Ярмарка коррупции

Глава 14

Я надеялся, что найду этого Гринбилл-Билли, который, по всей видимости, был пособником моего истинного врага. В тот момент я полагал, что это Деннис Догмилл, но поскольку с ним я разобраться не мог, то решил довольствоваться возможным.

Я дождался ночи и отправился в доки, в таверну «Гусь и колесо». К счастью, таверну освещало лишь несколько свечей. Воздух был спертым от вони немытых тел и дурно пахнущих ртов. Тошнотворный запах джина пропитал столы, скамьи, грязный пол и даже стены. Только аромат табака делал пребывание в этом помещении возможным.

Я подошел к человеку за барной стойкой, необычно высокому и узкоплечему, с носом, сломанным не один раз. Не испытывая особой любви к напитку, я все-таки попросил джину, чтобы не привлекать к себе внимания, и, когда передо мной поставили оловянную кружку, осторожно пригубил. Даже по пенни за пинту, бармен все равно разбавлял джин водой.

Протягивая монету за выпивку, я спросил у бармена:

– Ты знаешь Гринбилл-Билли?

Он неодобрительно посмотрел на меня:

– Все знают Билли. Кроме тебя, а значит, он тебе не нужен.

– Думаю, он бы так не сказал. Он бы тебя поблагодарил за то, что помог его найти. Где я могу его отыскать?

Он презрительно фыркнул:

– Нигде, если его спрашивают такие, как ты. Чего тебе надо? Ходишь, задаешь вопросы. Ты помощник констебля? Хочешь сделать из нас дураков?

– Ну да, – сказал я. – Именно за этим я сюда и пришел. В особенности, чтобы сделать дурака из тебя. Думаю, мне это вполне удалось.

Он прищурился:

– А ты, я вижу, за словом в карман не лезешь. Знаешь что, скажи, как тебя зовут и где тебя можно найти, и если я увижу Билли, а я не знаю, увижу его или нет, скажу ему, что ты его ищешь. Идет?

– Не идет. Так я его никогда не найду. – Я бросил пару шиллингов в кружку с джином и вернул ее бармену. – Должен быть другой способ.

– Гм… Ну, я не знаю. Последнее время его не видно. Говорят, он прячется. То ли скрывается от правосудия, то ли еще от кого-то. Может, его баба знает.

– А где ее найти?

– Скорее всего лежит на спине, – сказал он и весело рассмеялся собственной шутке. Посмеявшись вдоволь, он успокоился. – Ее зовут Люси Гринбилл. Живет в подвале дома на углу Перл и Силвер. Билли там не живет, и они не муж и жена, по крайней мере с точки зрения закона, но она взяла его фамилию, будто они на самом деле женаты. Она уж точно должна знать, где он, лучше, чем кто-либо другой.

– Лучше, чем ты, это уж точно, – сказал я.

– Я сделал все, что мог. Кстати, как твое имя? На случай, если он спросит.

Я вспомнил, как Элиас говорил о том, что мне пойдет на пользу, если меня будут видеть в подобных местах.

– Мое имя Бенджамин Уивер, – сказал я.

– Где-то я это имя уже слышал, – сказал он.

Я пожал плечами и направился к выходу, немного разочарованный тем, что моя слава была ограниченной и что он не узнал меня сразу.

– Разрази меня гром! – воскликнул он через какое-то время. – Да это же Уивер, еврей. Уивер-еврей здесь!

Не знаю, услышал ли кто-нибудь его слова в этом гуле, но, выйдя из таверны, я замедлил шаг, только удалившись от нее на три квартала.

Держась по возможности темных и занесенных снегом улиц, я дошел до дома, где, по словам бармена, жила Люси Гринбилл. Я не стал стучаться в дверь отчасти потому, что не был уверен, выдержит ли она. Это был один из тех старых домов, которые чудом уцелели после Большого пожара 1666 года. Уцелевшие дома были на грани разрушения. Пешеходы проходили мимо на свой страх и риск, поскольку кирпичи сыпались с фасада, как блохи с собаки.

Я резко открыл дверь и попал в омерзительное помещение, где валялись старые объедки, стоял неопорожненный ночной горшок и всюду был рассыпан всяческий мусор. Оно освещалось одной-единственной лампой. Гробовую тишину нарушали только снующие среди мусора крысы. Казалось, что дома никого не было, но я не хотел рисковать. По этой причине, а также чтобы мои глаза привыкли к темноте, я двигался очень медленно. Вскоре я нашел лестницу и стал по ней спускаться.

