Я знаю, мы найдем родителей!

Глава 7. Попалась

1998

Дни тянулись один за другим. Иногда я чувствовала, что попала в какой-то замкнутый круг, в свой личный день сурка. Единственное, что успокаивало это то, что бал был все ближе, а после него можно будет вырваться из этой рутины и жить дальше. Как же это красиво звучит, но на деле я понятия не имела, чем я собственно буду заниматься. Пойти в аврорат? Вместе с Гарри и Роном? Не за что.

По прошествии всего этого времени, что мы были вместе я не переставала любить своих мальчиков, но чувствовала, что не смогу выдержать их неуемной заботы обо мне и моем душевном состоянии. Но нужно отдать им должное, они поняли, что мне нужно хоть немного, но побыть одной, смириться что ли с потерей родителей.

Гарри и Рон наконец это осознали, и мне сразу стало легче. Не надо было прятаться ото всех, врать и выкручиваться. Я все также помогала мадам Пинс в библиотеке, а позже брала, а точнее временно заимствовала книги по потере памяти из библиотеки и читала их в свободное время на улице или, при плохой погоде, в замке.

Кстати об этом…Как-то раз Панси Паркинсон, которая все также продолжала помогать в библиотеке, заметила, как я выношу книгу из Запретной части. Она было открыла рот, чтобы спросить меня об этом, но тут же его закрыла увидев обложку книги. Я же испугалась и стала обдумывать пути отступления и отговорку для мадам Пинс, но она просто, как мне показалось, сочувственно на меня посмотрела, отвернулась и пошла в противоположный конец библиотеки, чтобы поставить том по гербологии, который она держала в руках, на свое место.

После этого случая мы как-то незаметно, но потеплели по отношению друг другу. Мы не разговаривали, нет, но при встрече кивали друг другу в знак приветствия и спокойно встречались взглядами, не стремясь по скорее отвернуться, как раньше. Я не была уверена, но кажется она специально стремилась положить нужные мне книги так, чтобы я их непременно увидела. Я боялась спросить об этом Панси, так как не хотела нарушить наше небольшое перемирие, которого мы обоюдно добились.

Если бы мне два года назад сказали, что я дорожу своеобразной дружбой с Паркинсон, я бы страшно удивилась и даже более того впала бы в истерический хохот от этой новости, но сейчас все изменилось. Война задела всех, и это чувство я уверена не покидало всех в этом величественном замке.

Панси Паркинсон, по слухам, сильно поссорилась с родителями, потому что они запрещали ей ехать в Хогвартс и помогать его восстанавливать. Её родители считали, что роль своеобразной уборщицы противоречит статусу чистокровности. Блейз Забини отказывался снова бежать из родной Англии вместе с матерью, которая хотела всеми способами порвать все старые связи и начать новую жизнь с новым мужем. Кребб и Гойл приехали сюда не известно по какой причине, но вели себя более или менее сносно, как мне казалось из-за случая в Выручай комнате, когда они оба могли умереть, а точнее сгореть за живо. Драко Малфой… Это вообще особый случай. Его отца посадили в Азбакан на десять лет, но многие считали, что он оттуда не выберется. Нарцисса, благодаря ходатайству Гарри, отделалась небольшим штрафом. Драко же были предписаны исправительные работы и еще более крупный штраф.

Казалось бы, все слизаренцы легко и почти без потерь были свободны, но это свобода имела свои ограничения. Всем было ясно, что учеба в престижных вузах для всех них невозможна, также как и работа в Министерстве. После войны миру нужны были козлы отпущения и ими стали все слизаренцы без исключения.

Не знаю для кого из них это было действительно тяжело, но все же это был сильный удар по самолюбию чистокровных, которые получали свои должности по щелчку пальцев или звуку своей именитой фамилии.

Все эти мысли бродили в моей голове каждый раз, когда я встречалась глазами с Панси или брала аккуратно оставленную для меня книгу. Все же мне было жалко Паркинсон.

В тот примечательный день я как всегда в первую половину дня помогала в библиотеке, а после взяла книгу, которую Панси нашла для меня и незаметно оставила на полке шкафа, который я в тот день восстанавливала.

Выскользнув из душного и пыльного пространства я отправилась на третий этаж, который было решено восстанавливать в последнюю очередь. Я бы с удовольствием отправилась к своему излюбленному камню у Запретного леса, но дождь тогда лил весь день и не давал надежды на теплые лучи солнца, которые так были необходимы в тот год.

Пройдя несколько пролетов я оказалась на третьем, самом заброшенном этаже замка. Груды мусора, камней и остатков разнообразных вещей валялись здесь на каждом углу. На мгновение мне показалось, что я снова в полуразрушенном замке, где все еще гремят взрывы, заклятия, унося жизни невинных волшебников и детей.

