Японские пятистишия. Капля росы

В. Н. Маркова ДОЛГАЯ ДОРОГА КОРОТКОЙ ПЕСНИ

В книге собраны пятистишия — танка — японских лирических поэтов. Жили они в разное время, у каждого была своя судьба и свой неповторимый голос. Короткое стихотворение (всего несколько слов) способно стать мощным конденсатором мысли и чувства. Каждое стихотворение — маленькая поэма. Она зовет вдуматься, вчувствоваться, отворить внутреннее зрение и внутренний слух. Чуткие читатели — сотворцы поэзии. Многое недосказано, недоговорено, чтобы дать простор воображению. Вот почему сборник японской лирики и традиционных жанров лучше читать неторопливо, как бы оставляя после прочтения каждого стиха время на постижение его сокровенного смысла. Так японские художники, применявшие в своем творчестве сходные приемы, оставляли возле рисунка незаполненный белый фон.

В японской поэтике бытует термин «послечувствование». Глубокий отзвук, рожденный танка, затихает не сразу. Чувство, сжатое, как пружина, раскрывается, образ, набросанный двумя-тремя штрихами, возникает в своей изначальной целостности. Способность будить воображение — одно из главных свойств японской лирики малых форм.

Читатель может не только понять и пережить творение высокой поэзии, но и преобразить его. И в этом вечном обновлении восприятия мы находим ответ на загадку, почему классическая поэзия живет долго и продолжает волновать поколение за поколением.

Конечно, понять поэзию другого народа трудно. Нужны опорные пункты: сведения о поэтике в ее трансформациях, о ключевых понятиях эстетической мысли в ее развитии и о многом другом. Дорога поэзии — это дорога истории. Поэт призван особенно остро ощущать болевые точки своего времени.

Псевдопоэты стремятся выработать удобный для себя стереотип, подлинный поэт разрушает его, иногда ценой всей своей жизни, отданной пробам и поискам.

Танка, буквально «короткая песня», зародилась в недрах народного мелоса в глубокой древности. Ее до сих пор читают напевно, следуя определенной мелодии.

Танка унаследовала огромное богатство народного творчества. Многие пришли из календарно-обрядовой народной поэзии.

Танка — долгожитель в мире поэзии. Ее внутренняя структура наделена такой емкостью и пластичностью, что в предельно узких рамках может вмещать в себя самые разнообразные картины природы и жизни человека в их нерасторжимой связи. Это трудное искусство. Поэтическая мысль наделена протяженностью во времени и пространстве. Танка подмечает мелкую деталь, но способна и к панорамному зрению.

Одна из больших тем японской лирики — времена года. Вся жизнь человека была изначально связана с природой, грозной и прекрасной. Согласно древним верованиям, она представлялась одухотворенной. Всюду слышались поющие голоса природы:

Так сказано в пьесе старинного театра Но («Такасаго» Дезами, XIV–XV вв.). Жизнь человека следует ритму природы: весеннее половодье чувств; седины, как бы убеленные снегом…

Вторая большая тема классической поэзии — песни любви и разлуки. В эпоху общинно-родового строя жена жила в доме родителей. Покидая ее на рассвете, муж слагал песню любовной разлуки, а жена «ответную песню». Так рождалась поэтическая перекличка, традиционный обмен стихами.

Танка заключает в себе элемент импровизации, поэтического наития, она словно сама рождается на гребне эмоции. Но каждое слово на счету, и поэтому очень важна символика — «язык чувств». Тоска разлуки ассоциируется с влажным от слез рукавом. Облетающие вишни, пена на волнах говорят о непрочности, эфемерности бытия. Слезы преображаются в жемчуг. Луна будит воспоминания, а в высоком плане она — символ чистоты, свет истины. Танка содержит множество постоянных поэтических эпитетов, устойчивых метафор.

Новые времена — новые песни. Круг образных ассоциаций расширялся, но великие традиции продолжали жить. Поэзия всегда ощущалась в старой Японии как связь времен, и, более того, ее наделяли божественной животворной силой.

Метрическая система танка предельно проста. Японская поэзия силлабична. Слог состоит из гласного звука или согласного в сочетании с гласным; таких комбинаций не очень много. Частые повторы создают певучую эвфонию.

Танка — это всего пять стихов. В первом и третьем пять слогов, в каждом из остальных по семи, для танка характерен нечет. И, как следствие этого, постоянно возникает то легкое отклонение от кристально уравновешенной симметрии, которое так любимо в японском искусстве. Метр танка не кажется однообразным, настолько богаты ритмические модуляции, особенно ощутимые в пределах одной и той же неизменной метрической схемы. Конечной рифмы нет, ее с избытком заменяет тончайшая оркестровка, перекличка созвучий в начале и в середине стихов.

Ключевые понятия древней поэзии — «правда» и «правдивое сердце» («магокоро»). Только то, что идет от сердца, — подлинная поэзия.

Богата и многоцветна первая поэтическая антология «Манъёсю» («Собрание мириад листьев», VIII в.). В ней собраны не только пятистишия — танка, но и так называемые «длинные песни». Литературная поэзия необычайной красоты и совершенства соседствует с фольклорной песней безымянных авторов. Еще не совсем забыты времена, когда поэзия была достоянием всего народа. Первозданная мощь, глубина чувства, искренность и простота с такой полнотой выражены в антологии «Манъёсю», что в будущем она не раз послужила источником вдохновения.