Здесь все мои попытки сохранять тишину рухнули, поскольку двигаться бесшумно по этим старым скрипучим ступеням было невозможно. Легче было бы спускаться по лестнице из сухих хлебных корок, и, как я и опасался, меня услышали. Внизу кто-то зашевелился. Я увидел свет и почувствовал запах дешевого масла.

– Это ты? – услышал я женский голос.

– М-м, – подтвердил я.

Спускаясь, я увидел, что убранство нижних комнат было ничем не лучше, чем наверху. Повсюду валялись мусор, рваные газеты и кучи грязного белья.

Подвал представлял собой одну довольно небольшую комнату. Пол был земляной, мебели почти не было, за исключением старого соломенного тюфяка, стула и стола без ножек, на котором стояла масляная лампа. Миссис Люси Гринбилл лежала на матрасе совершенно, должен признаться, голая.

Дабы мой читатель не подумал, что эта повесть становится такой же непристойной, как скандально известные произведения мистера Клеланда,[5] я замечу, что особой привлекательностью Люси не отличалась. Она была слишком худа, кожа да кости, причем, несмотря на худобу, кожа была обвислой. Ее глаза были огромны. На более живом лице они могли бы быть красивы, но у нее они глубоко запали, как у человека, злоупотребляющего джином. У этого бедного создания были все признаки людей, ставших рабами этого отвратительного напитка. Нос сморщился и расплющился, кожа стала сухой и безжизненной. Она была больше похожа на смерть, чем на соблазнительницу. Но даже будь она краше собой, думаю, ее поведение свело бы на нет то, что дала природа. Она выискивала вшей на своей одежде, сваленной по одну сторону ее голого тела. Засовывала в рот найденную вошь, щелкала зубами и выплевывала окровавленные чешуйки.

– Пошевеливайся, Тимми, – сказала она.

– Тимми, – повторил я. – Не сомневаюсь, мистер Гринбилл удивится, услышав, что вы лежите без одежды в ожидании какого-то Тимми.

Люси вскочила и была готова закричать, но я знал, что делать. Я спрыгнул с лестницы, бросился к ней на матрас и закрыл ей рот ладонью. Травмированную ногу пронзила острая боль, но я закусил губу и был решительно настроен не показывать слабости.

– Насколько я понимаю, вы попали в неловкое положение, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал грозно, а не расстроенно. – Я позволю вам одеться, но вы пообещаете, что не станете устраивать шума. Как вы видели, я двигаюсь быстро, и, если вы меня не послушаетесь, я тотчас приму меры. Прежде чем издать какой-либо звук, подумайте, желаете ли вы продолжить наше дело, которое, обещаю, не причинит вам никакого вреда, одетой или раздетой.

Я не стал дожидаться ответа. Я отпустил ее и бросил ей платье, которое она поспешно надела. Теперь, когда мы чувствовали себя более удобно, она подошла к безногому столику и дрожащей рукой потянулась к оловянной кружке, которая, судя по резкому запаху, была наполнена джином.

– Что вам надо? – спросила она, сделав глоток, достаточный, чтобы свалить с ног мужчину моего телосложения и роста.

В свете масляной лампы я мог лучше рассмотреть ее лицо. Скулы были решительными, а нижняя челюсть слабая, из-за чего казалось, что нижняя часть ее лица была подвешена к верхней и болталась, как пустой бурдюк. Когда она заговорила, я увидел, что во рту у нее осталось не много зубов, да и те были либо обломаны, либо спилены до корня. Левую щеку прорезал глубокий шрам, которого я не заметил, когда вошел. Шрам был в виде буквы «ш» и сделан широким клинком.

– Кто это сделал? – спросил я.

– Мой муж, – вызывающе сказала она, словно не было ничего удивительного в том, что муж вырезает буквы на теле своей жены.

– Зачем он сделал это?

– Чтобы пометить меня как шлюху, – сказала она с гордостью. – А теперь говорите: что вам надо?

– Мне нужно узнать, где я могу повидать вашего достопочтенного мужа. – Я обнаружил, что машинально поглаживаю ноющую голень, и тотчас убрал руку. – Найти его нелегко.

– Он убьет вас за то, что вы сюда явились, а если причините мне вред, будет еще хуже. Кто вы, в конце концов?

– Меня зовут Бенджамин Уивер, – сказал я.

– О, Иисусе, спаси меня! – закричала она и отступила. Она прижала к груди свою оловянную кружку с джином, словно принимая одного спасителя за другого. – Вы пришли его убить, так?

Я сделал шаг вперед.

– Зачем мне это делать?

– Вы всех убиваете. Вы убиваете докеров. Все говорят, что вы – человек Денниса Догмилла и вы убиваете всех, кто против него.

– Не стоит слушать всех. Это не самый надежный источник. Если Билли хочет противостоять Догмиллу, лучшего друга, чем я, ему не найти.

