Я не робот "Служу себе"

Глава 19

— Ай! — пискнула Наника.

— Что такое?

— Мне больно, По.

— Ну, естественно, больно, я же проколол тебе палец.

Вакуумной трубочкой я стал брать у неё из пальца кровь на анализы.

— Я не хочу, чтобы ты делал мне больно.

— Я сам не хочу делать тебе больно. Но я должен знать, как изменилась твоя кровь, чтобы понять, помогли ли тебе мои уколы.

Закончив набирать кровь из пальца, я помазал девочке палец спиртом и приложил к пальцу ватку. Из вакуумной трубочки я слил кровь в пробирку.

— А теперь мазок, — напугал я девочку, вооружившись стерильной палочкой для взятия анализа.

Наника сразу же спряталась за тумбочку с мед инструментами.

— Не бойся, это не больно.

Но девочка не велась на мои уговоры.

— Ты и про уколы так говорил. А потом от них горит и болит всё тело.

— А разве тебе после них не думается яснее? Ну, давай, не бойся, я просто возьму мазок у тебя из рта и всё.

Моя «жена» заняла прочную оборону за тумбой, и сдавать позиций не собиралась.

— Я возьму у тебя мазок, а потом ты с тётей Клео пойдёшь есть мороженое в парк.

— Правда? — уставились на меня большими глазами с кроваво красной радужкой.

— Правда, любое, какое ты любишь.

— Ну, ладно, — махнув рукой девочка вышла ко мне.

— Открой ротик, — скомандовал я и сунул палочку ей за щёку к верхнему нёбу, — Вот так, молодец.

— По, а ты пойдёшь с нами?

— Прости, мне надо ещё поработать.

— Тогда я подожду, — осведомила меня Наника, взбираясь ко мне на колени.

Я тут же сунул ей лист бумаги и цветные карандаши, а то эта почемучка не даст мне работать.

— А от чего ты меня лечишь?

— От синдрома дауна, родная, — сказал я погладив ребёнка по голове.

— А что это?

— Ну, когда боги создавали тебя, они от щедрости отсыпали тебе лишнего. Я это лишнее забираю у тебя.

Девочка пошерудила у себя карандашом за ухом и изрекла:

— Если это моё — то оставь, не надо ничего у меня забирать.

— Ах ты жадина мелкая. Вот представь, что ты пьёшь чай. Представила?

— Угу.

— И ты насыпала туда четыре ложки сахара.

— А четыре ложки это сколько?

— Ну-у-у, — я замялся, под рукой ложек у меня не было. Поэтому я зажёг голоэкран у себя на рабочем столе, нашёл в местной сети фотографию ложки и скопировал её четыре раза, показывая девочке визуально.

— Так я по столько и пью.

— Ну, хорошо, тогда шесть ложек.

Девочка кивнула, давая мне возможность продолжить.

— Вот представь себе, что ты чай и в тебя насыпали шесть ложек сахара. Можно ли будет такой чай пить?

— Не знаю, но хочу попробовать.

— Попробуешь, если, конечно, у тебя после этого не слипнется. Но пока поверь мне на слово, чай с шестью ложками — это слишком сладко.

— Слишком сладко не бывает! — безапелляционно заявила мне Наника.

— Плохой пример, — сдался я. — Что ты больше всего любишь?

— Мороженое.

— Какое?

— Всё.

— А что ты больше всего не любишь?

— Брюссельскую капусту.

— Вот представь себе мороженное, со вкусом брюссельской капусты.

Сидя у меня на коленях девочка даже перестала рисовать и побледнела. Только что я осквернил святое мороженное. После такого, по мнению Наники, меня должны казнить. По-моему ещё даже небольшой спазм тошноты пробрал.

— Вот считай себя мороженным, в котором брюссельская капуста и я забираю из тебя капусту, что бы всё было сладко.

— А мороженым со вкусом чего я стану?

— Судя по всему со вкусом помидора. Именно под него стали цветом твои глаза.

— Я не хочу быть помидором. Я хочу быть клубникой.

По моему у меня дёргнулся левый глаз. Если дальше будет с Ло так плотно общаться и если Клео её от дурного не убережёт, то да станет. Эти всё покажут, расскажут и с предпочтениями определиться помогут. Я потряс головой избавляясь от ужасных картин грядущего будущего ждущих меня лет так через восемь, когда у девочки начнётся просыпаться интерес к противоположному полу. Рано об этих проблемах думать, но на Крит Нанику я даже одной ногой не пущу.

— Не, лучше вишенкой, она тоже красная.

Я прервал наше с ней общение и обратил своё внимание на монитор. Умная медицинская машина, в гнездо которой я сунул собранные мной анализы, показала положительные результаты. Комбинированная с наномашинами генная терапия работала и с каждым днём Наника всё больше превращалась в обычного счастливого ребёнка. Сейчас её состояние было почти стабильным, ещё один может быть два сеанса, и лечение будет завершено. Надо бы сделать их поскорее, но пусть сегодня отдохнёт. Я посмотрел на девочку, усердно малюющую листы карандашами. Натерпелась она за этот месяц, уколы, после которых хромосомный набор человека приходил в должное состояние, были достаточно болезненны. Одновременно с этим наноботы перестраивали и организм в то состояние, каким он должен был быть. Это всё сопровождалось болями и скачками температуры. Её «родственники» сейчас бы и не узнали её, так сильны были перемены. Прежде всего, глаза, из-за лечения они приобрели кроваво красный цвет. Это можно было легко исправить в нашем отделении пластической хирургии, но девочке такой необычный цвет глаз очень понравился, и она просила оставить.

— Наника, а что ты рисуешь?

— Воть.

Она показала мне лист, на котором изображены коряво нарисованные три человека, двое взрослых и один ребёнок. Двое взрослых держали за руки ребёнка, находящегося между ними и все широко улыбались.

— А кто это?

— Это я, — девочка ткнула пальцем в нарисованную девочку. — Это Клео, — теперь она ткнула пальцем в бесполое существо с тёмными волосами, которое могло быть как мужчиной, так и женщиной. — А это… — ткнула она пальцем в оставшееся существо со светлыми волосами.

— Я?

— Нет. Это Гера. Мог бы догадаться, у него волосы светлые.

— А где я?

— Ты — вот. — Наника достала отдельный рисунок, где антропоморфное существо сидит за коряво нарисованным столом и смотрит в микроскоп.

М-м-мда, именно в таком положении она чаще всего меня и видит. Входная дверь зашуршала, отодвигаясь в сторону, и внутрь вошла Клео.

— Ну, вы ещё долго?

— Идём, идём, — сказал я, а Наника соскочила с моих коленей и побежала к Клео. У них начались очередные обнимашки. Сейчас официально Наника приходится мне женой, а Клео — приёмной дочерью. Поэтому я оказался в весьма престранной ситуации, когда сплю с юридической дочерью и воспитываю жену. Но должен же я был их как то примазать, её к своему роду, чтобы и на неё распространялись права аристократии. Юриспруденция Фив отмечала только одну конкретную генетическую линию, а все боковые ветви, отпочковывающиеся от неё, были объединены в дом и считались чем-то вроде привилегированных слуг основной линии. Всё моё имущество и боковые ветви принадлежат Нанике потому, что именно она считается основателем нового рода, а не я. Долбанный матриархат. Но так как она несовершеннолетняя, а совершеннолетие на Крите наступает с двадцати пяти, вопрос раздела имущества нам не грозит. Сейчас матриархом дома считается наша старшая дочь — Клео. Старшая она потому, что я также усыновил Диту, Геру и Ло. Юридически, я имею на это право.

Я снял с себя белый халат и повесил его в шкаф. Под ним у меня были удобные штаны, не стесняющие движения и рубашка. Сейчас мы были в моей клинике на Лапуте, здесь мы придерживались местных стандартов моды. Поскольку основными обитателями Лапуты были реабилитированные нумеры, занимающиеся фермерским хозяйством, то они предпочитали простую и удобную одежду, которую легко чистить. Ненадолго я выглянул в окно, там были зелёные поля, на которых рос клевер. По полю меланхолично бродили козы, пощипывая травку. Создавалось такое впечатление, будто зелёный горизонт уходит на много километров в даль. На самом деле всё это обман. Здание клиники, имитирующее обычное здание с архитектурой Фив, находилось в центре специального поля радиусом в километр внутри Лапуты. Горизонт всего лишь голографическая иллюзия, облака, проплывающие над нами — тоже. Тут потолки всего лишь сорок метров. Всё это нужно было, чтобы создать у проходящих здесь лечение пациентов мнение, будто они находятся на планете в закрытой клинике. Пациенты могут гулять вокруг здания спокойно, могут даже поиграть с невиданными ранее животными, это поощрялось, так как входило в программу терапии, все животные были ручные и опасности не представляли.

Спустившись на первый этаж, мы увидели пациентов, ходящих в удобных белых робах, на груди которых были написаны их временные имена и номера их медицинских карт. Лица пациентов закрывали специальные маски, оставляющие открытым только рот. Главное правило моей клиники была полная анонимность её пациентов. Каждый новый пациент, проходящий последний этап излечения и получающий возможность общаться с остальными пациентами, обязан был строго придерживаться этого правила. А иначе лечение продлиться только в закрытой комнате четыре на четыре метра. Каждый пациент получал одежду с именем на груди, маску и «фамильяра», последним было животное, птичка, кошка, собака, да хоть обезьяна, постоянно следующая за своим хозяином. Официально это было нужно, чтобы помочь пациенту расслабиться. А на деле фамильяром был киборг в обязанности которого входили присмотр и шпионаж за своим хозяином. Киборг проследит, чтобы пациент не нарушал правила клиники и не совался туда куда не надо, а главное — не навредил сам себе. В зависимости от случая, пациентам запрещено есть некоторые продукты и заниматься любовью. Да, бывали случаи. То, что человек очень богатый — это не значит, что он разумный, а контакт с посторонними генетическими образцами может пустить насмарку месяцы работы и лечения. Истинное предназначение тотальной анонимности в клинике, это то, что толстосумы с Крита и мутанты из Мара проходят терапию рядом друг с другом. Ну, не создавать же мне вторую клинику полностью повторяющую функционал первой на одном и том же корабле. Легче было ввести строгие правила и организовать надзор, чтобы аристократические верхи и дно Крита не передрались в межклассовом порыве.

