Янтарный звездопад

Глава 4: Падающие звезды

— Он хочет поговорить со мной? Сам Масамунэ?

Чиаки и Аяко передали Такае эту весточку по возвращению в отель. Взгляд его внезапно упал на повязку на правой руке — тогда Масамунэ и его окружение позаботились о нем.

— С Уэсуги Кагеторой? Он так и сказал?

— Они довольно-таки о нас наслышаны. И пусть это разве благодаря Косаке, — прокомментировал Чиаки, — я этому паршивцу не верю. Он ведь утверждал, что ищет союза Такеды с Датэ против Могами, тогда почему он Могами же и помогает?

— Может, он просто решил, что сможет нас прикончить?

— И потому спас Кагетору?

Наоэ, до этого слушавший молча, присоединился к спору:

— Интересно, есть ли для него какая-нибудь выгода от сделки с Могами? Если бы Такеда действительно хотел расправиться с Могами, они бы так просто на союз с Датэ не пошли.

— Но Такеда мог бы захотеть объединиться с Могами, чтобы свергнуть Датэ.

— Нет, — Наоэ мотнул головой. — Почти наверняка дело не в этом. Если бы они присоединились к Могами, те бы немедленно прознали о стычках в Этиго. Не думаю, что Такеда зашел бы так далеко ради возможности уничтожить Могами. Может, просто Косака хотел что-то выгадать из сделки с Могами Есиасу для себя лично…

Аяко состроила гримаску:

— С чего бы? Может, Косака собирается присоединиться к планам Могами насчет переноса столицы или что-то такое.

— Ну, как знать…

Чиаки зло всплеснул руками:

— Такое ощущение, что этот парень просто забавляется и делает, что ему вздумается! Но Могами тоже не промах, а? С этим своим поганым перемещением столицы? Неужели это так легко сделать гипнозом?

— Но дело кажется довольно серьезным, правда? — вступил в беседу Юзуру. — Столица сильно переполнена, и проблема уже не из тех, с какими Токио может справиться самостоятельно… вовлекается вся цепь островов. Но пусть они сейчас что-то и начнут, я лично не думаю, что за двадцать-тридцать лет можно с этим справиться.

— Верно. С теперешними проблемами Японии одними чувствами Сенгоку не сладить.

— Пфф, если генералы Ями Сенгоку додумались до того, как решить современные национальные проблемы, так флаг им в руки, этим гребаным кретинам, — выбранился Чиаки и перевел взгляд на Такаю. — Кстати, Кагетора, что будешь делать с Масамунэ?

— Ммм, ну да, — невыразительно откликнулся Такая. — По-любому с проклятием над Сэндаем надо разобраться. Заклинания против кинрин но хо, это, вы говорите, Гозанзэ Мео хо и Дайтоку Мео хо, так?

— Думаю, доверять этой информации стоит. По крайней мере, любое из них способно нейтрализовать Дакинитэн-хо.

— А мы… с ними справимся?

Наоэ прикусил язык. Они умели обращаться с тебукуреку, но по проклятьям экспертами не были.

— Я бы не стал говорить, что не справимся, но придется искать энергетически выгодное место.

— Выгодное?

— Да. Сила места чрезвычайно важна. Место с сильной положительной энергетикой, святое, например, усиливает действие заклинаний. Если надо разрушить барьер, нужно найти место, где он слабее всего.

— Так значит, Кегаминэ? — пробормотал Такая.

Все разом посмотрели на него. Такая решительно поднял взгляд:

— Нам нужна сила Масамунэ, да?

— Собираешься принять приглашение, Кагетора?

— Собираюсь пойти и взглянуть. И еще думаю, что Масамунэ и компании можно доверять больше, чем этому Косаке, — категорично отозвался Такая. — Я отправлюсь к Масамунэ завтра.

Возражений не последовало ни от кого.

— Нам надо поговорить, — сказал Юзуру Такае, и они поднялись на крышу. На город опустилась ночь, расцветив его огнями. По главной улице, оставляя за собой хвосты света, неслись автомобили. Такая и Юзуру некоторое время смотрели на эту картину, облокотившись на перила и не обронив ни слова.