– Тогда зачем он вам? Вы же не ищете его, чтобы стать ему другом.

– Я хочу задать ему кое-какие вопросы.

– А если он не захочет отвечать?

– Рано или поздно большинство отвечает на мои вопросы.

– Как Артур Гростон?

У меня по телу побежали мурашки. Я тотчас забыл о боли в ноге. Откуда жене Билли Гринбилла известно о моих делах с торговцем свидетельскими показаниями?

– Что тебе о нем известно?

– То, что он мертв. То, что вы его убили.

Я пожал плечами, пытаясь скрыть свое замешательство.

– Когда я в последний раз видел Гростона, он был вполне здоров. Кто тебе сказал, что я его убил?

– Матерь божья, да это все знают. Говорят, вы держали его голову в ночном горшке, пока он не задохнулся.

– Я действительно окунал его голову в дерьмо, но он был жив.

– И вы думаете, я после этого скажу, где Билли?

– Я его все равно найду, – сказал я. – Поверь моему слову. Если ты мне поможешь его найти, получишь вознаграждение за свои труды.

Она сделала еще глоток, на этот раз более скромный, из своей кружки.

– Какое вознаграждение?

– Во-первых, – сказал я, – я ничего не скажу ему про Тимми. Во-вторых, я дам тебе денег.

– Сколько? – прищурилась она.

Я подумал, что не стоит жадничать. В конце концов, это были деньги судьи. Более того, я знал, что только значительная сумма может пересилить ее страх перед Гринбиллом.

– Пять шиллингов, – сказал я.

С таким же успехом я мог предложить ей сокровища инков. Она зажала свой рот рукой, а другой оперлась о стену.

– Покажите, – прошептала она.

Я высыпал монеты из кошелька на ладонь и протянул ей. И она предпочла мое серебро своему хозяину. Если она и заметила какие-то параллели с тем, как вели себя определенные персонажи в ее священном писании, то никак этого не показала.

Билли Гринбилл, как она мне сказала, жил на чердаке дома на Кингс-стрит – неподалеку, в нескольких кварталах. Я решил, что спешить смысла нет: у меня не было желания наносить визит Билли и его друзьям, пока они не легли спать. Поэтому я нашел тихое местечко у реки, где и стал ждать, не выпуская из рук пистолета. Меня никто не побеспокоил, хотя несколько раз я слышал приближающиеся шаги.

Вскоре после полуночи я подошел к указанному Люси дому и осторожно открыл замок отмычкой. Как я и надеялся, в доме было темно и тихо. Я поднялся вверх по лестнице, стараясь делать это по возможности неслышно.

На самом верху, у входа на чердак, я вынул шпагу и проверил дверь. Она, к счастью, не была заперта. Я повернул ручку и открыл дверь.

Горела одна свеча. Будь света побольше, я бы поступил осмотрительнее. Но я открыл дверь и вошел, прежде чем понял, что меня ждет. Полдюжины мужчин со шпагами и пистолетами наготове вовсе не спали, а поджидали меня, сидя на стульях. Они улыбались.

Дверь за мной закрылась.

– Уивер, – сказал один из них. – А я гадал, почему тебя не было так долго.

Я посмотрел на него. Он был моим сверстником или чуть старше. Небритый и толстогубый, он походил на странную помесь рабочего и утки.

– Гринбилл-Билли, – сказал я.

– К вашим услугам, или, может быть, наоборот, ты к моим.

Один из его парней встал и взял у меня шпагу и оба пистолета. Они не потрудились проверить, нет ли у меня другого холодного оружия, спрятанного на ногах.

– Значит, – сказал я, – Люси велели сказать, чтобы я пришел сюда.

– Точно. Мы тебя ждем уже несколько дней и, поверь, рады, что ты пришел, потому что нам осточертело сидеть в этой комнате.

– И теперь вы намерены схватить меня и получить вознаграждение?

– Это предпочтительнее, но если надо будет тебя убить, мы это тоже сделаем.

– Зачем? – спросил я. – Какой вам смысл с этим связываться?

Гринбилл ухмыльнулся, и даже в темноте было видно, что зубы у него в ужасном состоянии.

– Какой смысл, ты говоришь? Сто пятьдесят фунтов, вот какой смысл. Обещаешь, что будешь вести себя тихо-тихо, когда мы поведем тебя к мировому судье, чтобы получить свое вознаграждение?

– А что если я не стану обещать?

– Если не пообещаешь, мы все равно отведем тебя туда, разбив тебе голову в кровь, а можем и не разбивать. Может, пойдешь и не будешь рыпаться?

