Японо-китайская война 1894-1895 гг. Неуслышанная война

Глава четвертая ЧТОБЫ ПОРАЗИТЬ ВРАГА, МЕЧ ДОЛЖЕН ЛЕГКО ВЫХОДИТЬ ИЗ НОЖЕН… (надпись на сацумском клинке восемнадцатого века)

Ситуация, сложившаяся вокруг Кореи в 1885-94 годах, может быть охарактеризована салунной фразой подвыпивших ковбоев: «Дайте места для драки». Каждый из потенциальных драчунов утаптывает пространство за спиной, раздвигает стулья, чтобы не мешали, и исподтишка подглядывает за соперником…

После «почтового» мятежа китайцы, как им казалось, остались главной силой в Корее. Покончив с французской войной, можно было вплотную заняться делами на собственном заднем дворе, как иногда называли Корею в Пекине. Прежде всего, были предприняты значительные усилия к усилению прокитайской группировки Мин. Вынашивались идеи физического устранения тэвонгуна, но побоялись резкого взрыва общественного недовольства. Страну завинчивали на все гайки, дабы даже мысли не появилось о возможной «смене караула». Значительно возросли вес и полномочия резидента в Сеуле генерала Юань Ши Кая. Ни у одного китайского чиновника в голове не умещалась бредовая идея о корейской независимости…

Свою роль сюзерена Китаю удалось утвердить, выступив в качестве посредника в довольно жесткой дипломатической ситуации, возникшей между Россией и Англией. Как уже упоминалось, Англия втихаря захватила целый архипелаг Комундо, основав там порт Гамильтон. России это не понравилось. Было заявлено, что если Англия не уйдет с захваченных территорий, Россия себе тоже чего-нибудь заберет. Корею ни те, ни другие не спрашивали. Но к Китаю Россия обратилась за посредничеством. Самое интересное, что англичане согласились с претензией и ушли с островов.

Авторская пометка на полях. Не следует обольщаться насчет возможностей России в те годы, тем более на Тихом океане. Эскадра была маленькой, никакой реальной угрозы англичанам она не представляла. Возможности российской экономики в сравнении с английской были совершенно несопоставимы. Громкий голос оскобленного достоинства явно прозвучал по немецким нотам — Англии давали понять, что против нее может сплотиться все европейское сообщество. А на Дальнем Востоке вдруг оказалось слишком много европейских интересов. Причем новые, германские, еще не были громко заявлены, но от этого менее претенциозными не становились…

Китайским купцам в Корее была дана зеленая тропа. Английские товары начали интенсивно поступать на корейский рынок — уже не в японской, а в китайской упаковке. Начиная с середины восьмидесятых годов, китайские купцы сильно потеснили японцев. Если в 1885 году китайский экспорт составлял примерно четверть японского, то к 1892 году эти показатели почти сравнялись: 45 % против 55 %.

Однако товарные показатели рынка качественно менялись. Если в течение пяти лет с 1878 по 1882 год в общем объеме товаров, проданных японскими купцами, собственно японских было всего 11 %, то уже к 1889 году их стало 62 %, а к 1894 — 84,4 %! Эти цифры наглядно отражают существенный рост японской промышленности, которая интенсивно развивалась в предвоенное десятилетие. При этом следует подчеркнуть, что вектор экономического развития, избранный с самого начала эпохи Мэйдзи, выдерживался неукоснительно. Государство сохраняло жесткий контроль над определяющими, стратегическими отраслями промышленности: металлургией, угледобычей, кораблестроением, железными дорогами. В частные руки были переданы конкурентные и менее важные отрасли: рыболовство, легкая промышленность, розничная торговля, строительство. Были предоставлены значительные государственные субсидии частным и смешанным компаниям, занимавшимся строительством по государственным подрядам и судоходством. Наиболее выдвинулся в этот период банкирский дом Мицубиси, активно поддержавший в свое время антитокугавскую оппозицию в Сацума и Тоса.

Уже в начале восьмидесятых — после подавления Сацумского восстания — процесс слияния власти и капитала набрал максимальную мощность. Те, кто не успевал занять свое место в стремительной гонке, — беспощадно выбрасывался из большого бизнеса на обочину. Государственная собственность по смехотворным ценам уходила в частные руки. Огромные капиталы создавались за день и лопались за час. Всего за два-три года из общего числа крупных финансово-промышленных корпораций выделились самые крупные: уже упоминавшиеся Мицубиси, Мицуи, Сумитомо, Ясуда, Кавасаки, Фукунава, Танаки, Асано. Этим уже не было необходимости конкурировать друг с другом в сфере производственной, поскольку в своих сферах у них уже практически не было конкурентов. Они могли состязаться только в объеме капиталов, но здесь свои интересы государство обороняло жестко и бескомпромиссно: или делитесь капиталом с государством, или лишитесь всего. Успехи экономического развития решили демонстрировать наглядно, причем опять же способом, заимствованным в Европе: промышленные выставки стали проводиться регулярно, начиная с 1877 года, и прогресс промышленности и сельского хозяйства можно было увидеть воочию. Даже самое непрестижное рыболовство получило оценку своих заслуг: приветствие выставке морских промыслов в 1883 году прислал сам Мэйдзи, что было совершенно немыслимым еще несколько лет назад.

Упомянутые интересы экономики четко определялись перспективами политического развития. Чтобы не попасть в положение Китая, Япония должна встать вровень с теми, кто довел Китай до его нынешнего состояния. Поскольку главным инструментом колониальной политики всегда и везде были мощные вооруженные силы — именно создание таковых и было определено как главный приоритет внутренней политики страны на ближайшие десять лет. После подавления Сацумского восстания, с устранением последней внутренней угрозы политической системе, правительство решительно встало на путь расширения промышленности по производству вооружения. Расходы государственного бюджета на вооружения росли непрерывно. За 6 лет, с 1881 по 1887 год, расходы на нужды армии возросли на 60 %, с 6,6 до 12,4 миллионов иен, а за десятилетие — с 1881 по 1891 год — расходы на создание и совершенствование военно-морских сил — на 200 % и составили в конечном счете 200 миллионов иен! Сам император экономил и жертвовал часть дворцовых расходов на вооружение кораблей! Что уж говорить об остальной нации…Такие расходы требовали увеличения доходной части бюджета на порядок. Необходимо было прежде всего усовершенствовать налоговую систему страны, причем сделать процесс сбора налогов максимально прогнозируемым и управляемым. С этой задачей правительство справилось менее чем за шесть лет.

Главным объектом налогообложения в стране была земля. Создание класса земельных собственников, способных платить земельный налог, было важнейшей задачей социальной политики правительства.

