Яшмовая долина

13. ДЖАСПЕР

Мы с Фостером сидели друг напротив друга на матах в его спортзале, разминая подколенные сухожилия после пятикилометровой пробежки.

— Так ты видел объявление? — спросил он.

— Видел.

Это была та тема, которую я ждал от него всё утро. Думал, он захочет поговорить об этом во время пробежки. Но он молчал, позволяя мне подталкивать его все быстрее и быстрее. До тех пор, пока он не был готов.

— Отличное объявление, — сказал я.

— Талия помогла мне его написать.

Сегодня Фостер объявил о завершении карьеры. В новостной статье, которую я прочитал сегодня утром, он поблагодарил UFC и своих фанатов за поддержку на протяжении всей его карьеры. Он даже поблагодарил меня.

Его уход не был новостью, по крайней мере, для тех из нас, кто знал его лично. Он рассказал мне об этом несколько недель назад, но решил повременить с объявлением, чтобы еще немного побыть на волне своей последней победы.

До сегодняшнего дня, когда пришло время прощаться.

— Странное чувство, — он провел рукой по своей бороде. — Не плохое, просто… Я не могу подобрать подходящего слова.

— Теперь всё официально.

— Что-то вроде этого.

— Ты в порядке? Никаких сомнений?

Он покачал головой.

— Никаких сожалений. Я там, где мне нужно быть.

И впереди у него было целое будущее, жизнь, которую он построит вместе с Талией и их растущей семьей.

— Несмотря на то, что я на пенсии, ты по-прежнему мой тренер, — сказал он.

— Я знаю.

Он сказал мне то же самое, когда поделился своим решением уйти из бокса. Я не сомневался, что Фостер будет платить мне до конца своих дней только за то, чтобы я бегал рядом с ним по Куинси. Спарринговался с ним в его частном тренажерном зале. Растягивался на этом самом месте.

Но тренировки никогда не были завязаны на деньгах. Я не нуждался в деньгах.

Я начал тренировать, потому что мне было нужно… что-то.

Уже более десяти лет я занимаюсь этим и до сих пор не могу точно сформулировать, что именно.

Частью этого была физическая разрядка. Так же, как и волнение от того, что я наблюдаю за победой студента или спортсмена. И когда я начал идти по этому пути, это был первый раз в моей жизни, когда я не испытывал никаких сомнений. Когда я вошёл в своё первое додзё⁴ много лет назад, я не был обузой.

Наконец-то я оказался в нужном месте в нужное время.

Изначально Монтана была правильным местом. С уходом Фостера на пенсию, что ж… Я не был уверен, что будет дальше.

В течение многих лет Фостер прокладывал дорогу. Он вел. Я следовал за ним. Это меня вполне устраивало. Но он закончил свой путь. Он нашел тот горшочек с золотом в конце радуги.

А куда же направлялся я?

В последний раз, когда я был в таком положении, глядя в пустое будущее, мне удалось найти работу. Лучшего друга.

Но эта дружба вот-вот должна была измениться. Когда мы с Элоизой разведёмся, Фостер выберет чью-то сторону, и я был не настолько глуп, чтобы думать, что это будет моя.

Твою мать, я буду скучать по нему. Беспокойство о том, что должно было произойти, висело над моей головой, как бесконечное облако.

Фостер вскочил на босые ноги и принялся описывать руками большие круги, разминая мышцы.

— Элоиза сегодня работает?

— Нет, она дома. Регистратор не может выйти в субботу, поэтому она подстрахует его, а он работает за неё сегодня.

Когда я вышел из хижины сегодня утром, она складывала белье. Упомянула о том, что позже у нее будут дела, и она заскочит на ранчо. Она не пригласила меня с собой, возможно, потому что знала, что я откажусь.

Прошел месяц после того неловкого и напряженного ужина с ее семьей. Если не считать случайных встреч с Талией в спортзале или нечастых заходов в кафе, где я сталкивался с Лайлой, я почти не видел Иденов.

Мне так больше нравилось.

Элоиза о них не вспоминала. Даже Фостер теперь редко упоминал о них.

Я пошел на тот ужин только потому, что Элоиза настояла, но мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не предъявить её родителям за их выходки.

Как они могли не видеть, как сильно она старалась? Я не сомневался, что они любили ее. Но была причина, по которой она притворялась, что выходит замуж.

