Я не робот "Служу себе"

Глава 22

В окне проносились здания и деревья, привезенные с поверхности Крита и посаженные здесь. Пассажирский глайдер нёс меня к главному административному зданию Мара и по совместительству дворцу Ло. Мы туда направились сразу же, разумеется после того как отскребли нашего противника от разбомбленной экзотанком платформы. Миномётный обстрел — это страшно. Выжившим сразу же оказали медицинскую помощь, благо в прилетевших глайдерах были достаточно квалифицированные врачи. По большей части — самые натуральные люди, а не сексботы. Пленных ещё нужно будет допросить, разумеется, тогда когда они смогут говорить. Но первичные данные не утешали, две трети мужчины, треть женщины, а вернее сказать мальчишки и девчонки, большинству не было и двадцати лет. Молодость наших противников обескураживала даже бойцов Нэнси, мы сражались практически против детей. После того как камикадзе на глайдере взорвал грузовик, все успехи нападающих закончились, по хронологии событий становилось ясно, что после взрыва унёсшего жизни десяти бойцов Нэнси, больше ни кто не умер. Бомбами и ракетами с летающей платформы удалось ранить ещё двоих бойцов, но те были одержимы уничтожением VIP персон. А десант шёл вообще в самоубийственную атаку, никого ранить или убить они не могли, вернее, могли, но сначала им бы пришлось долго ковырять нашу броню своими пукалками. Осмотр оружия показал, что противник вооружён был преимущественно кустарщиной, в основном стрелковое и лазерное оружие. Была и пара бластеров, которыми можно было и проковырять щиты бойцов Нэнси. Но не успели. Из более чем сотни высадившихся, выжило пятеро, четверо парней и одна девушка. Все очень сильно пострадали, у кого не было руки, а у кого ноги. С полным комплектом конечностей не было никого. В больницу отвозить не стали, слишком велик был риск покушения на единственную ниточку, которая может привести нас к зачинщикам всех этих происшествий.

Власти города пообещали обустроить во дворце Ло, небольшой госпиталь. Медицинские глайдеры мчались туда с нами на перегонки, стремясь доставить всё необходимое по личному приказу диктатора. Личности взятых нами в плен людей уже устанавливались. Одного из парней звали Аргет Клип, в Маре работает техником обслуживания несущих конструкций, выходец из неполной семьи, отец бросил семью ещё до рождения сына. Возраст двадцать один год, не женат, детей нет. Девушку звали Лола Мэви, работница агробашен, сирота, возраст семнадцать лет, семьи нет, детей нет. Я психанул и раздавил планшет в труху.

— Пол, что с тобой? — спросила Нэнси, наблюдая за тем, как из моих рук сыплется мусор оставшийся от планшета.

— Кто-то послал на бойню детей, — прошипел я.

— Молодыми легче управлять, — пожала плечами Нэнси, так будто идёт речь о повседневных делах.

— Но, не так же! Среди выживших есть девочка семнадцать лет, Нэнс. СЕМНАДЦАТЬ. Ей бы с парнями встречаться да детей через пару лет рожать, а у неё оторваны обе ноги и ожог третьей степени на восемьдесят процентов тела.

— Успокойся, Пол! — Осадила меня Нэнси, — Когда мне было пятнадцать, я уже была в банде, когда исполнилось шестнадцать — я впервые убила человека. Вербовщикам всё равно, какого возраста будет мясо.

— Надо отправить транспорт во дворец, порталы там работают, через пару дней она будет на Лапуте, там лучшее медицинское обслуживание …

— Ты теперь всех своих врагов будешь лечить?

— Она ребёнок.

— Она враг. Транспорт, охрана, сопровождение, мощные медпрепараты, необходимые при транспортировке. Это минимум нужно оторвать от работы десять бойцов и пару квалифицированных медработников, чтобы всё это провернуть. Ты собираешься выделить такие ресурсы на девчонку, которая нам даже не друг. Окстись, Пол, эти люди нужны нам здесь.

Я заткнулся. Потому что со всех сторон Нэнси была права, как ни крути. И сейчас моя жалость была неуместна. Мне оставалось только пялиться в окно и смотреть на пролетающие там причудливые структуры зданий, похожие на коконы с насекомыми в которые их замотал гигантский паук. Архитектура Мара была весьма своеобразна. Структура подземных уровней Крита хоть и была прочна, но могла не выдержать нагрузку растущего города. Тогда архитекторы Мара нашли выход, они стали возводить здание внутри специальных ферм помогающих распределить вес по большой площади равномерно. Но из-за этого здания стали выглядеть так будто запутались в паутине, частично фермы цеплялись за потолок, переводя нагрузку на него, а частично разметали по площадям. Иногда такие паутины сливались, образуя здания и переходы уже между собой. Город рос не только на плоскости, но и в пространстве. Бросались в глаза усиленные полицейские патрули и пустые улицы, на которых раньше было не протолкнуться от толпы. Всё это наводило на неприятные мысли, город, который я строил для людей, был болен и страдал от непонятной для меня болезни. Я прекрасно знал, как лечить тело человека, но как вылечить тело общества? Место, которое должно было стать надеждой на будущее и домом для нуждающихся, стремительно превращалось в тюрьму.