Им не удалось нормально поговорить с утра: Такая, казалось, избегал этого.

Вдалеке раздался гудок автомобиля. Все еще глядя вниз, где открывался почти сюрреалистический вид с его суетой и толкотней, Такая, наконец, начал:

— О чем ты хотел со мной поговорить?

— … — Юзуру помолчал и, запинаясь, выговорил: — Уэсуги… Кагетора.

Такая, моргая, поднял голову.

— Это тебя так зовут, да?

— …

— Я все про вас слышал, ребята. Твое настоящее имя Уэсуги Кагетора, правда? Он сказал, что ты — это он, Уэсуги Кагетора.

— Чиаки тебе рассказал?

Юзуру разглядывал что-то под ногами. С момент он будто бы набирался смелости… и решительно развернулся к Такае:

— Такая, ты не можешь вот так себя выкинуть!

— А?

— Ты же прямо сейчас думаешь как бы убрать «Оги Такаю», да? Думаешь, что это будет побоку, если ты сможешь обрести силу, так ведь? Что все будет тип-топ… Что ничего страшного, если ты избавишься от «Оги Такаи»…

— Юзуру…

— Я тебе этого не позволю! — Юзуру повысил голос больше обычного. — Что мне дело до причины! Я не позволю тебе поступить так эгоистично! Не дам! Да, у меня нет ни твоих способностей, ни силы, но… Я не дам тебе так убежать!

Такая в удивлении смотрел на Юзуру, а тот в ответ сверлил его яростным взглядов, стиснув кулаки.

— Я тебя никогда не прощу, если ты вот так предашь людей, которым ты дорог! Должен же быть какой-то другой выход!

— Юзуру…

— У нас только ты и есть. У Мии-чан и у твоих родителей… Как нам посмотреть, так это не лучшая причина для исчезновения «Оги Такаи»!

Такая потерял дар речи, а Юзуру настойчиво умолял:

— Можно же как-то по-другому принять «Уэсуги Кагетору», не теряя «Оги Такаи». Чтобы никому не было больно. Ты должен найти другой способ…

Он должен постараться изо всех сил, но отыскать выход.

Чтобы не было нужды кого-нибудь ранить.

Такая понял наконец.

Его семнадцать лет были, возможно, ничем по сравнению с четырьмя веками Кагеторы; «Оги Такая» являлся просто человеком, чья ценность была куда ниже, чем у «Уэсуги Кагеторы». Вот так получалось, если высмеивать себя — в этом свете было бы правильно отбросить в сторону «Оги Такаю» ради тех, кому нужен Кагетора. Если бы по-другому он не мог бы обрести силу. Но это никогда не было правдой.

Необязательно было отказываться от себя. Надо было поступить иначе. Он не имел права никого предавать.

Юзуру наконец улыбнулся обычной ласковой улыбкой:

— Можешь обозвать меня вредным упрямцем, но я пойду за тобой, куда бы тебя не занесло. Я буду присматривать за тобой, чтобы ты не попал глупо в неприятности, — он твердо улыбался Такае. — Я уже решил, так что смотри у меня.

— Юзуру, — ошеломленность Такаи постепенно уступила место искренней ухмылке. — А ты действительно упрямец, — Такая протянул правую руку. — Давай свою сюда.

— А?

— Просто давай.

Юзуру послушно положил ладонь на ладонь Такаи. Такая прикрыл глаза:

— Юзуру, я дам тебе обещание.

— Обещание?

— Я не собираюсь искать легкого пути. Я не собираюсь никого предавать. Если я начну ныть… — уголки губ его дрогнули в улыбке. — Вот этой самой рукой меня и стукнешь.

— …

Юзуру тоже улыбался:

— А ты просто дашь мне сдачи.

— Не дам.

— Как знать.

Юзуру счастливо улыбался, радуясь, что Такая снова стал самим собой.

Но все равно он изменился.

Семена перемен уже дали ростки.