Я пожал плечами:

– Я уже однажды сбежал из Ньюгейта, не сомневаюсь, что смогу это сделать еще раз.

Он засмеялся:

– Ты, я вижу, в себе уверен. Но это их проблемы, а не мои. Поэтому давай собирайся.

Я пришел к заключению, что плох тот ловец воров, которому нужно оружие, чтобы защитить себя. Иметь оружие, конечно, предпочтительнее, но если, чтобы спасти себе жизнь, нужны кулаки, раздумывать не приходится. Ко мне подошли двое, намереваясь, как я понимаю, схватить меня за руки. Я сделал вид, что позволю им это сделать, но, когда они приблизились ко мне на нужное расстояние, я схватил их руки и зажал у себя под мышками, а затем нанес резкий удар локтями. Я столкнул обоих головами, и они повалились навзничь.

Билли времени не терял. Он навел на меня пистолет, а я схватил одного из его соратников, который понял, что ситуация меняется для него к худшему, и направлялся к выходу. Я ухватил его за плечи и повернул в сторону Билли, превратив труса в свой щит. Либо Билли поспешил, либо ему было наплевать, но он выстрелил в плечо своего товарища.

Мне это было только на руку, поскольку в считаные секунды я разделался с тремя из шести парней. Я мог только надеяться, что и дальше мне будет везти. Выстрелив, какое-то время Билли был беззащитен. Я бросился к нему, но один из его дружков прыгнул мне на спину, пытаясь свалить меня с ног. Это был не самый удачный прием в смертельной схватке, но тем не менее он позволил Билли подбежать к двери. Мой противник сидел у меня на спине, сдавив мне горло рукой. Я с силой ударил его о стену, но он не ослаблял хватки, а, наоборот, сдавливал мне горло с удвоенной силой. Я повторил тот же маневр, стараясь приложить его головой. На этот раз удар был достаточно сильный, и парень сполз с моей спины на пол, присоединившись к своим раненым собратьям.

Билли и его уцелевший товарищ исчезли из виду. Либо они спасались бегством, либо отправились за подмогой. Ждать, пока они поднимут суматоху, я не мог. Но я не мог упустить и такую прекрасную возможность узнать хоть что-то. Один из тех, у кого было разбито лицо, лежал, свернувшись, на боку и хныкал. Я пнул его ногой, давая понять, что не намерен вступать в переговоры.

– Зачем я нужен Билли? – спросил я.

Он ничего не ответил, и, поскольку времени у меня было в обрез, пришлось прибегнуть к более эффективному методу. Я поставил ногу ему на горло и повторил вопрос.

– Я не знаю, – сказал он дрожащим голосом, давясь слюной и пеной. Вероятно, я выбил ему зубы или повредил язык. – Из-за денег.

– Из-за денег? Вознаграждение?

– Да.

– Билли убил Йейта?

– Нет, это ты его убил.

– Кто такой Джонсон?

Я так много раз задавал этот вопрос, что не надеялся получить ответ, но то, что услышал, меня удивило.

– Я не знаю его настоящего имени, – сказал он.

– Но ты его знаешь?

– Естественно, я его знаю. Его все знают.

– Нет, не все. Расскажи.

– Ну, он, естественно, агент Претендента на трон. Никто не знает его настоящего имени, но все называют его так.

– Кто его так называет? Кто?

– В питейных заведениях. Когда пьют за здоровье настоящего короля, пьют за его здоровье тоже.

– И какое отношение он имеет ко мне?

– Твои дела тебе должны быть лучше известны, чем мне.

С этим трудно было не согласиться.

Внизу послышались шаги и свисток ночного сторожа. Я не мог больше терять времени с этим парнем и поспешил вниз, удостоверившись, что Билли не устроил мне там засаду. Но он предпочел отправиться в более безопасное место. Придется найти иной способ его отыскать. Кроме этого, у меня были другие заботы. К примеру, мне хотелось знать, почему тот, кто нанял Артура Гростона, чтобы предоставить свидетелей на процессе, вознамерился создать впечатление, будто я агент Претендента. Теперь я понимал, что обвинение меня в убийстве Йейта было лишь частью огромного заговора, в результате которого мое имя и мою жизнь предполагалось уничтожить безвозвратно.

Едва избежав смерти и плена, я решил дать себе передышку от приключений, но, вернувшись на Вайн-стрит, обнаружил, что мой день на этом не завершился. Меня ждала записка с ошеломительным известием.

Я не придал особого значения словам жены Гринбилла, но, как оказалось, напрасно. Записка была от Элиаса, получившего сведения от знакомого хирурга. Коронер попросил друга Элиаса осмотреть тело Артура Гростона, которого нашли мертвым. Убийство совершил предположительно Бенджамин Уивер.