Философия этой проблемы изложена в правительственной прокламации, посвященной вопросу о разрешении купли-продажи земли. Вот что в ней говорилось: «Тот, кто умен и бережлив, становится богатым. Тот, кто ленив и расточителен, становится бедным. Если мы закрепим приобретение земли и попытаемся уравнять богатого с бедным, то это будет означать ограничение богатого в угоду бедному, а это постепенно примет такие размеры, что подорвет положение благоразумных и бережливых людей и создаст благоприятные условия для праздных и расточительных». Богатый налогоплательщик был очень нужен для вооружающейся страны. Главным критерием налогообложения стала стоимость арендованной или собственной земли, а не величина собранного урожая, как было ранее. 3 % от стоимости земли составил государственный налог, еще 1 % — местный. В такой системе налогообложения мелкий собственник стремительно разорялся и переходил в разряд арендаторов — то есть налог государство получало в любом случае, поскольку разорившиеся землевладельцы свою землю вынуждены были продавать за долги в государственную собственность. Более 46 тысяч гектаров земель сельскохозяйственного назначения перешли в собственность государства. Почти триста семьдесят тысяч крестьян лишились своей земли. Их сыновья, потеряв связь с деревенской общиной, были главным призывным контингентом. Бывшие землевладельцы становились арендаторами богатых латифундистов или (что чаще) государства, средний размер арендной платы составлял до 60 % стоимости урожая. На перенасыщенном внутреннем рынке труда постоянно возникали проблемы незанятых рук.

Политические силы страны также определяли свои позиции по отношению к военным намерениям правительства. Чтобы набранная динамика процесса не потеряла своего ускорения, окончательно была добита система стратегического управления страной: в 1885 году семисотлетний Дадзёкан был упразднен, и власть перешла к кабинету министров, который возглавил Ито Хиробуми.

Либеральная партия (дзиюто), сложившаяся к началу восьмидесятых годов, выступала за свободу предпринимательства прежде всех остальных государственных задач. Идеологические лидеры партии — самураи Тоса и Хидзэн, весьма заинтересованные распространить предпринимательский элемент на материк, прежде всего в Корею и Китай. Это была партия крупной буржуазии.

Партия реформ (риккэн кайсинто) состояла главным образом из крупных государственных чиновников, научной интеллигенции, сформировавшейся за последние десятилетия. Значительное влияние в партии имела корпорация Мицубиси, активно ее спонсировавшая. Девиз партии — медленно, но верно. Политически это была партия центристская.

Наконец, конституционная императорская партия (риккэн тэйсойто), оформившаяся примерно в то же время, что и две предыдущие, была организована как правительственная партия, имевшая задачей обеспечить своей поддержкой все намерения императора. Партия право-консервативная.

Партийная борьба, получившая интенсивное развитие в течение двух-трех лет середины восьмидесятых, привела к полному превосходству конституционалистов: обе противостоящие ей партии самораспустились.

Премьер-министр Ито Хиробуми приступил к формированию новой аристократии. Взамен утраченных самурайских званий были введены новые титулы нового японского дворянства, составившие пеструю смесь из титулов всей Европы: князь, маркиз, граф, виконт, барон. Государственная служба теперь становилась не почетной обязанностью, перешедшей по наследству, а родом профессиональной деятельности, для чего был введен обязательный экзамен для кандидатов на замещение вакантных должностей. Функции министерств были четко разграничены и координировались премьер-министром в зависимости от важности и сложности задач, которые предстояло решать. Однако все эти меры не смогли сломать векового самурайского менталитета: кумовство и землячество продолжали играть в японской государственной системе значительную роль, и сацумские самураи, перестав называться таковыми, не перестали таковыми быть. Военный флот стал их вотчиной, служба в нем — главным и наиболее достойным занятием, куда сухопутным хидзэнским вход был заказан.

В 1888 году был создан Тайный совет, во главе которого встал премьер-министр Ито. Этот орган был предназначен для разработки и осуществления политической и экономической стратегии.

По сути, это был генеральный штаб японского милитаризма, поскольку именно здесь принимались решения и ставились задачи всей государственной системе. Подготовка войны в Корее началась практически сразу после Тяньцзиньского договора с Китаем, но Тайный совет довел этот замысел до исполнительных директив всем, кто для этой войны предназначался. Внутри него же разрабатывались основы японской конституции (опубликована в феврале 1889, принята в ноябре 1890), и положения о японском парламенте.

Авторская пометка на полях. Выборы в нижнюю палату прошли 1 июля 1890 года. Явка была неимоверно высокой — 93,9 %! Однако правом голоса обладали не более 1,14 % населения страны: только мужчины старше 25 лет, проживавшие в данном округе не менее года и платившие прямые налоги (земельный и подоходный) не менее 15 иен в год. Жители Хоккайдо и Окинавы до выборов допущены не были. Таким образом, по всей Японии набралось всего чуть больше 450 тыс. человек избирателей: в огромном Токио их было всего 7364,а в крошечной Хиросиме — 1300. Конкуренция на 300 мест нижней палаты была достаточно жесткой: на одно место претендовало от 3 до 6 человек. Две трети депутатов были простолюдинами, одна треть — бывшими самураями. 40 % депутатов было моложе 40 лет, и только 17 % — старше 50. Нижняя палата была моложе и радикальнее министерской команды. И — естественно — оппозиционная правительству. Верхняя — наоборот: полностью ему лояльная.

Первое заседание парламента Ито преподнес как подарок Микадо своему народу. Сложившаяся в парламенте ситуация вполне устраивала и императора, и правительство: никакой самостоятельной роли парламентские партии играть не могли. Все решал Тайный совет и окружение императора. Конечно, партии могли изображать оппозицию, но объединиться, как единая политическая сила, они не могли. Поэтому никакой серьезной опасности режиму не представляли.

Очень серьезно правительство относилось к подготовке новых кадров, в том числе и военных. Те самураи, которым удалось побывать за рубежом и получить там определенные знания, использовались в своей стране по полной мерке. Они занимали высокие государственные и ведомственные посты, им было вменено в обязанность обучать своих подчиненных. После прихода к власти Мэйдзи обучение за рубежом приняло массовый характер: только в США за пять лет с 1867 по 1872 год обучилось более 500 человек. После принятия в 1872 году Закона о всеобщем обучении зарубежная учеба стала его составной частью. Однако как только в обучении начали преобладать западные ценности, император издал Высочайшее волеизъявление по вопросам образования (1879), в котором потребовал возврата к традиционным японским национальным ценностям, составляющим основу ментальности нации. Главным центром высшего образования страны становится университет в Токио (создан в 1877 г.), доступ в который был крайне ограничен. В 1890 году император издал Манифест о воспитании, в котором правящая династия была объявлена абсолютной нравственной ценностью, а служение ей провозглашалось высшей целью морального воспитания подданных и их стремления к добродетели. Многие бывшие «западники» под влиянием консерваторов сильно изменили свои «прогрессивные» взгляды в сторону векового традиционализма. Один из выдающихся деятелей японского образования того времени, Нисимура Сигэки, в 1890 г. писал: «Если бы в ходе ликвидации феодальных княжеств мы не утратили дух самурайского обучения, а сохранили его в национальном масштабе, то не лишились бы ценностей, которые культивировались столетиями — преданности, сыновней почтительности, понятий чести и долга. И образованным людям не пришлось бы сегодня скорбеть по поводу нравственности, павшей на землю. Если мы хотим сформировать отечественное образование на национальных принципах, мы должны взять предшествующую систему за образец». В 1894 году он выскажется еще категоричнее: «Боевой дух японцев поддерживали четыре фактора: клановая система, ритуальное самоубийство, кровная месть и ношение холодного оружия. Сейчас все они упразднены, и это вызывает глубокое сожаление. Закон, запрещающий ношение меча, стал роковой ошибкой. Она должна быть как можно скорее исправлена — этот закон нужно отменить».