Наши глайдеры приземлились на площади Справедливости. Дворец Ло окружали три площади, Справедливости, Любви и Равенства — три основных понятия, которые Ло вдалбливая в головы горожанам. Сам же дворец представлял из себя монументальное здание, похожее на крепость, оно не было красивым, но оно было величественным. Архитекторы не использовали поддерживающие конструкции, а заложили для него широкий и крепкий фундамент для распыления нагрузки на поверхность. По сути, все три площади, окружающие дворец и были этим фундаментом. Не знаю о чём архитекторы думали, когда строили это, наверное, о том, что их благодетельницу надо будет защищать. Ло этот дворец не нравился, да и бывала она в нём редко, со всеми основными задачами справлялось градоуправление, состоящее преимущественно из чиновников-сексботов. Благодаря ним Мар работал как часы. Граждане были обеспечены всем необходимым. Жильём: пусть местами граждане жили и в коммуналках, но бездомных в Маре не было, за этим тщательно следили. Продовольствием: да, в основном это были протеиновые батончики из переработанных червей, но никто не голодал. Каждый взрослый получал столько сколько нужно. По выходным людям раздавали продукцию агроферм, по одной норме на взрослого, по пять на детей и подростков младше восемнадцати лет. Медицина была бесплатная. Да, она тоже была не идеальна, часто возникали очереди потому, что человеческих специалистов не хватало, но самые срочные случаи обслуживались вне очереди, а тех больных, которых не могли вылечить в Маре, отправляли на Лапуту.

Образование? С восьми до четырнадцати лет дети ходили в бесплатные школы, а дальше у них начиналась стажировка на предприятиях, где им поручали простую и не тяжёлую работу с постепенным введением в специальность. Но это не может быть образование, Мар слишком молодой город, люди не прожили здесь и поколения.

Что же стало причиной недовольства? Неужели чиновничий аппарат или полицейская система контроля общества? Но чиновники полностью укомплектованы сексботами — это идеальный бюрократический аппарат полностью исключающий кумовство и коррупцию. Тогда полиция? Да, они могли, полиция и армия укомплектованы людьми, но за ними следила социально-общественная система города, которая подчиняется напрямую Легату, её невозможно взломать или обмануть. Любое превышение полномочий будет зафиксировано и пойдёт по инстанциям. Так что же пошло не так, я не понимаю.

— Как ты мне всё это объяснишь, Легат? — спросил я, находясь в кабинете правителя.

— Вероятно, повстанцы нашли код к нашим зашифрованным частотам и решили действовать на опережение.

— Да я не об этом.

Я встал и подошёл к окну. Кабинет правителя находился на верхнем этаже дворца, и в нём было широкое обзорное окно. Отсюда открывался прекрасный вид на Мар. Наверно архитекторы хотели угодить Ло, потому, что здесь, глядя в это окно на город сверху вниз, чувствуешь власть. Сами по себе приходили мысли, что это всё твоё, а людишки, бегающие по узким улицам, такие жалкие и никчёмные, всего лишь винтики и шестерёнки в твоём городе. Если какой-нибудь винтик или шестерёнка расшатается и сломается, то не беда, город будет продолжать жить. Забавно, люди вечно ругают властьимущих за то, что те их не слышат, не видят и плюют на их нужды, но на примере этого кабинета я почувствовал, что народ подсознательно сам пытается развратить своего правителя. Люди парадоксальны.

— Как ты допустил то, что в народе появилась деструктивная оппозиция?

— Трибун, я не понимаю как такое возможно. Продовольственные потребности удовлетворяются на 90 %, есть небольшой дефицит в витаминах. Трудовые потребности удовлетворены на 100 %, медицинские на 85 %, развлекательные на 70 %, после организации деятельности Венедикта этот показатель вырос на 85 %. Поддержание порядка стремилось к 90 %, сейчас этот показатель стремительно снижается, каждый час социальная система фиксирует мелкие административные правонарушения. Все показатели в пределах нормы, им просто не из-за чего бунтовать. Я не понимаю.

От последней его фразы у меня возникло чувство дежавю. Я обернулся, в кабинете правителя помимо Легата были ещё Нэнси с Венедиктом. Легат был облачён в чёрный закрытый костюм с перчатками на руках, а его лицо-турель закрывал продолговатый шлем с двумя плоскими подвижными антеннами на затылке. Ими он поддерживал связь со всем штатом сексботов-чиновников, иначе тут было бы значительно больше народу, мог он, конечно, делать это и без шлема, но так ему было легче. По правде говоря, он сейчас был больше похож на диктатора, чем я со своим белым плащом и таким же белым гребнем на шлеме.

— Что за нарушения?

— В основном это настенные граффити, с содержанием «Долой диктатора, долой трибунат».

Я сел перед своими друзьями и соратниками на стул и шумно выдохнул. Хоть Веню и нельзя было назвать полноценно моим человеком, да его и человеком-то с большой уверенностью назвать нельзя, Нэнси имела лишь частичную полноту информации, а Легат вообще был по сути мощным вычислительным устройством, имеющий значительный уровень интеллекта, но лишенным воли, и по этому не имеющий личности в привычном понимании, сейчас эти «люди» мне помогали, а следовательно, они в моей команде.

— Кто-нибудь мне может объяснить, что тут не так? Я дал этим людям всё необходимое для достойной жизни, какого чёрта они бунтуют?!

— Может, поэтому они и бунтуют? От того, что у них всё есть. — Выдвинула свою теорию Нэнси.