Правда бывали и строго противоположные случаи. Пару недель назад пациент из Далоса влюбился в пациентку из Мара. Мужчина и предположить не мог, что эффектная красавица раньше была двухметровым монстром, похожим на ходячий комок водорослей, увешенный щупальцами и когтями на спине, у которого были два споровых мешка, убивающих испускаемыми ядами всё вокруг. Даже мутанты Мара не сразу признали в ней человека, и сначала попытались убить, но существо говорило хоть и толком о себе ничего не помнило. Да и Бипа с Бопой безошибочно признали в существе человека, хоть и очень уродливого. Пришло оно в себя, когда сады нургла под поверхностью, начали увядать. Было всеядным и обладало просто лужёным желудком, позволяющим легко переваривать как мясо не первой свежести, так и растительную пищу. Поэтому с выживанием у существа проблем не было. А вот с общением — было. Одинокое существо тосковало по компании, но было настолько ядовитым, что убивало всех к кому притронется. Ко мне сюда её доставили в герметичной колбе, я даже не знал, как это лечить, я даже пол установить не смог. В специальной медицинской капсуле я удалил 99 % её тела, оставляя не повреждённым мозг и центральную нервную систему, а потом начал вокруг этого наращивать новое тело. И то пришлось выкрутиться, чтобы запихнуть уже нечеловеческую нервную систему в человеческое тело. Когда пришлось определяться с полом будущего существа, я тупо бросил монетку. Всё равно существо о себе ничего вспомнить не могло. Для создания её тела я использовал магданианское ДНК. Так что тело было очень красивым. Получившаяся девушка пользовалась вниманием со стороны мужчин и к несчастью разболтала своему поклоннику кто она, что она, и откуда на самом деле. От полученной информации поклонник впал в шоковое состояние, а когда вернулся оттуда, ударил бывшую мутантку чем-то тяжёлым по голове и попытался убежать за территорию. Местные работники его поймали и доставили обратно. Уже в клинике ему вкололи амнизиак, и на следующий день он ничего не помня снова признавался той девушке в любви. Но в отличие от него, она всё помнила и извлекла хороший урок молчания.

В основном, наша медицинская деятельность была направлена на генетическое лечение. На полисах Крита был высокий уровень здравоохранения, лечащий практически все возникающие там болезни. Оставшийся процент населения, страдающий от неизлечимых болезней, был коммерчески не пригоден, чтобы им заниматься. Мы же лечили то, с чем было принято мириться: деградация потомства от близкородственных браков, мутации среди аристократии тоже случались, лечение редких генетических заболеваний, коррекция личности путём воздействия на физиологию. Последнее было особенно интересно потому, что путём небольших, но очень тонких вмешательств, наши технологии могли вызвать у человека определённую реакцию на определённые вещи. Например, аллергию на какой-нибудь фрукт, или боязнь чёрного цвета. Или такая ситуация: некая пациентка имеет детей не от своего мужа, ей грозит большой скандал и полное отречение от обеспечения. Мы можем сделать так, чтобы генетические непотомки стали генетическими потомками, и обман не раскроется потому, что любой тест покажет, что это твои дети. Особо мы в эти скандальные дела не вникали, но недавно в Минетах прогремел скандал. Женщина из торгового сословия заявляла, что родила ребёнка от влиятельного аристократа. Тот отпирался. Заявлял, что в первый раз её видит, но генетическая экспертиза подтвердила, что ребёнок его. Наша это работа или нет, но надо в следующий раз более подробно подходить к этому вопросу. Но обычно нас просят избавить от алкогольной зависимости, неуёмного аппетита, неуверенности, импотенции или наоборот — страха к чему либо. От всего этого можно было избавиться, обратившись к местным мозгоправам, не применяя генетическую терапию. Но народ хотел именно так, чтобы дорого, эффективно и надёжно. Народ хочет, народ платит. Значит будем лечить и пьяниц от алкоголизма. У меня вообще складывается ощущение, что толстосумы были готовы платить такие большие деньги не за услуги, а за анонимность и комфорт.

Помимо возможности погулять по клеверному полю, поиграться с животинкой и вляпаться в их какахи, на Лапуте для клиентов была ещё комната отдыха, комната спа, и услуги сексботов, последние не несли в себе никакой генетической информации, так что для терапии не предоставляли никакой угрозы. Так, моя главная клиника превратилась скорее в закрытый дорогой курорт, где можно ещё себе и здоровье подправить. Постоянно в клинике было несколько тысяч пациентов, сюда привозили только самых тяжёлых и денежных клиентов. Мутантов из Мара мы, естественно, лечили бесплатно, да у них и денег то нет. Но основную нагрузку брали на себя наши филиалы, разбросанные по полисам. С приобретением мной аристократического статуса, никаких препон перед коммерческой деятельностью у меня больше не было. В тяжёлую промышленность мы не совались, боясь конкуренции. Пока ограничились открытием филиалов клиник в основных полисах, ставя во главе их сексботов, официально моих подданных илотов. Как аристократ, я имел право на десять тысяч илотов и личную армию в тысячу гоплитов. И с людьми у меня опять были проблемы, вернее с их легализацией. Мар уже до пяти миллионов разросся, казалось бы, переправь их на поверхность, объяви илотами и вуаля. Но бывшие мутанты не очень-то и любят жителей поверхности, с таким настроем доверять им медицинскую деятельность было нельзя. Пришлось набирать простых работяг, что называется, от сохи, обучать, некоторых даже пришлось тайно, даже для рекрута, поместить в обучающую машину. Для этого были написаны специальные программы обучения, так что рекруты даже не понимали, что прошли месяцы, а не дни. По их мнению, они проходили обычное обучение, и недоумевали, как так «меня не было полгода, а тут всего неделя прошла»?! Но болтать они не могли, мы нанимали людей семьями и заставляли подписывать пункт о неразглашении коммерческой информации.

Поскольку я не мог притащить на поверхность сразу много народу для формирования своей официальной армии, мне пришлось рекрутировать новобранцев уже на поверхности среди граждан. Нормальная практика для таких случает — это призыв, или наём. Поскольку подданных у меня не было, призвать я никого не мог, а после инцидента с наёмниками из касты воинов, у меня остались неприятные воспоминания. Как оказалось, наёмники готовы предать тебя в любой момент любому, кто платит больше. Воинов мы рекрутировали с помощью наших медицинских филиалов. Лечили безнадёжных пациентов и предлагали им в качестве оплаты вступление в ЧВК. Задача перед ними стояла в основном одна: охранять наши филиалы и производства лёгкой промышленности в Фивах. После того, как из шёлковой одежды мне удалось выделить гены шелкопряда, удалось клонировать и самого шелкопряда. На Лапуте под разведение этих насекомых выделили целый уровень, на корабле производили нити, собирали и обрабатывали, потом переправляли на Крит, где уже из них делали одежду.

Рокси просто с ума сходит от таких перспектив, своё дело она всё-таки организовала и стала привилегированным покупателем наших тканей и выделанной кожи. Сотрудничество у нас с ней вообще очень тесное получилось, но прибыльное, про процент с продажи никто не забыл. Пришлось вынести с Лапуты всё сельское хозяйство, связанное с растениями, высвободившиеся площади отдали под животноводство, теперь на уровнях Лапуты паслись десятки тысяч коров, коз, кур и т. д. Узкоспециализированная направленность оказалась более рентабельной и выгодной. Растительное производство мы вынесли в Мар. Как раз там людям будет чем заняться. Наш москитный флот осуществлял непрерывные рейсы, доставляя кормовые сорта для животных на Лапуту. Перевалочным пунктом теперь у нас служил мой дворец, вернее дворец Наники. Неприкосновенное родовое гнёздышко сейчас напоминало склад с непрекращающейся там человеческой суетой. А всё потому, что у меня была абсолютная монополия на торговлю между Маром и поверхностью. Сейчас на меня деньги лились рекой.

Втроём, мы спустились в парк детского отделение, тут содержались дети от трёх лет до двенадцати, масок они не носили. Ну серьёзно, кому что дети могут рассказать? Слопав мороженое и увидав друзей, мучающих животных (хотя они называли это играми), Наника потеряла к нам весь интерес и помчалась играть с друзьями. Мы сели на лавочку и просто отдыхали, глядя на резвящуюся детвору. Я взял Клео за руку и наши пальцы сплелись в замок. После того случая, когда я представил ей Нанику, Клео долго смотрела то на неё, то на меня, хлопая глазами. Такого финта ушами она не ожидала, она думала, что я приведу в наш круг особу, с которой ей придётся конкурировать. И совсем не ждала ребёнка на эту роль, особенно с серьёзными генетическими заболеваниями. Какая конкуренция, малышка сирота, всеми брошена и покинута, изгой в своей социальной прослойке, проданный словно товар. Естественно, Клео стало жалко девочку и мне стало её жалко, когда увидел её фото. Её содержали в специальном интернате больше похожем на монастырь, куда её упрятали родственники из боковой ветви. С детьми не аристократами общаться запрещали, а дети-аристократы сторонились ребёнка-урода. Матриархи полиса поддержали притязания боковой ветви на имущество и на отделение в отдельный род. Нанику собирались использовать в какой-то политической игре как пешку, примерно, так как я использовал её для получения аристократического статуса. Тут же вылезли родственнички из теперь уже отпочковавшейся ветви. Юридически они всё ещё были ей родственниками и в случае нашей смерти являлись прямыми наследниками. Вот они и припёрлись, так сказать, закрепить статус старшего рода перед младшим. Я их выставил вон и тут же нарвался на дуэль. Дуэлянта доставили в клинику со сломанными руками и ногами, а Нанику я, на всякий случай, отправил жить на Лапуту. На корабле и атмосфера более дружелюбная, и здоровье она там себе поправит. По окончании терапии, она должна быть полностью здоровой и даже детей сможет рожать, … ну когда подрастёт. В общем Клео меня полностью простила, а с Наникой у неё установились, чуть ли не материнские отношения. Она и раньше работала с детьми, ещё на Агате, и ей это нравилось, но сейчас всё было намного интимнее и глубже.

