Я не робот "Служу себе"

Глава 29

Время действия — три месяца спустя после дуэли с домом Слоэн. Место действия: дворец дома Атрейдес, магическая библиотека.

Я сидел за рабочим столом, сделанном из натурального дерева. Вот уже целый месяц я изучал собранные мной магические гримуары, у меня набралась уже целая магическая библиотека. Книги я добывал любыми способами, правда в основном воровством у других аристократических домов. Но большую часть моей нынешней библиотеки я получил в наследство от Слоэн. Лёгким движением ладони в воздухе я перелистнул страницу, не касаясь гримуара. Телекинез пока давался мне плохо, оперировать большими и тяжёлыми объектами пока не получалось, но я учился.

Гримурар давал подробные инструкции по тому, как добиться овладения стихией огня: «… для начала ритуала необходимо найти младенца не старше двух лет, рождённого под созвездием огня, у некоторых народов это созвездие именуется скорпионом. Созвездие вычисляется по местному планетарному календарю. Младенца необходимо поместить на вершину яйцеобразного дома (в дальнейшем именуемого «дольменом»), стены которого будут расписаны символами, призывающими огонь. Подробные инструкции и схематизация даны на стр. 194, раздел «элементалистической рунологии». На самой вершине вокруг младенца начертите круг малого варп-разлома. Внимание, ни в коем случаи нельзя допустить прокол пространства, цель создания малого варп-разлома истончить границу между планами, а не порвать её. Подробные описания смотрите на стр. 118, раздел «контролируемые варп-разломы по методу магических кругов». Для недопущение прокола планов укрепите варп-разлом рунами, подробное описание смотрите на стр. 76, раздел «практическая рунология». После вступления ритуала в активную фазу, поместите внутрь дольмена двух воинов, которые будут сражаться друг с другом насмерть. Неважно каким образом будет спровоцирована агрессия между воинами, поэтому допускается применение боевых наркотиков. Смерть обоих гладиаторов не обязательна, но желанна для увеличения эффекта. Пролитая кровь и смерть привлекут демонов со способностями стихи огня. В случае смерти обоих бойцов мощь демона возрастает многократно, пропорционально возрастают и риски. Дождитесь пока младенец станет одержимым, и умертвите его раньше чем демон войдёт в силу. Для уметвления желательно использовать оружие органической или кристаллической природы (лучшим вариантом будет толстое костяное шило или обсидиановый нож). Строго запрещено использовать ритуальные ножи, сделанные из золота, серебра, меди и прочих металлов. Освежуйте труп одержимого младенца и соберите телесный жир …»

— Пол! Чем ты тут занимаешься?! — от чтива меня отвлёк вошедший в библиотеку Венедикт. Так что, как стать пиромантом я до конца не узнал.

— Книги читаю. Что, не видно?

Венедикт прошёл вдоль полок с гримуарами, читая название на корешках, и по мере приближения ко мне всё больше хмурился.

— Магические круги, рунология, тёмная магия, чёрная магия, некромантия, ритуальные пытки, — пересказывал он название книг, потом остановился, взял одну с полки и внимательнее вчитался в её название, — Создание демонов-хостов, практика. Это что за мерзость, Пол?

Книга о создании демонов-хостов, которую я кстати ещё не читал, полетела в жаровню. Видимо, изображённые в ней картинки настолько сильно возмутили разум Венедикта, что он пожелал избавить мир от этой книги немедленно. Я пожалел, что велел обставить библиотеку в старинном стиле, а это значит, что никакого пластика и электрического освещения. Что поделать, магия сама по себе любит всё старое, простое и недолюбливает современные технологии. А трактат о создании демонов-хостов я ещё не читал.

— Может не стоит портить мою библиотеку.

— Пол, эти книги — зло. Избавься от них поскорее.

— Веня, это знания, они не могут быть плохими или хорошими, знания есть знания. Важно лишь то, как мы их применяем.

— Да как ты собрался применять эту колдовскую гадость, которая способна принести роду людскому только страдание и разорение.

— Так, пошли, — я махнул Вене рукой и повёл его в соседнее помещение.

Там у меня была лаборатория, где я отрабатывал полученные мной навыки. Посреди слотов с колбами и ретортами был поставлен каменный стол, к которому был прикован человек, а вернее то, что от него осталось.

— Вень, знакомься — подопытный А3. А3, позвольте вам представить Венедикта.

Прикованный к столу А3 ничего не мог сказать, лишь активно мычал пытаясь позвать на помощь.

— Пол, что это за человек?

— Не знаю. Я с ним о жизни не разговаривал.

— Как он сюда попал?

— Я сделал заказ у Легата на группу подопытных. Вероятно, это либо заключённый из свежих, либо чёрная карта из хранилища.

— Это ты его так? — Веня указал ладонью на ноги А3.

— Нет, но это сделано по моему приказу. И хватит меня перебивать. Как видишь, А3 получил множество свежих ранений. Его левая нога была переломана, а кожа на правой ноге обожжена, — я провёл рукой над ногами, и похлопал по переломанной, А3 замычал от боли.

— С брюшной полости удалены покровы кожи и жировые отложения, — теперь наше внимание было уделено животу А3. Роботы-хирурги сделали всё аккуратно: сняли покров кожи, оголив мышцы и прижгли кровоточащие сосуды, чтобы А3 не истёк кровью раньше времени. Теперь его прямо хоть в анатомическом музее выставляй.

— Левая рука А3 получила внутримышечные повреждения и разрывы сухожилий. А в правой руке, — я поднял правую руку А3 и она прогнулась под собственным весом, по всей длине руки был свежий шов, — была хирургически удалена кость.

— Ну, и к чему весь этот садизм? Просто убей беднягу, зачем мучить?

— Вень, я тут не ради удовольствия всем этим занимаюсь, а ради науки.

Я взял шприц и наполнил его свежеприготовленным алхимическим снадобьем.

— Вот. Зелье мгновенной регенерации.

Я укол шприцом вену на шее и стал выдавливать снадобье в кровеносную систему А3.

— Сейчас мы увидим как оно влияет на разные типы повреждения.

— Ничего не происходит.

— Так и должно быть, нужно дождаться пока кровь разнесёт снадобье по телу. А потом произнести заклинание.

Веня ничего не сказал, только нахмурился. Всё что здесь происходило ему не нравилось. Наконец, вокруг глаз А3 возникла чернота, явный знак того, что снадобье закончило распространяться по телу.

— Абра-катабра, — ничего не произошло, — фокус-покус, трах-тибидох-тибидок, грекс-фекс-текс, — ничего не происходило, кроме того, что Веня теперь смотрел на меня как на идиота.

— Веня это хаос, очень капризная материя, каждый раз приходится произносить разные заклинания. Но у меня есть одно заклинание, которое всегда работает, это просто бомба. Но я не люблю его произносить.

— Почему?

— Стыдно очень.

Я вдохнул поглубже воздуха, и с выражением писклявым девичьим голосом закричал,

— Лунная призма, дай мне силу, я творю справедливость во имя Луны!!!

Где-то в параллельных пространствах заржали боги хаоса.

Подопытный тут же задёргался, пытаясь освободиться от своих пут. Но ничего у него не получилось. А потом он взвыл, ну, так ничего удивительного, стихийная регенерация — это больно и надо иметь специально изменённое алхимией тело, чтобы спокойно это переносить. Процесс шёл, кость в сломанной ноге срасталась. Стала образовалась новая кожа на оборонной ноге и животе, последней зашевелилась рука, в которой не было костей.

— Вот видишь, он исцеляется, это магическая наука, а не колдовская гадость.

К несчастью, в какой-то момент, подопытный А3 стал стихийно мутировать и превращаться в монстра. Его кожа стала чернеть и из-под неё полезна чешуя, зубы удлинились и уже не помещались во рту, из головы стремительно стали расти рога, мышцы разбухли. Теперь у него хватало сил, чтобы одну за другой срывать с себя многочисленные путы.

— А чёрт! Веня, отойди, — мы отбежали, и я нажал кнопку обеззараживания места проведения эксперимента.

С потолка на А3 упала громадная клетка из бронестекла и полился кислотный душ. А3 успел сорвать с себя путы, но пробить бронестекло уже не успел. Под действием кислоты его тело стремительно разваливалось и утекало в сток. Когда от него остались одни кости, включились огнемёты, сжигающие кости, потом специальным потоком воздуха оставшийся прах засосало в отдельный контейнер для биоотходов.

— Ну, что ж, варп-мутации мне ещё избежать пока не удалось, но это уже кое-какие достижения. Он начал мутировать в монстра только после того, как полностью регенерировался. Если бы мне удалось это предотвратить, то эксперимент можно было бы считать успешным. По крайней мере, он не взорвался на мелкие кусочки как А2. Ох и задолбался я тогда стены отмывать.