— Объясни. — Незамедлительно потребовал я.

— Ну, я помню, как всё это начиналось, потому, что работала в те дни с Ло. Мы кнутом и пряником насаждали свои порядки на средних уровнях, я была кнутом, а Ло пряником.

— Нэнси, избавь меня от подробностей ваших ролевых игр, давай ближе к телу. — Немножко подшутил я над ней.

— Ничего такого не было! — мгновенно вспыхнула она. Нет, подкалывать её мне не надоест. — После того как я разгромлю банду, сразу же образовывался вакуум власти среди людей. Потом приходила Ло с её дарами. Она всеми правдами и неправдами уговаривала людей пойти с ней в Мар. Большинство шло.

— Ну и? — подгонял я её.

— Эти люди получили все свои блага, не прилагая усилий, и восприняли это как должное. Они не ценят того, что имеют, потому что они этого не добивались. Но аппетит приходит во время еды, поэтому им хочется ещё.

— Почему, когда я провернул всё тоже самое с твоими людьми, у меня не было таких проблем как здесь?

— Шутишь? Да ты нас пинками загнал в чётко ограниченные рамки. А твой Цербер, — тут она кивнула в сторону Легата, — заставлял нас даже в туалет ходить строем и по расписанию. Анекдот «Шаг в лево, шаг в право считается попыткой побега, прыжок на месте расценивается как попытка улететь. Наказание: немедленный расстрел на месте» мы расценивали не как шутку, а как инструкцию к поведению.

— Хм-м-м-м, — я задумался, — Сытые не бунтуют, — повторил я фразу Кхорна, — просто иногда с жиру бесятся. Какова на данный момент ситуация?

— На данный момент, недовольством охвачено пять процентов города. Пока что нам удаётся сохранить относительный порядок, не прибегая к жёстким мерам.

Нажав кнопки на личном пульте, встроенном в стол, Легат зажёг в воздухе прямо посреди стола голограмму карты города. Большая его часть была окрашена зелёным, это люди с лояльным настроением к трибунам. Были ещё большие жёлты кляксы, это население требовало реформ. Оранжевые пятна, люди недовольные властью, но не решающиеся на открытый конфликт и одно мигающее красное пятнышко, место, где сейчас идут беспорядки.

— Что это за место, — указал я на красное пятнышко.

— Это территория концентрированного проживания мутантов-староверов, отказывающихся проходить полный цикл преобразования в человека.

— Это из-за диаспоры там беспорядки?

— И да, и нет. Сама диаспора очень лояльна правительству и святой матери Ло-чан в частности, они фанатики и откровенно ей поклоняются. Они веруют, что если они исцелят свои тела от мутаций, то святая Ло-чан не узнает их души после смерти и не приведёт в райские сады.

— Фанатики, — презрительно фыркнул Венедикт.

— Ой, а кто своему дедушке и папе каждый день молится? — поддел его Легат.

— Я не молюсь, а возношу им заслуженную хвалу. Что плохого в том, чтобы любить свою семью?

— Ничего. Если это не принимает такие нездоровые формы как у тебя, — продолжил злить его Легат.

— Довольно. — Остановил я их, — И запомните на будущее, тут шутить имею право только я. Легат, продолжай.

— Да, трибун. Пресловутые «дети трущоб» разыгрывают в районе фанатиков националистическую карту. Теперь там конфликт между «понаехавшими» и «демоновым биомусором», так они обращаются друг к другу.

— Безобразие. Что ты собираешься с этим делать?

— На месте уже работают полицейские роты, усиленные водомётами и слезоточивым газом. Автоматика герметизирует все окна и вентиляцию, чтобы не пострадали безучастные граждане.

Прямо во время разговора Легата, красное пятнышко перестало быть красным и сменило цвет на оранжевый, на ней тут же подсветился ярлык с символом зоны вероятных беспорядков.

— Что тебе известно о нарушении деятельности порталов?

— Ничего. Порталы перестали работать сегодня утром. Параллельно с этим, зафиксирован пик беспорядков в городе, хотя утечки информации об этом не было, мы засекретили это происшествие, чтобы не сеять панику.

Рядом с картой появился график беспорядков с двумя пиками на кривой.

— А первый пик, это что? — спросила Нэнси.

— Покушение на трибуна Ло-чан, — ответил ей Легат, — С тех пор уровень волнения оставался слегка повышенным.

— Тебе не удалось починить порталы? — задал вопрос уже я.

— Порталы исправны. Их работе мешает неподдающееся изучению явление.

Тут я вспомнил о своём неудачном опыте использования пространственного щита и о посланной группе призраков-разведчиков.

— Я отправлял к вам группу призраков, в количестве пятерых бойцов, какова их судьба?

— Они мертвы. Когда они вошли в зону действия аномалии, их пространственные щиты перестали функционировать, и их выбросило из пространственного кармана. К тому моменту набранная ими скорость от применения ионного двигателя была очень высока. Но в атмосферной среде с сильной гравитацией эффективность ионного двигателя низкая, они не успели затормозить и разбились. Мы нашли останки троих, до оставшихся добрались «дети трущоб».

— Это печально. — Подвёл итог сказанному я и побарабанив пальцами по столу. — Что известно по поводу аномалии, мешающей работе пространственным технологиям?