Эта идеология в школьном образовании весьма преуспела. После того, как министром образования стал сацумский самурай, бывший японский посол в Великобритании Мори Аринори, усиление имперских тенденций и милитаризация школьного образования приняли невиданный размах. Перед каждым учебным днем все учителя и ученики, почтительно склонив головы, стоя выслушивали императорский Манифест о воспитании. Система всего образования, особенно педагогического, была фактически приравнена к государственной военной службе. Школьная система Японии получила признание за рубежом: ей была присвоена первая премия на Парижской выставке 1889 года.

Закон 1889 года освободил от призыва в армию студентов педучилищ и преподавателей, которые должны были отрабатывать свой срок по распределению. Дисциплинирующие групповые упражнения, физическая закалка и образцовый порядок во всем также входили в число личных приоритетов нового министра образования: Мори считал воинскую дисциплину прекрасным воспитательным средством, с помощью которого можно подготовить образцовых подданных для великой империи. Обычным явлением конца восьмидесятых было назначение армейских чинов без отрыва от службы директорами учебных заведений, а офицеров — преподавателями физической подготовки. Учебные экскурсии, являвшиеся непременной формой обучения, сильно напоминали марш-броски: проводились в любую погоду, сопровождались пением патриотических песен. В школу вернулись самурайские боевые упражнения — правда, с имитационными снарядами, как национальный вид спорта, которым теперь занимались и юноши, и девушки.

Специальное военное образование заключалось главным образом в подготовке офицеров в уже существовавших гражданских учебных заведениях, а также в нескольких небольших военных училищах, созданных по образцу и подобию немецких и английских.

Однако главные капиталовложения государства шли на техническое переоснащение армии и флота, на его подготовку к войне за пределами страны. К началу девяностых годов дело обстояло следующим образом.

Японская армия состояла из постоянной армии с ее запасом и рекрутским резервом, территориальной армии — своего рода внутренних войск, но вполне применимых и в военных действиях против внешнего врага, и народного ополчения, которым потенциально считались все взрослые мужчины страны, не попавшие в первые две категории. Таким образом, говорить о численности японской армии довольно сложно: как правило, цифры относятся только к первому виду вооруженных сил.

На основании всеобщей воинской повинности, в стране подлежали призыву все здоровые мужчины от 17 до 40 лет. Срок службы: 3 года действительной службы, 4 года в запасе постоянной армии и 5 лет — в запасе территориальной армии, всего 12 лет. При этом списки запасных каждый полк составлял для себя, то есть служба японского военнослужащего проходила в одном и том же полку или отдельном батальоне, когда бы он ни призывался. Раненые после излечения также направлялись только в свои полки. Императорская гвардия комплектовалась лучшими рядовыми армии, прослужившими в ней не менее полугода. Избыток призывников числился рекрутским резервом.

За образец для себя Япония приняла европейские армии семидесятых годов, главным образом французскую и немецкую. По числу дивизий постоянной армии территория страны была поделена на 6 дивизионных округов, каждый из которых был разделен на 2 бригадных округа. Каждый бригадный округ комплектовал 2 пехотных полка постоянной армии (с 2 запасными батальонами) и 2 пехотных территориальных полка. Что касается обеспечения обороны малонаселенных и удаленных территорий, главным образом отдельных островов, то здесь в полной мере использовался опыт сибирских и дальневосточных казачьих Войск России, о чем есть смысл сказать подробнее.

Система Тондэхай, введенная законом от 6 сентября 1890 года, предусматривала расселение на побережье солдат, обязанных в мирное время заниматься земледелием. Предполагалось создание замкнутых колоний, населенных молодыми людьми с их семьями, с военной организацией управления. Поселенцы получали значительные и разнообразные льготы при водворении на места проживания, а взамен этого были обязаны нести службу под ружьем в течение 20 лет: 8 лет на действительной службе и 12 лет в ополчении. Каждая колония военных поселенцев составляла роту, число домов не должно было превышать 250. Роты соединялись в отдельные батальоны. Первые поселения Тондэхай были основаны в 1876 году близ Саппоро, административного центра Хоккайдо. К 1890 году имелось уже 10 батальонов с 2325 «казаков».

Офицерский корпус армии пополнялся исключительно производством в офицеры войсковых прапорщиков, причем их производство в младшие лейтенанты происходило не иначе, как по представлению ближайшего начальства и согласия офицеров своей части. В звание же прапорщиков зачислялись исключительно выходцы из имущих классов, окончившие военную школу, и однолетние вольноопределяющиеся, прослужившие в строю. Корпус офицеров Генерального штаба пополнялся офицерами, окончившими высшую военную школу в Токио и прошедшие войсковую стажировку не менее одного года. Генеральный штаб насчитывал всего 42 офицера, но его агентура была фактически беспредельно неисчислимой: разведывательную информацию добывали практически все, считая это своим долгом чести.

К январю 1893 года в японской армии числились 4 353 офицера, 59 730 рядовых. По мобилизации численность армии составляла 4721 офицера и 166671 рядового — следует особо подчеркнуть, что число офицеров мирного и военного времени практически не отличалось.

Винтовка Мурата

Армия имела на вооружении винтовки Мурата образца 1880 года, калибра 11 мм, с дальностью прицела 2 100 шагов.

Авторская пометка на полях. Япония заявила себя серьезным игроком на рынке стрелкового вооружения, жесткая конкуренция на котором до предела обострилась как раз в восьмидесятых — девяностых годах. Производство стрелкового вооружения осуществлялось как частными производителями, так и государственными казенными мануфактурами. Конкуренция между производителями вынуждала искать возможности не просто выжить самому, но и вышвырнуть с рынка конкурента. «Японский Маузер», Мурата Цунеёми (1838–1921) молодость провел в Сацума; противостоял еще английскому нападению. Прославился как лучший стрелок княжества. В 1871 г. Мурата — капитан пехоты, в 1874 г. получил должность в третьем департаменте штаба армии. В 1875 г. он был послан для изучения стрелкового дела в Европу. В 1875 г. в рамках подготовки японского производства конвертированных винтовок Шаспо-Гра Мурата посещает Францию, Германию, Швецию, изучает различные образцы оружия, вступает в контакт с немецкими субподрядчиками. У него готов собственный проект такой конверсии. В родной город Кагосима Мурата возвращается буквально накануне восстания Сайго Такамори. В 1877 г. он майор, стрелковый инструктор в военной школе Тояма. Мурата был известен своим искусством стрельбы, брал призы на японских и международных спортивных состязаниях, и много сделал для постановки стрелкового дела в японской армии.

