Глава 3

Когда Джазу требовалось сделать что-то не совсем законное или просто пойти на риск, он обязательно брал с собой Хоуви. Правда, подобное поведение вовсе не радовало родителей Хоуви и никак не сближало их с самим Джазом. Однако парню было необходимо присутствие друга, чтобы по крайней мере оставаться человеком и не совершить чего-нибудь необдуманного и непредсказуемого. Именно Хоуви каким-то непостижимым образом сдерживал Джаза, и тот соблюдал меры безопасности и вообще вел себя крайне аккуратно. Наверное, все происходило именно так, потому что Хоуви как раз и являлся лучшим (и единственным) другом Джаза. А также и по той простой причине, что Хоуви был подростком хрупким, и Джазу ничего другого не оставалось, как постоянно держать себя в руках в его присутствии.

Хоуви Герстен болел гемофилией, причем ее разновидностью, известной как тип А. А это означало, что у него могла пойти кровь из носа только потому, что кто-то на него строго посмотрел и оттого он сильно заволновался. Мальчишки познакомились давно, и произошло это во время одного неприятного события. Трое подростков постарше издевались над Хоуви, нанося ему удары один за другим по рукам, а потом до слез хохотали, наблюдая, как на плечах и предплечьях несчастного почти мгновенно появляются синяки и кровоподтеки. Правда, эти хулиганы все же обладали некоторой сообразительностью и били Хоуви не слишком сильно, чтобы потом не пострадать самим. И все же в результате их потехи руки у Хоуви стали выглядеть как лапы ящера, покрытые синими и лиловыми пятнами, издалека напоминающими чешуйки.

Джаз был меньше нападавших и моложе, к тому же они превосходили его числом — трое против одного, — но даже тогда, в возрасте десяти лет, Джаз уже имел некоторое представление о том, какие части человеческого тела наиболее уязвимы и как этим можно при случае воспользоваться. Итак, эти трое головорезов получили от него свою порцию травм, куда включалось три фингала, две разбитые губы и даже одно вывихнутое колено. Такой урок заставил их угомониться надолго, и о хулиганах несколько месяцев никто ничего не слышал. Что же касается самого Джаза, то его «потери» ограничились расквашенным носом. Зато взамен он приобрел безграничную признательность Хоуви и настоящую крепкую дружбу навеки.

Вот почему на такого друга можно было всегда рассчитывать. И в особенности когда ты должен тайком проникнуть в морг.

Полицейский участок работал двадцать четыре часа в сутки, поскольку являлся центральным правоохранительным органом во всем округе. Правда, ночью, уже через несколько часов после того, как оттуда вышел обиженный и разозленный Джаз, команда, остававшаяся в участке, была весьма немногочисленной, а именно дежурный из числа помощников шерифа и диспетчер. Лана по-прежнему сидела за своим столом, у нее начиналась ночная смена. Джаз прекрасно понимал, что именно сегодня сделать все задуманное ему будет легко. Лана считала его умницей и относилась к парнишке с симпатией. Она только окончила школу, а он еще учился, и разница у них в возрасте составляла всего два года.

— Я отвлеку Лану, — заявил Джаз, обращаясь к Хоуви, — а ты в это время должен действовать с ловкостью фокусника.

— А ты уверен, что она ничего не заметит?

Джаз устало закатил глаза:

— Ну, я тебя умоляю!

— Девушки любят плохих парней, — понимающе кивнул Хоуви и принял театральную позу, которая, по его мнению, должна превратить его в крутого парня. — Все ясно. Ну а я буду твоим волшебником. Отвлекающий маневр, внимание и… — Он помахал пальцами в воздухе, как это делают иллюзионисты. — Абракадавра! Понял? — добавил он, когда они подходили к двери. — Я говорю: абраКАДАВРА. От слова «кадавр», труп, значит…

Джаз вздохнул:

— Да все я давно уже понял, Хоуви.

Они вошли в участок. Вокруг царила тишина. Лана взглянула на посетителей и, увидев Джаза, расплылась в широкой добродушной улыбке:

— Привет!

Джаз неспешно приблизился к ее кабинке:

— Салют, Лана!