Наоэ, стоя внизу, смотрел на двоих друзей. Опустил глаза — и тут сзади раздался голос:

— Почему бы тебе не подняться наверх, вместо того, чтобы молча тут стоять?

У подножия лестницы стоял юноша в белом плаще. Косака Дандзе. Наоэ оглянулся, казалось, ни капельки не удивившись. Косака тихо усмехнулся и медленно поднялся по ступеням:

— Похоже, Кагетору еще на сувениры не разобрали.

— С ним так просто парочкой оншо не справишься.

Косака остановился рядом с Наоэ и перевел взгляд на Такаю и Юзуру:

— Ммф, так ты привез сюда Нариту Юзуру?

Наоэ осторожно отозвался:

— Это ведь ты присоветовал держать его на виду, Косака Дандзе.

Косака фыркнул:

— Не поспоришь. Наверное, только он способен высвободить силы Кагеторы, а?

— Почему бы тебе не перестать лить воду и просто не рассказать? Об истинной сущности Нариты Юзуру? Что же он за человек такой, чтобы быть угрозой всем Шести Мирам?

Косака слабо улыбнулся:

— Почему ты расспрашиваешь меня? Разве не быстрее было бы узнать ответ от твоего господина, лорда Уэсуги Кэнсина?

— ! Что?!

Наоэ побледнел, а Косака добавил:

— Сдается, Кагетора не так уж далек от того, чтобы вернуть память, так?

Наоэ слегка помрачнел. Будто специально выводя его из себя, Косака промурлыкал:

— Аа, но тут, как говорится, что посеешь, то и пожнешь, ммм, Наоэ? Ничего хорошего не выйдет из попыток увильнуть с пути. Все же ты переспал с любимой своего господина и все такое… Позволил дороге вассала свернуть на обочину.

У Наоэ перехватило дыхание, но Косака безжалостно продолжал:

— Так что, Наоэ? Каково это даже собственную честь переступить, дабы насытить желания? Ты так хотел Минако? Так ненавидел Кагетору?

— … Лжешь!

— При тогдашней резне, на самом деле, можно было и воздержаться… Аа, ну да. В смуте при Отатэ, четыреста лет назад, ты возглавлял тех, кто довел Кагетору до смерти, или я не прав? Вы двое, в море взаимной ненависти… думаю, там тебе подохнуть самое место и было.

— Нет! — Наоэ впился взглядом в Косаку и возвысил голос. — Взаимная ненависть? Я никогда не ненавидел его! Вообще никогда!

— Тогда зачем украл у него Минако? Так сильно возжелал эту женщину? Так сильно хотел разорвать связь между господином и вассалом?

— Нет… неправда!.. Я!

Косака холодно перебил его:

— Ты зашел так далеко, что превратил давнюю трагедию в комедийное действо… изнасиловал Минако, с помощью каншо переселил в ее тело Кагетору… а она носила твоего ребенка.

— !

— И не надо оправдываться, якобы перед угрозой со стороны Оды другого выхода не было, Наоэ. Прежде всего, ты переселил Кагетору в тело Минако. В тело, над которым ты надругался, в котором зачал ребенка… в тело Минако. Ну да, убить Минако — то же самое, что получить Кагетору. Выгнать душу возлюбленной из тела, занять его, чтобы сделать своим и продолжать жизнь. Естественно, Кагеторе такая идея была сильно не по нраву. Но с этим своим мерзким умением ты преступил его несогласие. Это отвратительное умение совершать каншо над другими!

Наоэ оцепенел, распахнув глаза.

— Поблагодари бога, что Кагетора хоть в своем уме остался. Кэнсин даровал тебе это умение, но какое применение ты ему нашел? Использовал в личных целях — для собственных любви и ненависти. Неужели ты до такой степени ненавидел тех двоих? Так ненавидел Кагетору?!

— Заткнись, — выкрикнул Наоэ с такой болью, что словам не хватало только окраситься кровью.

Улыбка Косаки вдруг растаяла. Пока Наоэ боролся с мукой, он тихо спросил:

— Ты ненавидел Минако?