В 1880 г. Мурата предложил собственную конструкцию винтовки, основанную на конструкциях Гра М1874 и Бьюмонта М1871. Предложенный им патрон 11×60R также был фактической копией французского 11×59,5R, как его обозначали японцы. Оригинальным решением Мураты оказался ствол с пятью нарезами, в то время как Маузер для своей винтовки М1871 заимствовал французский, с четырьмя нарезами, от «шаспо».

Кавалерия была вооружена саблями австрийского образца и укороченными карабинами Мурата. Этот род войск считался самым надежным, ему были приданы функции полевой жандармерии. Полевая артиллерия имела 75 мм. бронзовые казнозарядные пушки и значительный парк горных орудий.

Пехота составляла 4 гвардейских и 24 армейских полка, 3-батальонного состава, в каждом батальоне — по 4 роты. Кавалерия состояла из 7 полков: гвардейского двухэскадронного и 6 армейских трехэскадронного состава. Крепостная артиллерия включала в себя 4 крепостных артиллерийских полка, каждый полк 3-батальонного состава, каждый батальон имел 4 роты. Инженерные войска подразделялись не на полки, а на отдельные батальоны: гвардейский 2-ротного и 6 армейских 3-ротного состава. Полевое оснащение инженерных батальонов ничем не уступало европейским армиям. Обозные войска состояли из 1 гвардейского и 6 армейских обозных батальонов 2-ротного состава. При каждом батальоне полагался один обозный парк. Все тяжести перевозились на вьюках, к этому роду войск придавался специальный корпус носилыциков-кули. Сухопутная доставка всех видов довольствия осуществлялась главным образом ими.

Особенности тактической организации японской армии были следующими. В мирное время полки были сведены в дивизии, в военное время две дивизии составляли армию. Генералы, призванные командовать этими армиями в военное время, в мирное время занимали должности инспекторов армии. Каждая армейская дивизия состояла из 2-х бригад пехоты по 2 полка в каждом (полки 3-батальонного состава, каждый батальон — из 4-х рот), из 3- эскадронного кавалерийского полка, артиллерийского полка, инженерного и обозного батальонов. Всего — 12 батальонов, 3 эскадрона, 6 6-орудийных батарей (24 полевых и 12 горных орудий), 3 инженерных и 3 обозных роты. Гвардейские дивизии были поменьше, 8-ми батальонного состава.

При объявлении мобилизации каждая дивизия формировала дополнительно по 4 пехотных батальона, одному эскадрону, одной батарее, по одной инженерной и обозной роте. Из состава территориальной армии и общего резерва формировалось еще 6 территориальных дивизий.

В военное время каждой дивизии придавались дополнительно понтонные парки (большой и малый), артиллерийский ремонтный парк, санитарное отделение и отделение полевого телеграфа.

Рота военного времени — это 5 офицеров, 25 унтер-офицеров и 200 рядовых. В батальоне военного времени было 4 роты. Кавалерийский эскадрон по военному времени имел 5 офицеров, 30 унтер-офицеров (4 — с ветеринарной подготовкой), 150 лошадей. Артиллерийский дивизион состоял из 2-х батарей по 6 орудий в каждой, 150 человек прислуги и 90 лошадей.

Основы боевой подготовки японской сухопутной армии были заложены германскими инструкторами. Самурайский наступательный порыв чётко регламентировался прописанными до мелочей боевыми уставами. Наступательные действия были признаны приоритетными, но не в ущерб разумной обороне. Вообще тактику японской армии того времени удачнее всего будет назвать экономной. Сохранение материального ресурса ставилось важнейшей задачей командования. Основная тактическая единица — рота.

Фигурки японских кавалеристов

Японская кавалерия была самой слабой частью тогдашней армии: лошадей в стране было мало, ездить на них умели немногие. Этот пробел японские генералы попытались восполнить. Для повышения уровня кавалерийской подготовки в 1892-94 году был предпринят грандиозный проект, равного которому не было в мире: конный пробег майора Фукусима Ясумаса на разных лошадях по маршруту Берлин — Москва — Сибирь — Владивосток — Маньчжурия — Монголия — Китай (Пекин, Шанхай) — затем доставка морем в Японию и далее из Нагасаки в Йокогаму. Майор Фукусима проехал в седле 14 400 километров — рекорд одиночного всадника, не побитый до сих пор, и оставил «Дневник путешествия по Монголии». Однако индивидуальная подготовка японского всадника вплоть до Первой мировой войны оставляла желать много лучшего. Японцы, в отличие от маньчжуров, не были кавалерийской нацией.

Фукусима Ясумаса, проехавший верхом от Берлина до Токио

Майор Фукусима в Сибири во время конного пробега

Как пехота, так и кавалерия предпочитали действовать огнестрельным оружием. Штыковая атака пехотой практически не применялась вплоть до жестоких рукопашных схваток во время второго штурма Порт-Артура. Наиболее подготовленной частью японской сухопутной армии была артиллерия — как полевая, так и горная. Именно здесь предпочитали служить самураи внутренних провинций — главным образом Тоса, — создавшие в артиллерии клан, подобный тому, какой сацумцы создали на флоте. Боевая подготовка артиллерии проводилась очень интенсивно, артиллерийские офицеры чаще других выезжали за рубеж для пополнения знаний и приобретения новых навыков.

Главнокомандующим армией по Конституции был император, который на время ведения войны «поручал» эту функцию некоему военачальнику, оставляя за собой окончательные решения относительно начала войны и смены командующих. На время военных действий было предусмотрено создание специального органа высшего военного управления. Завершая картину состояния сухопутных войск, добавим, что японская армия имела прекрасную разведку и очень высокий боевой дух.

Авторская пометка на полях. Значительные успехи в экономическом и военном развитии оказались палкой о двух концах. Бесспорно — таким уровнем мощи не могла похвастаться ни одна страна «сонной Азии». Заставить с собой считаться своими успехами в развитии было уже недостаточно: этот успех нужно было закрепить «реальным результатом». Страна, стремившаяся утвердиться в мире, начала превозносить себя — причем в первую очередь в глазах собственных подданных. В учебнике истории, вышедшем в 1892 году, утверждалось: Япония— лучшая, а значит— главная страна в мире. Взрослым вбивалось в голову то же самое. Большинству японцев мир представлялся Зазеркальем: они его не видели, не знали, с иностранцами не общались и к этому не стремились. Японская поэзия — лучшая в мире, японская воспитанность — недостижима для других, японская природа — лучшая на земле. Начала раскручиваться идея о «загадочной и возвышенной душе»; восхищение самими собой, любимыми, начало вступать в противоречие со здравомыслием. Теперь подчеркивались не достоинства тех, у кого есть чему учиться, а превосходство тех, кто уже выучился и даже превзошел наставников. Как только речь заходит об уникальной и не понятной для «иных» душе — первый шаг к национальной катастрофе сделан. Но кто может это предположить в начале пути? Наша страна лучшая — значит, самая что ни на есть правильная. Её нужно стойко защищать, при этом держа в уме ту мысль, что наша миссия — распространить эту «правильность» на «неправильные» страны… А уж если такие идеи в укоренились в головах — дальше дело техники. В прямом смысле слова. Военной техники.