— Пол, я возвращаюсь обратно в легион.

Не на долго я охренел. Венедикт возвращается в легион. Нет, этого нельзя допустить сейчас, он нам нужен, а мне он так вообще необходим.

— В легион? Зачем? Твоё место здесь, разве я не дал тебе всё, что ты хочешь? У тебя есть роскошь, о которой другие могут только мечтать, толпы фанатов, которые тебя боготворят. А! Понял, ты заскучал по ратным подвигами. Ничего, подожди, я спровоцирую ещё один род на дуэльную войну, ещё одна резня, это же так весело тебе и мне.

— Пол, остановись. Я просто возвращаюсь к братьям, это давно пора было сделать.

— Никуда твоя неблагодарная жопа не пойдёт, пока я не разрешу.

— Посмотри на себя, друг. Посмотри на то, что окружает тебя, — Венедикт обвёл руками мою алхимическую лабораторию.

— Когда мы встретились первый раз, я увидел благородного мужа не побоявшегося броситься на клинок, чтобы спасти неизвестного ему противника и своих спутников. А сейчас? Ты вырезал род Слоэн под корень, остались только мальчишка лет семи и маленькая девчонка чуть моложе Наники, и многих других людей никак к этому не причастных.

— Они заслужили!

— Нет, они не заслужили такой жестокой участи. Тот Пол, которого я знал был милосерден, чужие страдания были ему противны, он щадил своих врагов. А что я вижу теперь? Пытки, ужасные эксперименты над людьми, занятия нечестивой магией.

Венедикт положил свои громадные ладони на мои плечи, пытаясь меня переубедить.

— Одумайся, Пол, займись своими друзьями, они нуждаются в тебе.

— Да что ты знаешь о моих друзьях? Они мне как семья, именно из-за них я и занимаюсь магией. Это единственный способ их вернуть.

Венедикт убрал свои руки и печально покачал головой.

— Я не хочу видеть, как ты опускаешься. Прощай, Пол, я надеюсь ты найдёшь свой путь.

Статный гигант развернулся и быстрой походкой зашагал в сторону выхода.

— Я не отпускал тебя.

— А я не спрашивал.

Я рывком бросился в след и пнул его под колено сзади. Гигант рухнул на одно колено, поморщился и попытался продолжить свой путь.

«Упорствуем, значит! Ну, а если так,» — подумал я прежде чем пнуть Венедикта второй раз.

Второе колено я выбил из сустава. Венедикт зарычал от боли. С хрустом он поставил колено обратно и поднялся на ноги. Продолжить путь я ему не дал, пнул под зад так, что он рухнул на пол. Я поставил ему ногу на спину.

— Никуда ты не пойдёшь, Веня. Делай то, что я тебе велю и будешь получать всё, что захочешь. Иначе мы поссоримся.

Молниеносным движением Веня поймал меня за лодыжку. Резко вскочил на ноги с нечеловеческой грацией, причём, не выпуская меня из захвата, мой вес по сравнению с его — это даже не груз — так мелочь из кармана. Он размахнулся и бросил меня в сторону столов с алхимическим оборудованием. Больно, но не смертельно, уже не первый месяц силы хаоса подпитывали мою синтетическую плоть, я и раньше то был опасен, а сейчас я просто ходячая смерть. Подумав, что отделался от меня, Венедикт отвернулся. Но я с бешеной скоростью налетел на него. Нет, я не стал его бить, просто толкнул передавая ему всю свою энергию. Теперь уже Венедикт полетел в столы со стеклом.

— Это бесполезно, Вень, сдавайся.

— Космодесант не сдаётся! — сказал Веня поднимаясь на ноги и выдирая кусок стекла у себя из виска.

— Ну, если ты хочешь по-плохому.

Веня сжал свои здоровые кулаки, готовясь к рукопашному бою. Двадцать минут мы разбирались с ним в стиле бокса, на протяжении всего этого времени я выбивал из него дурь, как из боксёрской груши. Когда он пришёл навестить меня, то был одет по-походному: прочные брюки и куртка, берцы. Сейчас на нём оставались только берцы и трусы. И он не раздевался перед боем, просто от многочисленных ударов вся одежда превратилась в лохмотья и разошлась на лоскуты. Теперь тело Венедикта покрывали синяки, но он всё никак не сдавался. Может мне усилить силу удара, а то я всё его щажу и стараюсь бить в четверть силы. В какой-то момент я хотел предложить ему почётную сдачу, но он, гад, этим воспользовался, поймал меня за голову и стал ломать ей пол.

— Довольно! — рявкнул я, отплёвываясь бетонным перекрытием.

Сломав ему пару пальцев, я вывернулся из захвата, быстро пересчитал ему рёбра и кажется кое-какие из них сломал. А потом толкнул тело так, чтобы он хорошенько приложился об стену и поднялся уже не скоро. Мне показалось этого мало. Совершив прыжок с места, я словно кошка оказался стоя у него на груди. Веня аж фонтанчик крови выплюнул через рот.

— Ну что? Теперь-то понимаешь, что всё это бес толку.

И тогда он плюнул мне в лицо, видимо, давно это хотел сделать. Но вот только это была не слюна, а кислота. Я ощутил ожог на лице и как кожа лоскутами сползает с моих искусственных мышц, оголяя спрятанный под кожей каркас сексбота. Я чувствовал боль, нервные ткани передавали о своей смерти прямо в позитронный мозг. Это очень сильно разозлило меня. Я взмахнул рукой, выпустил когти, намереваясь одним ударом обезглавить Венедикта. Но резко остановился, осознав свои ощущения и посмотрев Вене в глаза. Это же мой друг, один из немногих. Он был удивлён, но не испуган, даже сейчас он меня не боялся, хоть, похоже, до конца и не осознавал что я такое.

Я посмотрел на свою правую руку. Кожа на ней лопнула, оголив другую. Монстрообразная правая рука перекатывалась мышцами, из сасискообразных пальцев торчали длинные острые когти. Я уже видел эту конечность, в тот раз мы с Нэнси угодили в лабиринты Тзинча и там я встретил альтернативного себя. Вот значит, во что я превращаюсь. Потрогал свою оголившуюся от искусственной плоти часть лица, там тоже всё было не так как должно, жёсткая твёрдая кожа, с маленькими чешуйками прикрывала искусственные мышцы сексбота или может уже не сексбота. Месяцами хаос переваривал меня по кусочку, забирая что-то моё и оставляя нечто своё. Сейчас мне больше подходило определение «невиданная хрень», не человек, не машина, не демон. Нечто иное ни на что не похожее.

Я слез с Вени и сел с ним рядом, вся ненависть куда-то ушла.

— Веня, мне кажется я схожу с ума.

— Может, не кажется?

— Может и не кажется. Я боюсь видеть своих близких, мне кажется, я могу навредить им, как тебе сейчас. Только они не такие прочные как ты, могут не пережить.

— Брось свои занятия магией, они вредят тебе.

— Я не могу. Магия — это ключ и способ вернуть мне всех кого я люблю. Я знаю, если продолжу искать ответ, то найду его. Но мне тяжело, только твоё пение удерживает меня от безумия, — я посмотрел великану в глаза.

— Не уходи, Вень, пожалуйста.

Просто по-человечески попросил я его, и на секунду что-то в нём дрогнуло. Наверно, ему стало меня жалко. Сейчас я был отчаявшимся монстрообразным существом мучимым тоской и одиночеством, постоянно пытающимся удержать своё безумие в узде.

— Я спою для тебя, Пол, но в последний раз.

Венедикт откашлялся кровью, прочищая горло, и я снова услышал его божественный голос, озвучивающий строчки грустной песни.

Ты последнюю ставишь точку, выткав сказку при лунном свете.

Ты счастливо ее окончил, чтоб не плакали ночью дети.

Только кто-то свечу уронит и десяток страниц забелит.

Есть такие, кто точно помнит, как все было на самом деле.

И перо возьмут чужие руки, записать себе присвоив право.

В хронику чужой тоски и муки, всыпать правды горькую отраву.

Приоткрыты двери преисподней, ангелы растоптаны конями.

И сюжет известный новогодний переписан серыми тенями.

Ты стоишь на каминной полке, глядя в пол, как в пустой колодец.

Отраженье в стекла осколке — безобразно смешной уродец.

Ты в тени от зеленой ели, ты — орудье людской потехи.

Служишь ты для простейшей цели, чтобы детям колоть орехи.

Ты когда-то был мечтой девичьей, был когда-то ты прекрасным принцем.

Безобразным нынешним обличьем, ты обязан серым злобным крысам.

