Яшмовая долина

27. ДЖАСПЕР

Элоиза подняла руку, не давая мне пройти по лофту. Ее взгляд метался между мной и моей целью.

Кроватью.

— Не смей.

— Я в порядке.

Я шагнул вперед, готовый сбросить покрывало, которое она так тщательно застелила, пока я был в душе.

— Джаспер, — предупредила она. — Ты не в порядке. В тебя стреляли.

— Две недели назад.

Ее губы сжались в тонкую линию.

Я сделал ещё один шаг.

— Я серьезно. Я не буду заниматься с тобой сексом. Ты ранен.

— У меня ничего не болит.

Наши взгляды встретились в том же противостоянии, в котором мы находились последние два дня.

На моем осмотре в начале этой недели Талия дала мне добро на легкую физическую активность. Но, видимо, Элоиза считала секс слишком напряженным занятием.

До сих пор я позволял ей пресекать мои попытки. Но с меня достаточно. Всё моё тело болело, и это не имело никакого отношения к моему плечу.

Двумя большими шагами я сократил расстояние между нами, обхватив ее здоровой рукой за плечи и поймав в ловушку, прежде чем она смогла вырваться.

Ее рот открылся, она готова была запротестовать.

Я остановил это, прижавшись губами к ее губам и скользнув языком внутрь. Один поцелуй, и она растаяла.

Она погрузилась в поцелуй, ее язык соприкоснулся с моим, прежде чем её руки обвились вокруг моей талии.

Наконец-то мы потрахаемся. Я целовал её до тех пор, пока ее губы не распухли. Пока на ее щеках не появился тот прелестный румянец. Затем я отпустил ее и прижался своим лбом к ее лбу.

— Видишь? Я в порядке.

— В тебя стреляли.

— Но в тебя нет.

Она прижалась ко мне, уткнувшись в мою грудь, и сделала глубокий вдох.

— Я скучаю по тому времени, когда я трахал свою жену.

— Я тоже скучаю по тебе. Но… мы опоздаем.

Я простонал.

— Мы быстро.

После двух недель воздержания у меня не было никаких шансов продержаться.

— Сегодня вечером, — пообещала она. — Когда мы вернемся, ты сможешь поступить со мной так, как хочешь. Если пообещаешь не напрягаться.

— Я не против. Ты можешь сделать всю работу.

Это были две мучительные недели, и я отчаянно хотел секса с Элоизой. Мне нужна была физическая близость. Напоминание о том, что у нас всё хорошо. Что мы живы.

Я прижался лбом к ее лбу, и образ Блейза вспыхнул в моем сознании. Его лицо я никогда не забуду. В течение двух недель я видел его в своих кошмарах. В этих снах я не успевал ничего сделать. Я просыпался в панике. Затем чувствовал, что она крепко спит, прижавшись ко мне.

Может быть, когда-нибудь я расскажу Фостеру о своих снах. Признаюсь в них кому-нибудь. Несмотря на то, что Элоиза стала моим убежищем, эту историю я предпочел бы от нее утаить. У нее были свои демоны, с которыми нужно было бороться после стрельбы.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Я тоже тебя люблю.

Слышать это было всё ещё в новинку. Произносить это. Но с каждым разом эти слова проникали всё глубже. Задерживались чуть дольше. К тому времени, когда мы состаримся и поседеем, они будут вытатуированы у меня на костях.

Мы стояли вместе посреди чердака, крепко обнявшись на несколько мгновений. Затем она отстранилась.

— Нам лучше идти.

— Хорошо.

Я поцеловал ее в волосы и последовал за ней вниз по лестнице.

Элоиза взяла на кухне ключи и поднос с овощами, которые мы приготовили ранее, затем мы вышли на улицу и сели в ее машину.

За последние две недели я не упускал её из виду ни на минуту. В остальном мы были неразлучны.

А поскольку она захотела поужинать на ранчо сегодня вечером, я был на пассажирском сидении. Не то, чтобы я возражал.

За последние две недели Идены сомкнули ряды.

Талия потребовала, чтобы я оставался в больнице в течение нескольких дней после стрельбы, чтобы ускорить заживление моей раны и следить за ней на предмет любых признаков инфекции. Элоиза оставалась все это время, разбив лагерь в моей палате. Именно ее родители приносили нам чистую одежду, еду и все остальное, что нам было нужно.