— Простите, мой трибун, но тут я почти ничего не знаю, мои аналитики выдвигают теории, что мы столкнулись с какого-то рода энергетическим полем, естественного или не естественного происхождения. Но датчики и исследовательская аппаратура, не предоставили никаких данных.

— Ладно, пока не будем об этом. Примем как данность, что у нас нет порталов, и мы отрезаны от поверхности.

— Что у нас по продовольствиям?

— Продовольственные склады Мара полны, мы не урезая нормы, сможем продержаться два месяца без поставок с поверхности.

— Ну, хоть тут порядок. А какие меры вообще приняты, чтобы поддерживать порядок в городе?

— На данный момент введены усиленные полицейские посты и комендантский час. На места беспорядков реагируют оперативные усиленные полицейские роты.

— Полиция не может быть везде как бы много её ни было. Легат, организуй пункты самообороны, в зависимости от плотности населения. Венедикт, подключи СМИ, проведите агитацию людей в добровольные народные дружины. Дружинников дополнительно мотивируйте льготами, там дополнительные нормы продукции с агробашен или ещё что-нибудь.

— Сообразим, — важно кивнул Легат.

— Я думаю, одного пятиминутного ролика каждый час по МАРтв будет достаточно.

— Это твоя кухня, тебе виднее. — отмахнулся я от Венедикта. — Теперь, что касается этих детей трущоб, вы их как вообще давить собираетесь?

Веня и Легат как-то неуверенно друг с другом переглянулись. Меня вообще удивляло то, что Легат научился изображать эмоции, не обладая при этом нужным оборудованием и программным обеспечением, и ведь сам научился. Вот что программа самообучения животворящая делает.

— Это сложно. — Наконец ответил Легат. — Дело в том, что нам неизвестно расположение их главной базы. Неизвестно куда нужно нанести удар, чтобы всё это закончилось.

— Они периодически забивают радиоэфир, пробовали их запеленговать?

— Их радиостанция мобильна и постоянно перемещается, когда мы пытаемся её преследовать, она просто перестаёт выходить в эфир, и мы её теряем. А ещё они слушают наши переговоры, даже шифраторы не помогают, прям хоть телефонный кабель тяни, чтобы сохранить конфиденциальность переговоров.

— Но какой-то план у вас есть? Эти ребята ни много ни мало сегодня совершили покушения на МЕНЯ, типа как диктатора. Это уже не просто какая-то деструктивная оппозиция, а террористическая организация со своими боевыми ячейками.

— К сожалению, здесь мы мало что можем сделать. У детей трущоб есть сочувствующие, мы пытаемся внедрить наших людей в их организацию, чтобы добыть разведданные, но это сложно и требует времени. Кстати, наш главный специалист по разведке как раз сейчас отсутствует здесь потому, что занят этим делом.

— О нет, только не говори, что он опять здесь, я же в последний раз видел его на Лапуте.

— Да, да, да, именно он. Кстати, Чарли просил передать привет дяде Полу.

— Я ему не дядя!

— Ха-ха, прозорливый малец, — развеселился Венедикт, — он сказал, что ты именно так и скажешь.

— Опять сбежал, как ему вообще удаётся перемещаться так быстро между кораблями и планетой? И как он оказался здесь раньше меня?

— Насчёт кораблей не знаю, но этот вездесущий парень прибыл сюда прямо перед тем, как порталы перестали работать.

— Ладно. Этому подсаку я всыплю потом и лично. Что вы собираетесь делать сейчас?

— Помимо того что исполнять ваши распоряжения, по организации дружин и агитации, мы больше ничего не можем сделать. Вообще у меня большие надежды на ваших пленных, когда они придут в себя, они могут разболтать очень много интересного.

— Ну, значит будем ждать.

Как ни странно, больше для меня и Нэнси работы не нашлось. А что ещё должен делать руководитель, как не задавать направление курса работ. Я задал и остался не у дел, все прекрасно знали, что им делать. Несколько часов поотиравшись по дворцу без дела, я всё-таки нашёл себе занятие, сменив роль диктатора Пола на роль доктора Пола. Мой авторитет и здесь был довольно велик, так что любой мой каприз никогда не подвергался протестам, каким бы странным он не был.

Я взялся выхаживать Лолу Мэви. Не знаю, может изначально в моей программе было заложено заботиться о больных, потом учёные-магданианцы, случайным образом взявшие первую попавшуюся болванку под сексбота, и стёрли исходные данные не до конца? Может, оригинальный Аполлон при пробуждении должен был думать, что он врач, или медбрат? Я давно чувствовал, что выхаживание больного приносит мне этакий покой в душе. Лоле Мэви очень сильно досталось: ожоги по всему телу, огонь сжёг волосы и лицо, превратив её в горелую головешку. Уже в обустроенном госпитале, из-за прогрессирующего омертвения тканей, ей ампутировали левую руку по локоть. Зрелище стало совсем ужасно: без ног, с одной рукой и замотанная в бинты, словно мумия. Меня пробивала сильная тоска и жалость к этой несчастной девчонке, а ещё час за часом рос гнев на того, кто допустил её к покушению. Ладно, она молодая и глупая, почти ничего не понимает, но тот, кто дал ей автомат, должен был соображать, что этого нельзя было делать. В словах Нэнси была логика, но всё это было как-то неправильно. Я каждый день промывал её раны, натирал их регенерирующими мазями, потом обратно заматывал её в бинты. Менял утку и ставил катетеры, что бы она могла справлять нужду. А ещё я говорил, говорил и говорил. Не особо запоминая о чём, нёс какую-то утешающую чушь. Глядя на то, как я словно курица высиживающая яйцо, выхаживаю свою пациентку, Нэнси только фыркала, мол, мог бы я свои мозги приложить и к более значимым делам, а о ней есть кому позаботиться. На второй день её фырканье мне надоело, и я послал её … изучать аномалию порталов.