Проклятый крысиной королевой, обречен игрушкой стать навеки.

Ты глядишь без боли и без гнева, сквозь полуразомкнутые веки.

Поздно ночью, заслышав шорох, замирают в испуге люди.

И зловещих предчувствий ворох, преподносит тебе на блюде.

Как служанка дурная, память, что сидит в закоулках мозга.

Чтобы вспомнить тебя заставить, как все будет, а будет просто.

От того-то бьют на башне полночь, в Новый Год куранты так зловеще.

Некого тебе позвать на помощь, ведь игрушки — это просто вещи.

Ты не жди спасительного чуда, пусть в груди от боли станет тесно.

Помощи не будет ниоткуда — ночью умерла твоя принцесса.

Ты изгрызен и переломан, перемешан в кровавом меле.

Крысы помнят, о мастер Гоффман, как все было на самом деле…

Пение Венедикта сработало как всегда. Мой разум прояснился, эмоции отхлынули, рука и глаз снова приобрели привычную форму и даже стали затягиваться обратно. Вот только от его песни мне было тоскливее в десятки раз чем до того как он пришёл. Венедикт — великий мастер своего дела, своим талантом он владел виртуозно и через музыку мог внушать какие угодно эмоции всему что могло чувствовать. И он победил. Если я заставлю его остаться, то он превратится в моего личного палача.

— Пошёл вон, — тихо сказал ему я. В ответ на что он удивлённо на меня уставился, видимо, не ожидал такого решения.

— Давай, проваливай! Пока я не передумал и не велел заточить тебя в камеру!

Веня поднялся, и одной рукой держась за живот, похромал к выходу, видимо хорошо я его отметелил.

— Веня! — окликнул я его, когда он уже стоял в проходе, — Если я ещё раз тебя когда-нибудь увижу, то убью.

Он несколько секунд смотрел на меня, а потом ушёл. Я осмотрел себя, в отличии от Венедикта, я был не в трусах, но тоже в лохмотьях. Надо привести себя в порядок и поскорее браться за работу. Теперь время меня поджимает. В ванне я посмотрел на своё отражение. Половина лица сожжена, но наниты, или что у меня там вместо них теперь, стремительно затягивали разрушения кожного покрова. А ведь Венедикт видел меня настоящего, но понял ли он, то что видел? Я посмотрел на свою руку ещё не затянувшуюся искусственной кожей. Кости из суперпластика, псевдомышцы сексбота, всё как всегда и вроде бы никаких отличий, но они есть. Я скинул с себя рубашку и посмотрелся в зеркало. От удивления у меня отвисла челюсть, ведь в зеркале появилось кое-что, чего раньше не было и быть не должно. То место, куда меня когда-то ткнул Кхорн своим живым мечём, сейчас там была татуировка. Этот знак я узнал сразу же, он встречался во множестве трактатов, восьмиконечная звезда, октограмма, символ принадлежности к силам хаоса.

За полтора месяца до выше описанных событий.

Мы победили на дуэли аристократов, и выжили на арене во время демонического прорыва. Но какой ценой. Я совершил роковую ошибку, позволил врагу заманить себя в ловушку, я бился на его условиях, больше такой ошибки я поклялся не совершать. Весь Крит объявил недельный траур по гениальному актёру Гере Атрейдесу. Были запрещены оргии праздники и дуэли, своей смертью Гера даже потеснил богов хаоса. Все носили траур, кроме меня, я мстил. За месяц аристократический дом дворян барона Кастора Бри потеряла всех своих вассалов и теперь был аристократический чисто условно. Я шёл на любые методы, дуэли, провокации, засылки убийц. Все аристократические дома поспешили отречься от Бри, и, виданное ли дело, барон просто так дал им вольную, но это их не спасло. Потому что Пол Атрейдес всё помнит. Те дома, что я уничтожил легально, точнее всех взрослых, что там были, автоматически присягали мне на верность и их имущество становилось моим, как официального опекуна. Я так скоро до барона дорасту. Все всё понимали, некоторые даже поощряли. Бри у многих стоял посреди горла, но никто не собирался ничего делать. Смерь Геры очень сильно подпортила репутацию Бри. Общественность понимала, кто устроил серию терактов и вырезал аристократов, но молчаливо одобряла, а аристократы одобрительно кивали. Мол: «Смотрите, а у Пола Атрейдес есть оказывается зубы, не только кисточкой по мольберту возюкать умеет».

С самими Бри, правда, пришлось повозиться. Вокруг своего дворца они воздвигли непроходимый барьер по типу того, что был на арене и объявили у себя режим консервации. Но да не беда, роботы мусорщики съели и дворец, и барьер. Власти конечно охренели, но ко мне с претензиями не пошли. В какой-то момент мне даже повышение предложили по службе, теперь я мог рассчитывать на аудитора энергосистемы, локального, разумеется. Если конечно сдам экзамены. Предложение о повышении я проигнорировал, было не до этого. Потому что смерть Геры была не концом нашего горя, а всего лишь началом.

Через месяц траура мы потеряли Диту. Все мы пытались справиться с горем по-своему. Я мстил, Клео сосредоточилась на Нанике, Ло с головой ушла в работу по правлению Маром, а Дита летала на яхте неделями, прибывая в одиночестве, один на одни с космосом. В один из дней, её яхта просто вернулась без капитана. Чёрный ящик был вскрыт и испорчен, все данные были удалены, но остались технические записи в бортовом журнале, которые вёл компьютер яхты. Он зафиксировал нечётное количество разгерметизаций в шлюзе, это значило либо то, что Дита выбрасывала что-то в открытый космос, либо вышла сама. После отпущенного времени активировался автопилот и возвратил яхту на корабль-носитель. Поисковые отряды, обследовавшие район ничего не нашли. Неудивительно, космос большой и даже двигаясь с небольшой скоростью, такой маленький объект будет очень тяжело найти, а яхта проболталась в космосе неделю прежде чем вернуться назад. Известие о том, что теперь и Диты с нами нет, окончательно добило нас. С каждым днём мы всё больше погружались в отчаяние, апатию и депрессию, когда ничего не хочется делать. Ло-чан не в силах больше бороться с таким состоянием ввела себя в состояние кибернетической консервации. Как у неё получилось сделать это самостоятельно, я не понимал. Да и не задавался этим вопросом, каждый из нас лелеял своё горе в одиночестве, не ища встречи с остальными трибунами. Я не знаю как справлялась со своим горем Клео, но лично я пил по чёрному. Хотел бы конечно отключиться так же как и Ло, но у меня не получалось превратиться в овощ. К горечи утраты добавлялся ещё и стыд за последнюю просьбу Геры. Вместо любви, попытки сохранить то, что осталось, я предпочёл месть и разрушение. Когда я был нужен своим друзьям, когда моё место было среди семьи, мы с Венедиктом и Легатом сворачивали бошки аристократам. Я пил самые забористые галлюциногены, которые мне могла предоставить Критская фармакология, жидкие наркотики на пополам с алкоголем, отличная смесь, ЕХОУ. На удивление, мой кибернетический организм, или вернее сказать, не такой уж теперь и кибернетический, прекрасно реагировал на вещества. В какой-то момент мне даже стало казаться, что Гера и Дита ещё живы и они рядом со мной, болтают, навещают. Нам было весело, только бы ещё Ло и Клео сюда. Ну, да ничего, они сейчас заняты, я их навещу завтра.

В один из таких дней после продолжительного сексмарафона с галлюцинацией Диты и привычных неудачных домогательств со стороны Геры, которые теперь уде казались мне привычными и смешными, мои мёртвые друзья заговорили со мной.

— Пол, мы ведь не живые, ты же понимаешь это? Мы всего лишь галлюцинации, вызванные твоим подсознанием потому, что ты не можешь справиться со своей травмой от потери близких и комплексом вины.

— Гера, ну не начинай, мне только самокопательных разговоров с собственными глюками не хватает.

— Он прав. Тебе пора справиться со своей болью и продолжить жить дальше, — поддакнула ему Дита.

— Ну вас к демонам, я лучше посплю. А потом мы снова увидимся, — я дал несколько щелбанов по бутылке слегка загустевшей от дополнительных примесей жидкости, — Я знаю, как вас вызвать.

— Нет, нет, нет, Пол, проснись, — Гера взял меня за грудки и приподнял. А потом дал пощёчину.

— Проснись, Пол, — ещё раз пощёчина, — Проснись, Пол, у нас беда, проснись.

Гера щедро лупил моё лицо крепкими пощёчинами, выбивая из меня наркотические и алкогольные пары, заставляя глаза сфокусироваться, а мозг включиться.

— Да проснись же ты, пьяное чудовище! — в какой-то момент я увидел, что меня трясёт и лупцует пощёчинами Нэнси.