— Зачем вернулся? — поинтересовалась она, широко раскрыв глаза от удивления. Впрочем, у нее это легко получалось. — Ты же отсюда пулей вылетел.

— Я просто хотел…

В этот момент к ним подошел Хоуви и, прокашлявшись, осведомился:

— Можно, я куплю баночку колы?

И он небрежно махнул рукой в сторону коридора, где маячил силуэт допотопного автомата, торгующего безалкогольными напитками.

— Валяй, — безразлично бросила Лана, даже не удосужившись перевести взгляд на Хоуви, когда он беспечно прошагал внутрь помещения.

— Я просто хотел извиниться за то, что так резко выскочил отсюда, — вздохнул Джаз, притворяясь, что не в силах оторвать от девушки глаз. Одновременно он подключил и свою обворожительную улыбку, безотказно действующую на слабый пол. — И даже не попрощался с тобой.

Так он, ни о чем болтая с Ланой, убеждал ее, что готов извиниться хоть сейчас, а она ловила каждое его слово и все принимала за чистую монету, продолжая кокетничать, уверяя парнишку, что, дескать, не следует так уж волноваться и никаких извинений от него она не требует. Одновременно Джаз бросал внимательные, хоть и мимолетные взгляды в ту сторону, куда только что удалился Хоуви. А тот как раз уже подошел ко второму в ряду столу, недалеко от Ланы. Хоуви вопросительно посмотрел на Джаза, и тот коротко кивнул. После этого Хоуви быстро открыл верхний ящик стола, повозился в нем и так же проворно закрыл. Уже через несколько секунд он присоединился к Джазу.

— Все в порядке, — доложил он приятелю.

— Ну что ж, — обратился Джаз к девушке, — наверное, нам пора идти. Завтра в школу, ты же сама понимаешь. Но я знал, что ни за что не усну сегодня ночью, если не перекинусь с тобой парой слов. — И снова знаменитая улыбка украсила лицо парня.

Ребята почти добрались до двери, когда их остановил голос Ланы:

— Эй, Хоуви, мне показалось, что ты хотел купить баночку колы, да?

Джаз бросил на друга недовольный взгляд, но тот лишь робко пожал плечами:

— Я только что вспомнил, что не взял с собой мелочи.

И прежде чем Лана успела ему ответить, мальчишки очутились на улице.

— Ты идиот! — пробурчал Джаз.

— А по-моему, я ловко выкрутился. К тому же у меня ведь все получилось. — С этими словами он вынул из кармана кусок воска, который немногим раньше передал ему Джаз. — Ну, что ты теперь скажешь? Я по-прежнему идиот?

— Конечно, — уже более спокойно произнес Джаз, выхватывая у друга воск с прекрасным оттиском ключа от морга — ключ Хоуви нашел в ящике стола. — Просто ты способный идиот. Ну, пошли.


Изготовление дубликата ключа с помощью воскового оттиска — дело полезное, особенно в тех случаях, если вы привыкли забираться в чужие дома и убивать людей. Билли Дент считал, что Джаз должен обязательно научиться это делать, и вот теперь парень был даже благодарен отцу за его уроки. Прошло совсем немного времени, а он уже превратил кусок воска, который ему передал Хоуви, в настоящий ключ. Для этого у него имелись и соответствующие инструменты, и набор болванок, которые подарил ему отец на день рождения, когда Джазу исполнилось одиннадцать лет. Ему оставалось только подобрать нужную болванку, соединить ее с восковым оттиском и спилить все то, что мешало и не совпадало с бороздками ключа, отпечатавшегося в воске. Все очень просто. В конце концов, он частенько это делал и раньше.

Полицейский участок с одной стороны примыкал к похоронному бюро Джанчи, и оба здания соединялись между собой коротеньким внешним коридором. Морг в городе занимал половину подвала в заведении Джанчи.

Джаз и Хоуви шли бок о бок. При этом Джаз держался так, словно всю жизнь провел в морге. Он уверенно протянул руку, повернул выключатель, и помещение в тот же миг залил холодный белый свет. А так как окон, выходивших на улицу, здесь не было, ребята могли спокойно заниматься своим делом, не опасаясь быть замеченными снаружи.