— Я что, учёная? Откуда я знаю, как они работают.

— Ты бездельница, которой нечем заняться, — продолжал я на неё ругаться.

— Это работа не по моему профилю.

— А мне плевать, у тебя есть ресурсы, люди и свободное время. А теперь ещё и задание. Иди и хоть об стенку в лепёшку разбейся, но добудь мне результат.

Нэнси на меня только зло посмотрела, но ничего не сказала. Уже через полчаса её уже не было. Так долго они собирались потому что Том, который явился из солдатских казарм, увидел меня живым и упал в обморок. А когда его удалось привести в себя, он обозвал меня «бессмертным некромантом».

— Но как же так, доктор Пол? Я же своими глазами видел, как вы свои мозги по камушкам расплескали.

— Идиот, это двойник был.

— А где же тогда вы были?

— Том, у тебя полный взвод солдат в закрывающих лицо шлемах. Думаешь было сложно спрятаться?

— Пресвятые отцы-заступники, — впервые на моих глазах Том перекрестился и смотрел на меня с суеверным ужасом. Похоже, он совершенно не верил в то, что я тут ему втирал. Вот так и плодятся секты, не удивлюсь, если скоро появится ещё одна глупая басня о некроманте.

— Иди, работай, — отмахнулся я от него, — нет, стой. Иди в столовую, пусть они тебе нальют сто грамм чего-нибудь покрепче, подлечишь нервы. А уже потом иди, работай.

— Есть! — козырнул Том и убрался по адресу отправки вместе с зажимающей рот от смеха Нэнси.

Цирк, но от одного раздражающего фактора я избавился. Каждый день я устраивал общее собрание нашей небольшой команды, никаких новых распоряжения я не придумал, поэтому просто слушал отчёты. Ситуация была относительно стабильная, дети трущоб смущали народ, подстрекая к насилию своими речами по радио, а мы не могли их поймать. Они позиционировали себя как борцы за интересы народа, но судя по их заявлениям, они давали совершенно популистские обещания и рвались к власти. Часть пирога их не устраивала, судя по всему, им нужно всё, поэтому они позиционировали нас перед народом как некомпетентных поработителей и абсолютное зло. Многие понимали, что это откровенный идиотизм. Зло не будет возводить целый город, налаживать в нём инфраструктуру и искать пути снабжения, чтобы не начался голод. Но на тысячу адекватных людей всегда найдётся десяток упоротых придурков, особенно во время кризиса. Они-то и становились основной поддержкой для этих властолюбивых подонков. Венедикт оперативно снял свой ролик, в котором он призывал людей к порядку и сплочённости. Это тоже вносило свой определённый вклад. Не знаю за кого жители Мара его принимали, наверно за удачную мутацию, но он пользовался популярностью «человека из народа» и за свои песни был любим гражданами Мара. А Нэнси ожидаемо не добилась никаких результатов.

— Я вообще не понимаю, что я там делаю? — жаловалась она.

— Это очень хорошо, я крайне доволен проделанной тобой работой. — Издевался я. Всё что угодно, хоть по клубам ходи, только меня не доставай своим бездельем.

— Чегось? — не поняла она.

— Я говорю, продолжай в том же духе. Всем спасибо, на сегодня я считаю совещание законченным.

На третий день нашей работы, пленные стали приходить в себя. Тут же встал вопрос, а что, собственно, с ними делать? Допрашивать? Этим заняться мы уже попытались, молчат как партизаны. Пытать? Большинство из них находится в таком состоянии, что это будет последний их разговор, и они умрут в самом его начале. Решили пока просто подождать, когда они наберутся сил. А на четвёртый день Лола пришла в себя.

— А-а-а-а… — дикий вопль боли наверно перебудил весь этаж.

— Потерпи, сейчас вколю обезболивающее.

Я подсоединил к капельнице специальную ампулу с обезболивающим, жидкость тут же струившаяся по трубкам в вену приобрела слегка красноватый оттенок, под цвет обезболивающего.

— Вот. Сейчас тебе будет немного лучше.

— Кто вы? Где я?

— Я твой лечащий врач, ты в госпитале.

— У нас всё получилось, доктор? Диктатор мёртв?

— Э-э, — слегка замялся я, раздумывая что сказать, — Да, Лола, вы молодцы, у вас получилось убить диктатора.

— Хорошо, — немного успокоилась подопечная, — Доктор, я не вижу ничего.

— Твои веки пострадали, но глаза целы, пусть пока повязка побудет.

— Как ваше имя, доктор?

— Ну, я … доктор Соло, Хан Соло. — Брякнул я первое, что пришло мне в голову.

«Идиот! Ты бы ещё Люком Скайуокером назвался!»- тут же отчитал меня мой внутренний голос, особенно крепкий задним умом.

— Незнакомое имя, вы друг Лосано?