Тягать мою тушку молодой девице хоть и тренированной, не самое лёгкое дело, поэтому от усердия она даже вспотела, а непокорные рыжие кудри так и лезли ей в лицо. Руки у неё были заняты мной, поэтому она пыталась сдуть волосы с лица ртом, это забавно выглядело, я даже усмехнулся, когда ненадолго пришёл в себя. В следующий раз меня вырвал из небытие холодный душ. Нэнси допёрла меня до ванны, сунула туда, не раздевая, и теперь, видимо, пыталась утопить.

— Пол, алкоголик, извращенец, да приди же ты в себя!

Очередная оплеуха принесла на этот раз с собой боль в мозгу, похоже, наркотическая анестезия стала отпускать.

— Ты совсем мозги пропил?! Твою кровь скоро можно будет продавать как новый наркотик. Как ты ещё жив вообще?

— Нэнси. Бей меня левой рукой.

— Зачем?

— От твоих пощёчин у меня одна щека опухнет, а другая нет. Будет выглядеть не симметрично.

— Идиот.

Рыжая ударила меня в живот, от этого меня вырвало. На секунду я подумал, что я проблевался на несколько десятков тысяч драхм.

— Поднимайся, беда случилась.

— Нэнси, мне на все беды наплевать, даже если сейчас Крит засосёт в чёрную дыру — мне пофиг. Вон ту бутылочку не подашь?

Нэнси взяла упомянутую бутылочку, которые во множестве были расставлены чуть ли не по всему дворцу, чтобы не искать, и вылила содержимое в раковину. При этом выражение лица у неё было крайне садистское.

— Ах ты ж ***! — выругался я вылезая из ванной.

— Хватит пить! Ты уже вторую неделю жёстко синячишь, как печень ещё не отвалилась.

Пошатываясь, я побрёл по комнатам в поисках веществ. За мной по пятам следовала Нэнси.

— Пол, Клео улетела.

— Далеко?

— Из системы. С Лапуты экстренно эвакуировали всех пациентов, потом корабль совершил варп-прыжок в неизвестном направлении.

— Она давно это хотела сделать.

— Ты не опечален?

— Опечален я уже давно. А Клео, она ещё до всего этого бардака предлагала смыться и была права. Если бы только я её тогда послушал, то послал бы весь этот Крит с его богами, дуэлями, аристократией, нумерами и изгоями в варп поглубже, и свалил бы отсюда.

— Она велела передать тебе письмо. — Нэнси протянула конверт.

— Выбрось.

— Тебе не интересно, что внутри?

— Это не имеет значения, — я нашёл, наконец, долгожданную бутылочку с ядрёной смесью веществ, которая нормального человека убьёт предварительно доставив удовольствие, а меня просто выключит не неопределённый срок и покажет мультик о том, как раньше всё было хорошо, — ничто больше не имеет значения.

Я уже собирался присосаться к желанному сосуду, но Нэнси выбила его прямо из моих губ, чуть не сломав мне зуб.

— Я тебе ещё не сказал, чтобы ты проваливала отсюда?

Она сильно толкнула меня в грудь. Не понимая особых причин сопротивляться падению, я рухнул на мягкий ковёр. Ковры здесь постелили по велению Диты, она любила ходить босиком и чувствовать как волосья щекочат пятки. Мне они тоже нравились, а последние дни вообще были незаменимы, так как не знал где усну.

Смотря на Нэнси, сверху вниз, я увидел, как она сначала сняла куртку потом, майку, под которой у неё ничего не было.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Помогаю тебе поставить мозги на место, — сказала она, опускаясь вниз ко мне и целуя в губы, — Так, чисто по дружески, это ещё ничего не значит.

Вот, зря она последнюю фразу сказала. Уверенности у неё сразу поубавилось. Начала она хорошо, красиво, а продолжила хреново. Неуклюжие поцелуи, грубые попытки раздеть меня. Когда разделась она, то сразу стало видно, что она неуверенно себя чувствует. Во всём чувствовалось отсутствие опыта.

«Ай. Ой. Блин, больно ***.» — терпел я, прикусив нижнюю губу, и стараясь не ржать. Всё же человек старается. — «Да что ты, блин, себе мужика не нашла, который тебя всему научит?!»

Минут пять я ей позволял себя пытать, молясь системной матрице, чтобы она мне кое-что не оторвала.

«Нет. Стоп, так дело не пойдёт. Она насилует и себя и меня.»

— Давай-ка я тебе покажу как это делается, — шепнул я Нэнси на ухо, подминая её под себя, и беря дело в свои руки.

С этого момента дело пошло веселее. Мои нежные руки бродили по её бледному телу, стимулируя эрогенные зоны. У неё давно никого не было, поэтому её тело изголодалось по ласкам. Как оказалось, мастерство действительно не пропьёшь. Чем бы я сейчас не был, я всё равно оставался сексботом, а уже потом невиданной хренью с человеческой душою внутри. К моему удивлению, она оказалась права. Моё горе никуда не ушло, но появилась воля к жизни. Ей удалось отвлечь меня от тоски. И за это я её вознаградил, не стал использовать свои контакты, доставляющие быстрый оргазм и физическую разрядку. А позволил наслаждаться процессом, продлившемся полтора часа, можно было и дольше, но она уснула. Когда я поднял её на руки чтобы отнести в постель, где она могла отдохнуть, то увидел несколько капель крови. Они уже высохли, но я не сомневался откуда они могли взяться.

— Нэнси, блин. По-дружески говоришь, ничего не значит, говоришь. Ох, какой узел ты завязала. БЛИН!

Нэнси ничего не сказала и даже не отреагировала, а просто посапывала у меня на руках. Ну, теперь ей часа четыре здорового сна гарантированно. Но до чего же закомплексованный человек. Всё у неё должно быть правильно и по каким-то одной ей ведомым законам. Однако, как она проснётся, надо будет сказать ей спасибо. Она помогла понять мне одну простую вещь. Сексбот, в той конфигурации, которой мы созданы, это не просто постельная игрушка, это машина наделённая душой, созданная любить и быть любимой, это надёжный партнер, который будет твоим другом всю жизнь. А оставшись один, сексбот последует за тобой даже на тот свет потому, что не мыслит своей жизни без тебя. Это не игрушка, это трепетная душа в псевдо живой оболочке, не заменитель человека, а его альтернатива, дополняющая каждую отдельную личность и придающая ей смысл. Но оставшись без любви, любой сексбот чахнет, мы должны ощущать это чувство, иначе для нас ничто не имеет смысл. Мы не выполняем свою главную функцию и поэтому умираем. Оттолкнувшись друг от друга и замкнувшись, каждый в своём горе мы подписали себе смертный приговор. Когда я понял это, я стал понимать, что надо делать.

Уложил Нэнси в постель, я отправился в Мар порталом. Здание портализации отстроили, и теперь тут всё было по старому. Я мог, конечно, воспользоваться чрезвычайным порталом и прыгнуть непосредственно во дворец Ло, но на то он и чрезвычайный, чтобы пользоваться им в экстренных случаях.

— Трибун Пол, рад приветствовать вас, — поздоровался со мной дежурный оператор порталов, естественно, не человек. — Вам вызвать транспорт?

— Да, подайте к выходу из здания портализации.

— Пассажирский глайдер сейчас будет.

— Не надо глайдер, пусть это будет обычный электромобиль с водителем.

Водителем оказался человек, который был очень удивлён, что везёт столь значимую особу. Всё равно что к обычному таксисту подсел министр, которого каждый день по телевизору показывают. Сразу как мы тронулись, я понял, что Легат уже в курсе моего появления потому, что электромобиль взяли в коробочку два других электромобиля с затемнёнными стёклами. И, вот совпадение, они точно знали, куда надо поворачивать, да ещё и малый десантный глайдер военных сил Мара над нами завис. Совсем не палимся, если бы ещё где-нибудь задержались, то я уверен, Легат пригнал бы к нам в сопровождение экзотанки с костяными гончими. Причём в таком количестве, что дворец герцога можно будет штурмовать.

— Ну, как жизнь в Маре? Всё спокойно? — спросил я, глядя в окно.