Тем не менее Джаз предупредил приятеля:

— Действовать надо быстро. Сюда каждый час заходит полицейский для проверки.

Хоуви вытянул шею и оглядывался по сторонам, тараща глаза от удивления:

— Но здесь совсем не так, как показывают в сериале «Си-эс-ай».

— А ты что тут ожидал увидеть?

— Ну, наверное, что все будет как по телевизору, — обиженно произнес Хоуви. — Иначе зачем бы я стал говорить…

Из открытой коробки на металлическом подносе Джаз достал пару перчаток из латекса, посыпанных тальком, и бросил их Хоуви. Тот извернулся, но все же умудрился поймать их.

— Надень их. А то отпечатки пальцев…

— Надеюсь, они влезут…

Джаз наблюдал за тем, как его друг натягивает на свои огромные лапищи перчатки, которые, казалось, вот-вот порвутся. Хоуви внешне напоминал баскетболиста — долговязый, с непомерно длинными конечностями, худощавый. При этом кисти его рук все время как-то неестественно дергались, словно он сам хотел за что-то ухватиться. Однако болезнь не позволила пареньку стать баскетболистом. Ему не было суждено заниматься спортом ни в профессиональной команде, ни даже в любительской детской.

И все же это не мешало Хоуви по-настоящему любить эту игру. Он следил за успехами любимых команд, а в марте, когда шли главные соревнования, Джаз вынужден был выслушивать от него все подробности прошедших матчей. И все же их отношения того стоили. Вряд ли кто-то еще согласился бы дружить с Джазом, которого за глаза многие называли не иначе как «отпрыск того самого Дента». До того как Билли арестовали и заклеймили прозвищем Художник (или Нежный Убийца, или Глаз Дьявола, или Рука-в-Перчатке, или Зеленый Джек — выбирайте, что вам нравится больше из того, что насочиняли газетчики), Джаз был довольно популярной личностью в городе. Но потом отца схватили, и Джаз сразу же превратился в изгоя.

Но только не для Хоуви.

Хоуви стал постоянным спутником Джаза, парнем, на которого он привык рассчитывать, чтобы оставаться разумным и спокойным, ведь жизнь часто преподносила ему самые разные сюрпризы и иногда чуть не сводила с ума, как это происходило и с его отцом тоже. А когда несколько месяцев назад Джаз начал встречаться с девчонкой по имени Конни, он даже немного испугался. А вдруг это разлучит его с Хоуви? Но они, наоборот, еще больше сплотились, словно такая естественная вещь, как встречи с девушкой, только укрепила дружбу мальчиков.

Хоуви, все же удачно натянув перчатки, принялся перебирать медицинские инструменты на металлическом подносе, и их лязганье вернуло Джаза к действительности.

— Прекрати шуметь, — поморщился он.

— Братишка, я же в перчатках, — попытался хоть как-то оправдаться Хоуви.

Джаз быстро нахлобучил ему на голову шапочку для душа и сам надел себе такую же.

— Мы сюда пришли не для того, чтобы копаться в их барахле. Не отвлекайся, у нас дела.

— Дела-а-а, — передразнил его Хоуви, но все же оставил инструменты в покое и вместе с Джазом прошел к большой стальной двери, у которой виднелся современный цифровой замок. На пульте, открывающем механизм, имелись не только цифры от 0 до 9, но еще и шесть начальных букв алфавита. Хоуви нахмурился.

— Задача непростая, — пробормотал он. — Сегодня «Си-эс-ай» — место преступления — Хиксвилл — представляет: Дент и Герстен расследуют свое сложнейшее дело…

— Давай поспорим, что я открою эту дверь с первой попытки? — предложил Джаз. — Что ставишь?

Хоуви сложил губы трубочкой и задумался.

— Ты будешь платить за гамбургеры в следующий раз. Причем это произойдет в кафе «У Гросса».

Джаз бросил на приятеля сердитый взгляд. Он ненавидел эту забегаловку, которую часто называли «У-Грозза», имея в виду не слишком качественную продукцию, которой там потчевали посетителей. Но Хоуви просто обожал это местечко и с таким аппетитом там поедал гамбургеры, что со стороны это могло даже показаться неестественным.