Наоэ широко раскрыл глаза.

— Ненавидел Минако, которая завладела любовью Кагеторы в дни кровавых битв? Минако, с которой у Кагеторы становилось легче на душе? …ненавидел ее? — Кого ты на самом деле держал в руках?

Лицо Наоэ превратилось в застывшую маску. Между ними вдруг пронесся порыв ветра. Косака с минуту молча смотрел на Наоэ, потом медленно спросил:

— Ты так сильно его любил?

— …

— … С душой истерзанной и безумной, под покровом самообмана… Или же…

И снова без ответа.

На какой-то момент во взгляде Косаки всколыхнулось сострадание. Потом он резко отвернулся и снова уставился на Такаю и Юзуру — на Такаю, на бледное сияние, окутывающее его, держащего руку Юзуру в своей.

Скоро дверь закроется…

— Датэ, возможно, предложит свою помощь. Можно воспользоваться их силой, чтобы преуспеть, так что не стоит отказываться.

— … Такеда вправду хочет союза с Датэ? И ты на самом деле примкнул к Могами?

Косака издал тихий горловой смешок:

— Кто это примкнул к Могами? Помощь Есиасу — просто маленькая личная сделка.

— Сделка? Какая?

— Наоэ, ты разве не понял?

Наоэ насторожился.

— … Что за Могами стоит Ода. Не думаю, что нам следует проливать свет на тот факт, что Ода скрывается в тени и дергает за ниточки. Пускай может показаться, что перенос столицы Могами задумали сами, но Ода, похоже, объединяет оншо северо-востока, дабы бросить их против Такеды.

— Ты имеешь в виду, что сговорился с Есиасу ради информации об Оде? Ты же не хочешь сказать, что эта сделка…

Вассал Такеды небрежно оборвал его:

— Да. Все обстояло именно так.

Наоэ внезапно застыл, а потом сгреб Косаку за ворот:

— Ты пообещал расправиться с нами?! Значит, это ты прошлой ночью напал на Кагетору-сама… в храме Дзико?!

— Хмф, да я и не думал никогда, что подобного будет достаточно, чтобы убить Кагетору. Зато теперь у него есть стимул вернуть силы.

— Проклятье! Ты хоть понимаешь, что натворил? Втянул во все это настоятеля и его жену! И жена его между прочим погибла! Из-за тебя умер человек!

— Но-но, Наоэ, какая несдержанность, — губы Косаки растянулись в жестокой улыбке. — Ты что же, запамятовал? Мы — оншо эры Сенгоку. Разве мы когда-либо колебались на поле битвы, прежде чем кого-то убить? Зачем же теперь убийцам изображать добродетель?

— Чт!

— Прими это, как маленькую неизбежную жертву ради Кагеторы. Минимум погибших — и Кагетора понял, что должен обрести силу как можно скорее.

В бессилии скрипя зубами, Наоэ резко отпихнул Косаку:

— … Датэ думает, что ты перебежал к Могами. Что будешь с этим делать?

— Предоставлю доказательство своей невиновности, — Косаке, похоже, уже наскучил разговор. — Союз между Такедой и Датэ необходим, дабы дать отпор Оде. Ода, может случиться, однажды станет врагом и Датэ. Лорд Масамунэ должен и сам прекрасно это понимать.

— …

— Сложный завтра будет денек, — проговорил Косака на прощание и пошел вниз по лестнице.

— Кагетора-сама… никогда не простит тебя, Косака, — бросил Наоэ ему в спину.

Юноша, приостановившись, обернулся через плечо:

— Чья бы корова мычала, Наоэ.

Когда, нанеся заключительный удар, Косака скрылся из виду, Наоэ снова перевел взгляд на Такаю и Юзуру.

…Обрести силу… Он закусил губу.

«Кагетора-сама…»

— Как? Тебе воспрепятствовали Уэсуги? — Могами Есиаки, выслушав доклад, резко вскинул взгляд.

Он сидел в японском ресторане Сэндая — приехал в город, чтобы проверить действенность барьера перед тем, как отправиться в Токио, и послал за сыном Есиасу. — И ты позорно отступил?

