Явочная квартира

Глава 9

— Вижу, что псы из "Пти галуа" возвращаются к своей блевотине, заметил Баум три дня спустя, прочитав заголовок в самом низу газетной страницы: "Жорж Вавр вызван на ковер к министру!" Заметка строилась на фактах и домыслах.

"Министр внутренних дел Антуан Лашом пришел в ярость, когда узнал что за ним следят его собственные подчиненные, и на прошлой неделе вызвал к себе начальника контрразведки Жоржа Вавра. По слухам, встреча была бурной. Наш репортер не получил комментариев ни в ДСТ, ни в министерстве.

Что же это происходит? За министром внутренних дел, в чьем подчинении находится служба контрразведки, во время его ночных похождений шпионят люди из ДСТ. Связано это с разведывательной деятельностью или со скандально известной частной жизнью премьера? Что интересует его в районе площади Бланш? И чем вызван интерес ДСТ к этому же месту?

"Пти галуа", всегда стоящая на страже безопасности страны и готовая защищать общественную мораль, будет продолжать эту тему. Учитывая предстоящие выборы, мы считаем, что наши читатели должны узнать ответы на все эти весьма серьезные вопросы."

Перебежчик Котов на сей раз не упоминался.

Прочитав заметку как раз перед тем, как идти на Кэ д'Орсэ, в полицейский архив, Баум покачал головой. Мадемуазель Пино в надвинутой на глаза шляпке наблюдала за ним, примостившись, как птичка, на краешке стула и держа наготове карандаш.

— Я в полицию, — сообщил он, — И вряд ли сегодня вернусь. Надо как следует покопаться в архиве.

— Хорошо.

— Если у вас окажется свободная минута, я бы хотел, чтобы вы поискали данные о некоем Гюставе Шабане. Это журналист, который время от времени оказывает нам кое-какие услуги, но где он сейчас работает, понятия не имею. Поспрашивайте у сотрудников, может, кто знает, где его найти. Мне нужен его телефон.

— Постараюсь, господин Баум.

Мадемуазель Пино вскочила со стула и удалилась. В её манерах все ещё сквозил намек на обиду: она не простила шефу того, что он пренебрегает своим здоровьем, его желудочные проблемы она считала вполне разрешимыми, если бы он прислушивался к её советам.

В архиве Баум взял картотеки сразу трех газет: крайне левой, крайне правой и "Пти галуа", не имевшей никаких тенденций, кроме желания сеять смуту. Две первые он отодвинул в сторону и принялся изучать все, что полиции было известно или по крайней мере считалось известным относительно "Пти галуа" — о её владельцах, сотрудниках и связях. Данных оказалось не так уж много. В течение часа он выписывал имена и штудировал вырезки, которые полиция сочла нужным поместить в картотеку. Потом, проформы ради, посмотрел остальные картотеки и, сдав все три сотруднику архива, перешел по мосту Сену и направился на вокзал Монпарнас, а оттуда домой. Толку от полицейского архива оказалось немного, но, если мадемуазель Пино разыщет Гюстава Шабана, это может принести пользу.

Так оно и случилось. На следующее утро номер Шабана, записанный четким почерком мадемуазель Пино, поджидал его на столе, а ещё два часа спустя журналист и Баум пили кофе в соседнем баре.

— Вы должны помочь, — сказал Баум напрямую, — У меня проблема и я на вас рассчитываю.

— Только не пытайтесь превратить меня в агента, — возразил Шабан, — У меня другая профессия.

— Понимаю. Но то, что я собираюсь попросить, находясь в сложном положении, — это помощь не агента, а патриота. Разница ощутимая, и вы должны мне доверять. Смею думать, мы всегда доверяли друг другу в прошлом.

— Согласен. Что я могу сделать?

— Полагаю, вы не работаете на "Пти галуа"?

Шабан усмехнулся, покачав головой:

— Я пока не голодаю, но если бы такое и стряслось со мной, сотрудничать с этой газетой не стал бы.