— Лола, я не знаю, о ком ты говоришь, раненых было слишком много и вас распределяли, как могли. Меня попросили позаботиться о тебе и ещё четверых, и не болтать при этом на каждом углу.

— Похоже, вы не врёте.

— Не думай сейчас об этом, спи и набирайся сил.

— Хорошо. Доктор, я ног не чувствую.

— Спи пока. И не о чём не думай, — сказал я, добавляя в капельницу снотворного.

Есть такая фраза: «ложь во спасение». Общаясь с Лолой Мэви, мне пришлось много лгать. Ну, как ей ещё объяснить, что она до сих пор жива лишь из жалости врага, а почти все её боевые товарищи мертвы. Но самое страшное для нас было, когда на следующий день сняли бинты.

— Мне лучше было умереть.

— Мэви, не надо так говорить.

— Я обуза, доктор, я краб, — говорила она, захлёбываясь слезами и жестикулируя единственной рукой и культёй. — Кому я такая нужна? На меня без отвращения не посмотришь.

— Есть место, «тайная клиника». По Мару постоянно ходили слухи о её расположении, но никто не мог её найти. Правительство ещё сопротивляется, но когда оно падёт, мы прооперируем тебя, и у тебя будет новая рука и ноги.

— А с этим что делать?!! — Мэви показала на свою обожжённую кожу лица и тела.

Кожу на голове перекрутило. Вряд ли там когда-нибудь будут расти волосы. Также участь постигла брови и ресницы, чтобы разлепить ей сросшиеся веки, пришлось провести небольшую операцию на глазах. Нос превратился в пару щёлочек, а вот губы уцелели. Да, они потеряли свою изначальную форму, но Мэви избежала оскала черепа.

— В клинике изобрели искусственную кожу, они всё исправят. Если хочешь, я сам проведу все необходимые операции.

— Это сказки, доктор Хан, такого просто не может быть.

Я взял её единственную руку в свои ладони.

— Ты чувствуешь?

— Да, доктор. У вас тёплые, нежные, но жёсткие руки.

— Это искусственная кожа. Терпи, надейся, жди, я обещаю, ты отправишься в клинику. Там тебя починят и у тебя всё ещё будет. — Ну, хоть здесь не пришлось лгать потому, что я действительно собирался отправить Мэви в клинику, как только всё закончится.

Она снова расплакалась, но на этот раз не от отчаяния, а от надежды.

— Место расположения клиники — тайна для всех. Мои друзья пытались обнаружить её, но так и не смогли.

— Это не важно. Ты всё равно туда попадёшь, это всего лишь вопрос времени.

Вот так я с ней и работал. Она очень быстро проникалась ко мне доверием, да и сложно не проникнуться доверием к человеку, который меняет под тобой утку и служит тебе практически второй рукой.

— Доктор Хан, когда вы вообще спите?

— А что?

— Я засыпаю — вы рядом, я просыпаюсь — вы опять рядом.

— Тогда же когда и ты, просто чуть меньше.

— Чудной вы доктор.

— Мэви, ты лучше скажи, может тебе что-нибудь принести? Там, вещи какие-нибудь из твоего приюта, или фрукты с агробашен?

Моя пациентка задумалась, а потом сказала.

— А вы можете узнать, как себя чувствует мой парень?

— А кто он?

— Еррей Гутиерис. — Назвала она двойное имя своего парня. — Мы вместе с ним готовились к покушению на диктатора.

— Вы с ним вместе вступили в организацию? — «Еррей Гутиерис, пилот лёгких глайдеров, 19 лет, семьи нет, детей нет. Умер во время попытки покушения на трибуна Пола. Причина смерти: обширное поражение внутренних органов бластерным энергетическим пучком.» — вспомнил я сухие отчёты докладов.

— Не совсем. Когда мы с ним познакомились, он уже был там.

— Если бы не он, ты бы не вступила?

— Не знаю. Мой отец был лидером банды на средних уровнях, а моя мать его правой рукой. Когда пришли войска трибуната, они убили всех, кто сопротивлялся, моих родителей тоже, а меня силком привели сюда и поселили в приют для несовершеннолетних.

Ещё одна девушка, которую я сделал сиротой. Как сейчас сказала бы Нэнси «попутные потери». Надеюсь, история как с остальными девушками, которым я хотел помочь, не повторится, и через месяц Мэви не будет наводить на меня заряженный пистолет.

— Мэви, я всего лишь доктор, как мне его найти?

— Гарсия Ферре — лечащий врач нашей группы. — Он должен знать, где.

— Я свяжусь с ним. Твоему парню что-нибудь передать?

— Нет. Я не хочу, чтобы он меня видел такой.

— Хорошо, я выполню твою просьбу. Ну, а теперь, подумай о себе, может тебе всё-таки что-нибудь принести.

— В агробашне я так долго ухаживала за черникой, но ни разу её не пробовала.

— Намёк понял.