— …

Есиасу без сил упал перед отцом на колени; он занял другое тело, на этот раз — молодого человека.

— И ты сызнова остался в стороне, не в силах сладить с Уэсуги? Я-то думал, ты сделал это давным давно! Никчемный раб! И при этом ты осмеливаешься зваться сыном Ястреба Дэвы?

Есиасу не мог выдавить из себя ответа, только, напружинившись, дрожал.

— По хорошему, дзикэ-кеккай над Сэндаем должен был уже давным-давно готовым стоять! А ты здесь, и он доселе не завершен!

— Но батюшка…

— Я не намерен выслушивать твои извинения! — категорически перебил Есиаки, и Есиасу прикусил язык. — Я ошибся, переоценил твои способности, намеревался забыть о силах и слабостях твоей прошлой жизни и даровать тебе еще один шанс доказать свою значимость… И был не прав. Воистину тебя не заботит, что творится на сердце у отца. Ничтожество!

— …

— Сколько ж еще разочарований ты принесешь отцу, покуда не удовлетворишься?!

Есиасу, не поднимая глаз, изучал татами. Он сносил оскорбления молча, только стиснутые в кулаки пальцы подрагивали. Отец молча смотрел на него и потом с силой выдохнул:

— С моей стороны было бы жестоко просить тебя о большем. С твоими способностями ничего не поделаешь, и другого пути нет. Если бы Иэтика[14], мой второй сын, остался в этом мире…

— ! — Глаза Есиасу расширились, и он бессознательно рванулся, не поднимаясь с колен, вперед и выкрикнул: — Отец! Я более не дам повода для беспокойств! Я, Есиасу, непременно расправлюсь с Уэсуги! Завтра же барьер будет завершен! Умоляю! Прошу тебя, отец!

Есиаки невыразительно глянул на сына:

— Ну да, конечно.

— Батюшка…

— Если ты даже этого совершить не в силах, то не в праве называться сыном Могами. Коли понял меня, так прочь отсюда немедленно, и пока не расправишься с Датэ и Уэсуги, ко мне и не подходи.

Есиасу в ужасе поднял голову и посмотрел отцу в лицо, избегая, однако, встретиться с ним глазами. Есиаки поднес чашечку к губам, показывая, что разговор окончен.

Есиасу до боли прикусил губу, впился ногтями в татами и сглотнул от тошнотворно тяжелой горечи.

— … как прикажешь.

Это отняло его последние силы.

Выйдя из ресторана, Есиасу оглянулся еще раз взглянуть на место, где Есиаки и члены префектурной Diet все еще пили саке. Слова, однажды сказанные Косакой, снова мелькали в сознании.

…Не думаешь ли, что после изгнания и смерти тебя возродили, только чтобы и дальше использовать?

Ему хотелось верить, что все обстоит иначе, но тут он вспомнил холодность отца и снова начал кусать губы. Страх перед отцом не ушел: стоя перед Есиаки, он даже двинуться не мог. На смену горечи пришла злость: теперь Есиасу винил в выволочке от отца Косаку.

«Он много наболтал, но что-то не похоже, чтобы чересчур старался…»

Хоть Косака и обещал расправиться с Яша-шуу Уэсуги, но даже ни одного из них не убил. Да и Кагетора, кажется, жив до сих пор.

«Это он виноват. Он, а не я».

Есиасу вскинул глаза.

«Погоди же…»

Раз уж такое дело, придется закончить барьер над Сэндаем. Есиасу не было никакого дела ни до власти Могами над страной, ни до переноса столицы. Ему хотелось лишь добиться признания от отца, который и за сына-то его не считал. Ему хотелось лишь преуспеть.

«Непременно уничтожу Уэсуги».

Он крепко стиснул кулаки, и в горящих яростью глазах появился то же холодное выражение, что и у Есиаки.

«Батюшка…»

Ветер переменился, и люди вокруг забеспокоились.