— Вот бы так сидеть и сидеть, — сказала Клео, положив голову мне на плечо.

— Да, — коротко ответил я.

На Лапуте я находился не просто так. Став аристократом, теперь я был вынужден вращаться во всей этой тусовке, чтобы не быть изгоем в обществе. Клео, как титульный матриарх дома, обязана была во всём этом меня сопровождать и признаться раньше я, оказывается, вёл спокойный целомудренный образ жизни. Я на такое за эти дни нагляделся: пьянки, оргии, кровавые оргии, жертвоприношение, секс с пришельцами, секс с демонами, секс с животными, секс с мутантами, полный набор. В какой-то момент я понял, что мне нужен отдых, ещё чуть-чуть и сломаюсь. Мы плюнули на всё и сбежали на Лапуту. И вот уже месяц тут расслаблялись, потихоньку отмываясь от налипшей на нас грязи. Но всё это было необходимо. Аристократ в первом поколении — это выскочка, а выскочек ни кто не любит, я должен был стать своим. Во власть проникнуть не так-то просто, нужно было прохавать службу с самого низа, будь ты хоть миллиардер. На Крите деньги не имеют такого влияния, так что сейчас я готовился на должность инспектора, аудитора внутренних коммуникаций. Буду инспектировать дерьмовые озёра под полисами.

К несчастью покой не длится вечно и дорога без ям не бывает. Кому-то мы дорогу перешли. Сразу при обретении мной долгожданного статуса мне стали объявлять дуэли. Все дуэлянты профессиональные бретёры, работающие за деньги. Может это родственники всё никак не угомонятся? Вместе с тем случаем от боковой ветви я уже травмировал на дуэлях трёх человек. Убивать я не хотел, но дуэль длится, пока противники способны продолжать схватку. На моём дуэльном копье появился грузик, им я ломаю ноги своим противникам. Обо мне уже расползлась специфическая слава как о воине, который любит позорить своих противников. Это отпугнуло дуэлянтов больше, чем если бы я их убивал. Странные люди эти воины, смерти не боятся, а позора боятся. Кажется я начинаю понимать Агату. После того, что я проделал с ней в плену у Калигулы, она бы могла объявить мне кровную месть. Это по моему мнению я её учил в условиях приближенных к настоящим, а для неё это был месяц непрекращающегося позора. Она считала себя воином, а воины Крита бывают либо непобедимыми, либо мёртвыми. По моему мнению, дурацкая традиция. Они тут ещё не вымерли с такими порядками лишь потому, что это дело у них считается потомственным и основное обучение проводят их близкие родственники. Обучение фехтованию считается здесь делом ещё более интимным чем секс. Если дом и приглашал учителя со стороны, то это всё происходило под большим секретом, так как аристократический дом признавался в своей несостоятельности как учителя и несовершенстве наследственного боевого искусства. Ох уж эта гордость.

А вот простолюдинам всё пофиг, они учатся, тренируются открыто и на службе. Что называется — здравый подход. Редко, но иногда боевое искусство простолюдина превосходило навыки аристократа, хоть последних и учили буквально с пелёнок. Из-за угрозы дуэлей при выходе в свет, мне теперь приходится повсюду сопровождать Клео. Её боевые навыки оставляют желать лучшего, так что в гневе боюсь её только я. Как более значимый, но менее титульный, я могу забирать все брошенные ей дуэли себе. Я уже даже визитки наших клиник с собой носить стал. А что, мы и кости лечить можем, заодно и рекламу провожу. Но если бы дело ограничилось только дуэлями. Было совершено вооружённое нападение на филиал. Пациентов разогнали, оборудование уничтожили. В таких обстоятельствах персоналу было приказано не сопротивляться, поэтому обошлось без жертв. Нападение было анонимное, не по местным правилам, поэтому закон встал на нашу сторону. Власти оплатили страховку и компенсацию, но особого усердия в расследовании не проявили.

Очевидно, что этот щелчок по носу был пробой сил, хотят видеть, как мы будем реагировать. Мы отреагировали формированием положенной нам по статусу тысячи гоплитов, но их слишком мало, на все филиалы не хватит. Чтобы суметь дать достойный отпор в случае нападения, надо иметь около взвода гоплитов в каждом филиале, а это значит, что больше тридцати трёх филиалов мы защитить не сможем. А у нас их только в одних Фивах больше пятидесяти. Какой выход? Частные военные корпорации. Но это всё равно, что предложить волкам пасти овец, то есть может оказаться ловушкой. Репутационный ущерб может быть такой, что лучше уж терпеть погромы.

В Маре тоже всё было не слава богу. Там формировалась пятая колонна. Людям было уже мало полных желудков, медицинской помощи и безопасного жилья. Кто-то был недоволен, что в городе запрещено иметь собственное оружие, ещё кому-то не нравилось, что выращиваемые ими продовольствия уходят на сторону. А когда просочилась информация, что выращиваемая ими элитая пища уходит на столы аристократии поверхности, то в городе начались волнения и прошли митинги. Люди выходили на улицы с лозунгами: «Хватит кормить поверхность! Им на нас плевать.» Идиоты. В те дни я всерьёз усомнился в разумности людей. Маар — быстро растущий город, со своей экономикой. Гражданам надо что-то есть, гидропонные башни уже не справляются, а каждый день приходят всё новые и новые люди. Но что готовы жители Мара экспортировать на поверхность кроме ненависти? Ведь один накормленный элитной пищей толстосум на поверхности — это тысячи сытых изгоев в Маре. Этот город попал в зависимость от поверхности, и пока мы иных выходов не видим, свои производственные мощности просто не успевают. Если они сегодня оборвут торговлю Мара с поверхностью, то через неделю все жители разбегутся по нижним и средним уровням в поисках пищи. Но люди этого понимать не хотят, с толпой вообще говорить бесполезно, Ло пробовала. Толпу можно просто разогнать, что мы и сделали, выведя полицейские отряды на улицы. Как ни странно, прав был Калигула, сказав, что мы слишком быстро растём. Сейчас быстрый рост может просто нас убить. Нужна толковая пропаганда, а толковых пропагандистов среди нас нет. Половина всей лояльности города держится на вере в Ло, но там слишком много новых жителей, для которых Ло никто. Вылезает уже новый внутренний конфликт между старыми жителями, которые прохавали жизнь мутантскую со дна и новыми, которые просто переехали из не самых плохих условий по меркам изгоев в более комфортные.

В общем, проблемы были, и апофеозом этих проблем явилась Нэнси. Наш силовик заявилась в боевой форме прямо в мою клинику, прямо в детское отделение, нарушая все запреты. Я ведь уже делал ей выговор, когда она один раз таким видом перепугала пациентов.

— Ничего не говори. Не здесь, — коротко попросил я пока Нэнси ещё не приблизилась, — Клео, ты побудешь здесь, пока Наника не нагуляется?

Клео коротко кивнула, понимая, что спокойные дни закончились и начинается работа.

— Ну, давай, выкладывая плохие новости, — сказал я Нэнси, когда мы вошли в мой кабинет, по совместительству ещё и небольшую лабораторию.

— Почему ты думаешь, что новости плохие?

— Потому, что все хорошие новости делаю я сам, а плохие приходят ко мне внезапно.

— Сегодня утром было совершено нападение на Ло-чан.

— О как. С ней всё в порядке?

— Физически да. А психически она испытала шок. Нападение произошло на очередном сборище или, как Ло называет это: концерт. Ничего особенного там не происходило, просто раздача продовольствия, медикаментов, и распевание песен. Пропаганда за переселение в Мар. Набежало около трёх тысяч человек. А потом по нам ударили, внезапно и очень сильно.

— Как же так вы банды проглядели?

— А это не банды. Правительственная армия из касты воинов, их были десятки тысяч. Они спустились с подъёмников и оперативно окружили нас. Гоплиты никого не щадили, открыли огонь на поражение, из кольца окружения почти никто не вырвался. Нашу оборону смяли численным превосходством. Слишком стремителен был удар, мы даже ничего не успели предпринять. Ло могла там погибнуть. Если бы не твой модификант, то потерь было бы значительно больше. Он сражался как берсерк, а потом помог и нам прорвать оцепление.

— Плохо. Всё очень плохо. Похоже, у нас завелись крысы.

— Это ещё не всё. Потерян перевалочный пункт. Мы отступили в тот бункер, который служил нам базой, когда мы искали Ло, а теперь был перевалочным пунктом для связи между Маром, средними уровнями и поверхностью. Малая часть гоплитов осталась добивать раненых, а большая преследовала нас до бункера. Там гоплиты столкнулись с серьёзным сопротивлением, авто-турели дали нам достаточно времени, чтобы мы могли эвакуировать людей с ценным оборудованием и активировать систему самоуничтожения, согласно приказу о секретности.

— Как плохо-то.

— Простите.

— Простить за что?

— Я вывела противника к нашим укреплениям. Засветила секретный объект.

— Да нет, ты молодец. Всё сделала по уставу. Главное людей сберегла, сколько смогла и Ло спасла, а бункер мы новый построим. Только сейчас не время этим заниматься. Где сейчас наши герои?