Позже, в хэйанскую эпоху (IX–XII вв.), были созданы нормативные каноны утонченно-изящной куртуазной поэзии. В столице Хэйан (ныне Киото) придворные аристократы видели смысл жизни в изяществе, блеске, великолепии. Все известные тогда виды искусств достигали большой высоты. Велико было влияние более древних и развитых континентальных культур — Индии, Китая, Кореи. Тогда же сложился и достиг полной зрелости классический стиль в искусстве. Прочно установилась нормативная эстетика, были подчинены единому стилю темы, образы, художественные приемы, архитектоника антологий. Танка стала принадлежностью придворного быта.

Особой славой пользовалась антология «Кокинсю» («Собрание старых и новых песен», 905 г.). Двадцать ее свитков заучивались наизусть и служили непререкаемым каноном для будущих поэтов. Стихи расположены по тематическим разделам (песни о временах года, песни странствий, скорби) так, что каждый из них — сложное единство, переливающееся всеми гранями чувства. Для каждого раздела существовала определенная система поэтических образов. Применялись особые поэтические приемы: аллюзии, «цитаты-цикады» (О. Мандельштам), игра слов. Слова-омонимы — связующие узлы поэтических тем и неисчерпаемый материал для загадок, забавных каламбуров, мадригалов и эпиграмм.

Танка со временем стала четко делиться на две строфы: трехстишие и двустишие, и это членение оказалось очень важным для поэзии будущего (поэзии жанра хокку).

Ключевое понятие хэйанской эстетики — «моно-но аварэ», красота с легким привкусом меланхолии, «печальное очарование вещей». Все пройдет в этом иллюзорном мире — так учит буддизм, но тем скорее надо любоваться прекрасным: вишней, пока не облетит, луной, пока не зайдет.

В XII веке кровавые междоусобицы разрушили прекрасную, но хрупкую хэйанскую культуру. Власть захватили военные феодалы. Последняя из трех великих антологий — «Синкокинсю» («Новая Кокинсю», 1205 г.) проникнута тоской по прошлому. На смену красивой печали пришло трагическое мироощущение.

Ключевым словом эстетики средневековья стала «югэн» (буквально «сокровенное и темное») — извечное начало, согласно буддизму скрытое в явлениях бытия. В искусстве это сокровенная красота, требующая неспешного созерцания, отрешенности от мира суеты.

Замечательные поэты Сайгё, Садаиэ, поэтесса Сикиси Найсинно жили в смутное время (XII–XIII вв.).

Книга стихов Сайгё «Горная хижина» прославлена в японской поэзии. «Сайгё творил стихи, а другие их сочиняли», — сказал о нем поэт Садаиэ. Поэзия Сайгё ясна и проста, но вмещает в себе сложный и противоречивый мир чувств. Натура страстная, мятущаяся, он стремился к спокойному созерцанию, но понял, что это невозможно.

В стихах поэтессы Сикиси Найсинно, очень непосредственных, очень «личных», слышатся ноты обреченности и отчаяния. Садаиэ довел классическую танка до высокого совершенства, сохранив ее светлую гармонию.

Тревожные голоса, порой мягкие, умиротворенные, или пронзительные вопли скорби, как у поэта Сётэцу, — таков эмоциональный диапазон танка. Эта всеотзывчивость помогла ей дожить до наших дней и наполниться новым содержанием.

Исикава Такубоку — поэт начала нашего века, один из самых любимых в Японии. Демократ и гуманист, создатель новой японской поэзии, основоположник реализма в японской литературе, Исикава Такубоку прожил недолгий век и остался в памяти людей вечным юношей. Но его творческое наследие велико и многогранно: сборники стихов, романы, критические и публицистические статьи и очерки, дневники высокой художественной ценности, письма… Полные собрания сочинений Такубоку выходят во многих томах. Везде, в поэзии и прозе, он — новатор, устремленный в будущее, выразитель дум и чаяний передовой молодежи своего времени. Такубоку жил в эпоху реакции, полицейского террора, но в стихах его сквозь печаль пробивается свет ожидания лучших дней — не для себя (неизлечимо больной, он знал, что погибнет), но для своего народа. Поэт приветствовал революционное движение в России. Он любил великую русскую литературу и вслед за Толстым выступал против войны.

Такубоку писал танка, белые стихи в духе романтической поэзии конца XIX — начала XX века (синтайси) и «свободные стихи» (верлибр) под влиянием замечательного демократического поэта Уолта Уитмена. Но особенно знаменита книга танка «Горсть песка». Поэт рассказал в ней о своих скитаниях на север Японии, о своей родной деревне, прекрасной и нищей, о гибели многих лучших людей Японии, о мрачной жизни в трущобах Токио. Эта книга — гордость японской поэзии.

«Есть особые мгновения, они не повторяются дважды. Я с любовью вспоминаю эти минуты, — писал Исикава Такубоку. — Мне не хочется, чтобы они прошли напрасно. Лучше всего их выразить при помощи такого короткого стихотворения, как танка… Я пишу танка, потому что я люблю жизнь».

(Печатается в сокращении)