— Ладно, договорились. А если я все же открою ее с первой попытки?

Хоуви снова задумался.

— Тогда мы к «Гроссу» не будем даже заглядывать целый месяц!

Спор получался достойным.

— А теперь смотри, — усмехнулся Джаз. Он подошел к стальной двери и повернул ручку. Раздался едва уловимый скрип, и она распахнулась.

— Послушай-ка! — возмутился Хоуви. — Так не честно! Она даже и заперта не была!

— Поздно! Сделка состоялась.

Они проскользнули в небольшую ледяную комнату с холодильным шкафом, где обычно хранились тела, ожидающие либо вскрытия, либо похорон, либо просто своего времени, когда они будут востребованы. Но сейчас здесь находилось тело, упакованное в новый мешок (тот, что видел Джаз на месте преступления, был ярко-желтый, а этот — черный), и лежало оно на специальных носилках с колесиками.

— Это она? — прошептал Хоуви. Его пробивала дрожь.

— Это не она, а «оно», — поправил его Джаз. — Это просто тело. Оно уже какое-то время перестало быть «ею».

К одной стене в комнате был прикручен пластиковый ящик для документов, где одиноко лежала одна-единственная зеленая папка. На обложке виднелась стандартная надпись «Джейн Доу», как и следовало ожидать, поскольку тело еще не было опознано, а в скобках стояла цифра 1. Это означало, что данное, неизвестно кому принадлежавшее тело, то есть Джейн Доу, была в этом году в городе первой по счету. Возможно, она единственной и останется. В таких крупных городах, как, например, Нью-Йорк, могло за год набраться таких вот «Джейн» тысяч полторы. Разумеется, и в Лобо время от времени находились тела, но они все впоследствии были опознаны. Для маленького городка даже одна Джейн Доу была великим событием.

Джаз вынул папку из ящика и стал быстро просматривать ее содержимое.

— Ну что, Кларисса, ягнята перестали кричать? — вопросил Хоуви, на удивление точно изображая Ганнибала Лектера.

— Прекрати!

— Просто мне непонятно, зачем тебе приспичило смотреть на тело, — пожаловался Хоуви, обнимая себя обеими руками, чтобы хоть немного согреться. — Она умерла. И у нее отрезали палец. И все это тебе уже известно.

Полицейский отчет оказался коротким. Как заметил Г. Уильям, он был лишь предварительным. Джаз вернулся к первой странице и стал перечитывать ее более внимательно.

— Ты что-нибудь слышал о «принципе обмена» Локарда?

— Конечно, — кивнул Хоуви. — Я даже как-то раз был на их выступлении. Они играли рок. — И он продемонстрировал на воображаемой гитаре, как именно они это делали.

— Все ясно, — невозмутимым тоном отреагировал Джаз. — Локард — это француз, который считал, что всякий раз, когда человек контактирует с каким-либо предметом, происходит некий двусторонний обмен. Кое-что с этого человека переходит на предмет. Это могут быть волоски, клетки кожи, перхоть, да что угодно! А предмет, в свою очередь, оставляет свои частички на этом человеке. Ну там краску или пыль, или грязь, или что-то другое. Короче, происходит самый настоящий обмен крохотными частичками. Понятно?

— Француз. Обмен частичками. Все понятно. — Хоуви шутливо отсалютовал приятелю и снова обхватил себя руками.

— Вот я и подумал, что тот парень, который убил эту женщину, мог оставить на ней что-то, что можно было бы считать уликами, — продолжал Джаз. Потом он вздохнул и добавил: — Но судя по этому отчету, они ничего не нашли. Ни волокон ткани, ни волосков, ни капелек жидкости… Все чисто.

— Ну, если только можно оставаться чистым после того, как ты побывал в поле, — поправил его Хоуви. — Теперь мы можем уходить?

В папке обнаружилось несколько фотографий с места происшествия. Джаз внимательно рассмотрел их. Особенно жуткой показалась ему поза тела. Какая-то неестественная. Можно сказать, идеальная, если не считать отсутствующих пальцев, конечно. Но даже и они, в соответствии со скучной и педантично точной терминологией, принятой в полицейских отчетах, были «аккуратно удалены после смерти», о чем говорило отсутствие вытекшей из ранок крови. Значит, не было и боли.