— Меня интересует то, что они пишут о спецслужбах, — сказал осторожно Баум, — Как правило, все это чушь, но иногда появляется кое-что нам во вред. У них есть какие-то источники — сообщают им то ли целые истории, то ли элементы, из которых они лепят свои истории. Мне необходимо побольше разузнать об этих источниках.

— Но я с этим совершенно незнаком.

— Я так и думал. И все же — вы знаете журналистский мир, его правила, обычаи и всякое такое. Попробуйте что-нибудь узнать, пользуясь вот этим.

Баум достал из кармана листок бумаги, протянул собеседнику через стол:

— Список сотрудников газеты — я его составил согласно подписям под материалами. Вы видите — тут фамилии, но есть и одни только инициалы. Меня интересуют две вещи: кем подписаны статьи, имеющие отношение к секретным службам, и кто скрывается за инициалами.

— Тут придется пересмотреть все картотеки в самой редакции — жуткое дело…

— Беседы с вашими коллегами тоже могут кое-что прояснить.

— Есть у меня один знакомец, забавный тип, моральные принципы как у голодного хорька. Иногда подрабатывает ночным дежурным редактором в "Пти галуа". С ним я и побеседую.

— Отлично.

— Чего не сделаешь ради Франции! — вздохнул Шабан. Баум ответил широкой улыбкой, и собеседники, пожав друг другу руки, разошлись.

В конторе Баума ожидала записка от мадемуазель Пино. Некий А. У. звонил из Лондона и просил перезвонить. Разговор с Артуром Уэдделом оказался коротким.

— Меня попросили пригласить тебя на завтрашнюю встречу ровно в десять. Наш директор полагает, что тебе полезно будет поприсутствовать.

— Больше ничего не скажешь, Артур?

— Я выполняю поручение.

— Ладно, я приеду.

— Пришлем за тобой машину в Хитроу. Рекомендую рейс восемь с чем-то, прибудешь в девять.

— Спасибо.

Не то, что в прошлый раз, — теперь, может, и чашечку кофе предложат что-то им от него нужно.

Встретил его в аэропорту сам Артур Уэддел. Стоя на тротуаре, приятели ожидали, пока девушка-водитель выведет машину со стоянки.

— Так в чем дело? — спросил Баум.

— Наши американские друзья проявили интерес.

— Чего же они в Париже его не проявили?

— Думаю, им кажется, что ты охотнее пойдешь на сближение, если использовать нас как посредников.

— И кого я увижу?

— Моего начальника.

— И…

— Хаагленда.

Баум не нашел, что сказать. Машина все не появлялась, люди вокруг толпились в очереди на такси, холодный ветер мел по открытому пространству и вдоль домов.

— С Хааглендом встречаться не собираюсь, — произнес, наконец, Баум.

— Он будет в десять, — голос Уэддела звучал виновато.

— Меня, стало быть, пригласили в Англию только ради этого деятеля.

— У нас с ЦРУ отношения непростые.

— Все. Возвращаюсь домой.

— Дорогой Альфред, на мой взгляд это неразумно. Хаагленд говорит, что у него есть ключ к котовскому сценарию.

— Какой ещё ключ?

— Не сказал, для тебя приберег.

— По опыту знаю: если этот тип и расскажет, то за услугу потребует куда больше.

— Посмотрим, — вздохнул Артур Уэддел.

Машина, наконец, подъехала, и скоро они уже катили в Лондон по забитому транспортом шоссе.

На Гоуэр стрит на сей раз Баума ожидал весьма теплый прием: в кабинете генерального директора были расставлены стулья вокруг стола и на одном из них восседал в непринужденной позе приличный с виду и даже привлекательный мужчина. Серый костюм, светло-зеленая рубашка, галстук в тон. Базз Хаагленд, собственной персоной.

— Рад вас видеть, Баум.

По-французски Хаагленд говорил отлично.

— Кофе, дорогой коллега? — генеральный директор тоже непрочь блеснуть своим французским.

— С удовольствием, — отозвался Баум, не выказывая при этом никакого удовольствия. Раз уж его сюда попросту заманили, то с какой стати демонстрировать доброжелательность?

Расположившись с кофейными чашками за столом, гости и хозяин уставились друг на друга. Генеральный директор откашлялся, как бы давая сигнал, что пора приступать к трудному разговору.