— Венедикт остался во дворце, а Ло я привезла сюда. Она была в гневе после инцидента и чтобы не наломала дров, я вывезла её с Крита.

— Хм. Правильное решение, Ло пользуется большой властью в Маре. По её приказу сотни тысяч фанатиков и просто верных ей солдат не задумываясь будут штурмовать поверхность. Отведи меня к Ло.

Недолгий спуск на лифте и короткое путешествие на местном метро. Лапута слишком большой корабль чтобы путешествовать по нём своими ногами, иначе путешествие из пункта, А в пункт Б занимало бы полдня. Лифт имел стеклянные стены, поэтому я успел полюбоваться на бродящие по полям стада коров, коз, свиней. А проезд по разведению водных животных напоминал поход в океанариум. По Лапуте можно было бы водить экскурсии, изнутри он напоминал гигантский зоопарк, главное только в мясозаготовительные отсеки не заходить. А потом мы прокатились по уровню с шелкопрядами. Закрытая экосистема с микроклиматом, зверьки были очень капризны и чуть что дохли. По этому уровню было особенно приятно ходить, когда шелкопряд вылуплялся. За несколько дней до этого начиналась пора сбора шёлковых нитей. Большинство куколок погибает во время сбора урожая, но оставшиеся 5 % потом полностью восполняют популяцию.

Сразу под вольерами с шелкопрядами были вольеры с пауками. Нет, неправильно сказал — с ПАУКАМИ!!! Увидев этих тварей, нормальный человек не захочет глядеть на них дважды. Гигантские, мерзкие твари размером с баскетбольный мяч, ядовитые, агрессивные и стремительно размножающиеся. Но содержать их было совершенно безопасно. Наша атмосфера для пауков совершенно не подходит, слишком мало кислорода в воздухе. Попадая за вольер, сразу же задыхаются. Это было сделано намеренно. Когда я экспериментировал с генами местных пауков, то понял, что они чрезвычайно гибки и адаптивны. Имеется в виду гены, а не сами пауки. Я мог бы задать им любые параметры, вплоть до возникновения разума и использовать его как биологическое оружие. Правда практика показала, что разумные насекомые чрезвычайно миролюбивые, убивать-то они будут, но ровно столько, сколько им нужно для выживания. Кроме как потешить любопытство — пользы от создания разумных пауков не было. Создав одну условно-разумную тварь, не способную к размножению, мои учённые за ней понаблюдали и выпустили в самый большой вольер с пауками, что у нас есть. Пауки нам нужны были для того же, для чего и шелкопряды — нити, только на этот раз паучьи. Ткани получались очень тонкие и прочные, военный потенциал применения такого материала велик, вот только сбор был осложнён тем, что войти в вольер с пауками было невозможно без силовой брони. А иначе съедят.

Нэнси привела меня в стыковочный отсек, здесь в специальном ангаре был «припаркован» Спрут 2. Ло даже не покинула яхту, предпочитая оставаться в одной из кают. Когда я вошёл в помещения, Ло лежала на нарах, повернувшись лицом к стене. Услышав звуки закрывающихся дверей, она перевернулась лицом ко мне, соскочила со своего ложа и бросилась ко мне в объятья.

— Пол-сама!

— Привет, малышка, — сказал я, приподнимая её над полом и усаживая обратно на кровать.

Вид у Ло, которая тщательно следила за своим внешним видом, был не ахти. Глаза красные от слёз, причёска — взрыв на макаронной фабрике и помятая одежда.

— Они всех убили, Пол-сама. Не щадили никого.

— Я уже в курсе.

— Там били женщины, старики и дети. За что, Пол-сама? Это же были не охотники, а правительственные войска, раньше они так не поступали.

— Из-за тебя, Ло.

— Из-за меня? — Ло даже отшатнулась, — Но я же ничего не делала. Мы только раздавали еду и лекарства, иногда пели. Мы просто уговаривали людей довериться нам и переселиться в более безопасные места. В этом же нет ничего плохого, мы никому не угрожали.

— В том то и дело, Ло. Вы насаждали людям свою культуру. Жители средних уровней живут так уже давно, они смирились и привыкли. А теперь пришла ты и показываешь им, что есть иной путь. За историю Крита не раз возникали случаи, когда на средних уровнях возникали центры силы, сплачивающиеся вокруг лидеров. И знаешь что?

— Что?

— Это стандартная ситуация для Крита. Лидера уничтожали вместе с центром силы. Также они попытались поступить и сейчас, но ты выжила. И я думаю, что на этот раз они понимают, что ситуация куда сложнее для них. Поэтому была такая мощная реакция на твою деятельность.

— Но почему?

— Да потому, что когда власть имущие хотят просто пограбить и уйти, они приходят с оружием и огнём. Но когда на твою землю приходит кто-то, кто раздаёт дары и поёт песни о мире, любви и вечном, то старые власти понимают, что это не просто враг, а конкурент, и он пришёл на твою землю, чтобы остаться. Ты завоёвываешь сердца и умы, Ло, идёт экспансия твоей культуры. Для властей это гораздо опаснее, чем если бы ты с гигантской армией вырвалась на поверхность, разрушая и убивая граждан.

— Я понимаю. Но они убивали всех этих людей прямо у меня на глазах. А я ничего не могла сделать, понимаешь? Ничего! — Ло снова разревелась, и я прижал её к своей груди, пытаясь утешить, одновременно поглаживая по спине.

— Таков путь лидера. Нам часто приходится делать и смотреть на то, чего мы не хотим, а зачастую нам это противно. Но мы должны.

— Я хочу, чтобы ты наказал их.

— Кого.

— Их. Тех, кто виновен в том, что было, они должны быть наказаны. Я приказываю тебе, как диктатор.

— Ох-ох-ох, диктатор ты мой несчастный, — я пересадил Ло к себе на колени и стал покачивать, похоже она успокаивалась. — Кого я должен наказывать, о мой великий диктатор? Кто виноват в той резне? Солдаты, которые всего лишь исполняли приказ? Или офицеры, которые приказ отдали? А может быть власти, которые послали солдат на средние уровни, или может вербовщики, которые завербовали солдат в армию? А может виноваты женщины, которые родили их?

— Не знаю. Найди виновных и накажи … матерей не надо, — похоже, эмоции стали отпускать Ло, и она начала думать.

— Ло, это не реально. То, что произошло — это военное преступление, но у Критчан это таковым не считается. Наказание должно произойти позже, когда в головах людей произойдёт перелом, только после десятилетий проделанного нами упорного труда. Ты же сама хотела, чтобы я помог нуждающимся людям. Жители полисов на поверхности также страдают, как и жители средних с нижних уровней. Но у них свой, иной ад. Темница воли и безнравственности. Мы должны помочь и им.

— Можно ли помочь им? Они ужасны, жестоки, развращены.

— Нам нельзя сдаваться. Мы обязаны продолжать нашу работу несмотря ни на что. Меня самого уже посещала мысль выпустить на поверхности какой-нибудь смертельный вирус, или спустить жуков-мусорщиков, чтобы они остановили, этот карнавал безумия. А потом когда варп-шторм вокруг системы спадёт, сесть на Агрипину и улететь подальше. Но я гнал от себя эти мысли. Уничтожить здесь всё — это путь слабого. Не факт, что с годами положение дел не вернётся в нынешнее состояние. Мы должны сделать здесь то же, что и с пиратами Агрипины. Дать им шанс, всем им.

— У меня не хватит сил Пол-сама.

— Не правда. Ты очень сильна, Ло, и ты не одна, и никогда не будешь одной. Если у тебя не будет хватать сил, то мы тебе поможем.

— Спасибо.

— Не за что. Ло, побудь на Лапуте пару недель, отдохни, здесь хорошо.

— А ты, побудешь со мной?

— Нет. Компанию тебе составить Наника. А я с Клео сегодня же отправлюсь на Крит, мы и так слишком долго отсутствовали, это может нанести вред нашему имиджу. Только не надо учить её искусству любви. Она всего лишь маленький ребёнок.

— И в мыслях не было.

Всем хороши мои друзья-товарищи, умны, хитры, талантливы, вот только детей им оставлять страшновато. Хотя это я придираюсь, на Агрипине они справились отлично. Сексботы не просто так получали полные права на Магде после десяти лет жизни. Только тогда искусственная личность считается полностью сформированной, а до этого момента сексбот должен был находиться под присмотром своего человеческого партнёра. Но мы никому не принадлежим, это новый опыт для такого рода машин, и я не знаю, куда он нас заведёт. Стоит ли говорить, что из-за этого в нашей компании некоторые вещи шли через одно место. Импульсивность, безответственность, инфантильность — всё это, что называется, детские болезни сексбота. У них есть знания и опыт сформированные создателями прошлых жизней, но личность с знаниями без развития, без лично наработанного опыта, всё равно остаётся детской. Уже прошло семь лет с хвостиком наших жизней, а мы всё чудим, спасать мир-то мои соратники готовы, но только если это не мешает веселиться, когда-нибудь это закончится, … я надеюсь. Серьезно к этому делу подходила только Ло, уделяя всё своё внимание развитию Мара.

Высадив Ло и погрузившись на Спрут 2, я, Клео и Нэнси, занимающая место пилота, отправились на Агрипину. Уже оттуда я и Клео на более лёгкой Игле отправились во дворец Атрейдесов. Нас встречали Венедикт и Гера.

— Рад вас видеть, ребята, — поприветствовал нас объятиями Гера.

Венедикт только кивнул в знак приветствия.

— Мы тоже очень по тебе скучали, — ответила за нас двоих Клео.

— Ну, как ты тут, без нас? — спросил уже я.

— Пол, вести бизнес — это не моё. Вы не правильно поступили, оставив меня здесь одного за всё отвечать.