А если убийца и проявил к своей жертве жестокость перед тем как окончательно разделаться с ней — например, пытал ее, резал, калечил, — то сейчас, наверное, становилось чуточку легче, оттого что на данный момент женщина уже была мертва. Но так или иначе, слово «мертва» казалось в этом случае каким-то… неточным, что ли.

— Земля вызывает Джаза! Теперь мы можем уходить?!

— Нет еще. — Джаз сложил документы назад в папку, закинул ее в ящик и принялся расстегивать молнию на мешке.

— О Боже! — Хоуви отступил на шаг. — Кажется, я сегодня не настроен исследовать трупы.

— Можешь подождать меня на улице, если хочешь. — Он расстегнул молнию до конца. Перед ним лежала Джейн Доу с закрытыми глазами и белой восковой кожей. Примерно через сорок восемь часов после смерти под действием бактерий кожа приобретает зеленоватый оттенок. Значит, как справедливо решил Джаз, с момента убийства еще не прошло двое суток. Впрочем, то же самое было указано и в полицейском отчете.

— О Боже! — снова тихо прохрипел Хоуви. — Ты только посмотри на нее.

— Это не «она», а «оно», — напомнил Джаз, глядя на тело. Он понимал, что, по логике, должен был сейчас испытывать какие-то особенные чувства. Даже коронеры ощущают пусть мгновенную, но все же жалость, когда перед ними оказываются вот такие молодые и здоровые тела, как это. Но Джаз смотрел на женщину и… не испытывал ровным счетом ничего. Именно ничего, точнее и не сказать.

Хотя, наверное, все же не совсем так. У него вдруг само по себе сложилось впечатление, что при жизни Джейн Доу представляла собой легкую добычу. Жертву, с которой убийце не пришлось долго мучиться. Для преступника ее хрупкое телосложение и явное отсутствие физической силы были сами по себе привлекательны. А коротко обстриженные ногти означали, что она в случае чего не смогла бы царапаться. Это сводило риск для убийцы к минимуму. Судя по полицейскому отчету, росту в Джейн Доу было чуть больше полутора метров. Ну, это в то время, когда она еще могла стоять. Просто настоящая мечта для любого убийцы. Лучше не сыскать. Прямо по заказу.

— Боже мой, как это ужасно, да? — прошептал Хоуви. — Представь, жила себе на свете вот такая крошечка, и тут появляется некто и…

— Да, неприятно, — перебил его Джаз. — А теперь помолчи немного. Я должен заняться делом.

Никаких синяков и кровоподтеков, ушибов и царапин. Джаз мог провести только поверхностное исследование, а в полицейский отчет все данные, полученные в результате такого осмотра, уже были включены. Вскрытие же проводилось в определенном порядке. Сначала требовалось по возможности идентифицировать тело, сфотографировать его, затем удалить все имеющиеся улики, измерить и взвесить тело. Если требуется, добавить к этому рентгеновские снимки и только после этого произвести тщательный внешний осмотр. Все это было сделано сегодня, поскольку вызвать оказалось возможным только доктора Гарвина. Настоящий медэксперт прибудет только завтра утром, который будет непосредственно вскрывать тело. Вот он-то и должен исследовать ткани под микроскопом и подготовить образцы, которые потом будут проверены на наличие всевозможных ядовитых веществ в организме убитой. Ну а пока что, как следовало из имеющихся документов, полицейские выдвинули версию о том, что женщина была задушена. Джаз мог легко согласиться с этой теорией. Убить человека относительно просто, если его задушить. Никакого оружия при этом не требовалось. Только руки. Ну а если вдобавок ко всему надеть перчатки, то не оставишь после себя никаких улик.