С тех пор как мы вернулись в хижину, Энн навещала нас каждый день. Она сама брала на себя обязанности по дому: стирку, уборку и готовку. Элоиза настаивала, что ее мама не обязана помогать, но Энн ее не слушала. Лично я был благодарен ей за готовку. Элоиза ни за что не пустила бы меня на кухню, а я никогда не любила арахисовое масло и джем.

Вчера Харрисон пришел за Энн и принес столько наколотых дров, что нам хватило бы на пять лет. Затем он сложил их на улице возле сарая.

Братья и сестры Элоизы, ну, в общем… атаковали нас.

Я думал, что их постоянный поток визитов прекратится, как только мы выпишемся из больницы. Но все стало только хуже.

Сегодня у нас впервые не было гостей. И это только потому, что мы все собирались на ранчо.

Нокс и Лайла привезли нам еды, которой хватило бы на месяц. Талия и Фостер приходили по крайней мере дважды в день. Гриффин заезжал каждое утро, а Уинн — каждый вечер. Матео был нашим самым редким гостем, но это потому, что он сменил нас в отеле. Вместо того, чтобы заезжать, он звонил Элоизе каждые два часа, задавал вопросы и поддерживал с ней связь.

Мы не были в отеле с тех пор, как произошла стрельба.

Мы придем к этому. Позже.

Элоиза не была готова. Как и я.

Пока что отель в надежных руках, и когда Элоиза будет готова вернуться, я буду рядом с ней.

Если она решит вернуться.

Есть вероятность, что Блейз украл её счастье из этого здания. В тот день он трижды выстрелил. Двое промахнулись мимо цели. Третий попал мне в плечо.

Четвертый и пятый выстрелы, которые я слышал, были сделаны Уинн. Она выстрелила Блейзу прямо в сердце.

Не проходило и дня, чтобы я не был благодарен Уинслоу Иден. Она спасла жизни. Она спасла Элоизу. Если бы её там не было, что ж… У меня не было сомнений, что Блейз пришел с намерением совершить убийство.

Через неделю после стрельбы Уинн приехала к нам, чтобы рассказать о том, что произошло в тот день. Всю историю.

Технически расследование продолжалось, но Уинн рассказала, что на данный момент это была всего лишь документация. Они обыскали компьютер Блейза, чтобы найти несколько скрытых видео-аккаунтов. Он записал, как убивает животных. Соседского щенка. Его собственную кошку.

Уинн рассказал нам, что на его телефоне было множество видеороликов с разглагольствованиями о том, как он ненавидел свою мать. Как он обвинял её в разводе со своим отцом. Что отцу следовало бить её сильнее.

Никто из нас не понимал, что Лидия подвергалась насилию со стороны своего бывшего. Но я подозревал, что жестокое обращение отразилось и на Блейзе. Возможно, физически. Определенно, морально и эмоционально.

Помимо того, что происходило дома, над ним издевались в его старой школе в Миссуле. В других видео он составлял списки людей, которых однажды убьет. Говорил о том, что пронесет в школу оружие. В кого из детей он выстрелит в первую очередь.

Затем были видеозаписи из Куинси. На одном из них был кадр нашей хижины, сделанный за день до стрельбы. На другом — мы с Элоизой в холле отеля. На третьем снимке Элоиза шла на работу, а на одном я угощал её кофе. Мне не нужно было их видеть. От одного упоминания у меня кровь застывала в жилах.

Никто никогда точно не узнает, что произошло, но в тот день, две недели назад, Блейз убил свою мать. Лидию нашли на кухне с огнестрельным ранением в затылок. После этого мы предположили, что Блейз приехала в отель.

Я содрогнулся, осознав, насколько близок был к тому, чтобы потерять Элоизу.

— Эй, — она протянула руку через консоль.

Я взял ее, переплетя наши пальцы.

— Эй.

Ее большой палец коснулся моего кольца, затем она сосредоточилась на дороге.

Мы обнаружили в себе сверхъестественную способность понимать, когда другой человек думает о том дне. Поэтому мы прикасались друг к другу, напоминая друг другу, что мы здесь. Вместе. Живы.

Это было странное чувство — быть благодарным за то, что трудный ребенок мертв. Что еще более странно, я был благодарен ему за то, что он пришел в «Элоизу». Что он выстрелил в меня, а не к кого-то в школе, полной детей, в Миссуле.