— Надеюсь, Венедикт не дал тебе заскучать. Но это слова, мне надо принять у тебя дела, ты подготовил отчёт.

— Ну, почти.

— Пойдём, на словах объяснишь.

— Мне ещё нужно взять кое-какие бумаги.

— Тогда через десять минут в моём кабинете. И, Венедикт, после Геры я с тобой тоже хочу поговорить.

Через десять минут, сидя в своём кабинете, я изучал документацию по нашей официальной части бизнеса, а именно — наши медицинские филиалы. Судя по бумагам, дела наши шли неважно. Мало того что наши клиники конкурировали с бесплатной медициной Крита, которая была на достаточно высоком уровне, так ещё нам приходилось бодаться с местными китами, занявшими это нишу. Клиники перестали приносить прибыль, единственное предприятие, которое приносило стабильный доход — это моя клиника на Лапуте. Без дотаций с торговли провизией филиалы не могли существовать. Если поначалу мы и имели успех, благодаря грамотно проведённой рекламной компании и отрыву в более качественных препаратах, то уже сейчас наши конкуренты планомерно нас выдавливали. Как будто этого было мало, возобновились новые погромы клиник, на этот раз разгромили сразу пять клиник. На этот раз конкуренты действовали ещё наглее. Сначала они отключили электроэнергию, потом в целях безопасности здоровья «эвакуировали» наших клиентов. Нам ясно дали понять, что мы пытаемся откусить слишком большой кусок пирога.

— Где же были наши гоплиты?

— Мы не успели с рекрутингом. Граждане не спешат на службу к безвестному аристократу, взявшемуся из неоткуда. На данный момент укомплектована только пять сотен и ещё сотня проходит обучение на Агрипине. И даже если так, то нам не растянуть тысячу на все клиники.

— Меняем тактику. Большинство наших филиалов расположено в Фивах, их и будем защищать. Закупить транспорт и создать отряды быстрого реагирования. Филиалы вне Фив пусть объявляют процедуру банкротства.

— Сделаем, но, боюсь не поможет, момент упущен. По нам уже нанесли репутационный удар, да ещё и СМИ нас давят в головиденьи.

— Демоны. Прям, хоть сворачивай все филиалы и перепрофилируйся из медицинской компании в фармакологическую корпорацию.

— Интересно, бьют только по тем клиникам, которые занимаются простолюдинами.

— А что тут удивительного? Через эти клиники мы вели рекрутинг наших бойцов и персонала. Они одним выстрелом убивают сразу двух зайцев. Подрывают нашу репутацию и лишают нас кадров.

Тут у Геры завибрировал браслет. Он отвлёкся от нашего разговора, активировал устройство связи, вызывал голоэкран и стал там что-то изучать. Закончив это дело, он сообщил:

— Дом Слоэн объявляет нам войну. Сейчас в совете рассматривается их односторонняя заявка на военный конфликт.

— Только этого не хватало, — грустно хмыкнул я. — Ладно Гера, пока можешь быть свободен, позови пожалуйста Венедикта.

Когда маленький здоровяк ушёл, его место занял большой здоровяк. Несколько секунд мы с Венедиктом посверлили взглядом друг друга, потом я достал новенький линком и толкнул его по столу в сторону великана.

— На этом линкоме номер счёта и пароль к нему на миллион драхм. Ты можешь получить эти деньги валютой, или редкоземельными металлами в любом банке Фив. А также там есть контакт с человеком, который вывезет тебя с Крита на периферию. С сегодняшнего дня ты мне больше ничего не должен.

Венедикт повертел браслет в руках. Устройство связи со встроенными функциями казалось в его руках игрушкой. Он активировал голоэкран, который испускал браслет, проверил достоверность информации, а потом, глядя мне в глаза, спросил:

— Вы недовольны моей работой?

— Напротив. Ты перевыполнил всё возложенное на тебя, Венедикт. Ты вообще не должен был участвовать в военных действиях. По нашему договору ты должен был только петь на сцене для людей и всё. Мои люди должны были тебя защищать, а не наоборот. Мне доложили, что ты очень сильно помог в той заварушке. Ло могла пострадать, а благодаря тебе она невредима, поэтому я считаю, что ты перевыполнил нашу договорённость.

— Вы наговариваете на своих воинов, они справились бы и без меня. Но тем не менее я хотел бы побыть здесь ещё, — Венедикт положил линком на стол и оттолкнул его ко мне. Не рассчитал свои силы и толкнул с такой скоростью, что обычного человека линком, летящий с такой скоростью, мог бы слегка травмировать. Но я поймал браслет, накрыв его ладонью также легко, как и он до этого. На лице Венедикта заиграла ухмылка, он сделал это специально, чтобы я в очередной раз продемонстрировал свою силу и скорость. Помнит гад, как я игрался с ним на арене Калигулы. Поймать то я поймал, но вот руку ушиб и поэтому он гад.

— Разве ты не стремишься воссоединиться со своими братьями?

— Очень стремлюсь. Но мне кажется, что я должен побыть ещё здесь.

— Почему?

— То, что ты и твои люди делаете. Я не вижу всей картины вашей работы. Но мне кажется, что это было бы угодно императору, поэтому я должен тебе помочь.

— А теперь правду.

— Это правда.

— Наполовину. Веня, при всём твоём старании твой вклад ничтожен. Существенно повлиять на события ты никак не можешь. Признаю, как воин ты хорош, но откровенно говоря, у меня есть воины которые значительно превосходят тебя в боевых искусствах.

Венедикт задумался и замолчал. На секунду, мне показалось, что этот серьёзный и не самый разговорчивый человек из моего окружения смутился.

— Мне нравится петь. Ещё в детстве из меня сделали совершенное оружие, астартес — это клинок императора и мы счастливы, служить ему. Мы созданы чтобы сражаться во имя наших отцов примархов и императора, но впервые в жизни я занимаюсь чем-то иным, отличным от сражений и мне это нравится. Я никогда раньше и представить не мог, что годен для чего-то иного кроме битв.

— Я, конечно, рад за тебя. Но от меня ты что хочешь? После последних событий мы свернём эту программу агитации, и петь тебе будет не для кого.

— Да, конечно, но после десятилетий рабства я пока не готов вернуться к своим братьям. Легион — это моя семья, я почти всю жизнь прожил там, но жизнь вне легиона и на свободе оказалось не такой, как я ожидал.

— Тебе понравилось без обязательств?

— Свобода пьянит, да. Мне нравится такая жизнь, нравится делать то, что хочу я, нравится внимание, которое мне оказывают люди во время концерта. Кажется, этот порок называется тщеславием, но теперь я знаю, чем буду заниматься, когда великий крестовый поход закончится. Рано или поздно я должен буду вернуться в легион, и я вернусь к моим братьям. Но не сегодня.

— Хм-м-м-м, что ж, я думаю, жителям Мара твой сладкий голос придётся по вкусу. Народ там сейчас встревожен, и твои таланты придутся к месту. Я уведомлю оператора портала, что бы тебе открыли свободный проход в Мар и обратно. Сейчас не знаю, как это всё будет устроено, но пока можешь быть свободен, скоро с тобой свяжутся.

Венедикт коротко поклонился, и собирался уже было выходить, но я его окликнул.

— Эй! — я дождался, когда он обернётся и бросил в него линком с банковским счётом, — Я свои дары назад не забираю. Эти деньги твои по праву, ты их заслужил. Теперь, поскольку ты свободный и ничего мне не должен, за каждый твой концерт в Маре я буду платить тебе по пятьдесят тысяч драхм.

Венедикт задумчиво повертел линком в руках.

— У меня раньше никогда не было денег. Что мне с ними делать?

— У тебя их много, не особо над этим задумывайся, трать на то, что тебе нравится. Если нужно я дам тебе ещё, потом отработаешь.

Сразу после Венедикта зашла Клео. Она тоже времени зря не теряла и проверила, как идут дела в её сфере ответственности. И раз она здесь, значит есть что сказать.

— Ну, давай, добей меня.

— Нас пригласили на приём.

— Светский?

— Жреческий.

- ***, - выругался я. — Ненавижу этот день.

В Фивах бывают три типа приёмов: административный — когда его устраивает сама матриарх полиса, больше всего это похож на бизнес-форум или сходняк мафии. Светский — его устраивает влиятельный аристократ, обычно это похоже на вечеринку с примесью оргии, но оргии может и не быть, на таких вечеринках также налаживаются деловые отношения. И жереческий — мой самый нелюбимый вид приёмов, а это значит крупномасштабные оргии под наркотой напополам с афродизиаками и человеческие жертвоприношения.

— Как же я всё это не люблю, — простонал я, — может, вместо себя пошлём Диту и Геру.

— Нам прислали пригласительные билеты, и они именные. Должны присутствовать ты и я. Да и не годятся Гера с Дитой для таких дел. В прошлый раз Гера упал в обморок прямо на приёме, а Дита потом неделю плакала, ей ужасы на яву мерещились.

Да, с Дитой неудобно получилось, из всех нас она самый большой пацифист, никогда не державший в руках оружие. Командовать нашим небольшим флотом, пилотировать корабль в боевой ситуации — это она может, но на счёт всего остального — она пас. Если бы речь шла об обычной оргии, то они бы справились без проблем, но на прошлом жереческом приёме в храме включили разбрызгиватели, предназначенные для пожаротушения, только разбрызгивали они не воду, а человеческую кровь. Донорами для этого «кровавого дождя» были нумеры, несчастным рабам полгода не стирали память, так что они немного начали соображать. В ночь праздника их распяли на специальных столах-крестах и подсоединили их кровоток к системе пожаротушения, а потом когда гости собрались, открыли клапана, замыкающие кровоток и включили нумерам режим гона, чтобы усилить внутрителесное давление. Жрицы предлагали гостям заняться с нумерами сексом во славу Валупия, и чтобы усилить кровавый дождь. В общем, мы тогда серьёзно опозорились в глазах аристократической общественности, Геру вынесла на носилках служба здравоохранения, а Диту, по её же просьбе, выкрал призрачный отряд. Мы с Клео большие циники, чем эти двое, вид крови и мертвецов переносим не спокойно. Моя малолетняя жена и Ло, в силу возраста, имела от этого дела иммунитет. Хотя пару раз на имя Ло присылали пригласительный, но каждый раз с жреческим гонцом что-то случалось и доставить послание не получалось. Просто я понимая, что нынешняя Ло — это не та Ло, которая была два года назад. Сейчас она с превеликим удовольствием притащит на такую сходку мощную бомбу. Заранее нейтрализовав гонцов кругленькой суммой денег, я берёг их здоровье и нашу репутацию.