— Хотелось бы знать, — произнес он наконец, — как идет допрос этого русского.

— Медленно и трудно, — ответил Баум.

— Может, расскажете подробнее? — высказал надежду генеральный директор.

— Полагаю, это преждевременно. — Баум сделал паузу, будто раздумывая. — Да, господа, к сожалению, преждевременно.

— У нас есть информация, будто Котов катит бочку на одного из ваших министров. — Хаагленд сказал как раз то, что Баум рассчитывал услышать.

— Из какого источника поступила информация?

— У меня нет полномочий это обсуждать.

— Ну а я не уполномочен обсуждать данные, полученные во время допроса, если дело ещё не закончено. — Баум приветливо улыбнулся Хаагленду, — Сами понимаете, тут могут возникнуть кривотолки.

— Наш источник даже имя назвал, — сказал Хаагленд, будто не слыша Баума. Тот повернулся к генеральному директору:

— Боюсь, вы сочтете меня чересчур любопытным, но я все же спрошу: что случилось после моего последнего визита, почему вдруг так заинтересовались Котовым британцы и американцы? В прошлый раз у меня сложилось впечатление, что Лондон просто хочет отпихнуться от этого дела.

— Дорогой друг, что могло привести вас к такому ошибочному выводу? Баум перехватил извиняющийся взгляд Артура Уэддела: стыдно ему за свое начальство.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь. Но если у американцев есть свой интерес в деле Котова, то они приехали бы в Париж. Я, конечно, люблю Лондон, но…

Он не счел нужным продолжать.

— Нам известно имя, — гнул свое Хаагленд, — А вы это имя знаете, Баум?

— Котов пересказывает тексты, воспроизведенные по памяти, и сообщает клички агентов. Никаких имен.

— Но есть же доказательства, Баум. Разве у него нет материалов, указывающих на определенное лицо?

— Только косвенные улики, мы их проверяем.

— Ну и как?

— Есть прогресс.

Хаагленд осторожно отодвинул в сторону свою чашку, будто собираясь наброситься на Баума через стол.

— Мы хотим иметь доступ к этим данным. Мне поручили сказать, что они крайне необходимы, и мы стремимся заполучить их именно на этом этапе, чтобы избежать обращений выше, по начальству. А также всякой шумихи.

— Хотите сказать, что если не получите желаемого, то предадите дело огласке?

— Это было бы выкручивание рук, я в такие игры не играю. Но сами знаете — если пойдешь к начальству, то огласка неизбежна, всякие там утечки информации, кампании в прессе. Нужно вам это?

— Допустим, я назвал бы имя — вы же не думаете, что я сделаю это прежде чем услышу, кто ваш осведомитель.

— На такие условия согласен, — сказал Хаагленд.

— Что касается доступа к сведениям, которые сообщает Котов — вы в свое время получите его живьем, он только и мечтает попасть в Штаты. Вот тогда и допрашивайте его о чем хотите, кое-что интересное для вас у него найдется.

— Вашингтон хочет знать сейчас.

— А помните, когда мы хотели получить доступ к Носенко? Нам два года твердили, что, мол, рано… Котова, я думаю, вам так долго ждать не придется.

— Давайте договариваться, — предложил Хаагленд, — Сторгуемся как-нибудь.

— Имя на имя.

— Идет.

Баум покачал головой.

— Тут, боюсь, возникает проблема. — Выражение его лица оставалось доброжелательным, но голос стал жестким. Его сотрудникам известен был этот признак: железный кулак в бархатной перчатке.

— В чем проблема, Баум? — Хаагленд поигрывал кофейной ложечкой, изображая небрежность. О нем говорят, что жульничает в покер.

— А в том проблема, Хаагленд, что лично я вам не доверяю. И французская контрразведка не доверяет — это ещё важнее. Вы ведь не захотите, чтобы я здесь объяснял, какие у нас основания? Сами не хуже меня знаете…

Хаагленд уронил ложечку на блюдце, звяканье как бы поставило восклицательный знак в конце тирады Баума.