Китайская армия представляла собой следующую картину. В военно-политическом отношении весь Китай был разделен на пять характерных групп: 18 собственно китайских провинций с островами Хайнань и Формоза, Тибет, Монголия, три маньчжурских провинции, Восточный Туркестан.

Китайские войска представляли собой пять разнородных групп войск.

Наиболее боеготовыми и мобильными считались Па- чи-бинь, еще называвшиеся Восьмизнаменными, или Маньчжурскими. На втором месте были Луи-бинь, собственно китайские войска Зеленого знамени. Далее шли юн-бинь и лянь-цзюнь, китайские обучаемые войска, а замыкали список составлявшие одну группу манчу-бинь и юму-бинь — местные ополченцы, возникавшие по мере необходимости. Рассмотрим подробно каждую из групп.

Воины «восьмизнаменной» армии

Восьмизнаменные войска, или пачи-бинь, были опорой власти Маньчжурской династии. В 1630 году восемь полков, шедших к Пекину, составили основу армии завоевателей. Каждый полк имел знамя особого цвета. Полковник российского Генерального штаба М.Путята, составивший наиболее подробную картину китайских вооруженных сил за несколько лет до японо-китайской войны, характеризует эти войска весьма нелицеприятно: этому войску… «отнюдь нельзя придавать по всей строгости смысла, соединяемого в Европе с понятием о войске. Даже не принимая в расчет устарелых бутафорских аксессуаров, составляющих и поныне обычное вооружение большинства восьмизнаменцев, необходимо иметь в виду, что значительный процент числящихся в Пачи не несет никакой службы или несет обязанности, не имеющие прямого отношения к военному делу. Это, прежде всего, понятие о военном сословии, для которого состояние в списках соответственного знамени есть наследственное право, отличающее его от прочих подданных Срединной империи, и обязанность, вознаграждаемая более или менее приличною платою». Войска завоевателей остались в покоренной стране на особом положении, служба в них составляла родовую привилегию, передававшуюся по наследству. Их можно сравнить и с японскими самураями, и с российскими казаками — кому что больше понравится. Но им были присущи те же недостатки, что и указанным сословиям: закоснелость, малая мобильность, жесткая привязанность к раз и навсегда установленной форме отношений, в основе которой — значительные привилегии, завоеванные предками для потомков. Знаменные войска отличались по принадлежности к национальности и по цвету знамени, под которым служат. В первом отношении они подразделялись на три отдела — кушай: маньчжурский, китайский и монгольский. В отношении цвета знамен они разделяются на восемь других отделов, из которых три высшей категории (желтое с красной каймой, желтое без каймы и белое без каймы) и пять низшей (белое с красной каймой, красное без каймы, красное с синей каймой, голубое без каймы, голубое с красной каймой). Старшинство между категориями выражается выбором из среды трех первых особых отрядов в качестве придворных слуг, императорского конвоя и для пополнения рядов дворцовой стражи. Аналогичные обязанности при особах принцев императорского дома исполняют члены низшей категории. Комбинируя приведенные подразделения по цветам и национальностям, получим 24 единицы, в которые сгруппированы представители всех трех национальностей, числящихся в списках Пачи. Знамена подразделяются на полки, а полки — на роты, причем считается, что маньчжуры и китайцы составляют по пяти полков, а монголы — два полка, и что рота состоит из 150 человек. На практике все состоящие на действительной службе или зачисленные в кандидаты образуют две главные группы: войска столичные и расквартированные в окрестностях Пекина (Цзинь-лу) и гарнизоны в провинции или военные поселения вдоль границы, именуемые Чжу-фань. Главная основа материального благосостояния солдат и офицеров составляла раздача земель с полным освобождением от налогов. Везде были устроены казарменные помещения и казенные здания для семейств восьмизнаменных чинов. Содержание для состоявших на службе было весьма значительным, кроме денег солдаты и офицеры получали продукты натурой. Вдовам и детям погибших предусматривались пенсии, субсидии по различным поводам. С течением времени состояние войск стало понижаться, поскольку государственной казне стало не под силу содержать значительно разросшееся служилое сословие. Земли восьмизнаменных стали постепенно переходить в другие руки, солдаты занялись торговлей или нанялись на службу к богатым иностранцам. Более обеспеченные, не видя приманки в казенном жалованье, нанимали за себя подставных лиц, на что высшие чины смотрели снисходительно.

Маньчжурский генерал китайской армии

Однако восстание тайпинов и опиумные войны наглядно продемонстрировали все накопившиеся недостатки организации и боевой подготовки. Часть войск, находившихся в Пекине, после 1860 года были переданы под командование иностранцев, а в 1886 году по инициативе 7-го принца полевой корпус восьмизнаменных впервые был призван на военные учения, при этом жалованье выдавали лишь тем, кто действительно на этих учениях присутствовал. Был сформирован особый армейский корпус Шень-цзи-инь, в который вошли представители отборных частей всех видов сухопутной армии и в котором было приказано провести стажировки солдат и офицеров других частей армии. Что касается восьмизнаменных Чжу-фань, то их постепенно перевооружали, однако их обучение и общая организация зависела от их маньчжурского командира. По роду своей службы и особенностям боевой организации это были внутренние войска и государственная жандармерия.

Войска собственно китайские, Лучи-бинь, или сокращенно Лу-ины, войска зеленого знамени, составляют наиболее многочисленные войска в стране. Они комплектуются из коренного населения страны в районах своего расквартирования и по своему назначению суть войска территориальные. Их деятельность в мирное и военное время точно не регламентирована законоположениями и определяется по усмотрению местных властей. В самых общих чертах их обязанности можно определить следующим кругом: содержание гарнизонов в важных пунктах провинции, охранять государственные учреждения, конвоировать преступников, сопровождать важные грузы и денежную почту, выполнять полицейские функции, составлять личный конвой губернаторов и генерал-губернаторов провинций. В случае местных восстаний или появления внешнего врага они должны выделять отряды для действий в поле и для защиты своей провинции, однако с этой функцией войска справлялись слабо, и их часто заменяли отрядами, наскоро комплектуемыми из добровольцев крепкого телосложения, нанимаемых за хорошую плату и распускаемых по окончании войны. Эти наемные войска, хорошо себя зарекомендовавшие в войне с тайпинами, после ее окончания были сохранены во многих провинциях, и образовали третью категорию войск — «юны», иначе храбрецы, являющиеся, таким образом, иррегулярными войсками Китая, и составившие особую группу войск, на которых тоже строился оперативный расчет. Тактика их действий оценивалась как партизанская.