Не придти на приём — значило выказать неуважение, а идти кроме нас с Клео некому, и так не хочется это делать.

— Я, надеюсь, приём состоится не в главном храме.

— Нет, до главного храма мы ещё не доросли. Пирамида величия, ступень семь, восточная сторона.

— Когда?

— Сегодня ночью.

— Даже двойников вместо себя послать не успеем. Сегодняшний день определённо меня ненавидит.

В назначенное время мы добирались до места в роскошном колёсно-моторном транспорте. Вообще, за счёт системы мостов с самодвижущимися лентами и вагончиками, по Фивам можно передвигаться пешком, но для аристократии это считается ниже достоинства, поэтому они передвигаются в рикшах. Нашей компании рикши не особо нравились, поэтому для выхода в свет у нас был небольшой прогулочный электромобиль закрытого типа. Добравшись до адреса, мы передали наши пригласительные послушнику-швейцару в замен получили по таблетке маске и специальную мантию, которая снимается одним движением руки. Таблетки — это крутая смесь наркотика, афродизиака и противозачаточного. Оргии в Фивах, большие и не очень, происходят раз в неделю и если бы у них не было развитой практики в использовании противозачаточных лекарств, то давно бы все дома беременные сидели а соотношение мужчин к женщинам на оргиях было один к пяти. Временная стерильность начинает действовать у женщин сразу после у потребления таблетки, у мужчин — спустя какое-то время. Таблетки не выдавались только беременным женщинам, которые тоже посещали оргии, правда, в основном, только чтобы посмотреть. Теоретически, участие в оргии было не обязательно, но таблетки никому не оставляли шансов, на нас как на роботов такая химия не действовала, но мы участвовали, чтобы не выделяться. Маски и мантии нужны были в основном чтобы сохранить инкогнито. В Фивах существует множество враждующих домов, да хоть взять нас и дом Слоэн, который уже ждёт одобрения совета, чтобы начать против нас боевые действия. Так что конфуза в виде случайно встретившихся на оргии представителей двух враждующих домов никому не надо. Не хватало чтобы на празднике устраивали дуэли. Поэтому маски и скрывали личность, а мантии были для тех, кто пришёл на праздник «поговорить». Жереческие приёмы делятся на две части: неофициальная — на ней люди пьют, едят, общаются, опять же оргия-маскарад, и официальная. На последней, маски снимаются, но происходит там что угодно, от распевания песен хором, прославляющих Валупия, до ритуальных пыток, выдернутого из толпы аристократа. Я в очередной раз порадовался, что нас никогда не звали на праздник в главный храм, вот бы Валупий удивился, если бы встретил знакомое лицо.

В специальной прихожей мы разделись до гола перед специальными послушниками, которые во время «стриптиза» своим взглядом чуть нас не изнасиловали. Отдали одежду послушникам, а сами начали облачаться в мантии и маски. Номерков нам не выдали, не знаю как это получается, но послушники помнят кому чья одежда принадлежит наизусть, и никогда не ошибаются, а наша одежда за время приёма, будет выстирана, высушена и выглажена. Сервис, блин.

Попав в зал храма, мы с Клео сразу разделились, теряя друг друга в массе людей. Она прекрасно знает, что мне будет неприятно видеть, как она занимается любовью с другими мужчинами. У сексботов понятие ревности своеобразное, впрочем, как когда-то на Магде. Было принято добиваться внимания, а не тела. То лишь оболочка, которую можно менять по своему желанию, поэтому она не существенна, важен лишь разум. Так когда-то жили Магданиацы, умом-то я это понимал, но сделать с собой ничего не мог.

Оргия ещё не набрала обороты. Многие аристократы пока просто общались друг с другом, послушники-официанты разносили алкоголь и меняли блюда на столах. Я выпил вина и полюбовался на богато украшенный стол, на нём были первоклассные продукты, в том числе и Лапуты с Маром. Стоимости продуктов с одного этого стола переводя в драхмы хватило бы, чтобы кормить весь Мар целый день, а сколько таких столов сегодня в Фивах накрыто? Один только полностью зажаренный поросёнок чего стоит? Хватило бы, чтобы снимать наш офис целый год. Там, кстати, сейчас Венедикт живёт, все наши сейчас перебрались во дворец, но этому великану нравится уединение. Да и Гера с Дитой мне рассказывали, что он слишком громко то ли молится, то ли гимны поёт по утрам. Даже с его голосом это постепенно достаёт.

Вообще, храмы Валупия изнутри больше всего походили на ночные клубы с религиозным уклоном. И в таких храмах отбоя в прихожанах не было. В обычные дни тут конечно тоже можно помолиться, но с большей вероятностью во время молитвы тебя трахнет кто-нибудь из послушников или послушниц. Считается, что так Валупий лучше слышит. Вообще культы Валупия не держатся на одной лишь похоти, иначе общественные оргии тут проходили бы не раз в неделю, а каждый день. В основном, он призывает добиваться совершенства в конкретном деле, от приготовления яичницы на завтрак, до выпиливания табуретки. Валупию без разницы. Если ты создал совершенную табуретку, то Валупий сделает тебя своим слугой после смерти, если нет — он тебя сожрёт, и ты станешь частичкой бога. И то и то — неплохо. Вообще, Валупию не очень интересно, что ты делал при жизни, главное верь в него, живи ярко и добивайся совершенства. Для регуляции всего остального существует уголовный кодекс и местная власть. Жречество и светская власть в Фивах разделены, иногда, конечно, сотрудничают и даже верховный матриах может занимать пост главного жреца одновременно, но жизнь культов строго зарегламентирована, все ритуалы по расписанию, ни копейки мимо и призывать народ к каким-либо активным действиям лояльный правителю жрец не имеет право. Живут церкви с работорговли, каждый нумер, государственный или частный, проданный с Крита пополняет казну культов. Но все накопленные средства жречество использует на прославление своих богов, а уже за этим словно дотошный аудитор от которого ничто не утаишь, следят сами боги. И фраза «бог покарал» здесь не пустые слова.

Народ постепенно раскачивался. И тут и там парочки и троицы, а бывает и четвёрки, снимали с себя мантии и предавались любовным утехам, вероятнее всего это алкоголь в крови ускорил реакцию таблеток, что употребили прихожане. На эту мысль я натолкнулся, стоя возле местного бара, бесплатно наливающего всем желающим. Один из аристократов в маске не удовлетворился просто выпивкой, и потащила послушницу прямо на барную стойку. Та совсем не растерялась и только повесила табличку «Самообслуживание» над стойкой. Когда своим бездействием я стал слишком выделяться, то сменил диспозицию. Я оказался возле «Алеи атракционов». Не все удовлетворяются обычным сексом, некоторые любили пожестче и погорячее, встречались и откровенные мазохисты. Возле некоторых аттракционов были специально обученные прислужники и прислужницы, одетые в обтягивающий латекс или вычерненую кожу. Обычно прихожане искушенные в подобном виде удовольствий уже знали что делать с тем или иным агрегатом, поэтому справлялись сами, но тут встречались такие пипецацы, к которым прилагается инструкция из семи листов. Без опытного инструктора к ним и подходить страшно. Да и вообще, по этой алее гулять страшно, будто вышел погулять на улицу БДСМщиков, каждый из которые хочет сделать тебе больно, или на оборот — чтобы больно сделал ты. Но, в основном, большей популярностью пользовались простенькие аттракционы: кровать с наручниками, электрический стул, оргазмо-кресло, колодки, козлы, человек-конвейер, человек-туалет (ужас), какие-то штанги, даже не знаю для чего это и как это применять, ну и позорный столб. Кстати, о последнем, именно на позорном столбе я встретил знакомое лицо, а вернее, задницу. Позорный столб — это как понятно из названия столб с шестью автоматизированными зажимами для рук, расположенными по кругу. После того как желающий сунул в зажимы руки, автоматика активирует их и освободиться от зажимов самостоятельно невозможно, кнопка освобождения находится на специальном столбике вне досягаемости для зафиксированного человека. Одновременно приковать себя таким способом к колонне могут только три человека. Зажимы для рук находятся на такой высоте, что человек должен находиться слегка нагнувшись. Если опереться о позорный столб лбом, то в таком состоянии можно стоять очень долго. Все желающие могут делать со скованным человеком всё что угодно, тут даже тумбочка была со специальными «игрушками»: пробки, ялдаки, плётки, ошейники, намордники и прочие мечты мазохистов. Но не в этом дело. По рисунку родинок на пятой точке, я опознал в валявшей передо мной голой задницей мазохистку Агату.

Я походил вокруг позорного столба, освобождая присутствующих здесь людей, жаждущих острых ощущений. Помимо Агаты, к столбу приковали себя ещё двое: мужчина и женщина. Освобождённые мазохисты недоуменно уставились на меня через свои маски.

— Пошли вон, убогие, — грубо приказал я им.

