Южная пустошь 5 (СИ)

Глава 3

Я весь день провалялась в постели… Дальняя дорога, слишком долгое пребывание в магической сети и утреннее приключение сделали свое дело. Зато у меня было время разобраться со всем, что со мной произошло, обдумать то, что я услышала от Олиры, и принять решение, как действовать в изменившихся условиях.

Оказалось, что стена, окружающая Монтийскую Епархию на самом деле не имеет никаких ворот. Входить и выходить за пределы этой страны можно только с помощью магии. Словоохотливая Олира, которая провела со мной несколько часов между своими теоретической и практической частью своих уроков, поведала мне краткий курс истории этого небольшого государства. Она была густо приправлена заветами предков, но если вычленить главное и соединить с той картиной мира, которая уже была известна мне, то все становилось более-менее понятно.

Когда-то давно, когда магия была привычной и использовалась повсеместно, когда самые могущественные маги, которых называли архимаги, пользовались всеобщим уважением и почитанием, а лучшие из них считались первыми советниками правителей-потомков Богов, здесь, здесь, за высокими каменными стенами, располагалась самая большая в мире магическая академия. Чтобы попасть сюда будущий студент должен был сам найти способ проникнуть на территорию учебного заведения, используя магию. Только самые способные и талантливые справлялись с этой задачей, а среди выпускников академии почти каждый третий достигал звания архимага.

Но самый сильные маги всегда оставались вторыми после правителей, наследие которых передавалось по крови и не зависело от личных достижений. Многих это не устраивало: подчиняться человеку, который проигрывает и по силе, и по уму непросто. И однажды некий маг решил исправить эту «несправедливость». Он убил правительницу Аддийского султаната, объявив себя главой Аддии…

Это вызвало раскол среди людей, ведь этой страной испокон веков правили женщины — наследницы Богини. Одна половина граждан требовала вернуть прежние порядки, а вторая — оставить все, как есть. Началась гражданская война, которая постепенно перестала быть борьбой за старые или новые правила, стала битвой между сторонниками магов и сторонниками Древних Богов и выплеснулась за пределы одной страны, затронув весь мир.

Когда произошла Последняя Битва, уничтожившая половину мира и создавшая Белые пустоши, Великая Мать вернулась в покинутый мир и, ужаснувшись тому, что случилось, забрала Детей с собой. Наследники Абрегора, Грилора и Аддии потеряли большую часть своей силы. Однако маги зря праздновали победу, вместе с Богами ушла и магия…

Это произошло так быстро, что студенты-первокурсники, которые не принимали участие в Последней магической Битве, оказались заперты в стенах академии на многие века.

Собственно так и началась история Монтийской епархии. Род Великого отца основал ректор академии. Он же сформировал основные порядки, по которым должна была жить епархия и которые остались практически неизменными с тех давних пор.

Как традиция встречать рассвет молитвой, призывающей Великую Мать, свидетелем которой я стала. Богиня редко отвечала на их призыв. За тысячу лет такое случалось всего несколько раз. Но всегда при Ее появлении приходила и магия, которой было слишком мало, чтобы всерьез надеяться на существенные изменения, но достаточно, чтобы слегка улучшить условия жизни. Например, создать магические сети, питавшиеся за неимением магии жизненными силами попавшей в них добычи.

Поскольку главной задачей была рыбная ловля возле непроходимых прибрежных скал, это не создавало никаких проблем. Помимо рыбы в сети часто попадали вещи из внешнего мира, благодаря которым жители епархии знали, что за стенами по-прежнему живут люди. Изредка в магических сетях находили глупых девиц, решившие покончить жизнь самоубийством, бросившись со скалы в морскую пучину рядом с натянутой сетью. Чаще всего их успевали вытащить до того, как сети выпьют всю жизненную энергию, хотя иногда девицы все же погибали.

Но были во всей этой истории момент, который меня смущал довольно сильно: почему маги Епархии знают, как призывать Богиню, а Хигрон не знал? Призрачный маг сказал, что эта тайна ведома только жрицам. Или он меня обманул, или Олира многое не знает об истории своей страны. Я бы поставила на второе. В закрытом сообществе, в котором вся власть безраздельно принадлежит одному человеку, непременно возникает искушение поиграть с историей, причесав ее в нужную сторону.

Возможно, сам Великий отец и его приближенные знают правду, а может быть и нет. Спросить было не у кого: Агор после того, как принес меня в келью и уложил в постель, пропал на весь день. Олира сказала, что он куда-то уехал… Эта новость неожиданно огорчила. И даже немного обидела. Я-то надеялась, что он навестит меня, и мы обсудим то, для чего я проделала этот путь.

Если Великий отец покинул епархию, то и мне незачем задерживаться надолго. Вообще, сегодня я сполна ощутила горечь этого провала. Провести в пути несколько месяцев и разминуться на несколько дней… Я тысячу раз пожалела, что провела седьмицу в охотничьем домике Вайдилы. Если бы отправилась в путь сразу, то успела бы встретиться с Великим отцом, но оставалось только кусать локти и думать, как побыстрее закончить здесь все дела и отправиться в обратно, пока еще есть шанс догнать обоз правителя Монтийской Епархии.