Но нет, все было тихо и пустынно. Пустой этаж и полностью в моем расположении. Чего еще можно желать?

Я прошла дальше по коридору в надежде отыскать чистый класс, в котором можно будет отдаться чтению, когда услышала прекрасную мелодию доносящиюся из дальнего заброшенного класса.

Прекрасная музыка, печальная, но одновременно дающая незримую надежду на лучшее будущее. Я не смогла удержаться и прошла чуть дальше в направлению к этой комнате. Я не шла, а как будто летела слушая прекрасную мелодию, которую знала с самого детства. Любимая композиция моей мамы. Тристан и Изольда, Увертюра, написанная прекрасным композитором Рихардом Вагнером, композиция, передающая всю боль главных героев, а также их надежду на светлое будущее.

Я подошла чуть ближе к комнате и заглянула в щелку. Моему удивлению не было предела. Драко Малфой, бесчувственная скотина, не знающая простых человеческих чувств, играл на пианино такую тонкую и чувственную мелодию? Не может быть! Не верю! Не способен такой человек, как Малфой, с чувством играть.

Моя мама всегда говорила, что никакие способности к музыке не способны сделать так, чтобы мелодия трогала за живое, если человек играет не сердцем, а просто руками. Музыка-это дело тонкое и очень сложное, так как требует полного погружения и отдачи чувствам, которые автор пытался передать. Именно на таком утверждении я росла и всегда принимала эти слова за непреложную истину.

Но в тот момент во мне как будто все перевернулась. Я стояла прижавшись щекой к щелке, не способная пошевелиться, будуче полностью погруженной в прекрасную композицию, которую так чувственно играл Малфой. Я была свое рода в трансе, во сне, в прекрасном и незабываемом, дарящем легкость и надежду на светлое будущее. В тот миг мысли о том, что я не смогу вернуть родителям память были такими смешными и несущественными, как будто все это давно забытое воспоминание, в котором у меня все получилось. Я вернула им память! У меня получилось!

Это было так чудесно, что я смогла бы простоять так вечность, забыв о всех несущественных проблемах, которыми был переполнен мой мир. Но мелодия постепенно заканчивалась, как и мой сладкий сон.

Доиграв последние аккорды, Малфой замер, положив руки на клавиши и казалось, что он тоже сейчас пребывал в каком-то лучшем для себя мире, в который попал благодаря музыке.

Я же смогла наконец-таки прийти в себя и тихо, насколько я только могла, отошла от двери, а потом бегом спустилась на нижний этаж, совершенно не понимая, что я делаю, вылетела на улицу, где бушевал сильнейший ливень, встала, вытянув руки вдоль тела, чувствуя как промокаю насквозь, но мне было плевать. Я снова чувствовала, что я жива, что все поправимо, что я все смогу. Остальное совсем неважно.

После этого случая я вышла из своего транса, дни тянулись все также медленно и неохотно, но я воспринимала их как каждодневную попытку все исправить. Потому что у меня была надежда.

Каждый день я вставала и шла с улыбкой в библиотеку, помагала мадам Пинс, втихую забирала нужный мне том и шла на третий этаж, где в одно и тоже время Малфой играл бессмертные мелодии знаменитых композиторов, таких как Вивальди, Чайковский и Бетховен. Я садилась в ближайшем к Малфою кабинете и читала взахлеб, одновременно слушая его музыку.

Иногда когда композиция была чересчур проникновенной, я не могла ничего собой сделать и подходила к двери той комнаты, в которой был Малфой. Звуки, которые звучали из под клавиш, были такими чистыми и грустными, что на мгновение я кажется забывала дышать, а несколько раз я застала себя тихо плачущей, чем чуть не выдала себя.

Я до жути боялась, что однажды он не придет, не будет играть или еще хуже, застанет меня подслушивающей, и прогонит, запретит появлялся тут. И тогда я снова уйду в себя, превращусь в своеобразное зомби, единственной мыслью которого будет: " Вернуть родителей любой ценной! Забыть о прошлом!"

Я старалась прогнать эти мысли прочь от себя, но понимала, что скоро он уедет и что я снова буду неприкаеной. Пару раз мне даже приходила мысль отдаться музыке, я отгоняла эти мысли от себя прочь, ведь никакими блестящими талантами по отношению к музыке я не обладала. Да я знала поверхностно, как играть, но до того же Малфоя я явно не дотягивала.

В тот примечательный день я как всегда заявилась в библиотеку с улыбкой на губах. Когда я впервые зашла в библиотеку и просто открыто улыбнулась, впервые за этот год, мадам Пинс уронила учебник по Трансфигурации, который держала в руках, а Панси, стоявшая рядом с ней, молча подняла этот учебник и улыбнулась мне лишь уголками губ, но улыбнулась!