Стрелковые учения китайской пехоты

Превосходство европейских армий в опиумных войнах заставило руководство страны прибегнуть к обучению войск по европейскому образцу, однако без особого успеха. Иностранные специалисты не справились с многочисленным воинством, не имевшим ни малейшего представления о воинской дисциплине. Тот же Путята отмечает в своем исследовании: «незначительность нынешней платы луинам (то есть воинам Зеленого знамени) побуждает их заниматься торговлей и разными промыслами для поддержания семей. Так как им нельзя это воспретить, то они не могут посвящать все свое время прямым служебным обязанностям и обучению. А если потребуется выступить в поход, то, так как люди разбросаны по своим домам… происходит большая потеря времени на обзаведение походными принадлежностями, на устройство палаток, приведение в порядок амуниции, изыскание средств к обеспечению семьи или наем заместителя, если к тому имеется возможность. Таким образом быстрое выступление в поход становится немыслимым».

Категория Лу-инов образует два главных отдела: Лулу, или сухопутные войска, и Шуэй-ши, или морские, о которых речь пойдет позже. Войска Лу-лу каждой провинции сведены в три существенных группы: личный конвой генерал-губернатора, находящийся под командованием его адъютанта (ду-пяо), гарнизон провинциального центра (фу-пяо) и собственно территориальные войска, которыми командует старший военный начальник провинции (ти-пяо). Эти последние разделяются на территориальные бригады самой различной численности (чжень-пяо), а бригады делятся на полки (се-пяо). Полки делятся на ины (батальоны), а батальоны состоят из двух рот (шао): правой и левой. Шао состоит из двух-четырех цзе — отделений. Каждая чжень-пяо состоит под командованием Цзун-бина, или бригадного генерала, а полками командуют фу-цзяни, или полковники. Есть еще две особые группы Лу-лу, имеющие отдельное командование и выполняющие исключительные назначения: Хо-пяо, или охрана и инженерное обеспечение коммуникаций Ху-ан-хэ, и Цао-пяо — отряд охраны зерновых транспортов.

И, наконец, две оставшиеся категории китайских войск: Юны и Ляньцзунь, или «обучаемые». К их созданию самое непосредственное отношение имел Ли Хунчжан. Войска состоят из отрядов различной численности, расположенных в пунктах, где организована оборона страны и, кроме того, сведены все части, предназначенные для действий в поле. Во многих случаях эти категории перемешаны между собой и с отрядами зеленого знамени. Они не имеют постоянных штатов и создаются по мере возникающих потребностей в усилении обороны.

Организация их, за исключением некоторых частей, имеющих постоянное назначение для обороны укрепленных пунктов, представляется далеко не законченной. Основную тактическую единицу составляет ин, численностью для пехоты в 500 человек, а для кавалерии в 250, хотя в этом правиле встречаются частые отступления. Артиллерийских батарей особо не сформировано, но во многие пехотные ины назначены полевые орудия, и эти части обучаются действиям в пехотном строю и ведению артиллерийского огня то одновременно, то попеременно. Несколько инов составляют отряд, расположенный в крепости или в лагере, образуемом квадратными глиняными импанями, или полевыми укреплениями, на каждый ин в отдельности. Номенклатура отрядов крайне разнообразна и чаще всего обусловливается названием присвоенного им цзыра, или буквы, но иногда они называются также по местности, в которой были навербованы.

Эти отряды полковник Путята оценил как лучшую часть китайских вооруженных сил, дело обучения которой поставлено более или менее правильно. Целесообразнее всего система их устройства проведена в Печелийской провинции, находившейся под управлением Ли Хунчжана. Здесь войска этой категории занимают следующие пункты: Шанхайгуань, Лутай, Бэнь-тан, Синчэнь, Юнь-лань-чень, Сяо-чжан, Мачан, Тяньцзинь, Сю-ань-хуа-фу, Баю-динь-фу, небольшие отряды выделены в другие местности. Главные пункты расквартирования соединены между собой специально проложенными и хорошо содержащимися грунтовыми дорогами. Войска имели достаточно высокую плотность сосредоточения на наиболее опасном направлении и могли быть достаточно быстро переброшены и в сторону побережья Печелийского залива к Вэйхайвэю, так и в в направлении Тяньцзинь — Пекин.

Но наиболее интересной для нас является оценка общей численности и боеготовности китайских войск, данная полковником русского Генерального штаба. Общая численность войск Китайской империи, пишет Путята, «составляет 1 202 000 человек. Более всего Лу-инов. Эта цифра, однако, не может выразить ни постоянной наличности войск, ни степени военного могущества Китая. Местные власти, обладающие широкими полномочиями, снисходительно смотрят на пробелы в рядах подведомственных им войск, а на императорских смотрах, случающихся обыкновенно раз в три года, пополнение пустых рядов людьми, вполне удовлетворяющими предъявляемым требованиям, не представляет затруднений.

Для составления правильного заключения о так называемой «боевой готовности» Китая должно взять в рассмотрение только части, сформированные в позднейшее время и устроенные по типу, более или менее отвечающему европейским понятиям о войсках. К таким частям должно отнести: из пекинского 8-знаменного корпуса отряд Шеен-цзы-инь численностью в 13 301 и категории обучаемых войск в различных местностях Китая общим числом в 192 232 человека. Сумма в 295 533 может выразить действительные силы Китая ко времени составления этого отчета» — то есть на начало 90-х годов. К началу войны эти величины кардинальных изменений не претерпели.

Мобилизационная система цинского Китая представляла собой жалкое зрелище. После издания императорского декрета о призыве в больших городах, на людных площадях вывешиваются правительственные афиши о потребности в новобранцах в армию и на флот, которые должны поступить под командование того или иного генерала, для чего им предстоит собраться в определенном месте. Наибольшему успеху «мобилизации» способствует имя популярного в народе генерала. Службу в армии многие расценивают как возможность заработка, поэтому в «призывниках» нет недостатка. Однако об их подготовке и умении воевать говорить не приходится.

Кадры вооруженных сил формируются из нескольких категорий офицеров. Первая из них — это лица, имеющие наследственные права на офицерское звание. Это главным образом, выходцы из маньчжурского военного сословия. Дети состоящих на службе получают образование в знаменных школах, а по достижении определенного возраста зачисляются в Пачи. Для таких «офицеров» — это что-то вроде приставки к фамилии. Вторая категория — это офицеры, получившие свой чин как награду за отличия в бою, или за заслуги родителей, или по расположению высшего мандарина. Нередко офицерский чин давали простому солдату за высокий рост и физическую силу. Наконец, еще одна категория офицеров — это те, кто сдает специальный государственный экзамен на офицерское звание. Экзамены в государственной системе Китая обязательны для кандидатов и на гражданскую, и на военную должность. Существовали три уровня экзаменов: Сю-цзай (действительный студент), Дзю-чжень (кандидат) и Цзинь-шэ (доктор). Для поступающих на военную должность испытания в литературных познаниях сильно облегчены (для гражданских это главный экзамен), а взамен того требуется знание шести военных книг, содержащих трактаты по стратегии, тактике, военному артикулу, управлению войсками. Некоторые из этих книг написаны в шестом веке новой эры. Самая существенная часть экзамена, однако, не теоретические знания, а практические умения ездить верхом, фехтовать, стрелять, поднимать тяжести. Безусловно, офицеры подобного рода не могут соответствовать требованиям времени. В 1887 году по докладу вице-короля провинций Гуаньдун и Гуаньси было начато формирование военной и морской школы в Кантоне по образцу европейских военных училищ. Для преподавания военных наук было решено пригласить находившегося на службе в Кантонской армии немецкого офицера Тенкгофа. Позже в помощь ему был вызван еще один германский офицер.