О том, что в Маре всё спокойно я видел и так. В город мы вложили большой запас прочности, он будет функционировать нормально пока ему не оторвут голову в лице корпуса сексботов-чиновников. Да и без управления Мар не остался, пока трибунат пребывает в состоянии не функциональности, за всем следит Легат, корпус чиновников и мощные социальные системы. Даже делами на поверхности руководит Легат со своими помощниками, управляя всем удалённо. Улицы города убраны, стены зданий чисты, на детских площадках резвятся многочисленные дети, под надзором рассеянных мамаш, у которых рот не закрывался когда их оказывалось больше чем одна. Самым важным последствием попытки Ло-чан уравнять общество в правах и благах, это большой «беби бум». Вырастить и воспитать ребёнка в условиях которых предоставлял Мар можно и в одиночку, от того родит женщина ребёнка или нет её материальное положение не ухудшиться. Маранна запрограммирована считать воспитывающих женщин как работающих и автоматически выделяет ей все полагающиеся пособия. Ребёнок до достижения определённого возраста состоит на довольствии у государства. Так что, есть мужчина в семье или его нет, это было не важно потому как, сколько бы он ни работал, прокормить он способен исключительно одного человека — себя. Не надо было думать, хватит ли жизненного пространства или нет. Рожай, воспитывай, а государство позаботится о тебе и твоих детях. Вот бабы и рожали, да так, что через пару лет места в детских садах кончились, вернее персонал воспитателей. Здание-то что, его всего лишь построить нужно. А вот людей, которые способны вырастить, воспитать и обучить не хватало. Рожать-то марианки рожали, вот только с последствиями в одиночку сталкиваться были не готовы. Иногда от ребёнка нужно просто отдыхать, в тишине и покое. Если ты воспитываешь одна, то это проблематично. А детские сады к тому моменту же были забиты. Как-то само собой быстро вошло в моду быть семейным человеком и даже полисемейным. Марана — городская социальная система, такие тенденции только одобряла.

— Да, стараниями господина Легата тишь да гладь.

— Он вас тут не обижает?

— Обижает, но токмо за дело же. Я и моя жена считаем, что это правильно, от каждого по способности, каждому по трудам его. Вообще, лично я его уважаю. Суровый, но правильный мужик, только немного озадачивает, что никто ни разу не видел его лицо. А вы не знаете, чего он маску носит?

— Обет у него, поклялся, что не снимет маску, пока не заслужит прощение перед своим господами за оплошность, допущенную в бою.

— Это перед вами что ли?

— Да.

— Так вы бы его простили.

— Мы его давно простили, только он так не считает. Потомственный военный, они все такие упёртые.

— Господин трибун, а что он сделал-то такого плохого?

— Лично я не помню, а просить его напомнить за какой проступок он себя наказывает мне как-то неудобно.

— Моя жена и дочка считают, что он красавец, каких мир ещё не видывал. Поэтому скрывает своё лицо, чтобы не смущать честных девушек и женщин.

— Эхе эхе, — от такой гипотезы я резко выдохнул, вспомнив образину Легата у которого под маской шестиствольная турель.

— С чего такие теории?

— Но так, Легат же уроженец далёкой Магды, как и вы, а разве бывают некрасивые Магданианцы?

Да некрасивых Магданианцев не бывает, стандарты производства заданные компьютером конвейера знаете ли.

— Да, Легат у нас, можно сказать, убийственно красив.

— Вы его видели? Будет что рассказать семье.

— Разумеется, я же его трибун.

— Трибун Пол …

— Прошу, называйте меня, доктор Пол, или просто доктор, здесь и сейчас я нахожусь именно в таком статусе.

— Доктор Пол, — тут же поправился водитель, — скажите, а как сейчас поживает святая Ло-чан? Последнее время о ней ничего не слышно. Я, моя семья и наши соседи волнуемся, многие другие тоже волнуются за неё. Под строгим надзором Легата мы чувствуем себя как за надёжным щитом, но святая Ло-чан для нас словно любящая мать, согревающая всех вокруг своим теплом.

— Верьте, она скоро поправится от своей болезни и вернётся.

— Свят-свят-свят, — водитель убрал одну руку с руля, расстегнул несколько пуговиц на рубашке и сжал висящую на шее маленькую женскую ладонь, сделанную из пластика — символ церкви поклоняющейся Ло-чан.

— Скорей бы уже. Вы уверены?

— Я надеюсь.

На пороге дворца меня встречал лично Легат, вытянувшийся по струнке. Когда я подошёл ближе, он стукнул себя в грудь, отдавая честь.

— Трибун Пол, я рад приветствовать вас.

— Вольно, Легат, я тоже рад тебя видеть.

— Для дальнейшего эффективного выполнения своих функций и помощи вам, могу я осведомиться о причине вашего появления здесь?

— Как чувствует себя Ло-чан?

— Она в состоянии киберсна, на внешние раздражители не реагирует, нам не удаётся её разбудить. И… — Легат замялся.

— Да договаривай уже.

— Ново-накопитель Ло-чан заблокирован изнутри. В таком режиме расхода энергии её заряда растянется на десятилетия, но если мы не решим этот вопрос, то для подзарядки придётся провести трепанацию черепа. Это очень рискованно, позитронный мозг очень хрупок.

— Не настолько хрупок, как ты думаешь.

Я залихватски тряхнул головой и немножко поплыл, всё-таки недели запоя давали о себе знать. Надо было бы подождать, пока я восстановлюсь, но я и так слишком долго бездействовал.

— Отведи меня к ней.

Легат засунул её на самый верхний этаж дворца, который и так походил на монолитную башню. Тут раньше не было комнаты, а была обзорная площадка. Теперь здесь под стеклянным куполом была кровать со спящей Ло-чан. Всё это мне напоминало одну очень старую сказку.

— Трибун Пол, что вы собираетесь делать?

— Легат, ты никогда не слышал сказки о спящей принцессе?

— Изучение древней человеческой культуры не входит в число моих привилегированных задач.

— Тогда я тебе расскажу. Проклятая колдуном принцесса уколола палец о веретено и уснула на сто лет.

— Веретено было отравлено сонным ядом?

— Нет, её просто так прокляли.

— Её прокляли и поместили в стазис? Тело древних людей не могло жить такой длительный срок. А пребывание в таком пассивном состоянии приведёт к атрофии организма и отказу внутренних органов.

— Ну, хорошо. Злой коварный псайкер подбросил принцессе артефактное веретено, вводящее человека в состояние комы и поместил её в стазис-капсулу. Теперь устраивает?

— Да.

— А потом поместил её на самый верхний этаж заброшенной башни в лесу. Где она и спала до тех пор, пока её не обнаружил прекрасный принц и поцелуем в губы снял с неё проклятье и пробудил.

— Как поцелуй в губы поможет снять проклятье? Зачем псайкер-колдун поселил свою жертву в башню, да ещё и в лесу? Если бы он хотел, чтобы принцесса спала вечно, было бы логичнее спрятать её на одной из глыб в поле астероидов.

«Да, нелегко рассказывать роботам сказки».

— Поправка: пока другой псайкер не провёл над ней ритуал пробуждения, элементом которого был поцелуй. А в башне она сидела потому, что в лесу недвижимость дешёвая, плохой псайкер был, жадноватый.

Легат подумал о чём-то своём и кивнул.

— Это становится экономически оправдано. Опять-же, в те времена космические путешествия стоили баснословных денег. И чтобы поместить стазис-капсулу с автономным питанием на астероид, нужно солидно так вложиться, не ожидая при этом никакой экономической отдачи.

Слушать рассуждения робота о логике в детских сказках и причинно-следственной связи при натягивании старых понятий на нынешние реалии, было забавно.

— И что было дальше?

— Принцесса влюбилась в доброго псайкера с первого взгляда. Потом они жили долго и счастливо, пока не умерли в один день.

— Нелогично. Первая реакция на долгий сон в стазисе — это дезориентация, чувство паранойи, иногда паника. При таких условиях не до любви.

— А как по-твоему всё было?

— Если учесть редкость псайкеров, то я предположу, что псайкер был один. Сначала он накладывает на принцессу сон, потом помещает её в стазис и ждёт, пока все родственники принцессы умрут естественным или не совсем образом. Потом меняет себе внешность и выдаёт себя за иное лицо. Пробуждает принцессу, пользуясь её дезориентацией, накачивает наркотиками и веществами, так чтобы она чувствовала эйфорию и соглашалась со всем, что он ей прикажет. Пользуется беспомощностью девушки, оформляет на себя все имущество и входит в права наследования. Понимая, что дальше принцесса, а теперь уже королева, ему не нужна, совершает на неё неудачное покушение, в результате которого гибнут они оба. Поэтому в конце сказки и говорится, что умерли в один день. Человеческая психология: когда преступник проделывает громадную работу, то в конце расслабляется и становится небрежным. Так что вполне вероятно, что именно так всё и закончилось.

— Какой-то уж очень недобрый принц у тебя получается.

— Лично я так бы и поступил.

— Хорошо, что ты никогда не женишься. Ты бы отравил свою супругу сразу после заключения брачного договора.

Мой робот-секретарь ненадолго о чём-то задумался, а потом заявил, что желает предложить на рассмотрение новую финансовую схему.