Я всё ещё не был уверен, как объяснить эти эмоции. Вчера, когда Элоиза прилегла вздремнуть, я начал искать психотерапевтов.

О стрельбе мы тоже почти не говорили. Ещё один разговор, отложенный на потом. Но когда мы будем готовы, нам понадобится помощь. Я не позволю этому затянуться. Не позволю этой травме встать между нами.

— Как ты думаешь, Уинн в порядке? — спросил я, когда мы выехали на шоссе, направляясь к ранчо.

— Думаю, это будет давить на неё, — Элоиза грустно улыбнулась мне. — Но она знает, что у неё не было другого выбора. И у неё есть Гриффин.

У неё также был я. Если ей что-нибудь понадобится, я появлюсь в мгновение ока.

Я был обязан Уинн своей жизнью. Жизнью Элоизы.

Они были одним целым.

Несмотря на то, что после стрельбы все собрались вместе и столпились вокруг нас в домике-шалаше, это испытание потрясло Иденов. Сегодняшний ужин был просто ещё одним поводом собраться вместе.

Всё ещё было странно быть частью их семьи.

Но они все больше нравились мне.

Поездка на ранчо прошла спокойно, но как только мы припарковались, ее родители выскочили из дома.

Харрисон открыл дверцу моей машины прежде, чем я успел даже дотронуться до ручки.

— Привет, Джаспер. Спасибо, что приехал.

— Рад быть здесь.

Это была правда.

Я выглянул из-за его плеча и увидел на крыльце Гриффина и Уинна. Уинн держала на руках их дочь, а Грифф нес их сына.

Смыкая ряды. Держась поближе.

Идены вместе преодолевали трудности вместе, не так ли?

Мне это нравилось.

Энн взяла поднос с овощами с заднего сиденья одной рукой, а другой притянула Элоизу в объятия. Когда Энн отодвинулась, в ее глазах стояли слезы. У Элоизы тоже.

— Пойдемте в дом, — пригласила Энн, направляясь к крыльцу.

Я уже собирался последовать за ней, когда передо мной возник Харрисон.

Он протянул мне руку, но когда я пожал её, он заключил меня в объятия. Объятия были такими сильными, что у меня заныло плечо, но я не подал виду, что мне больно.

— Спасибо. Я понял, что ещё не говорил тебе этого сегодня.

Сегодня. Сегодня он еще не говорил мне этого.

За последние две недели он благодарил меня в сотый раз. Я подозревал, что и не в последний.

Но ради его дочери, ради своей жены я готов был принять все пули мира.

Он отпустил меня, оглядев с головы до ног. Его глаза затуманились, совсем как у его жены. Он с трудом сглотнул, затем кивком пригласил меня следовать за ним в дом, где все уже собрались на кухне и в столовой.

Фостер и Талия были за островком и делились списком имен для новорожденных.

Нокс был на кухне, Дрейк сидел на кухонном столе в качестве помощника, а Мемфис расхаживала по комнате, укачивая их ребенка, который спал у нее на руках.

Гриффин и Харрисон начали обсуждать ранчо — что-то о дизайне загона для скота.

Матео забрал Эмму у Уинн, подбросив племянницу в воздух. Ее хихиканье перекрыло весь разговор.

В доме царило безумие. Одновременно происходило семь разных разговоров. Когда я пришел сюда в первый раз, тоже было так: шум стоял ужасный, но всем остальным это казалось… нормальным.

Энн и Элоиза сгрудились у холодильника, доставая напитки и предлагая пиво и бокалы с вином.

Лайла появилась рядом со мной, стоя с боку и наблюдая за всеми.

— Как думаешь, справишься с этой семьей?

— Честно? Нет, — усмехнулся я.

Это было совсем не похоже на ту семью, в которой я вырос.

Но, глядя на Элоизу, на детей, на растущую семью, я не хотел бы для нее ничего другого.

Ради той семьи, которая однажды может у нас появиться.

— Ты разберешься с этим, — сказала Лайла. — Теперь ты один из нас.

— Да. Тебя это устраивает?

— Определенно. Я думаю, это божественное вмешательство, что я так и не набралась смелости пригласить тебя на свидание.

— Почему ты так говоришь?

Она ухмыльнулась.

— Ты бы всегда влюблялся в мою сестру. А я ненавижу любовные треугольники.

Я рассмеялся, и мой собственный смех смешался с остальными. Как ни странно, это было уместно, не так ли?