Собственно, именно это я и собиралась сделать. И в нарушение всех норм приличия и дипломатических протоколов не постеснялась бы провести переговоры в дороге, пока обоз не пересек границы Грилории. Но до того, как уехать, мне нужно поговорить с Агором. Ведь он для чего-то отправлял Венима ко мне в Южную пустошь. И даже отдал в качестве подарка Зеркало Великой Матери, которое хранилось в Епархии в качестве реликвии из прошлого… И я должна была узнать, что Агор хотел мне предложить.

Еще одна мысль, занимавшая мою голову, была про беременность Живелы. Мне совершенно не нравилась эта новость. Если Живела беременна от Фиодора, то ему грозит серьезная опасность. Его ребенок — наследник короны Грилории и крови Древних Богов. И решение Великого отца переселиться в Цитадель с случае рождения такого малыша становилось понятным и очень тревожным. Это значило только одно: он собирался править вместо моего брата. Когда твой внук — наследник короны, его отец погиб раньше времени, а главы Высоких родов, под действием магии, пляшут под твою дудку, устроить подобную передачу власти очень просто. К тому же это будет выглядеть правильно и даже законно.

Но в то же время, я прекрасно помнила слова Алиса о том, что Фиодор пользуется травками, чтобы избежать зачатия. И то, что видела короля спящего в супружеской постели в одиночку. Где и с кем была в это время Живела? Не с тем ли, кто стал отцом ее ребенка? Возможно ли, что Великий отец так сильно давил на свою дочь, требуя немедленно забеременеть от моего брата, что она решилась на обман? Я склонялась к тому, что именно так и происходило. Не только потому, что к этому меня подталкивала логика, а еще и потому, что я сама очень хотела, чтобы все было именно так. Тогда у Фиодора еще был бы шанс… Если он докажет Великом отцу, что этот ребенок не его, то правитель Епархии оставит его в живых. Скорее всего, конечно, мой брат лишится свободы, но сохранит жизнь.

Думала я и о девочках… Зеркало я оставила на хранение Арраму и не могла увидеть их. И от этого на душе было тревожно. Куда вез их Гирем? Дворец Эбрахила располагался намного севернее южных окраин султаната. Но, возможно, обоз, в котором ехали мои дочери с детьми просто был еще слишком далеко до пункта назначения. От этих мыслей тошнота подкатывала к горлу, и хотелось все бросить и рвануть к ним.

Довольно большую часть моих мыслей занимал сам Агор… И его предстоящая женитьба на Олире. Я пыталась сформулировать вопросы, которые помогли бы понять, что именно зацепило меня в этой новости и вызвало тревожную боль. Но ничего логичного в голову не приходило. Мне просто было плохо от того, что он станет мужем глупой, наивной девчонки. И будет несчастен. Ему нужна другая женщина, а не этот ребенок.

А еще это проклятое пламя в сердце, которое по-прежнем обжигало, стоило только представить, как Агор входит в мою келью… Если бы мы давно знали друг друга, я бы подумала, что он мне не безразличен. Но еще не прошло и суток с тех пор, как я увидела его. Не может же быть, чтобы он с первой нашей встрече вызвал во мне такие бурные чувства? Да, он довольно красив, но, во-первых, он враг, а во-вторых… Во-вторых, с чего мне, вообще, влюбляться? У меня есть Дишлан… Был… И я до их пор чувствовала отчаянную тоску по нему. Стоило мне вспомнить как он обнимал меня. Нежно и сладко. И сердце заходилось в груди, а на глазах появлялись слезы.

Мне так не хватало его поддержки, а спину до сих пор холодило от того, что его там нет… Раньше я могла закрыть глаза, откинуться назад и расслабиться, абсолютно уверенная в том, что Дишлан подхватит и не даст упасть. А сейчас я совсем одна…

Я закрыла глаза и представила, что он рядом. Медленно откинулась на подушки, точно так же, как раньше на его грудь. И почти услышала его тихий смешок, прямо в ухо:

— Елька… Родная… Любимая… Ты моя, королева… Навсегда…

От неожиданности вздрогнула. Даже в моем воображении Дишлан произнес эти слова голосом Агора…

— Как вы себя чувствуете? — Агор не исчез вместе с распавшейся фантазией, а продолжал говорить.