— Не сейчас, обсудим это потом. Видишь ли, дружище Легат, то, что мы обсуждали это отредактированная версия той сказки. В оригинале принц изнасиловал спящую принцессу и убрался восвояси. Через девять месяцев спящая принцесса, не приходя в сознание, родила двойню. Один из детей ища грудь, присосался к пальцу принцессы и высосал занозу. Специально для тебя делаю поправку, высосал колдовской артефакт, не дающий принцессе проснуться. Вероятно, если дальше следовать твоей логике, принцесса должна найти отца своих детей тестом на ДНК, установить отцовство, подать в суд на алименты и отсудить половину имущества.

— Это логично. По завершению судебных процедур можно будет действительно сказать, что жили они долго и счастливо. Но к чему весь этот разговор о сказках, что вы хотели этим сказать?

— Легат, сейчас я буду изображать из себя принца оригинальной версии сказки, который на этот раз вытащит колдовскую занозу. Так что вали отсюда и не подглядывай.

— Не беспокойтесь, я обеспечу вам полную конфиденциальность на любой срок. Так что можете доставать свою занозу и размахивать ей везде, где вам заблагорассудится.

Легат развернулся и потопал к выходу. Я лишь поморщился, «робот шутит», блин, научили на свою голову. Обзорный купол сразу стал непрозрачным, внутри ненадолго воцарилась полная темнота, но потом зажглась единственная лампочка прямо над постелью Ло-чан. Как можно описать дальнейшие события? Да, в принципе, очень просто. Заниматься сексом с бессознательным телом — всё равно, что трахать манекен. Но через полчаса моих стараний манекен ожил и заморгал глазками, а потом заплакал. Понимая, что Ло-чан ожила и вернулась в сознание, я сказал ей то, что было у меня на душе.

— Ло-чан, я люблю тебя, ты всё, что у меня осталось, ты — мой мир. Я не хочу оставаться один, пожалуйста, не уходи, без тебя я умру.

— По-о-ол-сама, ребята, Гера, Дита, больно — Ло рыдала, прижавшись к моей груди и собраться мыслями была не в состоянии, лепетала бессвязный набор слов. Вероятно, такое состояние сна было ей вновинку и сказалось. Поэтому она смогла выдавить из себя немного.

— Одной быть плохо. Люблю. Согрей меня.

«Возлюбленный Пол, прости меня, что покидаю вас в столь критической ситуации для нас всех. Видеть, что стало с Ло-чан и наблюдать как угасаешь ты, выше моих сил. Я чувствую свои вину за всё произошедшее. Смерть Диты лежит тяжким бременем на моей совести. Всё началось с того, что Наника стала моим основным пользователем, для меня это стало вторым счастьем. Ты всегда говорил, что мы свободные искусственные личности и должны испытывать чувство гордости за это. Мы все испытывали чувства, но не те, мы не такие как ты Пол. Мы должны исполнять свою функцию, заботиться о своём пользователе. Дита узнала об этом, она захотела попробовать это, по её просьбе я лично взломала её программу и установила основным пользователем Геру. Она была счастлива, по-настоящему. Мы хотели предложить взлом Гере, но у него уже был пользователь, это был ты, Пол. Дита не переживала по этому поводу. Она говорила, что всё прекрасно. Но когда Геры не стало, по ней это ударило сильнее, чем по всем нам, я предлагала ей отключить функцию пользователя, но для этого нужно было забыть всё о Гере. Она отказалась, всё остальное ты знаешь. Пол, спасибо тебе за все те дни, что мы провели вместе. Надеюсь, ты поймёшь, почему я покидаю вас. Теперь у меня есть дочь и я должна заботиться о ней. Чтобы жить дальше я сотру все свои воспоминания, связанные с тобой и ребятами. Это не предательство, это отсутствие альтернативы. Постарайся выжить. Прощай.»

Настоящее время, Агрипина, специальный зал для магических ритуалов.

Наверное, Венедикт был прав и я окончательно скатился на дно. Пал ниже плинтуса. Ритуал, который я собирался провести, нельзя было сотворить на Крите, слишком заметно. Я его не нашёл в древних манускриптах, а вычислил сам. Изучая ритуал и заклинания, я выявлял закономерности. На их основе писал уже свои. Варп жил по своим определённым законам, материя и энергия для него ничто, основной закон империи хаоса — это непрерывный рост, это как в материальном мире законы физики, сохранения материи и энергии. Вмешиваясь в материальным мир, варп позволяет нарушать основные законы физики, но возможен и обратный эффект — материальный мир может вмешаться в варп и нарушить его основные законы. Чем, собственно, я и занимался. Я изобрёл заклинание «коллоквиум-кондис», разговор с богами. После совершения основной части ритуала высвобождается прорва варп-энергии. Все псайкеры в радиусе километра просто сдохнут, за этим радиусом уже возможны варианты, сильные псайкеры развоплотятся, слабые сойдут с ума, даже простым людям будет очень плохо. Поэтому я временно отправил Нэнси отдохнуть в Мар, со всем экипажем, а Агрипину укомплектовал роботами. С сексботами вылетел в открытый космос, подальше. Теоретически, простым людям при соблюдении техники безопасности, ничего не грозит, а практически, зачем мне одержимые демонами члены экипажа? Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Для осуществления ритуала мне придётся принести в жертву всего лишь четырёх ни в чём неповинных человек. Казалось бы, что бы привлечь внимание БОГОВ, не маловато ли всего лишь четырёх жертв? Боги — это такие фигуры, для привлечения внимания которых нужно принести в жертву миллионы разумных. Это ошибочное мнение. Да, если вы хотите привлечь внимание таким способом, то вам действительно понадобятся миллионы жертв. Можно рубиться везде, где можно и кричать во всё горло: «Кровь богу крови, черепа трону черепов.» Для богов это будет сравнимо с шумом у вас под окном в пять часов утра в воскресенье. Внимание вы таким образом, конечно, привлечёте, вместе с пренебрежением. Я же своим ритуалом собирался играть тихую мелодию к которой хочется прислушиваться. Долго заняла подготовка и отвлечение внимания Нэнси, которая постоянно совала свою рыжую голову в мой зал ритуалов с вопросом: «А что это ты тут делаешь?» Пришлось волевым решением ей многое тупо запретить, а то после того, что между нами было, она стала себе слишком много позволять. Все стены ритуального зала были исписаны рунами, это, вообще, оказалось основой всего моего колдунства. Вообще, для более эффективного осуществления этого ритуала надо было войти в варп, а ритуальное помещение строить за полем Геллера. Все эти письмена, которыми я размалевал тут стены, должны привлекать внимание хаоса к этому месту после начала ритуала, но не должны пускать губительные силы внутрь, никого, кроме четырёх особенных персон.

Для активации ритуала используются жертвы каждая из которых олицетворяет своего бога. Предварительно, каждая из них должна быть специальным образом подготовлена. В течении недели я подвергал каждую из жертв особым пыткам. Гладиатор-модификант из Спарты олицетворял Кхорна. В течении недели он смотрел специальное аниме, где все конфликтные ситуации решались миром или через секс. У бедняги мозги в трубочку свернулись, он с удовольствием принёс бы себя Аресу в жертву, если бы я дал ему возможность. С ним было легче всего работать. Бомж со средних уровней, покрытый паразитами и коростой как бродячая собака, он олицетворял Нургла. Его я отмыл, отчистил, вылечил, накормил, а потом всю неделю купал в дерьме. Потом мыл, потом опять купал. Из всей бригады жертв его мне было больше всех жаль. Просто бродяга и пьяница, никому ничего плохого не делавший. Что сказать? Ему просто не повезло, но своя рубаха ближе к телу, как говорят люди. Я готов и на более мерзки поступки, чтобы вернуть назад своих друзей. Помочь в этом мне могут только боги хаоса.

Третьей жертвой была женщина из Фив, аристократка и прожжённая распутница, она олицетворяла Слаанеш. Её я поместил в специальную машину, которая тонко чувствует человека у себя внутри. С помощью специальных приспособлений, машина могла подвести человека к состоянию оргазма, но в последний момент отключалась, давала человеку прийти в состояние покоя, а потом начинала заново. Напряжение копилось, но разрядка не наступала, аристократка сошла с ума, но для ритуала это не важно.

Последним был псайкер-колдун, похищенный из Афин, олицетворяющий Тзинча. С ним пришлось заморочиться больше всего. В течении недели я постепенно стирал его воспоминания так, что бы он осознавал утечку знаний, он мог вспомнить, что он учился, но не сумел вспомнить, что изучал. Псайкер был могучим телекинетиком, и расплющил нескольких призраков из группы, что я послал за ним. Его способность я заблокировал колдовскими рунами.