Ее семья, родители, так сильно давили на Элоизу, заставляя измениться, что она убедила себя, что недостаточно хороша. Что, чтобы заполучить этот отель, она не могла отказывать. Что она должна была быть идеальной.

Она уже была такой.

Они хотели, чтобы она закалила свое прекрасное сердце, возвела стены и отгородилась от людей. Чтобы защитить себя, чтобы никто, включая меня, не смог воспользоваться ее доверчивостью. Если они продолжат давить, то уничтожат все то замечательное, что делало ее Элоизой.

Но это была не моя битва. Учитывая нездоровые отношения, которые были у меня с моими собственными родителями, мне было не о чем говорить. Поэтому за ужином я молчал.

Должны ли мне нравиться Идены? Нет. И, несмотря на желания Элоизы, я им тоже не должен был нравиться. Я скоро уеду. Свадьба назначена на конец месяца.

Настанет очередь Элоизы разбираться с семьей — моей.

И Сэм.

После этого она поймет, насколько все это было нечестно, насколько дерьмово было с моей стороны просить её поехать со мной в Италию. Возможно, она поторопится с оформлением документов на развод.

— Что ещё ты хочешь сделать? — спросил Фостер. — Хочешь потренироваться?

— А ты?

Мы столько лет провели вместе, что я знал, какой ответ последует.

Он пожал плечами.

— Не очень.

— Давай закругляться.

Я встал и подошел к скамейке, где оставил свою толстовку и телефон.

— Может, пойдем, пообедаем? — спросил он.

— Конечно.

Я натянул толстовку, прикрыв пропотевшую футболку. Если у меня оставалось всего несколько недель в Куинси с Фостером, я буду делать практически всё, что он захочет.

Кроме очередного мучительного ужина на ранчо.

— Ты не против заехать в «Кофе у Иденов»?

— Звучит неплохо.

Хотя поход туда был похож на небольшое предательство. По словам Элоизы, Лайла все еще вела себя странно, поэтому моя жена избегала кафе. Но если Фостер хочет поесть именно там, я позволю ему выбирать. Ему предстоит прожить в Куинси всю оставшуюся жизнь. Ему предстоит иметь дело с Иденами.

Элоиза и Лайла уладят всё после моего отъезда.

— Не возражаешь, если я быстро приму душ? — Фостер указал подбородком на небольшую квартиру в спортзале. Здесь он жил, когда только переехал в Куинси.

— Пожалуйста, — я взял телефон и сел на скамейку, пока он скрылся в квартире. Мгновение спустя включилась вода.

Я как раз собиралась просмотреть новости, когда зазвонил мой телефон. При виде имени на экране у меня все внутри сжалось.

Саманта.

Этот звонок не должен был меня удивить. С того момента, как я отправил ответ на приглашение на свадьбу, указав свое имя и поставив «плюс один», я знал, что последует еще один звонок. И все же мой пульс участился, а сердце подкатило к горлу.

— Что, Саманта? — ответил я, слишком крепко сжимая телефон и прижимая его к уху.

— О, моё полное имя. У тебя плохое настроение.

Когда же я перестану отвечать на её звонки? Я жалел об этом каждый раз. И вот я уже в тысячный раз слушаю её голос на другом конце провода.

— Тебе что-то нужно? Я работаю.

— Правда? Я только сегодня прочитала статью об конце карьеры Фостера Мэддена.

Я стиснул зубы, сдерживая ехидный комментарий, который только затянул бы этот разговор.

И она позвонила, чтобы сказать мне об этом в лицо. Сэм всегда критиковала мою работу тренера. Для нее это было хобби. То, что ни один уважающий себя мужчина не стал бы делать, потому что это никогда не сделало бы меня богатым.

Я уже был богат, и она это прекрасно знала, но моей бывшей жене никогда не хватило бы никакой суммы денег.

— Что нового? Трахался с какой-нибудь интересной девушкой в последнее время? — спросила она.

— Нам действительно нужно это сделать?

— О, это значит да. Расскажи мне всё о ней. Она дергает тебя за волосы так, как тебе нравится?

На самом деле, да. Элоиза всегда дергает меня за волосы, когда мы занимаемся сексом. Но я держу рот на замке.

— Расскажи мне.

— Нет, — отрезал я.

