будет обнаружен, страшно подумать, женской частью обслуживающего персонала зоны!

Подхватив в коридоре швабру и ведро, я поспешно покинула штаб. Моя месть была осуществлена. Теперь куму, потерявшему авторитет, будет совершенно невозможно управлять зоной.

Пробежав сквозь цех, я забросила швабру и ведро в кладовку и подошла к складу, где меня должна была ждать машина. Грузовик уже стоял, заполненный продукцией, с открытыми дверьми, и я, осторожно прокравшись к выходу из склада, поймала многозначительный взгляд водителя и нырнула в кучу готовых тюков. Зарывшись на самом дне, я затаила дыхание, прислушиваясь к доносившимся звукам. Я слышала, как надзирательницы проверяют машину, как водитель закрывает створки кузова, как машина трогается с места и тормозит. Сердце бешено стучало, стремясь выпрыгнуть из груди. Лай овчарок и крики солдат говорили о том, что мы подъехали к КПП. Потом, по знакомому скрипу ворот, догадалась, что грузовик выехал за территорию зоны. Я долго не решалась выглянуть из своего укрытия, лежала там до тех пор, пока не затекли ноги и руки. В душном пыльном воздухе было тяжело дышать. Я прижимала ладонь ко рту и, задыхаясь, старалась не кашлять. Но вылезти наверх так и не решилась. Грузовик трясло на ухабах и кочках. Он то поворачивал куда-то, то разгонялся, грохоча всеми своими железками. Тюки больно били меня, подпрыгивая в кузове. Казалось, все тело уже покрылось синяками.

Белый свет проник в темную коробку кузова из приоткрытых дверей, и я почувствовала, как сильные руки начали раскидывать надо мной тюки. Я с ужасом представила, что сейчас увижу человека в милицейской форме и, как следствие, получу добавление срока за побег. А уж тогда мне не миновать мести злющего кума. Но, к счастью, это оказался водитель грузовика.

- Гром, - представился он.

- Маркиза, - ответила я.

- Не ошибся… - рассмеялся двухметровый громила. - Надо сменить машинку. Вылезай.

Гром подхватил меня на руки, помогая слезть с высокого кузова грузовика, и подвел к белой «девятке», в которой сидели еще двое парней. Двигатель взвыл, и с пронзительным визгом машина рванула с места, оставляя позади пыльную дорогу. Набрав приличную скорость, «девятка» быстро удалялась от грузовика, оставленного на обочине. Гром достал пакет из большой сумки.

- На, переоденься, - он протянул мне спортивный костюм и кроссовки. - В зоновской робе нельзя на воле разгуливать.

Я попросила их отвернуться, но в ответ услышала лишь громкий бестактный смех.

- Не стесняйся, здесь тебя никто не тронет, тут все свои. А того, кто хоть пальцем посмеет, удавлю на месте. Я за тебя головой отвечаю.

Кое-как извернувшись и прикрываясь зоновской курткой, я переоделась. Открыв окно, Гром вышвырнул мою робу.

- Теперь ксива, - он, оказывается, шепелявил. - Вот тебе пашпорт. Это на случай, ешли остановят менты. В Питере тебе новую корку выпиш-шут.

Гром протянул мне паспорт. Я открыла вторую страницу: Маслова Алеся. «Вот как меня теперь зовут», - подумала я. С фотографии на меня смотрела молоденькая темноволосая девушка, очень похожая на меня, такую, какая я была сейчас.

- Подъеш-жаем, не дергаться, - скомандовал Гром.

«Девятка», снизив скорость, миновала первый пост ГИБДД перед Саранском. Проехав по городским улицам, я впервые почти за полтора года увидела нормальную человеческую жизнь. «Вот они, люди, живут, радуются, спешат куда-то. А я…» - тяжело вздохнув, я откинулась на спинку сиденья. А машина мчалась вперед, унося меня все дальше и дальше от ненавистной зоны, навстречу свободе… К тому далекому Петербургу, к бабе Гале и ожидавшей меня там неизвестности.