И «убогие» ушли. Собственно, такое обращение вполне вписывалось в сложившуюся ситуацию. За всем этим внимательно наблюдала Браксус и, похоже, увиденное завело её ещё больше. Встав напротив оттопыренного зада, я по-хозяйски любовался видом, а потом звонко шлёпнул её по ягодице. Судя по услышанному визгу, я всё делаю правильно.

— А-а-а-а, — стонала Агата, когда я пристроился к ней сзади, — не в ту дырочку.

— В ту, в ту, как природой задумано, — ответил ей я, — Признаться, я не думал, что тебе такое нравится. Кто мы мог подумать, что такая властная и жестокая женщина, вроде тебя, любит быть беззащитной.

— Этот голос. Я знаю его, — с ужасом поняла Агата, — ты?!

— Ага. Привет, Агата.

— А-а-а-а Ы, — застонала Агата.

Во время нашего небольшого диалога я не переставал двигаться. Мне-то всё равно, я даже стихи могу читать и песни пень, а вот у девушки возникли сложности.

— Вынь его из меня?

— С чего это вдруг? Я, пожалуй на оборот, ускорюсь.

— У-у-у-у-у! — стонущий и скулящий звук на выдохе, — Ты хочешь унизить меня перед всеми?

Спросила Агата, понимая, что я могу стащить с неё маску в любой момент. И да, для её рода это будет весьма неудобный момент, впрочем, как и не подобающее поведение для дома.

— Ага, унизить, это же я весь такой голенький стою прикованным к позорному столбу с оттопыренной задницей. — Сказал я, ещё раз шлёпнув девушку по ягодице, на этот раз Агата зарычала и попыталась уклониться от продолжения процесса, извернувшись телом. Но я крепко держал её за талию. — Как ты вообще сюда попала?

— У мамы болит голова-а-а-аА, — первый оргазм, наступил улёт, нормальный.

Агата прижалась к столбу пытаясь отдышаться. Ненадолго я прервался, чтобы дать ей немножко отдохнуть.

— И ты пошла вместо неё?

— Не пропадать же пригласительному. Освободи, мне всё это уже надоело.

— Угу, счаЗ. Чтобы ты вызвала меня на дуэль или ещё какую-нибудь гадость придумала, — я снова притянул зад девушки к себе. — Так на чём мы там остановились?

— Не-е-е-ет. Ну, хотя бы двигайся помедленнее, мне сложно говорить.

— Поверь опыту одной моей знакомой, та поза, где сложно говорить совсем другая.

— А-а-а-а… — стонала и плакала Агата то ли от обиды, то ли от удовольствия, — Я-то думала, что самое страшное в оргии — это случайно натолкнуться на родственника.

— Странно, Лавансали только ради этого на оргии и ходят, — хмыкнул я, потом прижав всем телом Агату к позорному столбу, спросил у неё на ушко. — Скажи мне, с чего это вдруг некие Слоэн объявили моему дому войну?

— Ничего не знаю.

— Знаешь, всё ты знаешь, — я переместил руки с талии на грудь и сдавил больно соски.

— А-а-а-а.

— Говори.

— Слоэн худой и ничтожный род, это всего лишь шавки, выполняющие заказ более влиятельных родов.

— Чего мне от них ждать?

— Да пошёл ты. Можешь продолжать делать то, что делаешь, мне это уже даже нравится.

— Тут есть тумбочка со всяким разным. Я не буду размениваться по мелочам и запихну тебе в зад всю тумбочку разом, и поверь, это тебе не понравится.

— Ы-ы-ы. Слоэн пользуются плохой репутацией. Родовая война — это низкий поступок, для трусов, но они такими и являются. У них нет воинов в роду, они выходцы из Афин, притащили оттуда свою родовую библиотеку по колдовству. Поэтому пользуются магией, особенно иллюзиями.

— Армия?

— Нет. Только магия, армия слабая, они ещё здесь не закрепились, только служа более влиятельным аристократам и дворянам, у них есть шанс. Но тебе это не поможет?

— Почему?

— Если они объявили тебе войну — это значит, что их могут поддерживать армии других родов. Тебе хана, союз родов раздавит тебя, Пол.

— Заткнись, — я ещё раз шлёпнул её по заднице, — твой род вошёл в союз против моего рода?

— Нет. Такой низостью мой род не занимается.

— Ну. Судя по всему, ваш род любит разное.

— Если ты про тот случай, когда я хотела пристрелить тебя на средних уровнях, то я им не горжусь. И тогда ты не был аристократом.

— Не аргумент. Что ещё знаешь?

— Слоэн никудышные военачальники, будут делать ставку на магию. Блин, этот род настолько худой, что у них внутри патриархат.

— О как. Значит, мне придётся воевать против армии с бестолковым начальством, балующимся магией. — Я усилил кровоток в гениталии, чтобы максимально их затвердить. Навалившись на Агату сильнее и прогнув спину назад, я оторвал её от земли подвесив на собственном пенисе. — Что ещё знаешь? Зачем вообще они объединились против нас?

— А-а-а-а, больно, ты меня разрываешь. Опусти!

— Сначала скажи.

— Ты вообще в политических раскладах ничего не смыслишь?

— Я аристократ несколько месяцев, так что да — не смыслю.

— Все аристократы считаются свободными, но на самом деле, аристократы подчиняются, баронам, графам, герцогам. Слоэн приняли правила игры и нашли себе покровителя, а твой род, словно бельмо на глазу — никому не подчиняется и способен послать куда подальше всех, кроме матриарха и патриция. Но этим людям нет дела до нашей возни в песочнице.

— Блин типичный рэкет какой-то, — сказал я опустив Агату на землю.

— Они ожидают, что ты прибежишь на поклон к баронессе после разгрома твоих клиник и уничтожения дорогостоящего оборудования. Но должного эффекта акция не возымела. Война — это угроза, если ты проявишь покорность и найдёшь сюзерена, то он возьмёт тебя под свою опеку и война может не состояться. Иначе вас истребят.

— Блин. Веришь, нет, но до сегодняшнего дня про войну я даже ничего не знал. Доходило только о том, что клиники громят.

— В вашем доме все тормоза и тупицы, как упрямые гроксы.

Шлепок и визг.

— Давай без оскорблений, у тебя уже задница красная.

Собственно, материальные потери были бы для нас гораздо более значимые, если бы мы не производили оборудование сами. А теперь, видимо, большая часть нашего хлама уйдёт с молотка, но хоть на этом деньги, всё равно самое ценное находится вне досягаемости для алчных лап Критчан. Если бы не наш продуктовый бизнес, в котором мы вне конкуренции, было бы действительно тяжело.

— Ладно, отдыхай, Агата, приятно было с тобой пообщаться.

— Да чтоб тебя демоны в варпе изнасиловали противоестественным способом.

Выпустить контакты и разряд.

— А-а-а-А-А-А-А! — в голос кричала Агата содрогаясь в множественном оргазме.

Когда всё было кончено, она упала на колени, повиснув на своих оковах. Уходя, я нажал на кнопку, открывающую оковы, и Агата рухнула на пол, сладко посапывая во сне. Вымоталась. Да и я что-то под устал.

Можно сказать программу минимум выполнил, теперь никто не придерётся. Подобрав с пола одежду и надев её, я отправился к столу, уставленному яствами. «Что бы покушать?» — думал я, обозревая стол заставленный деликатесами. Выбор был широк, прям глаза разбегались, была тут еда и не только с Лапуты, но и из иных миров. В коне концов я остановил свой выбор на нечто похожем на виноград. Усевшись на кресло с откидной спинкой, и закидывая себе в рот ягоды, я попытался расслабиться. Меня тут же атаковала пара аристократок, желающих забраться мне под мантию. Отделавшись от них объяснением, что только что потешил свои чресла и какое-то время буду для любовных утех не способен, я всё же сумел от них отвязаться.

— Вы устроили очень интересное зрелище у позорного столба.

Говоривший персонаж относился к мужскому полу и был стар, по местным меркам. Наверно это был первый пожилой человек, которого я встретил на этой планете. Полностью его лица я видеть не мог, но морщины вокруг рта и общая дряблость кожи говорили сами за себя. Не смотря на это, старческой дряхлости в нем не наблюдалось. Этакий старец во всю занимающийся спортом и заботящийся о своём здоровье.

— Не каждый день такое увидишь. Большинству аристократии все эти оргии уже давно приелись. Они занимаются сексом механически, а в ваших движениях чувствовалась страсть. Только молодёжь ещё с такой страстью отдаётся этому процессу.

Этот словоохотливый дед начал меня напрягать. Надеюсь, он таким способом не собирается меня соблазнять.

— Что вам надо от меня? — слегка грубо напрямую спросил я.

— Не очень вежливо дерзить старшим для молодого человека и не очень умно для новоявленного аристократа, Пол Атрейдес.

— Знаете кто я?

Старик щёлкнул пальцами, а пара слуг тут же притащили и поставили рядом ещё одно кресло.

— Кто же не знает новоявленный дом Атрейдесов, славящийся диковинными яствами и познаниями в медицине. А отпрыски этого дома знаменитые любовники, актёры и художники. С некоторых пор ещё и воины. И не надо поправлять маску, Пол, ей не скрыть вашей славы.

Подумаешь, установил личность. Значит, ему просто подыгрывают местные послушники, они здесь и не такие фокусы выкидывают.

— Похоже, вы всё обо мне знаете, но сами представиться не спешите.

— Где мои манеры, — развёл руками пожилой мужчина. — Позвольте представиться — барон Кастор Бри.

— И чем же я моя столь скромная персона обязана вниманием столь высокопоставленного дворянина?

— Сразу к делу? Не любите вы, Пол, надолго откладывать.

— Я деловой человек.

— Мы хотим вас спасти, Пол. Ваш дом в великой опасности.

— Да ну.