На следующее утро в газетах написали о том, что «Предложение о перемещении столицы» одобрено советом префектуры. Удивительная скорость, если учесть, что подано оно было два дня назад. «Предложение о перемещении столицы» отметилось во всех газетных шапках и в выпуске теленовостей. Похоже, Могами Есиаки и его последователи прибрали к рукам средства массовой информации.

Под грузом этих событий Такая с товарищами отправились на встречу к Масамунэ. Чиаки подвез Наоэ и Такаю на Леопарде и высадил перед центральным входом усадьбы Датэ. У входа, выстроившись в ряд, уже ждали вассалы Датэ, и один из них — Катакура Кагецуна — провел гостей внутрь. По дороге Такая вдруг полуобернулся, будто что-то пришло ему в голову. Наоэ, следующий за ним, поинтересовался:

— Что?

— А? Да нет, так… — Такая взглянул на Наоэ по-новому: в памяти его всплыли образы Масамунэ и Кодзюро, господина и вассала. — Я просто подумал, что сегодня ты со мной.

Наоэ тихо улыбнулся:

— Даже если что-то случится, я никому не позволю и пальцем вас коснуться. Так что не тревожьтесь и делайте то, ради чего пришли.

Такая кивнул, немного расслабившись, и отозвался:

— Мог бы и не говорить. По-любому я так и сделаю.

— Сюда, — и Кодзюро опустился на колени перед бумажной дверью. — Доно, Уэсуги-доно прибыл.

Кодзюро, дождавшись разрешения господина, открыл дверь. Все вернейшие вассалы Датэ уже сидели в комнате. А прямо перед ними устроился одноглазый молодой человек:

— Я рад, что ты почтил меня визитом, Уэсуги-доно.

Такая пристально смотрел на Масамунэ, и взгляд его сделался кинжально-острым. Щелкали сиси одоси.

— Давайте покончим с долгими приветствиями, лорд Масамунэ. Для сегодняшней беседы я прибыл сюда как Уэсуги Кагетора. Перейдем же непосредственно к тому, что вы хотели мне сказать.

Перед Одноглазым Драконом Такая был спокоен почти до высокомерия. Ведь Масамунэ уже знал правду о нем, так чего теперь бояться.

Масамунэ ухмыльнулся:

— А мой левый глаз не врет. Смотрю я в твои глаза, и кровь воина вскипает сама по себе.

— Честь для меня. Но перейдя к делу… вы уже заметили? Всеобщее внушение в Сэндае началось всерьез наконец.

— … Насчет этого… — и Масамунэ обстоятельно рассказал то, что удалось собрать о планах Датэ. Конечно, они знали о дзикэ-кеккай. Говорили и о женщине, призывающей лисиц, и о стычках с нею. О том, как две ночи сражались с Могами Есиасу около путей северо-восточного скорого поезда, в предполагаемой пятой точке барьера, и как вынудили его отступить.

— Уэсуги-доно, ты знаешь о планах Могами? Что последует за внушениями в Сэндае?

Такая оглянулся на Наоэ, который покуда хранил молчание.

— Полагаю, пускай лучше об этом расскажет человек, который сам все слышал от Могами Есиаки.

— Что? От дяди?

По приказу Такаи Наоэ начал рассказ:

— Я — Наоэ Нобуцуна, вассал феодального дома Уэсуги. Позвольте говорить, — и он поведал Масамунэ о подробностях плана по перемещению столицы. Масамунэ и его подданные слушали внимательно, но бледнели все больше и больше.

— Неужто дядюшка… и вправду задумал такую глупость… — неверяще проговорил Масамунэ.

Наоэ тем временем продолжал:

— Оказалось, что Могами Есиаки и Могами Есиасу уже использовали кинрин но хо, чтобы взять под контроль СМИ. А до этого Есиаки воспользовался связями и властью духовного сосуда, представителя Diet Уэсимы, чтобы повлиять на деловые и правительственные круги как Сэндая, так и Токио. Если дзикэ-кеккай будет завершен, то все организации, начиная с частных, проголосуют за перемещение столицы. В этом случае вся власть непременно окажется в руках единственного человека — представителя Diet Уэсимы… то есть Могами Есиаки.