В отчете значилось, что Джейн Доу, то есть тело, принадлежало «женщине европеоидной расы, возраста от 18 до 25 лет; особых примет, то есть татуировок, шрамов и крупных родимых пятен, не обнаружено». Все это Джаз читал достаточно быстро и одновременно про себя соглашался со всеми выводами полицейских. Потом он приоткрыл женщине веки, отчего Хоуви отступил и закашлялся. Ее светло-карие глаза смотрели в никуда. Джаз знал, что эритроциты сетчатки могли перемещаться еще в течение нескольких часов после смерти. Это можно было назвать чем-то вроде последнего проявления жизни в уже мертвом теле. Но в глазах женщины не обнаружилось никакого намека на движение, и поэтому Джаз решил перейти к главному, из-за чего они, собственно, и заявились сюда, в морг. И он лично должен был увидеть правую руку неизвестной женщины. Он должен был убедиться, что все то, что описали полицейские в своем отчете, соответствовало действительности.

И убедился.

На правой руке отсутствовали три пальца: указательный, средний и безымянный. Оставались только большой палец и мизинец. Такая кисть будет всегда показывать «рожки сатаны», пока тело станет гнить где-нибудь в земле. Но Джаз видел своими глазами на поле с помощью подаренного ему отцом бинокля, что полицейские обнаружили только один палец — тот самый, что они положили в пакет для улик.

Значит, два остальных убийца прихватил с собой. В соответствии с печально скудным отчетом он забрал указательный и безымянный пальцы.

Хоуви прокашлялся и обратился к Джазу:

— Слушай, приятель, а ты уверен, что нам все это надо? А вдруг все это — просто несчастный случай, не более? Ну, может быть, там просто на поле гуляла влюбленная парочка. Они занимались сексом и так далее. А потом она случайно ударилась обо что-то головой, или с ней случился сердечный приступ, или еще что-то в этом же роде, и все. А парень, конечно же, перепугался и просто сбежал.

— И что? Он чисто случайно решил после ее смерти на память отрезать ей сразу три пальца? Представляю себе! «Ой-ой-ой! Моя девчонка умерла! Какой я неуклюжий, даже искусственного дыхания ей сделать не сумел! А вместо массажа сердца зачем-то отрезал ей три пальца! Наверное, придется теперь забрать их с собой… Вот черт! А средний-то куда-то подевался!»

Хоуви презрительно шмыгнул носом:

— Ну ладно. Тогда, может быть, пальцы ей отгрыз какой-то зверь?

— Да ты сам посмотри на плоскость отсечения.

— Отсечения? — Хоуви потянулся вперед, потом поморщился и отступил на шаг назад, когда Джаз схватил женщину за руку и приподнял ее.

— Плоскость отсечения, — повторил Джаз, слегка потряхивая изувеченную кисть. — Место отреза пальцев. Оно ровное. Зверь не мог так гладко откусить их. Он начал бы грызть их и жевать, и это было бы сразу заметно.

— Да, но ведь тут не хватает не одного, а сразу трех пальцев. Наверное, этот зверь и сожрал их…

— Нет. Их забрал убийца. В качестве трофея.

— Но почему именно пальцы? Твой папочка никогда не прихватывал с собой части от тел своих жертв. Можно говорить о нем все, что угодно, но…

— Проецирование отождествления.

— Что-что?

— Ну, это когда убийца мысленно проецирует, то есть представляет, что жертва обладает его собственными наихудшими чертами, и за это он ее убивает. Только вот почему именно пальцы? Может быть, пальцы прикасались к тому, к чему не следовало? Или к кому не следовало? И таким образом в результате получилось, что он наказал сам себя?

— Спрячь это назад, — попросил Хоуви, и только сейчас Джаз понял, что до сих пор держит в руке кисть убитой женщины.

Он послушно спрятал ее в мешок, и Хоуви заметно повеселел.

— Ну хорошо. Только почему это обязательно должен быть серийный убийца? Может быть, это преступление станет единственным.

Но Джаз отрицательно покачал головой:

— Нет. Мне не дают покоя эти пальцы. Среднестатистический убийца не будет подобным образом уродовать труп. И уж тем более забирать с собой такие вот трофеи. Но дело даже не только в этом. Он оставил один палец на поле. Средний.

— Ты это серьезно?

— Ну конечно. Он буквально показал полицейским средний палец. Словно этим жестом хотел им сказать: «Вот вам! Попробуйте теперь меня поймать. Если сможете». Так поступил бы только серийный убийца.