В следующую неделю у Легата было очень много дел потому, что уже через час после того как Мэви сдала доброго доктора Ферре, по совместительству вербовщика в террористическую группировку «дети трущоб», Легат закручивал его тестикулы в тиски, выпытывая сведения. И это не в переносном смысле! Совершенно без эмоциональный робот сунул его детородный орган в тиски и медленно закручивал, пока Гарсия рассказывал всё, что знал. Дальше — больше, поскольку Легат был совершенно не отягощён муками совести и морали, он брал офицеров группировки вместе с семьями и очень быстро их пробивал на информацию. Делал он это очень просто: сажал напротив прикованного к стулу цепями террориста, члена его семьи и начинал задавать вопросы. Если террорист не кололся, то он отрезал от родственника кусочек и так пока родственники не кончались. Правда до членовредительства доходило редко, обычно допрашиваемому хватало угроз. Признаюсь честно, когда я читал его отчёты у меня мороз по коже шёл, он обскакал любые триллеры потому, что делал он это намного страшнее. Легат работал с механической жестокостью и 100 % эффективностью. Отдельным пунктом он отметил, что в 100 % случаев сторонние пытки не срабатывают, если пытают тёщу. Он ещё и статистику вёл, паршивец кибернетический! Прежде всего, его интересовали офицеры, рядовых бойцов он, что называется, оставлял на десерт. К концу недели, большинство членов организации «дети трущоб» сидели за решёткой, ожидая своей участи. Да, ячейки работали изолированно друг от друга, это замедляло задержание, но абсолютная изоляция — это миф, особенно когда тебя допрашивает киборг, фиксирующий и анализирующий все твои слова. Единственное что нам не удалось вычислить — это где находится центр. У организации есть лидер — идейный вдохновитель, его-то найти нам и не получилось, он действительно позаботился о своей безопасности. Я же чувствовал себя, мягко говоря, дерьмово. Я не планировал использовать Мэви как источник информации, а получается, что я втёрся к ней в доверие и добыл нужные для нас сведенья. Надо будет потом перед ней извиниться и всё ей объяснить. Ну а пока больным нужно выздоравливать. Всем этим шпионским успехам был недоволен только Чарли, так как мне удалось добыть сведенья раньше, чем ему внедриться к нужным людям. В этом плане у него играла спортивно-профессиональная жилка. Загруженный такими мыслями, я зашёл к Мэви, помешивая вилкой в миске ещё горячую кашу-пюре, чтобы моя пациентка не обожглась.

— Доктор Хан?

— Я обед принёс. Котлетки.

— С макарошками?

— С пюрешкой.

Мэви застенчиво улыбнулась. Благодаря моему присутствию ей удалось не пасть духом и не скатиться в депрессию.

— Скажи А, — попросил я нацеливая вилку с едой ей в рот.

— Доктор Хан, у меня больное тело, а не мозги. И я не до такой степени беспомощная, чтобы не справиться с обедом самостоятельно.

— Прости, — сказал я, передавая ей столовые приборы, — Ешь, пожалуйста.

Усевшись рядом, я запрокинул ногу на ногу, поставил на колено локоть, и подперев кулаком подбородок стал пристально следить за тем как она ест. Долго такого издевательства искалеченная девушка терпеть не смогла.

— Доктор Хан!

— Что-то не так?

— Всё не так. Я хочу поесть спокойно.

— Ешь.

— Но вы смотрите.

— Это часть моей работы.

— Выйдете, пожалуйста.

— Но …

— ПО-ЖА-ЛУЙ-СТА. — по слогам и громко проговорила она.

Похоже, даже внимание интересного и красивого мужчины может надоесть женщине, если мужчина становится ну уж слишком назойливым. Я вздохнул и вышел из палаты. А потом снова сунул нос обратно.

— Если что — я буду тут рядом.

— Брысь! — В дверной зазор, куда я сунул нос полетел плюшевый медвежонок.

Я скрылся за дверью до того как моё лицо столкнётся с плюшевым изделием. Надо было где-нибудь убить минут тридцать. Не придумав ничего умнее, я стал бродить по дворцу, и случайно забрёл к помещениям, где содержались другие пациенты. Изначально дворец не предполагал размещения здесь больных, это было полу административное здание, без подвалов. Нам пришлось поискать помещения без окон, чтобы пациенты не очень удивились тому факту, что находятся во дворце их идеологического противника. Всё это привело к тому, что пациенты были разбросаны по зданию. Трое были чуть ли не по соседству друг с другом, на пару этажей выше четвёртый, и чуть ли не под кабинетом правителя Мэви.

Прямо перед дверью в палату из пространственного кармана перед мною вывалился боец развед подразделения призрак. Что кстати изрядно меня удивило, так как порталы и пространственные щиты сейчас не работают из-за аномалии.

«Неужели всё закончилось?» — подумал я.

Дальше боец повёл себя необычно, он навёл на меня бластер и спустил курок.

«Что он делает?!» — негодовал я, уклоняясь от выстрела и ощущая как у меня над головой, сжигая волосы, пролетает энергетический заряд бластера.

Рывком я дёрнулся к призраку, пока он не сделал ещё один выстрел. Я ударил его в подбородок ладонью, это должно было его дезориентировать. Но вместо этого его голова просто оторвалась от тела, будто он состоял не из плоти, а из пластилина. Из обрубка шеи, фонтаном брызнула кровь, окрашивая всё вокруг в красное, в том числе и меня.

«Что, блин, здесь происходит? Почему боец-призрак напал на меня? Откуда он вообще взялся?» — задавал я сам себе вопросы, заходя в палату.

В помещении меня ожидало неприятное зрелище. Пленный пациент был убит выстрелом бластера в лицо, рядом валялась его сиделка-сексбот с дыркой в затылке.