Так я стала улыбаться каждый раз, когда приходила, поэтому они обе стали воспринимать это как данность и просто мило улыбаться в ответ.

В тот день, когда до бала оставалось всего ничего, все шло по обычному моему сценарию. Я разгребла несколько завалов книг, спрятала книгу, подложенную Панси, и отправилась на свой любимый третий этаж.

Я пришла чуть раньше времени, поэтому тихо устроилась в ближайшем кабинете и стала ждать Малфоя. Минуты летели одна за другой, а его все не было. Через полчаса я не выдержала, вышла в коридор и заглянула в щелку в комнату, где обычно был Малфой. Но там было пусто и поэтому я полностью распахнула дверь, чтобы наконец-таки рассмотреть эту помещение.

Неожиданно кто-то сзади не сильно, но ощутимо втолкнул меня в эту комнату и перегородил выход. Я сразу поняла, что в ловушке, выхода нет и момент, которого я так боялась все эти дни, наступил. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать кто это. Я узнала его в ту секунду, когда он втолкнул меня внутрь по запаху дорого парфюма.

Я медленно обернулась, чтобы встретится глазами с Малфоем, который был не чуть не удивлен, что это я, но это не значит, что он был не зол. Драко стоял посреди прохода, полностью загораживая проход и испепелял меня своими серебристыми глазами. Когда я употребляю слово "испепелял",я полностью описываю то, как он на меня смотрел. Если бы можно было убить одним взглядом, я бы уже превратилась в кучку пепла, как недавно это сделал Володерморт.

Я стояла напротив него и смотрела ему в глаза, совершенно не зная, что нужно сказать. Драко тоже молча стоял и смотрел на меня. Казалось, что пролетели часы пока, он наконец-таки не заговорил, не спуская с меня глаз.

— Грейнджер, тебя не учили, что подслушивать и подглядывать не хорошо? — сказал он, а через несколько секунд продолжил с самым ледяным тоном, на который был только способен. — Или ты считаешь, что это правило относится ко всем другим, но не к Пожирателем смерти вроде меня? Что за всеми нами нужна круглосуточная слежка? Так?

— Малфой, не говори ерунды. Слишком много чести для всех вас, — ответила я спокойно.

— Тогда я не понимаю, почему ты следишь за мной несколько дней, — сказал Малфой, приподняв одну бровь, как он любил делать еще в школе.

— Я просто слушала и все, — ответила я, в своей манере приподняв подбородок.

— Не знал, что ты увлекаешься музыкой, — протянул Драко, явно не веря мне.

— Не то что увлекаюсь, — тихо сказала я и посмотрела на рояль, который стоял рядом со мной. — Я…Моя мама очень любит музыку. Я выросла на той музыке, которую ты играл. Это…Просто…Впрочем это не важно. Мне не стоило так поступать.

Малфой несколько секунд молча смотрел на меня, пока я делала вид, что рассматриваю пианино.

— Это крестный меня научил играть. Я по нему скучаю. Покажи мне книгу, — неожиданно попросил Драко, казалось специально перескочив на другую тему.

Я удивленно перевела взгляд на него и дала ему книгу.

— "Легименция. Способы нейтрализации", — прочитал он вслух. — Пытаешься вернуть родителей?

Я не ответила, а перевела взгляд на свои ноги. Куда угодно лишь бы не смотреть на него. Конечно, весь Хогвартс знал об этом. Спасибо большое Рону и в особенности Лаванде. Чтоб ее…

— Тебя это не касается, — сказала я, когда молчание затянулось, а через секунду выкрикнула со всей силы. — И мне без разницы, что ты скажешь, что это не возможно. Мне плевать ясно. Я не хуже тебя знаю все эти нюансы. Сто раз от всех уже слышала! Я все равно верю!

После этого я подошла к нему и протянула руку, чтобы забрать у него книгу. Я чувствовала себя последней идиоткой из-за того, что мало того, что меня один раз поймали за слежкой, так и второй раз за воровством книг и все в один день. Так еще это сделал Малфой! Малфой, который непременно меня сдаст. В тот момент у меня было одно желание-спрыгнуть с Астрономической башни.

Возможно, Малфой прочитал это в моих мыслях или просто пожалел, хотя вряд ли, но он просто протянул ко мне руки и обнял. Просто обнял. А я так устала от всего, что навалилось на меня, что я тоже его обняла, положив голову ему плечо, и заплакала. Просто и по детски заплакала. И на секунду мне даже показалось, что я снова в Его руках и чувствую Его запах.