— Ну да, — не растерялся барон. — Не всем по нраву возникновение нового аристократического дома. Некоторые считают, что вы получили ваш титул слишком быстро. Других не устраивает то, что вы, по сути, в обход традициям купили себе титул. Одно ваше существование оскорбляет их. Они доберутся до вас рано или поздно. И потом, вы слишком независимы, даже государство таким положением дела недовольно.

— А вы считаете иначе?

— Я считаю, что вы будете украшением аристократии.

«Агитатор долбанный. Не удивлюсь, если это с его лёгкой руки у нас начались проблемы,» — подумал я, а вслух сказал, — Это по этому, вы дискриминировали мои клиники?

— Всё ради вашего блага. — не стал отпираться он, — Простых намёков вы не понимаете.

— Ваши намёки стоили мне больших денег, и потери солидной части бизнеса.

— Я уверен, человек ваших талантов быстро восстановит утрату, особенно когда внешнее давление снизится.

— А война с Слоэн — тоже ваших рук дело?

— Это всего лишь предлог, всем известна ваша проблема с рекрутингом гоплитов и не желанием пользоваться услугами наёмников. Никто не обвинит ваш дом в трусости. Один дом не выстоит против объединённой коалиции дворянина и нескольких аристократических родов.

— Ваши условия ясны, мой дом становится вашим вассалом, с меня снимается давление, и я могу жить спокойно. А какова ваша выгода от моего вассалитета?

— Тридцать процентов всех ваших доходов, участие вашей личной гвардии под моим командованием, и… — тут он положил свою растопыренную ладонь мне на бедро.

— Тридцать процентов — не многовато ли? — спросил я, наблюдая за тем, как старческая пятерня тискает мою ногу, — Даже государству в виде налогов я плачу меньше.

— Обычно налог вассала не намного больше налога правительству. Но вы новоявленный род, ваша лояльность Криту и аристократии под сомнением. Если цифра будет ниже, то меня дворяне не поймут. Ваши наследники будут платить уже меньше. Ну, так что, мы договорились? — сказал барон, а его рука поползла к моему паху.

Вот пи**с старый, не дал по человечески отдохнуть. Преодолевая отвращение, я вскочил со своего кресла. В общем-то посыл был ясен: «Прогнись или мы тебя нагнём».

— Я должен посоветоваться с родственниками. И над всем хорошенько подумать.

— Думайте, Пол. Но учтите, война долго ждать не будет.

Не успел я толком отойти от разговора с противным старикашкой, да и просто отойти от этого престарелого сексуального агрессора, как верховный жрец храма забил в колокол, привлекая всеобщее внимание.

— Благородные аристократы Фив! Валупий смотрит на вас и улыбается. Сегодняшняя оргия принесла нам удовольствие, а нашему покровителю радость. Слава Валупию!

— Слава! Слава! Слава! — отвечала жрецу толпа обнаженных и не очень людей.

— Скорее встаньте вокруг алтарей и вознесём хвалебные песни прекраснейшему из богов. Скиньте маски, благородные киреи и кириосы, бог хочет любоваться вашими ликами.

Сразу маски никто скидывать не стал, просто по пути к алтарям все основательно перемешались, чтобы уже никто не понял, с кем он сегодня проводил этот вечер. Специальные служки быстренько раздали нам тексты с песнями. Текст примерно такой: «Славься, славься наш Фивский бог. Бог данный нам, Валупий щедрый. Да будь безмерен твой божественный род. Да будет благословенен Фивский народ …» и прочее бла-бла-бла. Хор из нас получился хреноватый, да и, судя по перекосившемуся выражению лица настоятеля, Валупий ему лично нашёптывает кинуть в толпу гранату. Но, видимо, идёт в зачёт старание, а не талант.

— Время отправить посланника. — Объявил вытерпевший пытку нашим пением настоятель.

Открылись двери и послушники стали заносить на носилках людей под глубоким кайфом, и сгружать их на алтари. «Нумеры» — догадался я, увидев конектор нейросети на виске. Собственно, помимо нашей группки на расстоянии друг от друга был ещё с десяток таких же алтарей со своими настоятелями. Я почувствовал, как пол дрогнул, и под алтарями стала выдвигаться невысокая пирамида поднимающая жреца и алтарь. Пирамиду окружили послушники, держащие чаши, наполненные уже знакомыми таблеточками. Дальше всё шло просто и однообразно. Мы в полголоса пели свои гимны во славу Валупия, а руководитель нашей самодеятельности, тыкая наугад пальцем, случайным образом призывал одного человека из толпы. Аристократ поднимался по пирамиде вверх, на ходу глотая таблетку и занимаясь сексом с обдолбанной нумеркой, на всё про всё у избранных уходило от пяти до десяти минут. Видимо эти таблеточки были в разы посильнее, избранные с ходу брали очень быстрый темп.

Мимо нас прошёл послушник, размахивая кадилом, обдавая нас дымом. И толи мне показалось, но хор стал петь намного лучше, вот только издаваемая ими музыка стала какой то … бесноватой. По-своему красиво, но и как-то жутко. А у послушника в кадильнице точно ладан? Сдаётся мне, на таких мероприятиях не редки случаи, когда прихожан уносят с передозировкой. Так мы простояли окло часа с хвостиком. На бедной нумерке уже успело побывать около девяноста мужиков и десяти женщин. Несмотря ни на что, она не потеряла сознания и стонала так, что перебивала наш хор.

— Дети Валупия, сегодня у нас особенный день. Сегодня в наш храм посетил свежеобразованный род. Все мы наслышаны о благородном доме Атрейдес. Пол, — он безошибочно указал в моём направлении. — Иди сюда.

«СУКА! И как только рассмотрел, я же не в первом ряду стоял.» — я чуть ли не стоял когда народ передо мной расступился, освобождая дорогу. — «Знал бы, что так влипну, запихнул бы пространственный щит себе в задницу. Пуф и нет меня.»

Поднимаясь по пирамиде, я попутно закинулся колёсами. Мало что из наркотиков на меня действует, поэтому я проглотил их чисто в целях конспирации. На алтаре лежала девушка лет от двадцати до двадцати пяти, рыжая и бледная. Чем-то она была похожа на Нэнси. А ещё сразу кидалось в глаза её до предела расширенные зрачки и постоянно издаваемый ей глупый смех. Вся девушка была заляпана слизью, а между ног у неё кровоточило, но это, похоже, её не волновало. Её, похоже, вообще уже ничего не волновало. «Внимание. Избыточный уровень стресса. Нагрузка на позитронный мозг 120 %. Покиньте стрессовую ситуацию.» — оповестила меня система, когда я ненадолго моргнул глазами.

«Ладно, пять минут позора и после завтра я устрою теракт в этом храме. Только бы побыстрее всё это закончилось.» — подумал я, собираясь взобраться на жертвенную нумерку.

— Стой, — остановим меня настоятель, приложив ладонь к моей груди. — Тебе, Пол, выпала особая честь.

Настоятель откуда-то из-под своей мантии извлёк кинжал с двух сторонней заточной и передал его мне.

— Посланница переполнена удовольствием и любовными соками. Отправь её к Валупию.

«Ну, и что мне с этим делать?» — подумал я, принимая кинжал.

«Внимание. Высокий уровень стресса. Нагрузка на позитронный мозг 143 %. Высока вероятность сбоя организма. Покиньте стрессовую ситуацию.»

«Да, как её покинуть-то? По трупам через толпу фанатиков?!» — я открыл глаза. На меня смотрела и улыбалась обдолбанная нумерка, — «А ты всё улыбаешься, тебя же сейчас зарежут как овцу.»

«Внимание. Высокий уровень стресса. Нагрузка на позитронный мозг 151 %. Немедленно покиньте стрессовую ситуацию. Сбой в гироскопической системе, сбой в зрительных сенсорах.»

Меня шатало, а перед глазами плыли круги.

«Они хотят, чтобы я хладнокровно казнил человека. Но, я не могу. Я раньше убивал людей, но всегда это было в бою и я давал им шанс сдаться,» — я опёрся на алтарь, чувствовал тошноту. — «Похоже, готовится отказать пищеварительный тракт и меня вырвет.»

Я зажмурился и потряс головой.

«Думай, голова, думай, должен же быть какой-то выход.»

Какофония воплей стала мне отвратительна и жутко бесила, так и хотелось крикнуть им, чтобы заткнулись.

«Или лучше вбить им в глотки этот кинжал? Чтоб наверняка.» — к моему удивлению эта мысль мне очень понравилось. — «О да, с каким бы удовольствием я бы устроил здесь кровавую оргию.»

— Да, — донёсся откуда-то из глубин сознания шёпот.

«Ублюдки, мрази, недочеловеки. Вы упиваетесь своей властью и возможностями издеваться над слабыми и беззащитными, как же вы мне отвратительны.»

— Да.

— Этот город прогнил сверху донизу. С радостью я бы сжёг его дотла, — уже бормотал я себе мысли вслух, не способный сдержать эмоции.

— Да.

— Невиновных нет. Я сделаю из этого места пепельную пустыню и буду гулять по ней босяком, топча истлевшие черепа жителей.

— Да.

Я открыл глаза, понимая, что со мной уже какое-то время кто-то разговаривает. Первым что я увидел — нумерка. Ложе под ней продавилось, теперь она находилась в специальной ванночке, которая не позволила бы крови из будущей жертвы растечься. Но нумерка как бы застыла во времени. Её лицо было заморожено в гримасе кайфа. Какофония хора больше не терзала мои уши, а жрец Валупия застыл рядом, словно каменный истукан. Единственный кто мог двигаться, кроме меня — это мужчина, стоящий по другую сторону алтаря. Он, растянув губы в белозубой улыбке, глядел слегка надменным взглядом. На нём был элегантный чёрный костюм — тройка с красной рубахой под пиджаком. Чёрные волосы были набриолинены и зачёсаны к затылку.

— Ты ещё кто?

— Местные зовут меня Аресом, но ты можешь называть меня Кхорн.