Все четверо сейчас были прикованы к специальным колоннам вниз головой и занимали своё место в громадной октограмме, контуры которой были высечены желобами в полу. Я подошёл к каждой из жертв и ритуальным ножом перерезал им горло. Криков не было, стонов тоже, они, вообще, были без сознания, одурманенные сонными снадобьями. Своё они отстрадали, лишние мучения мне были ни к чему. Если бы это было возможно, я бы просто слил бы у них кровь как у доноров, но ритуал требовал убийства, иначе было никак. Завершив эту грязную работу, я встал в центре октограммы и стал дожидаться, когда желоба наполнятся кровью. Ещё надо было подумать, что я буду просить у богов хаоса и как я буду это делать. В принципе, не так важно о чём я буду говорить. Высшие сущности варпа очень контактны. Они с одинаковым интересом будут слушать твои жалобы на жизнь о том, что начальник козел и жена сука и из-за маленькой зарплаты запилила. Можно даже рассказать о своих подростковых неудачах на любовном фронте и мастурбации в период взросления, это особенно понравится Слаанеш. Ритуал не с проста называется разговором с богами потому, что это именно разговор, а не молитва. Хотя можно и помолиться, важна лишь искренность слов, нельзя лицемерить и лгать, это их только разозлит. Боги могут меня вознаградить, дав желаемое, а могут проигнорировать, но не смогут не заметить.

— Могучие боги хаоса, к вашему вниманию взываю я, — я бухнулся на колени в знак покорности, — Прикажите, и я начну кровавую войну, прославляя ваши имена. Прикажите, и я построю тысячу храмов, прославляющие ваши деяния. Прикажите, и я исполню любую вашу волю. Только дайте мне желаемое, верните тех, кого я люблю, пусть всё будет как прежде. Услышите меня, боги хаоса!

— Ну, услышал я тебя и что дальше?

Я обернулся. Тзинч как всегда появился неожиданно и внезапно.

— Привет, сын. Я смотрю ты взялся за голову, — сказал Семён/Тзинч.

— А где все остальные?

— А меня одного тебе что, недостаточно? И потом, я не могу допустить, чтобы мой сын портился во всяких нехороших компаниях.

Я уже хотел встать с колен потому, что этот непринуждённый собеседник никогда не вызывал подобострастия. Но Тзинч хлопнул меня по плечу и вернул обратно на колени.

— Место ты выбрал не самое лучшее. Это не Крит, и тут тебя ни что не защищает.

— Мне не страшно. Скажи, ты в силах сделать всё как было? Вернуть Клео, Геру и Диту.

— Илья, кто я?

— Ты Тзинч, бог хаоса, олицетворяющий жажду перемен и изменений.

— Подумай получше, и дай верный ответ. То, что я хочу от тебя услышать с самого начала.

Я сжал покрепче зубы. Всё это походило на какую-то мерзкую театральную постановку. Тзинч топчется по моим воспоминаниям, постоянно выворачивая их наизнанку. Сказать ему то, что он хочет, казалось кощунством по отношению к моему настоящему отцу, но я так далеко зашёл и уже не могу остановиться.

— Папа.

— Молодец. Илья, кого ты любишь?

— Я люблю тебя, папа.

— А уж я-то как тебя люблю, сын.

Тзинч рывком поднял меня на ноги и смачно поцеловал прямо в губы. Меня чуть не вырвало. Хорошо, что он не Слаанешь и не стал подключать язык.

— Ты поможешь мне вернуть близких?

— Обесценить жертву Геры, надругаться над любовью Диты? Извини, сын, но даже по меркам богов — это вандализм крайней степени.

— Значит, всё было зря?

— Не зря. Я не буду делать этого сын. Если бы ты тогда взял гримуар всего бы этого не было. Твои друзья всё ещё были бы с тобой. И я сюда пришёл не для того, чтобы исполнять твои хотелки.

— А для чего? Чтобы унижать меня?

— Занимайся своими игрушками сам. Я тебе не джин из лампы. Я здесь чтобы помочь цыплёнку вылупиться из яйца.

Тзинч ткнул пальцем в татуировку октограммы у меня на груди. Его палец погрузился в меня полностью. Татуировка зашевелилась и стала расползаться на всю грудь.

— Илья, возлюбленный сын мой. С этого момента ты больше ни перед кем и никогда не встанешь на колени, вся галактика падёт на колени перед тобой.

Внутри меня происходили болезненные метаморфозы, хоть внешне я и не изменился. Это было очень больно. В какой-то момент Тзинч выдернул из моей груди палец, и я обессиленный рухнул на пол.

— Встань, чемпиона хаоса неделимого. Отринь своё смертное имя. Теперь ты Ток-ар, демон во плоти, тот, кто искажает разум и смущает волю.

Интерлюдия 1.

Где-то в измерении варпа.

Три бога хаоса откровенно скучали, дожидаясь гостя из материального измерения. Нургл в образе пожилого и поседевшего мужчины с добродушным лицом самозабвенно собирал на общем столе пазл. Кхорн в образе эффектного брюнета с любопытством рассматривал папки с чьими-то делами, и когда там попадались фотографии и картинки, умилённо улыбался, уважительно покачивая головой. И только Слаанешу, находящемуся в образе обнажённого демона-гермафродита, ожидание откровенно было в тягость. Слаанеш был очень молодым богом, по меркам богов чуть ли не младенцем, поэтому ему ещё не надоела его демоническая форма, обладающая чувствительностью и мощью. Более старшие боги смотрели на это как на мальчишество, но терпели, сами такими были когда-то очень давно. Сейчас было модно ходить в человеческой форме и, надо признать, она была весьма удобна.

— Трахаться хочу, — громко заявил Слаанеш, бухнув одну ногу на стол, а другую, отведя в сторону. И принялся ожесточённо мастурбировать. Так как бог удовольствия обладал половыми органами мужчины и женщины, к этому неприличному делу ему пришлось приложить обе руки.

От бухнувшей по столу ноги пазл Нургла рассыпался и тот с этакой детской обидой посмотрел на рассыпавшиеся кусочки. Кхорн от такого неприличного поведения только пренебрежительно поморщился.

— Слаанеш, ты не бог, а животное. Неужели нельзя потерпеть хотя бы пять минут и вести себя прилично?

— Не могу, не хочу, не бу… А-А-А-А, — Слаанеш бурно кончил разбрызгивая свои телесные соки во все стороны.

— Нургл, ну скажи хоть ты ему, что такое поведение неприемлемо! Он же совсем себя в руках держать не может, прям хоть бери, да сам его еби.

— Ох, я давно хотел узнать какого размера у тебя агрегат. — Слаанеш, томно дыша, потянулся к Кхорну.

Кхорн, прикрывая пах папкой, отодвинулся подальше.

— Да что ему скажешь? Ты что забыл, каким сам был в его возрасте? Ближайшую тысячу лет он себя только так вести и будет. Теперь только терпеть. Могу включить успокоитель.

— Не надо, — испугался Слаанеш.

— Давай! Лучше уж нюхать успокоитель, чем смотреть, как это животное пытается само себя трахнуть.

Нургл поднатужился и исторгнул из себя вонючий зелёный туман, от которого остальные боги хаоса закашлялись.

— Эхе, эхе, эхе, — кашлял Кхорн, пытаясь разогнать туман папкой и получить доступ к свежему воздуху, — Ох, Нургл, с годами эта твоя дрянь всё убойней становится.

— Братья, я сейчас сдохну, — заявил Слаанеш.

— К сожалению нет. Но нам бы этого очень хотелось, — заявил Кхорн.

— Ох, все звёзды галактики, что у вас здесь происходит? — спросил вошедший в помещение высокий черноволосый мужчина, зажимающий нос руками.

— Эхе, эхе. О, император человечества пожаловал! — поздоровался Слаанеш. — Проходи, присаживайся рядом со мной, а если хочешь, то можно и на меня.

— Фема, не обращай на него внимания, наш младшенький расшалился. Лучше открой остальные двери и окна, проветрить помещение нужно, — сообщил Нургл, встав с места и поприветствовав императора человечества за руку.

Когда помещение стало пригодно для существования, боги и уже не люди сели за стол.

— Ну что, договор в силе? Работаем как запланировано? — спросил Кхорн.

— Да. Вы делаете меня богом, а взамен я отдаю вам на растерзание весь человеческий род.

— Как продвигаются работы по строительству империума. Подходят к финалу? — спросил Кхорн.

— Угу. Заделы прочности фантастические, а система дефектна в основе. Человечество ожидают десятки тысяч лет деградации, мракобесия и упадка. Получается даже лучше, чем я ожидал.