— Джаспер.

Я молчал, давным-давно усвоив, что буду я говорить или нет, это не имело значения, по крайней мере, для Сэм. Ей было наплевать на то, что я хотел сказать.

Она бы всё равно заполнила паузу в разговоре.

Элоиза делала то же самое.

Но Элоиза никогда не говорила с намерением причинить боль. Ее язык не был ее главным оружием. Нет, когда Элоиза говорила, ее сердце сияло еще ярче.

— Сколько раз ты её трахал? — спросила Сэм. — Больше, чем один раз? Она первая после меня?

Да. В свои тридцать три года я мог по пальцам пересчитать женщин, с которыми переспал более одного раза. Саманта.

И Элоиза.

— Твое молчание говорит само за себя, Джаспер.

Я всегда сожалел об этих звонках, но ни о одном из них не жалел так сильно, как о сегодняшнем.

Когда мы начали эту дурацкую игру? Я хотел бы вернуться в прошлое, к тому первому телефонному звонку после нашего развода, и заблокировать номер Сэм.

Когда она позвонила, в моей постели была женщина. Я только переехал в Вегас. Познакомился в баре с симпатичной девушкой и забыл её имя, как только она его произнесла. Но мне не нужно было знать его, чтобы затащить ее в постель.

На следующее утро меня рано разбудил звонок Сэм. Это разбудило и девушку. Сэм услышала ее голос на заднем плане и, вместо того чтобы повесить трубку, спросила, понравилось ли мне трахаться с другой женщиной.

Я соврал и ответил, что да, в основном для того, чтобы заставить Сэм ревновать.

Но Саманта уличила меня во лжи. Мы были знакомы слишком долго, чтобы так убедительно врать.

Через две недели Сэм позвонила снова. Спросила, был ли я с другой женщиной. И я рассказал ей все яркие подробности, поведал о своей сексуальной жизни, думая, что, возможно, это причинит ей такую же боль, какую она причинила мне.

Но этого не произошло.

После нашего развода прошло десять лет.

Когда же это прекратится?

— Вчера вечером у меня был секс, — сказала она. — Я думала о тебе. О нашем первом разе. Помнишь? Мы были так молоды.

И глупы. Мы не предохранялись. Слава богу, она не забеременела.

— Это было так… плохо, — она засмеялась. — Но мило. Ты был такой нежный. Но вначале всё было очень плохо. Потом у нас все наладилось, не так ли?

— Да, наверное.

Я провел рукой по волосам. Мы многому научились друг у друга. Учили друг друга. Я никогда не забуду, как мы вдвоем сидели на моей кровати, плечом к плечу, и читали книгу о тантрическом сексе.

Любая другая женщина, вероятно, смутились бы. Только не Сэм.

— Кто эта загадочная женщина? Она хороша?

— Пока, Саманта.

— Подожди.

Твою мать.

— Что?

— Скажи мне. Она сводит тебя с ума? Проводит ногтями по твоей спине и оставляет следы?

— Да. Это лучший секс в моей жизни.

Это была правда.

И я никогда в жизни не чувствовал себя таким, блять, мерзким.

— Ты приведешь эту женщину на мою свадьбу? — спросила Сэм.

— Да.

— Кто она?

Если я не мог повесить трубку, то то, что я собирался сказать Сэм, сделало своё дело.

— Моя жена.

На линии повисла тишина.

Никто в моей семье не знал, что я женился. Сэм никак не могла узнать об этом раньше.

Сэм прочистила горло.

— Я с нетерпением жду встречи с ней.

Ложь.

— Она — сокровище.

Правда.

Не попрощавшись, Сэм повесила трубку. Вероятно, чтобы позвонить еще раз. Чтобы разогнать своих приспешников в поисках сплетен и информации об Элоизе. Но какую бы драму ни затеяла Сэм, она не коснется нас, по крайней мере, в Монтане.

А все, кому было небезразлично, что я тайно жениться, что ж… они давно перестали со мной разговаривать. Включая моих родителей.

Я встала со скамейки, подавляя позывы к рвоте.

Вышел Фостер, одетый в чистую одежду, с мокрыми волосами. Он поднял свой телефон.

— Так, план меняется. Талли неважно себя чувствует. Она, эм…

— Беременна.