Я открыла глаза и ошеломленно уставилась на монаха, который стоял прямо надо мной, глядя глазами, в которых снова отражалось пылающее светом окно. Маска холодности и безразличия, которую он держал на лице по привычке, казалась настолько чуждой этому взгляду, что я ни секунды не усомнилась в его настоящих чувствах. Его беспокойство было настоящим. И это оказалось неожиданно приятно. Улыбнулась… Не только я чувствую странное, не поддающееся никакой логике влечение… Если бы у нас было больше времени…

— Спасибо, все хорошо, — ответила дежурной фразой. И, быстро пробежав по келье взглядом, дабы убедиться, что мы одни, переключилась на важное, — сожалею, но я должна как можно быстрее покинуть вашу обитель. Я приехала сюда, чтобы договориться с Великим отцом и выкупить у него жизнь моего брата. У меня есть предложение, от которого он не сможет отказаться. И раз Великий отец покинул Епархию, мне нужно немедленно следовать за ним. Вы могли бы переправить меня за стены завтра утром?

— Мог бы, — кивнул Агор, присел на край кровати и уставился на меня своими глазищами, отчего меня снова, как вчера бросило в жар, — но не стану…

— Почему⁈ — ахнула я, перебивая его на полуслове. Ощущение близости, возникшее помимо моей воли, заставило меня быть более откровенной, чем я хотела бы. — Я думала, вы на моей стороне! Веним сказал, что вы против Велико…

— Веним слишком наивен и доверчив, — холодно и резко перебил меня Агор, — и слишком болтлив. Поэтому я рассказал ему только то, что заставило бы вас проделать этот путь. К тому же вы должны были появиться здесь несколько седьмиц назад. Сейчас лишком многое изменилось, чтобы мои планы остались неизменными. И я намерен действовать исключительно в интересах Епархии.

Я прикусила щеку изнутри и слегка опустила ресницы… Какая же я наивная дура. Придумала себе невесть что! На лицо, как забрало, опустилась привычная, холодная и бесчувственная маска королевы. Теперь ни одна эмоция не пробьется наружу. Я больше не допущу такую ошибку и не стану доверять тому, кто на другой стороне переговорного стола, даже если он всеми силами убеждает, что он за меня… Даже если мои собственные ощущения говорят о том, что между нами что-то есть… И почему я, вообще, решила, что Агор, которого Веним назвал старым чудаком, добряк, случайно затесавшийся среди злобных магов?

— В таком случае, — ровно и безэмоционально ответила я, — я прошу вас покинуть мои покои. Мы встретимся завтра утром. Официально. Я королева Южной Грилории и представитель Грилорского королевства. И вы обязаны оказать мне должный прием и организовать общение в соответствии с моим титулом.

Агор встал. Его ледяной взгляд похолодел еще больше.

— Разумеется, ваше величество, — выплюнул он. И развернувшись на каблуках, зашагал к выходу. И только взявшись за ручку, остановился, — у меня к вам большая личная просьба, не приходите больше на утреннюю молитву. Вы, конечно, можете проигнорировать мои слова, но тогда я буду вынужден принять меры. Я не могу допустить, чтобы наши люди потеряли веру в могущество инквизиторов.

— Как вам будет угодно, — не стала спорить я. И отвернулась. Хлопнувшая дверь известила, что Агор, наконец-то, покинул пою келью.

Негодяй! Выдохнула я, сжимая кулаки. А я дура! Как я, вообще, могла повестись на сказки Венима⁈ И что мне теперь делать? Я заперта в этой проклятой стране, окруженной высокими непроходимыми стенами. И самое обидное, что я сама, как глупая мышь, залезла в мышеловку…

Надо попробовать найти другой выход. Может быть мне удастся попросить помощи у кого-нибудь еще. Например, у Олиры. Или просто сбежать… Покинуть эту обитель и найти того, кто тоже захочет выбраться из этой ужасной страны. Там, за пределами Епархии, я могу сполна вознаградить своего спасителя.

Шатаясь, я поднялась и подошла к окну, из которого лился яркий свет, освещавший всю келью. И только коснувшись сверкающего стекла, поняла, это совсем не окно… Это просто иллюзия. А на самом деле за магическим светом длинный гладкий камень, врезанный в стену.

В сердцах выругалась и изо всех сил ударила по скрытой в холодном белом пламени поверхности. Свет мигнул и погас, оставляя меня в кромешной тьме. Никакого выхода, кроме двери, из этой кельи не было… разозлившись ткнула кулаком в магический камень еще раз, и яркий свет снова вспыхнул, освещая пространство, как днем.

Я решила проверить дверь. Если она заперта, то я тут скорее пленник, чем гостья. Гостей не запирают.

Дверь, сколько я не толкала ее, так и не открылась… Захотелось выплеснуть свой гнев и хорошенько постучать по двери, требуя немедленно выпустить меня на свободу. Но я сдержала дурацкий порыв и сжав кулаки, чтобы не сорваться, отступила назад. Мерзкий тип! Проклятый маг! Как я могла поверить ему⁈

Разочарование в Агоре ударило по мне неожиданно сильно. Я ощутила себя раздавленной обстоятельствами и опустошенной. Захотелось плюхнуться на кровать, зарыться в подушки и выплакаться. Но я только прикусила губу и выше задрала подбородок. Если Агор надеется, что я приму все его условия, то он очень сильно ошибается. Я заставлю его пожалеть об обмане.