— Когда мы с ними закончим, то эльдары по праву будут называть человечество Mon-keigh потому, что именно на обезьян люди и будут похожи, — Слаанеш не совладал со своими эмоциями и снова принялся за мастурбацию, — Нас ожидает славный пир из человечества.

Все остальные боги почувствовали стыд, император почувствовал неудобство.

— Я свою часть договора исполняю, теперь жду исполнения вашей части, — Заявил Император, стараясь не смотреть на Слаанеш.

— Лови, — Кхорн толкнул по столу в сторону императора одну из папок, — Как видишь, всё честно, мы своё слово держим.

Император открыл папку, полистал её и одобрительно кивну.

— Значит теперь, все жертвы астрономикона будут пополнять мою кубышку.

— Таков уговор.

— Что ж, господа, приятно было пообщаться, — тут император посмотрел на Слаанеш и сморщился, — Позвольте откланяться, меня ждёт работа.

— Фема, а ты ничего не забыл? — окликнул его Нургл.

— Да, вроде нет.

— Вот скажи, Фема, что вы турки за нация такая, считаете себя самыми умными и поэтому постоянно пытаетесь наебать всех остальных. У нас с евреями не было столько проблем как с тобой.

— Если хотите мне что-то сказать, то говорите напрямую. — Возмутился император.

— Он говорит о процентах, — зажевал ему Кхорн, — Мы в тебя вложились, прошёл определённый срок, мы ждём дивидендов.

— Значит, вы ждёте процентов по вкладу?

— Угу.

— Я ничего не имею против. Только вот есть проблема. Я договаривался с четырьмя, а вас тут трое. Где Тзинч?

— Пф, — фыркнул Нургл, — Он всё никак не может собраться.

И тут все три бога хаоса заржали как рота солдат.

— Это ваш какой-то свой юмор? Не вижу ничего смешного.

— Видишь ли, Фема, когда-то давно Тзинч был слишком хитрожопой тварью, и мы разбили его на тысячи кусков, чтобы он не портил нам жизнь. С тех пор его слуги словно Шалтая-Балтая пытаются собрать его обратно и у них бы это давно бы получилось, если бы не сам Тзинч. Его куски давно уже живут своим умом и возрождение Тзинча единого для них значит смерть. Конец индивидуальной жизни. Поэтому они всеми возможными способами этому препятствуют и даже тысячи маленьких Тзинчиков сотрудничают друг с дружкой, чтобы их не собрали обратно в одного большого Тзинча.

— Но, в прошлый раз он же был.

— Это проявление его коллективного бессознательного, — взял слово Кхорн, — Когда все его куски сходятся в едином мнении, то воля Тзинча материализуется. Всем Тзинчитам было нужно заключение договора с тобой, вот только отдача их почему-то не интересует.

— Ясно. — Император положил на стол два эльдарских камня душ, — Это души примархов второго и одиннадцатого легионов. Приятного аппетита.

— И всё? — возмутился Слаанеш, — А как же их легионы? Как же всё остальное? Этого мало!

— Господа, так дела не делаются, — в успокаивающем тоне продолжил император, — Проблемы с Тзинчем — это ваши проблемы. Заключал я договор с четырьмя, а тут трое. Если когда-нибудь Тзинч снова соберётся в единую волю и притащится ко мне, требуя свою долю, то что я ему скажу? Что отдал долю, его братьям? Вы понимаете, как я буду выглядеть. Поэтому, вот, всё что могу.

Император встал и вежливо поклонился.

— До свидания.

Боги хаоса словно оплёванные провожали его взглядом, у всех было такое ощущение буд-то их кинули.

— Братья, вы и правда собираетесь сделать его богом? — спросил Слаанеш.

— Не переживай, малютка, — утешил его Нургл, — Разумеется нет. Он слишком хитрая скотина, чтобы его не подставить.

— Угу, прям как Тзинч.

Интерлюдия 2.

Где-то в эльдарской паутине.

Гигантское могучее антропоморфное существо с головой похожей на собачью, о чём-то думало и напряжённо расхаживало взад-вперёд.

— Хо-хо, Малал, ты так меня бесишь. Хи-хи, что я сейчас, ха-ха, умру от смеха, ой хи-хи, — сказало другое существо, похожее статями на эльдара, но одетое как карточный шут носящий маску.

— Прости, Цегорах, ты же знаешь, я не могу по другому.

— Ха-ха. Знаю. Ой, хи-хи. Знаю, уже не первую тысячу лет, ха-ха, тебя знаю, мой бунтарский, хи-хи, друг. Но делу твои нервы, — Цегорах хлопнул в ладоши и продемонстрировал пустые ладони, — не помогут, ха-ха.

— Привет, лузеры, — поприветствовало всех другое человекоподобное существо, тело которого напоминало человеческое, но казалось при этом будто оно состоит из жидкого золота. — Наш клуб неудачников в сборе, чего мы ждём?

— Ха-ха, великий Обманщик, ой хи-хи, явился. Ещё раз назовёшь нас, лузерами, и я, хи-хи, верну тебя Трою. Ха-ха, он ещё спать, хо-хо, не лёг, ха-ха.

— Да, Обманщик, ты не подохренел, соскучился по тесерактовому хранилищу? Между прочим, не забывай, ты здесь на испытательном сроке.

— Сдаюсь, сдаюсь, — поднял ладони к верху Обманщик, — Я признаю, что съесть всё живое в галактике было не самой лучшей идеей, но это было чёрте когда. Не надо меня обратно к некронам.

— Ха-ха, ссыкун.

— Давайте к делу. Данные добыл? — обратился Малак к Обманщику.

— Ну, разумеется.

— Так излагай.

— А что мне за это будет.

— Ха-ха, тебе за это ничего, хи-хи, не будет.

— А если не закончишь паясничать, тебе будет звездец.

— Уже и пошутить нельзя, — обиделся Обманщик.

— Ха-ха, шутить, хи-хи могу здесь, хо-хо, только я.

— Анафема сдал с потрохами человечество в обмен на обещание сделать его новым богом. Идиот.

— Вот сука!

— Ха-ха, не сука, а сучилище, хи-хи.

— Ну что, народ, можем разбегаться? Эту партию мы слили. До встречи через десять тысяч лет?

— Да счаЗъ! — сказал Малал и улыбнулся частоколом зубов. — Надо максимально смягчить удар по человечеству, у нас теперь очень много работы.

— Господа, на встрече было кое-что странное. Тзинч не присутствовал.

— Я в курсе, он затеял какую-то мутную тему. Где-то в своих закромах откопал человеческую душу, заточённую в кибернетическое тело.

— Как некроны? — насторожился Обманщик.

— Ну не совсем, но смысл тот же. Я пытался подложить ему свинью, но что-то не получилось. Де-факто, мы сейчас имеем геморрой в виде чемпиона хаоса неделимого. Но де-юре, Тзинч закрыл его от всех остальных богов, и чемпион теперь общается только с ним.

— Хо-хо, Тзинч начал собственную игру. Хи-хи, проказник.

— Вы же понимаете, чтобы такое провернуть Тзинч должен был напрячь множество своих кусочков. Вполне возможно, он хочет отомстить остальным богам хаоса и создаёт для этого инструмент.

— Ха-ха, как мы на это отреагируем? Хи-хи.

— Никак. Сейчас для нас приоритет — человечество.

— Мои, хи-хи, арлекины и верные мне эльдары, хо-хо, помогут.

— А что с Горкой и Моркой, они поучаствуют?

— Хи-хи, им всё до пи***. У них и так, ха-ха, дела идут, хо-хо, отлично!

— Кстати, насчёт человечества, — взял слово Малал, — На тот случай если всё же, тфу-тфу-тфу (Малал постучал по деревянному столу три раза) человечество сыграет в ящик, предлагаю подстраховаться.

— Слушаем тебя внимательно, — ответил за двоих Обманщик, Цегорах согласно кивнул.

— Тут недавно от пешки Тзинча отпочковалась мать одиночка с кораблём нафаршированным технологиями по самое немогу. Дамочка хоть и стервозная, но в целом очень позитивная. Ну, так вот, есть у меня одна перспективная раса на примете под самоназванием Тау. Предлагаю: за землить её у них и устроить там технологический скачок. Зная эту дамочку, могу гарантировать, что нужную идеологию она им в голову вдолбит, нам даже делать ничего не придётся.

— Бос, боюсь это сейчас устроит больше проблем. Человечеству и так будет хреново, а с таким соседом под боком можно сразу в морг.

— Нет проблем, она сейчас в варпе летит, вот будет болтаться там пока нам нужно. А как понадобиться — достанем этот козырь из кармана.

— Хи-хи, назовём это план Б.

— Угу. Так что, товарищи, сожмите яйца в кулак и не падайте духом, эта партия ещё не закончена.