Это было предположение, о котором я догадывался уже некоторое время. Но широкая улыбка Фостера подтвердила мою догадку.

— Мы не многим говорили, но я хотел, чтобы ты знал.

— Поздравляю, — я обнял его. — Я счастлив за тебя. Искренне.

После всего, что он пережил, потеряв Талию, борясь за её возвращение, Фостер заслужил это счастье.

Он похлопал меня по спине и отпустил.

— Спасибо.

— Езжай домой. Проверь, как там Талия. Ты готов завтра потренироваться?

— Определенно. В девять?

— Я буду здесь.

Помахав на прощание, я направился к двери и залез в свой Yukon. Затем вздохнул с облегчением. Я бы не смог высидеть сегодня весь обед. Только не после разговора с Сэм. Поэтому я поехал по знакомой дороге в город, радуясь, что у меня есть несколько минут, чтобы отвлечься.

Мэйн была запружена людьми. Туристический сезон был в самом разгаре, и счастливые незнакомцы заполонили тротуары. Дети, свободные от занятий на летних каникулах, прогуливались вприпрыжку по кварталам, а их родители плелись следом.

В воздухе витала энергия, которой не было здесь этой зимой. Куинси больше не впадал в спячку, а расцветал вместе со скалистой местностью. Снег растаял, уступив место цветущим растениям.

Если бы кто-то спросил меня в январе, буду ли я скучать по этому месту, я бы ответил нет. Но, возможно, я все-таки буду скучать. Из всех мест, где я побывал за свою жизнь, не многие были так очаровательны, как Монтана.

Когда я вернулся домой, машина Элоизы всё ещё стояла у дома.

Я направился в дом, бросив ключи и телефон на кухонный остров, как раз в тот момент, когда она вышла из прачечной с полной корзиной белья.

— Привет.

— Привет.

На ней было простое зеленое платье, доходившее ей до середины бедра. Она была босиком, демонстрируя свои отполированные ногти на ногах. Белые. Этим утром они были розовыми.

Ее волосы были распущены, шелковистые пряди рассыпались по плечам. Когда она улыбалась, ее голубые глаза сверкали, как драгоценные камни. Именно эта улыбка заставила меня замереть на месте. Она смотрела на меня так, словно видеть, как я вхожу в дверь, было для нее главным событием всего дня.

И не так давно я сказал Сэм, как сильно мне нравится трахать свою жену.

Мне не должен был нравиться этот ярлык. Моё сердце не должно было замирать всякий раз, когда Элоиза входила в комнату.

— Что случилось? — она поставила корзинку на диван и подошла ближе. Ее пристальный взгляд прошелся по мне с головы до ног. — Фостер снова ударил тебя?

— Нет. Ничего такого, — я покачал головой, отвернулся и подошел к холодильнику. — Думал, ты поехала на ранчо.

— Я передумала. Мне не хотелось ехать туда сегодня.

Я достал Gatorade, открутил крышку и выпил половину в несколько глотков. Затем я поставил бутылку на стойку, тупо уставившись на нее.

— Фостер сегодня объявил о завершении своей карьеры.

— Оу, — она обогнула остров и запрыгнула на стойку, усевшись прямо рядом с моим напитком. — Ты в порядке?

— Я знал, что это произойдет.

Она подняла руку и провела кончиками пальцев по моим волосам. Именно так, как мне нравилось.

— Это не ответ на мой вопрос.

Я вздохнул, подавшись навстречу ее прикосновению.

— Самое большое обязательство, которое я взял на себя за последнее десятилетие, было связано с карьерой Фостера.

— Что теперь? — прошептала она, озвучивая вопрос, возникший у меня в голове.

— Я не знаю, — я наклонилась ближе, прижавшись своим лбом к ее лбу.

Все мое детство у меня был план. Он был разработан для меня еще до рождения, был создан поколениями мужчин из семьи Вейлов, которые твердо верили, что по их стопам будут следовать.

Оказалось не так сложно, как я думал, отказаться от этих ожиданий. Критика, или ее отсутствие, была мягкой. Терпимой.

Моим родителям должно было быть не всё равно, чтобы они могли испытать разочарование.

В те дни я смирился с отсутствием планов. Делал всё, что хотел и когда хотел. Спонтанность была приключением.

В этот раз это не казалось таким захватывающим.