Несколько секунд в комнате царила полная тишина. Джаз смотрел на тело, а Хоуви — на Джаза.

Джаз перевел взгляд с глаз на плотно сжатые тонкие побледневшие губы. Когда люди видят такое вот тело, кто-нибудь обязательно заметит, что человек «как будто спит». Джазу такие слова показались сумасшествием. Он никогда не замечал, чтобы мертвый человек казался спящим. Все мертвые тела выглядели так, как им и полагалось — как самые настоящие трупы. Как оболочка. Как неодушевленный предмет.

«Я обхватил ее горло обеими руками, — прошептал Билли в голове у Джаза. — И просто сжимал их, сжимал…»

Джаз внимательно осмотрел шею женщины. Хоуви преодолел отвращение и тоже склонился над телом.

— Она что, задохнулась?

И он жестами изобразил, как надо душить человека.

— Она не просто так задохнулась, как если бы изнутри что-то закрыло дыхательное горло, — поправил его Джаз. — Воздуху преградили путь руками… Да, наверное, все произошло именно так. Но точно я не знаю.

Если убийца все проделал как надо, то при удушении он не должен был оставить следов. Их придется искать потом. Для этого медэксперту придется удалить всю кровь из области шеи жертвы, после чего медленно и аккуратно слой за слоем снимать ткань, чтобы обнаружить кровоподтеки. Они могут рассказать о многом.

— А можно снять отпечатки пальцев у нее с шеи? А потом и убийцу по ним найти?

— Это был не новичок. Настоящий профессионал. Скорее всего он надел перчатки.

— Ну, откуда ты знаешь, что он не новичок, Шерлок?

— Я увидел едва заметные синяки на костяшках пальцев левой руки и легкие кровоподтеки на ребрах обеих ладоней. Может быть, на костяшках правой руки тоже были бы изменения, но сами пальцы отсутствуют.

— Она его била, — сообразил Хоуви. — Она сопротивлялась.

— Значит, он делал это не в первый раз. Новичок не захотел бы, чтобы на его теле оставались следы. Он подкрадывается сзади и вырубает жертву, а потом уже приступает к намеченному плану. А если ты начинаешь свое грязное дело, когда жертва в полном сознании, ты настоящий отморозок и урод.

«Именно сопротивление ценится больше всего, — прозвучал в голове Джаза голос отца. Мальчишка закрыл глаза, пытаясь отделаться от Билли, но у него это не получалось. Отец был в ударе и делился тем, что он считал настоящей отцовской мудростью, полностью раскрывая свою душу. — Иногда мне кажется, что я не вижу разницы между живыми и мертвыми. Иногда я гляжу на симпатичную девчонку и думаю: она живая? Она дышит? Или это просто кукла? Она действительно плачет, и по ее лицу текут самые настоящие слезы? Она на самом деле пронзительно кричит? И мой мозг словно окутывает туман. Я смущен, я в смятении, я ничего не понимаю. И вот тогда я начинаю действовать. Сперва по мелочам, например, с ушей или губ или даже пальцев на ногах. Потом перехожу к более серьезным частям. И вот появляется кровь, но я не останавливаюсь, а руки у меня уже мокрые, а во рту горячо, но я все равно не останавливаюсь, а потом, Джаспер, происходит нечто волшебное. Это самое настоящее волшебство, полное красоты и великолепия. Понимаешь, они перестают шевелиться. Они больше не сопротивляются. Борьба прекращается, и вот тогда мне все становится понятно. Она умерла! А если так, значит, раньше она была живая. Вот тогда-то все и проясняется. И я понимаю: она была живая, она была настоящая. И мне так хорошо от сознания, что я во всем разобрался, и все встало на свои места».

Только теперь Джаз понял, что его собственные руки в перчатках…

«Этот парень не новичок. Скорее всего он надел перчатки».

…обхватили горло женщины с обеих сторон. Если все сделать правильно, он мог бы одним движением…

«Этот парень не новичок».

…почувствовать мышцы шеи, дыхательное горло и…

«Этот парень…»

Джаз рванулся в сторону и ухватился за холодную сталь носилок, чтобы не упасть и поскорее прийти в себя.

— Ты был прав, — сказал он, обращаясь к Хоуви.