Авторская пометка на полях: На страницах этой книги немецкие инструктора, преподаватели военных училищ и прочие военные специалисты будут встречаться на удивление часто. Складывается впечатление, что после франко-прусской войны немецкие офицеры стали экспортным товаром Бисмарка. Особый интерес вызывает тот факт, что эти инструктора обучали одни и те же рода войск и у японцев, и у китайцев — артиллерию, инженерные части, учебные подразделения, были преподавателями военных училищ. Большой вопросительный знак так и просится быть поставленным после этого перечисления…

Военная школа в Тяньцзине была основана по инициативе Ли Хунчжана в 1885 году. Руководил школой опальный мандарин, которому давался шанс таким образом исправиться. Для преподавания европейских наук была приглашена группа немецких офицеров с майором Паули во главе. В программу были включены астрономия, химия, топография, а сама школа получила название академии Генерального штаба — при том, что никакого Генерального штаба в Китае и в помине не было. Собранные Для пополнения школы пятьдесят военных чинов ни в европейской тактике, ни в методике военного обучения ничего не соображали. Главными специалистами в военном обучении были германские офицеры: капитан Рихтер, лейтенанты фон Бриксен-Хан и Ауэр. Основным европейским языком обучения был немецкий. В «академии» существовали три класса: подготовительный, где обучали исключительно немецкому языку, и два старших, между которыми распределены все прочие предметы. Назначение учеников в тот или иной класс обусловливается лишь личными соображениями директора-мандарина. Лекции читались на немецком языке и записывались на доске китайскими иероглифами, которые ученики переписывали в свои тетради, часто объяснения сопровождались рисунками и чертежами, поясняющими текст. Усвоение курса заключается в пополнении тетрадок, сохраняемых по выходу из школы. Никаких промежуточных экзаменов в «академии» не было, но в конце курса производился экзамен особо назначенной комиссией мандаринов из людей совершенно некомпетентных и неспособных контролировать понимание учеников. Европейские офицеры на время экзаменов выпроваживались в десятидневный отпуск.

Программа наук была выше, чем в немецких унтер-офицерских школах, но заметно ниже, чем в немецких же военных училищах. Предметы преподавания: тактика, фортификация, топография, артиллерия и сведения об оружии. Первые две дисциплины преподавал лейтенант фон Бриксен-Хан, топографию, уставы и строевую экзерцицию-лейтенант Ауэр. Лекции по артиллерии и устройству оружия читал капитан Рихтер, он же руководил стрельбами. Унтер-офицер Гернеке обучал воспитанников обслуживать орудия. На теоретические предметы отведено всего 10 часов в неделю. Возраст поступающих, не был определен, среди них были и 15-, и 40-летние. Воспитанники разделяются на группы, состоящие под командованием китайских офицеров, и в тактическом отношении составляют одну роту. Число обучающихся в «академии» составляет 100–120 человек. Как отмечали европейские преподаватели, обучающиеся были мало заинтересованы в усвоении преподаваемых предметов, неохотно подчинялись дисциплинарным требованиям и часто увольнялись в отпуск на продолжительное время. Едва понимая по-немецки, они часто не понимают, о чем конкретно идет речь. Но о себе очень высокого мнения, считая себя за ученых офицеров, отказываются от исполнения таких работ, которые почему-то могут казаться несовместимыми с их достоинством: разборка и чистка винтовки, упражнения в самоокапывании, обращение с материальной частью орудий и аэростатов и тому подобное.

Вывод напрашивается сам собой: офицеров в китайской армии не было. Те, кто считал себя таковым, совершенно не соответствовали этому качеству не только в европейском, но уже и в японском понимании.

Всего войск, более или менее обученных по-европейски, было не более 45 тысяч. Все располагались в Печелийской провинции и находились в прямом подчинении Ли Хунчжана. Эти войска были приведены к тактическим единицам европейских армий, тактической единицей в пехоте был батальон, в кавалерии — эскадрон. Батальоны были усиленными, пятиротными, рота состояла из 8–9 отделений. Некоторым батальонам придавались артиллерийские орудия, хотя отдельного рода войск артиллерии не существовало. Офицеров, как уже отмечалось выше, не хватало, а генералы как правило военного образования не имели. Да и где бы они могли его получить?

Теперь о вооружении. Закупки европейского оружия осуществлялись через английских и американских торговых агентов, коррупция административных чиновников достигала невероятных размеров. Поэтому войска были вооружены самым разнокалиберным оружием: на вооружении состояли пистонные, скорострельные патронные и магазинные ружья Маузера, Ремингтона, Винчестера, Пибоди, Пьери, Гочкиса, Бердана. Кавалеристы вооружались пистолетами и револьверами. Артиллерия — полевые и горные орудия 40, 60, 75, 80, 90, 95 мм заводов Круппа, Норденфельда, Гочкиса, Гартлинга и другие.

Управление армией было невероятно запутанным и многоуровневым. Военное министерство в Китае не представляло собой вполне независимого самостоятельного целого. С другой стороны, высшие полномочия в решении военно-государственных вопросов предоставлены государственному совету, а финансирование и обеспечение армии и флота составили одну из сторон деятельности финансовой палаты.

Что касается собственно военного министерства — пинь-пу — то, по смыслу законоположений, оно руководит «назначениями по военному министерству и военными делами вообще», более же тесный круг его компетенций определен сферой ведения его четырех департаментов и отделений.

Во главе министерства поставлены два президента (шаньту) один маньчжур и один китаец, и 4 вице-президента (шилана) — два маньчжура и два китайца. Один шилан каждой национальности называется правым — то есть старшим, а другой — левым, то есть младшим. Внутри министерства существуют следующие департаменты.

Департамент Ву-сюань, заведующий назначениями по военному ведомству, повышениями в чинах и должностях и выдачей в соответственных сим случаям грамот. Департамент Чэ-дзя, заведующий почтовой частью империи и ремонтом кавалерии. В круг его деятельности входит все имеющее отношение к «коневодству в стране с государственными целями». Департамент Чжи-фань ведает картографией Китайской империи. Составляет суждение о заслугах и проступках военных чинов, присуждая награды, осуществляя повышения, взыскания и наказания. Этому же департамент инспектирует войска. Департамент Ву-ку заведует личным составом армии, ее боевыми запасами и вооружением, ведет списки. Ему же подведомственно наблюдение за экзаменами на военный чин. Кроме того, в министерстве имеются канцелярия, экзекуторская (исполнительная) часть, конская инспекция, заведующая конским составом армии. Всего в Министерстве в начале 90-х служило 136 человек.