«Они убирают свидетелей.» — Стал давать логические ответы на мои вопросы мозг, — «Разведгруппа состояла из пяти бойцов, троих нашли, а двоих нет. Два комплекта амуниции призраков попали в руки противника. Они разобрались в этой технологии. Где второй комплект? … Мэви!».

Я помчался наверх с такой скоростью, что воздух казался мне густым и вязким, будто я пробираюсь через толщу воды. Я бежал по ступенькам, ощущая как моя обувь и ступеньки, рушатся от моих движений, не выдерживая таких нагрузок. Когда я проломил пинком дверь в палату Мэви, боевик в амуниции призрака уже наводил на неё дуло бластера. На лице Мэви застыли круглые от удивления глаза, она успела удивиться, но ещё не успела испугаться. Я хотел выхватить оружие у террориста, но набранная мной энергия не позволили мне уверенно контролировать своё тело. Вместо того чтобы дёрнуть противника за локоть, моя ладонь сложенная ребром стала входить в подмышку бойца, словно в мягкую сдобу не встречая практически никакого сопротивления. Пропахав противнику все лёгкие, моя ладонь вышла в районе ключицы уже трупа.

«Давно люди стали такими хрупкими?» — думал я, пытаясь стряхнуть труп со своей руки.

— Доктор Хан, что здесь происходит? — чуть ли не плача, спросила Мэви.

Я искоса посмотрел на неё. Она также была забрызгана каплями крови. Особенно мерзко смотрелось пюре, на которое крови вылилось изрядно.

— Это… — слегка подзавис я, придумывая, что бы соврать, а попутно пытаясь высвободить застрявшую в трупе руку, — убийцы трибуната. Они узнали, что мы лечим пострадавших членов детей трущоб и пришли всех здесь убить.

— А э-э-э-ы — растерянно застонала девушка, видя то как из образовавшейся дыры в теле трупа вываливаются внутренние органы, превращённые в кашу от моего удара.

— Но, ты не бойся, Мэви, я тебя в обиду не дам.

Не знаю, чего боялась больше моя пациентка, трибуната или своего лечащего врача, который способен рвать человеческую плоть голыми руками. Через минуту прибежали санитары, унесли труп и занялись уборкой помещения палаты. Мне нужно было на экстренное совещание, на которое звал всех присутствующих Легат, поэтому меня сменила сиделка-сексбот.

По странному совпадению, во дворце оказались почти все, и даже Чарли, который оказывается, всё это время перманентно был рядом со мной, но при этом не показывался на глаза. Чёртов прохвост, он что, магией владеет и его из-за этого невозможно заметить, пока он не захочет. Мой вид, человека залитого с ног до головы кровью, не сказать, чтобы кого-то очень сильно удивил. Потому как были более важные события.

— Пять минут назад было полностью уничтожило здание портализации. — Заявил Легат.

— Теракт? — спросил Венедикт.

— Прислуга, обслуживающая деятельность порталов, согласно пункту инструкции действий к сохранению секретности технологий, активировала устройство самоликвидации при угрозе захвата.

— Была угроза захвата? — я.

— Да, незадолго до этого хорошо вооружённая группировка атаковала здание с порталами. Воспользовавшись численным превосходством и эффектом неожиданности, им удалось уничтожить гарнизон порталов и системы обороны.

— Но я не понимаю, зачем им порталы, если они не работают из-за аномалии? — удивилась Нэнси.

— Дети трущоб контролируют аномалию. Только что я уничтожил двух террористов в амуниции призраков. Один напал на меня сам, а другой пытался уничтожить пленных.

— Оу. Вот жопа. — Деловито подвёл итог Чарли.

— Это ещё не самое худшее, что могло с нами быть.

— Да куда уж хуже? — Чарли.

— Да вот куда. — Легат нажал на клавиши и зажёгся голоэкран со значком местного телевиденья в правом верхнем углу. — Это МАРтв, террористы захватили телестанцию и ведут трансляцию оттуда. Наряд полиции уже выдвинулся, но пока они доберутся, пока пройдёт штурм. В общем, запись уже второй раз играет.

— Братья и сёстры, — надрывался оратор с экрана, — к вам обращаюсь я. Восстаньте против лживого правительства рабовладельцев. Трибунат лжёт вам, вы думаете, он принёс вам порядок и благополучие. Да он поработали нас и теперь обогащается, заставляя работать в агробашнях. Весь трибунат полностью состоит из аристократии… — кадры сменяются на коллаж фотографий. Вот мы по отдельности и вместе на шикарных приёмах, вот оргии, вот наши прогулки на море. В общем, подосрал так подосрал, не только раскрыл наши личности всему Мару, так и наш статус предал публичности. И ведь не солгал, мы все действительно аристократы. — Восстаньте, братья мои! Наши предки ушли с поверхности, чтобы быть свободными от аристократии. Наш долг выгнать их из нашего дома. Выходите на улицы и стойте крепко за свой дом. Порталы не работают, врагу неоткуда привести подкрепление. Мар наш и мы должны вернуть его себе обратно! …

— Какие, однако, знакомые все лица. — Сдерживая свои эмоции и мат, пробормотал я.

— Что ты имеешь в виду? — Спросила Нэнси.

— Это мои старые друзья. Вот этот, горластый, который призывает людей выходить на улицы и свергать нас, это Калигула, а у него за спиной, справа, его шестёрка Аякс.