Пальцы Элоизы скользнули по моему лицу, от скулы к губам. Прикосновения. Она всегда прикасалась ко мне. Точно так же, как она всегда прижималась ко мне, когда мы спали, потому что, очевидно, у нее была аллергия на свою половину кровати.

Мне будет не хватать прикосновений, когда все это закончится. Не могу сказать того же самого про сон в обнимку.

— Эй, — она отстранилась, грустно улыбнувшись мне. — Ты справишься с этим.

— Да, — я приму решение после свадьбы.

— Хочешь есть? — спросила она. — Я могу приготовить нам обед.

— Бутерброды с арахисовым маслом и джемом не считаются готовкой.

Я прикусил ее нижнюю губу. И раз уж она была здесь сегодня, я не хотел проводить это время на кухне.

Быстрым движением я поднял её с острова.

Она ахнула, её длинные ноги обхватили мои бедра.

— Поцелуй меня.

Она прижалась своими губами к моим, одной рукой обхватив меня за плечи, а другой заправив прядь волос за ухо. Ее глаза закрылись, но я не отвел своих, наблюдая, как ее язык трепещет по моей нижней губой.

Я научил её этому.

Две недели назад, когда я точно так же провел языком по ее клитору, она кончила. Потом, перед тем как уснуть, она сказала, что хотела бы сделать это сама. Так что последние две недели мы тренировались.

Теперь она стала профессионалом. Это трепетание было просто, блять, идеальным.

Я оторвался от ее губ, ожидая, пока она откроет глаза.

— Что? — спросила она, задыхаясь.

Мои руки сжались вокруг нее, притягивая ее так близко, что она могла чувствовать мое возбуждение.

— Этот трепетание принадлежит мне. Только мне.

— Не поняла?

Я подождал, давая ей минуту, чтобы понять.

Ни один другой мужчина не испытает этого трепетания.

Блеск в ее глазах потускнел, как будто на окно задернули прозрачную занавеску.

— Не говори так.

— Как?

— Джас.

Она разжала ноги, извиваясь, чтобы я усадил ее, но я только крепче прижал ее к себе.

— Пообещай мне, Элоиза. Не отдавай его никому другому.

Это было оно. Из всех клятв, которые мы давали друг другу, эта была единственной, которую я хотел, чтобы она сдержала.

Она долго смотрела мне в глаза, и печаль закралась в ее красивые голубые радужки, пока она не кивнула.

— Обещаю.

Я прижался своими губами к её, наши языки сплелись. Я целовал ее изо всех сил, помечая, заявляя свои права, желая запомнить ее сладкий вкус. Затем сменил хватку, обхватил ее одной рукой под коленями, а другой обнял за спину, пока шел по хижине, неся ее к кровати, которую мы будем делить еще месяц.

Солнечные лучи проникали сквозь раздвижную стеклянную дверь балкона, освещая лофт. Я поставил Элоизу на ноги, и она потянулась к подолу своего платья, стаскивая его с себя, прежде чем я успел снять его сам.

Ее тело было просто мечтой, упругое, но мягкое во всех нужных местах.

Моя одежда упала на пол рядом с ее, в то время как она расстегнула лифчик и сняла трусики.

Затем мы столкнулись. Рты. Руки. Кожа. Когда мы легли в постель, она широко раздвинула ноги. Мои бедра устроились между ее бедер, а затем я скользнул внутрь.

— Джас.

Ее ногти, тоже белые, впились в мои плечи. Достаточно было нескольких прикосновений, и она бы разрушилась на частицы. Трепетание ее внутренних стенок вызывало такое же привыкание, как и ее язык.

Я мог требовать от неё только этого. Пока что ее оргазмы были моими. Потом она подарит их другому мужчине. От одной этой мысли у меня перед глазами все полыхнуло красным, и я почувствовал приступ ревности, такой же сильный, как и любое другое чувство, которое я испытывал за последние месяцы.

Я резко вошел в её тело, желая, чтобы она запомнила, каково это, когда я трахаю ее.

— Посмотри на меня, — приказал я, обжигая своим дыханием ее ухо.

Когда я отодвинулся назад, в ее глазах было ожидание. Я вошел в нее до конца.

— Запомни.

Запомни меня.

Её рука коснулась моей щеки.

— А ты?

На всю оставшуюся жизнь.