— Эти старики, — добавил Такая, — Уэсима и другие, кто сидит в Diet… им бы отказаться от того, чтобы принимать его душу, а они все еще помогают Могами. Нет, серьезно, если так и дальше будет, то Япония окажется под пятой у Могами. Я не очень-то красиво говорю, вот…

Могами твердо скрестил руки:

— То есть, цель Могами — стать современным сегуном? И сформировать Бакуфу Могами?

— Даже если это и правильно — перенести столицу, методы Могами все равно излишне своевольны и радикальны. Тех, кто помешает или не подчинится, убьют коко, и итогом станет тирания. Если в самом деле так будет, единственный возможный результат — общественный хаос. Пускай на самом деле Могами…

Такая согласился, голос его окреп:

— В конце концов, они продолжают жить в эре Сенгоку. И дело в том, что онре Могами скоро переберутся в Сэндай. Естественно, они хотят изгнать отсюда Датэ и сделать город своей цитаделью.

— Всеобщее наступление?

Все вассалы забеспокоились. Масамунэ секунду размышлял, подперев рукой подбородок.

— Доно, коли Могами вступят в коалицию с Асиной и другими кланами, чтобы окружить Датэ, по словам Уэсуги-доно, то они неизбежно тогда же нападут на нас, — вмешался Кодзюро, и Датэ Сигэзанэ поддакнул:

— Пока, если б можно было просто избежать осады со стороны Асина…

— Переговоры с Асина невозможны. Все равно их силы замешены на злобе к Датэ, они никогда не пойдут на соглашение.

Масамунэ негромко пробормотал:

— А Такеда?

Все присутствующие встрепенулись. Масамунэ поднял глаз — встретить взгляды всех командующих.

— Такеда уничтожит Асину, потом мы возьмем Могами в клещи. Если примем предложение Такеды, силы так или иначе прибудут.

— Но Доно! — Сигэзанэ, не поднимаясь, подался вперед. — Что если Такеда… тот… Косака… в сговоре с Могами? Мы можем угодить в западню, если хорошенько не обдумаем все!

— Что касается этого вопроса… — вступил Наоэ, и все внимание переключилось на него, — … не стоит так волноваться. Намерения Такеды истинны, лучше вам его предложение принять.

— Почему вы так в этом уверены?

— Косака в сговоре с Могами Есиасу.

Такая, будто во сне, повернулся к Наоэ, но тот уже говорил дальше:

— Похоже, что Косака заключил личную сделку с Есиасу. Могами знали о наших действиях, вот Косака — он и сам перерожденный — и договорился убрать нас со сцены…

Такая, напружинившись, смотрел на ясный профиль Наоэ расширенными глазами. А Масамунэ спросил:

— Но Косака-доно и Есиасу… наградой не мы стали?

Глаза Наоэ сверкнули:

— Вероятно… информация об Оде.

— !

Все пораженно вздохнули:

— Информация!

— Лорд Ода Нобунага?

— Могами что, и с лордом Нобунагой связаны?!

Наоэ решительно кивнул. Подданные Датэ явственно побелели, Масамунэ же смотрел в никуда, не находя слов. В застывшем воздухе слышалось щелканье сиси одоси. Молчание нарушил Такая:

— Лорд Масамунэ, вы говорили, что хотите защитить Сэндай. Мы здесь, потому что мы доверяем вам. Мы же не можем отдать город Могами, не говоря уж об Нобунаге.

Масамунэ встретил пронзительный взгляд Уэсуги Кагеторы, а Такая настойчиво проговорил:

— Мы, Уэсуги, просим вашей поддержки.

— …

На Масамунэ его слова подействовали куда сильнее, чем сотня сомнительных договоров. По-хорошему, это Датэ должны были говорить так. Прямо перед ним сидел пробудившийся тигр, втянувший когти. Наперекор растущему напряжению Масамунэ легко улыбнулся, и голос его прозвучал мягко-мягко:

— Вы получите ее.