В действительности весь военный строй империи держится на личных качествах непосредственных начальников, генерал-губернаторов, цзянь-цзюней, татарских генералов и других более мелких чинов, которые сами возбуждают вопросы об изменениях в подведомственных им силах, составляют соображения о расходовании сумм и изыскивают источники для их покрытия, устанавливают системы обучения своих войск, комплектуют их нижними чинами и офицерами, ремонтируют конский состав и имущество, сами инспектируют их и время от времени представляют в Пекин отчеты о прекрасном их состоянии, сопровождая эти отчеты списками лиц, заслуживающих повышения. Центральные же органы удерживают за собой лишь право назначать высших военных чиновников на должности, представлять на воззрение императора доклады, составлять списки общих по империи расходов, содержать в порядке сведения о военных штатах, ведомости об оружии и так далее — по более или менее правдоподобным данным, получаемым от непосредственных инстанций. Как правило, каждый руководитель провинции считал вооруженные силы своей собственностью, которой распоряжался ими так, как считал нужным по мере способностей.

Сравнение армий двух стран явно не в пользу Китая. Теперь посмотрим, как обстояло дело с флотом.

Напомню: Япония начала свои судостроительные проекты еще в семидесятых годах. Создание сильного флота было для Японии жизненно необходимо: именно превосходство американского и английского флота позволило европейцам навязать Японии и неравноправные договора, и дипломатическую зависимость. Для создания флота были предприняты поистине гигантские усилия: значительно увеличено финансирование морских программ (их в разные годы было несколько, от трех до семи), выданы государственные субсидии компаниям, принявшим на себя выполнение государственных судостроительных заказов. Значительный заказ был размещен в Великобритании, на верфях компании Армстронга в Эльзвике. Наиболее известными из построенных в Великобритании кораблей стали впоследствии однотипные бронепалубные крейсеры «Нанива» «Такачихо». Береговые батареи были значительно усилены новыми орудиями Круппа и Виккерса. Организация флота полностью повторяла английский образец. Из Великобритании были приглашены инструкторы для обучения офицеров и унтер-офицеров, японские офицеры нередко посылались для изучения морского дела за границу. Подготовка моряков велась систематически и основательно, морские офицеры готовились в первую очередь как наставники рядового состава. Флот с середины восьмидесятых годов возглавлял адмирал Ито Сукэюки — первый в череде выдающихся японских флотоводцев.

Крейсер «Такачихо»

Адмирал Ито Сукэюки

В начале 90-х годов в составе японского флота насчитывалось 74 вымпела. В их числе 3 устаревших — казематированный фрегат «Фузо», крейсер «Чиадо» и полуброненосный корвет «Хийей», 8 новейших больших крейсеров с броневой палубой, 18 канонерских лодок и 45 минных судов, из которых 10 были устаревшей конструкции и принимали участие только в береговой обороне. Помимо военных кораблей, флоту по мобилизации придавались гражданские суда — столько, сколько диктовала необходимость. Портовое хозяйство было в хорошем состоянии, многие порты имели закрытые рейды, были защищены батареями.

В боевых действиях японо-китайской войны с японской стороны принимали участие корабли, тактико-технические данные которых перечислены в таблице 1.

Значительное большинство японских кораблей были новейшей постройки. И — самое главное — кадровый состав японских моряков был на порядок выше китайских.

Китайский флот был предметом заботы лишь генерал-губернаторов прибрежных провинций. Усиление флота было предпринято лишь после французской бомбардировки Формозы в 1885 году. Было создано Адмиралтейство, на которое возлагалось общее руководство флотом, но в реальности флот оставался под управлением генерал-губернаторов по месту стоянки эскадр. Централизованного руководства морским ведомством создано не было, поэтому главнокомандующего флотом в природе не существовало.

Военный китайский флот состоял из следующих эскадр.

Всего — 64 корабля, общим водоизмещением 68 420 тонн, вооруженных 482 орудиями при 7 720 членах экипажа.

Таблица 1

Лучшей по составу кораблей и силе вооружения была Северная эскадра, Кантонская же состояла только из канонерок. Из общего числа кораблей Северной эскадры 5 были построены в Германии, 10 — в Англии, но из числа последних только 4 были пригодны для активных боевых действий, так как остальные 6 предназначались только для береговой охраны.

Из числа кораблей Северной эскадры в боевых действиях приняли участие лишь 12 вымпелов. В Северной эскадре было 22 иностранных инструктора — 13 англичан и 9 немцев.

В составе этих эскадр участие в последующих боевых действиях принимали следующие корабли китайского флота (см. таблицу 2).

В 1894 году император пожелал убедиться в том, что десятилетние усилия Ли Хунчжана по реформированию и модернизации Северной армии и флота не пропали даром. Ли Хун Чену и наместнику в Маньчжурии было дано указание провести в северных провинциях Китая совместные маневры сухопутных и морских сил. За время реализации «Плана обороны Китая» (с момента окончания франко-китайской войны) был создан Северный военно-морской флот, были созданы системы обороны в районе Даляня, Люйшунькоу (он же Порт-Артур), Дагу, Вэйхайвэя, Цзиньчжоу и других городов северо-восточного Китая. В истории Цинской империи маневров такого масштаба еще не бывало. Объединенная эскадра Северного флота, Фуцзяньской и Кантонской флотилий под командованием адмирала Дин Жучана осуществляла эволюции в составе разнородных ордеров, пыталась стрелять по береговым целям. Получалось не очень, но в Китае попросту некому было оценить действительный уровень боевой подготовки моряков. Оценку через два месяца дадут пушки адмирала Ито Сукэясу — но не будем торопить событий… Для участия в маневрах были привлечены также сухопутные силы Северной армии, расквартированные в провинциях Мукден, Чжили и Шаньдун. На военно-морской парад были приглашены представители флотов всех стран, начиная с командующего английским флотом в китайских водах вице-адмирала Эдмунда Р. Фримантла. Сэр Эдмунд не заметил особенных успехов китайского флота.

Таблица 2

Выводы из оценок вооруженных сил и экономических систем Японии и Китая очевидны. Япония интенсивно готовилась к войне на материке, и ее задача была в том, чтобы не допустить войны раньше, чем будет достигнуто абсолютное превосходство в вооружении. В Китае очень немногие понимали неизбежность этой войны, и реальных усилий по подготовке к ней не предпринималось. Десять лет спустя после «почтового» мятежа самурайский меч был готов, подобно хищной птице, выпорхнуть из ножен на кровавый пир… Нужен был лишь казус белли. Его нужно было либо найти, либо придумать…