За каменной стеной (СИ)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

От слов Садыкова я чувствую очередной прилив дрожи. Нервно сжимаю край своей футболки и отвечаю:

— Хорошо.

— Хорошо, — Руслан приподнимает уголки губ в сдержанной улыбке. — Я вижу, что ты боишься меня. Как бы я не старался быть вежливым с тобой, я ощущаю твой страх. Скажи, пожалуйста, в каком месте я ошибся и подорвал твое доверие?

Тон Садыкова спокойный. Мой страх начинает медленно гаснуть.

— Я не знаю, — сбивчиво отвечаю, — я просто боюсь тебя.

— Я неприятен тебе, Диляра? У меня отталкивающая внешность?

Окидываю быстрым взглядом Руслана.

Он глядит на меня, не моргая.

Да, он не красавец. Но в нем, без сомнения, есть особая, брутальная привлекательность.

— Нет, твоя внешность нормальная, — говорю и поражаюсь свой способности связывать слова. Ну и сказанула!

— Тогда, пожалуйста, подскажи мне, Диляра, почему ты так боишься меня?

Я молчу и нервно кусаю свою нижнюю губу. Скоро во рту появляется солоноватый привкус крови.

Докусалась!

— Диляра, — зовет меня Руслан.

В моей груди начинает клокотать боль. Я устала держать её в себе, делать вид, что все прошло.

Нет! Те воспоминания каждый день преследуют меня!

Смыкаю веки, чтобы Руслан не заметил моих слез.

А плакать хочется. Очень.

Рыдать навзрыд, чтобы вся эта боль ушла. Только она, зараза, не исчезает. Я пробовала.

Будто приросла к моей душе.

Молчать дальше — делать только хуже.

Неизвестность пугает не меньше.

Будь что будет!

Собираюсь с силами и тихо шепчу:

— Я боюсь, что ты захочешь заняться со мной интимной близостью.

Замираю. Страшно. Страшно как отреагирует Садыков.

Да, до этого момента он ни словом, ни делом не проявил себя как псих, но вдруг, мало ли…

— Это всё? — интересуется Руслан.

Распахиваю глаза и устремляю взгляд на него.

— Разве этого недостаточно? — сокрушенно выдыхаю.

— Я хотел бы услышать все твои страхи, чтобы знать, как себя вести.

Ответ Руслана кажется таким… Заботливым.

— Это мой самый большой страх, нет, — мотаю головой, по моим щекам бегут горячие слезы, — еще сильнее я боюсь, что после этого я потеряю малыша. Я не хочу… Понимаешь? Однажды я почти потеряла его.

— Понимаю, — отвечает Руслан, и я улавливаю в его ответе печаль.

Он опечален из-за моего страха интимной близости?

Сквозь пелену слез смотрю на его задумчивое лицо. Садыков, опустив взор, разглядывает свои ладони.

Замечаю, как вздуваются на них вены.

Что мне сказать? И нужно ли что-то говорить?

— Фаиз бил тебя, Диляра? — Руслан поднимает взгляд и смотрит мне в глаза, а кажется — что прямо в душу. — Он насиловал тебя?

Глухое рыдание вырывается из моей груди. Прижимаю к губам дрожащую ладонь. Сжимаю веки.

Я впервые открыто говорю об этом кому-то.

Даже родители не знают.

— Да, — беззвучно шевелю губами.

В комнате повисает напряженное молчание.

Чувствую, как на руках поднимаются тонкие волоски. Обхватываю себя за плечи.

— Сиди, я скоро, — бросает Садыков и быстрым шагом скрывается за дверью.

Куда он пошел? Что собрался делать?

Я сижу, не в силах пошевелиться. По щекам бегут слезы, грудь раздирает от боли и ощущения пронзительного одиночества.

Слышу какой-то шум за окном. Поворачиваю голову. Там, вдали, что-то мелькает.

Будто направляемая кем-то, подхожу поближе к окну и потрясенно замираю.

Там, вдали, словно маятник, из стороны в сторону, качается боксерская груша…