— Неужели?

— Да.

— Один-ноль в мою пользу, красавчик. Так в чем я был прав?

— Это действительно «она», а не «оно». И так было всегда.

— Это точно.

— И не разрешай мне больше называть ее «оно», — потребовал Джаз. — Да не только ее, а вообще… Не разрешай мне больше никого называть «оно», ладно?


Джаз заканчивал осмотр тела, а Хоуви в это время переместился в соседнее помещение, где находилась контора похоронного бюро, чтобы на ксероксе снять копию со скромного полицейского отчета. Правда, ничего ценного в этих документах не было, но Джаз решил, что копия ему в любом случае не помешает. К тому же ему не хотелось, чтобы Хоуви маячил рядом, когда он сам будет переворачивать тело.

В нормальном состоянии в человеческом теле содержится примерно пять или даже шесть литров крови, а у Джейн ее оставалось предостаточно в тот момент, когда она умерла. От этого кое-где на туловище проступили лиловые пятна. Это происходит от разлившейся после смерти крови. Когда Джейн нашли, она лежала на спине, но кровь растекалась, когда она еще лежала и на животе, и на боку, отчего нижняя часть живота и левое бедро выглядели какими-то пестрыми. Джаз просунул руки в мешок под тело. Одна его ладонь оказалась рядом с плечами, другая возле ягодиц. На секунду он замер. Ощущения получились странными. Он притронулся к женской заднице. А это было неправильно с самых разных точек зрения.

— Каждый человек важен, — прошептал он самому себе. — Все люди имеют большое значение, потому что они настоящие. Они живые. Помни Бобби Джо Лонга.[1]

Это была его личная мантра, которую он шепотом повторял каждое утро. Своего рода напоминание. Его собственное заклинание, которое создавало что-то наподобие щита против зла, которое существовало внутри его самого.

Переворачивать женщину оказалось делом непростым, потому что ее тело все еще находилось в процессе трупного окоченения. Как правило, оно начинается через два часа после смерти. В области лица и кистей рук оно уже имело место, поскольку там находились небольшие мышцы, и постепенно распространялось на более крупные мускулы, и так по всему телу. На это требовалось примерно двенадцать часов. Если в этом теле крупные мышцы продолжали коченеть, значит… Джаз что-то подсчитал, сопоставив с тем, что он сам наблюдал на поле, когда полицейские перемещали тело Джейн, и пришел к определенному выводу. У него получалось, что ее убили за час или два до того, как полиция прибыла на место происшествия. То есть где-то перед рассветом.

Наконец он перевернул ее на левый бок. Кожа на спине оказалась очень бледной.

Если бы ее убили прямо на поле и оставили лежать на спине, вся кровь перетекла бы сюда и к ягодицам, и они тогда бы чуточку распухли и обязательно побагровели, как и сама кожа на спине. Но кровь перетекла в какое-то другое место ее тела. А это означало, что убили ее где-то еще, а потом переместили на поле. А кровь плескалась в теле всякий раз, когда ее двигали, так же как сыплется песок, пока вы пытаетесь составить из песчинок картину.

Значит, преступник сначала убил ее… потом перенес… и уже после этого позвонил в полицию…

Это был определенно не новичок.

И при этом настоящий отморозок. Правда, признаваясь себе в самом страшном, Джаз понял, что он где-то в глубине души даже восхищался этим подонком.

«Все люди имеют значение. Люди живые. Люди имеют значение…»

Место на поле, куда сбросили Джейн, было особенным, вряд ли на него можно наткнуться случайно. Тем более когда тащишь на себе труп. Скорее всего убийца присмотрел его заранее. Имело ли оно для него какое-то значение? Почему именно это место привлекло его? Ведь перетаскивать тело было делом опасным, но также и необходимым.

«Между тобой и полицейскими должно оставаться некоторое расстояние, поэтому ты должен…»

«Да заткнись же ты, Билли!» — в отчаянии мысленно произнес Джаз.

— Ой-ой-ой, — раздался вдруг позади голос Хоуви, в котором послышался самый настоящий страх. — Джаз…

Джаз повернулся и увидел, что лицо Хоуви заливала кровь.

Загрузка...