— Дело обстоит так. — Хаагленд как бы не услышал сказанного, — Первое — у нас есть источник с той стороны, верно? Второе — у вас есть Котов, заявляющий, что в вашем правительстве действует агент русских. Третье вернувшись в Париж, вы, конечно, обсудите это в своей конторе. А если слух дойдет до ушей того самого агента? Тогда мой источник, считайте, сгорел. Выходит, как ни кинь, все клин. Предоставлю я сведения, которые помогут вам изобличить агента, — плохо, а не сделаю этого и агент останется невредим…

Во время своей речи Хаагленд постукивал ложечкой по краю чашки, а в конце снова уронил.

— Но все же давайте попробуем договориться.

Если действительно у американцев есть источник, знающий о Котове и о том, что именно тот пытается продать, то Хаагленд такого человека под удар не подставит, у него и полномочий таких нет — рисковать осведомителем.

— Ваш источник занимает какую-то должность?

— Да.

— Дайте понять хотя бы косвенно, что и откуда ему известно.

— Значит, договариваемся?

— Возможно.

Наступила пауза. Лучше бы Базз нас в эти рискованные дела не втягивал, — подумал шеф английской службы. Баум встретился взглядом с Хааглендом. Этот субъект способен лгать, глядя тебе прямо в глаза. Ну и что? Разве я не готов сделать то же самое?

— Так о чем конкретно договариваемся? — спросил он.

— Я сообщаю, где, по мнению моего осведомителя, вам следует искать шпиона. А вы называете своего главного подозреваемого. Дальше видно будет.

— Идет, — не слишком охотно согласился Баум, у него было ощущение, что на него давят.

"Когда вы чувствуете давление со стороны собеседника, его острое желание из вас что-то вытянуть — не раз говорил Баум своим ученикам, — вот тут-то у вас и возникает преимущество, собеседник может потерять бдительность. Поэтому сами никогда не проявляйте особой заинтересованности — это как бы ваша самозащита." Вот и тут он вяло произнес:

— Давайте.

— Искать надо среди педиков, так наш человек утверждает.

Баум и глазом не моргнул, хотя сердце у него сильно стукнуло. Приподнял одну бровь и спросил невозмутимо:

— А если этот ваш тип приврал?

— Мы уверены, что он говорит правду.

— Неужели можно кому-нибудь безоговорочно верить?

— На личности я не указываю. По моим сведениям в вашем правительстве с полдюжины педиков.

— И это все, что вам известно?

— Далеко не все, но больше пока не скажу.

— Маловато.

— Я пока ничего не получил в обмен на мою информацию.

Баум просиял улыбкой:

— И не получите.

— Мы же договорились, — обозлился Хаагленд.

— Вовсе нет. Я только сказал "давайте", вот и все, а не обещал следовать вашей схеме. Ваша информация никакой ценности не имеет. Вы что, думаете, что французские спецслужбы в своих досье не отмечают сексуальных пристрастий политиков? Мы же отлично понимаем, с каким риском связан гомосексуализм в отношении безопасности.

— Баум, вы меня накололи!

— Ничего подобного, — улыбка не сходила с физиономии Баума, — По правде сказать, мне все время казалось, что вы изо всех сил стремитесь навязать нам данную информацию. Да ещё что-то взамен — но, простите, это не предусмотрено. Терпеть не могу, когда меня подталкивают к выводам.

На том встреча и закончилась.

— Сожалею, — сказал Артур Уэддел, провожая Баума до самого выхода на Гоуэр стрит. — Базз в своем деле силен, но уж насчет манер…

— На сей раз он и в деле себя не показал.

Они обменялись рукопожатием и Баум направился ловить такси.

Куда не поверни, отовсюду мне Антуана Лашома подсовывают, — размышлял он по пути в аэропорт, — Но что-то мешает мне принять эту версию. Очевидный ответ не всегда правильный, но иногда может оказаться и верным. И если это как раз такой случай, то получается — личная моя паранойя мешает расследованию. Это точно. И все же, все же…

Он мрачно поглядывал на скучные дома вдоль Кромвел Род, пока такси в толпе других машин продвигалось к аэропорту.