Первые шаги даются мне с огромным трудом.
Боль обжигает мои внутренности, ноги какие-то непослушные. Противная слабость вынуждает меня взять паузу. Приваливаюсь плечом к гладкой стене.
Громкая пульсация в ушах накрывает меня, словно колпаком.
Не слышу ничего, кроме этого звука.
Бум-бум.
Какой же это противный звук! Он оглушает, вызывает в теле дрожь и неприятные мушки перед глазами.
В ушах стоит гул.
Во рту все пересыхает. Хотя я пила минуту назад.
Сглатываю — еще и еще. Дышу, стараясь хоть как-то помочь себе.
Сейчас я так нуждаюсь в поддержке любимого! В его добром взгляде и ласковом слове…
И одновременно, я рада, что сейчас его здесь нет.
Не хочу, чтобы он видел, как мне плохо сейчас, как слаба я.
Он и так насмотрелся.
Слава Всевышнему, заложенность в ушах, а заодно и с ней слабость, медленно сползают с меня и оставляют на коже холодные мурашки.
Шепчу молитву и, прижимаясь к стене, делаю еще шаг.
Чувствую, как из меня выливается кровь — как при обильной менструации. Помню, так и должно быть в первые дни после родов.
Снова иду. Чуть увереннее, но все равно, ноги еще дрожат. Хочется снова лечь на кровать и просто лежать.
Но ходить надо. Я знаю точно.
— Диляра Рашидовна, доброе утро! — в палату заглядывает медсестра. Широко улыбается мне. — Ой, вы уже ходите, какая умница! А я — за вами. Переводим вас в палату.
Медсестра открывает дверь пошире и кивает на кресло:
— Садитесь, прокачу с ветерком!
— А может, я лучше — ногами? — беспокоясь о том, как буду выглядеть в глазах Руслана, спрашиваю.
— Пока голова может закружиться. Не дай Бог упадете, садитесь.
Послушно подчиняюсь просьбе.
Медсестра везет меня аккуратно, ни о каком «с ветерком», не идет и речи.
Верчу головой, с интересом разглядывая стены, медсестер. Уже у дверей попадается еще одна мамочка с операции. Ободряюще улыбаюсь ей и посылаю взглядом обещание — «всё будет хорошо».
Лифт — как космическая капсула. Стеклянная стена отражает мое бледное лицо, растрепанные волосы и удивительно блестящие глаза.
В зеркале — я и одновременно не я.
Через секунды двери лифта открываются, и я оказываюсь в послеродовом отделении.
Наконец-то!
У меня сводит пальцы от нетерпения, в груди ноет — так я хочу увидеть своих сына и мужа, дотронуться до них, хорошенько разглядеть любимые лица, вдохнуть желанный аромат.
Проезжаем до конца коридора, заворачиваем за угол, а потом — в палату.
Вау.
Как тут красиво!
Молочно-белые стены, достаточно широкая кровать. На стене — дисплей, в углу — холодильник, чуть подальше — два стула и стол, на котором красуются бледно-розовые розы.
Но самая приятная картина тут далеко не цветы, а мужчина, удобно устроившийся в кресле.
Мой муж.
На Руслане — расстегнутая рубашка. Рукава закатаны, и я вижу его сильные, мускулистые руки.
Эти руки невероятно бережно прижимают к обнаженному телу сына.
Сердце тонет от любви к Руслану. Помню, незадолго до родов, мы с ним вместе смотрели видео про адаптацию новорожденных, и одним из важнейших пунктов был контакт «кожа к коже». Там молодой папа точно так же занимался близнецами, пока их мама лежала в реанимации.
Но одно дело — смотреть это на видео, и совсем другое — лицезреть вживую.
— Гляди-ка, мамочка приехала, — Руслан, лаская меня взглядом, улыбается и нежно гладит сына по спине. Тот начинает кряхтеть.
Муж встает с ребенком на руках и поворачивает его ко мне так, что бы мы увидели друг друга.
И снова у меня перехватывает дыхание.
Как смотрит мой ребенок!
Сейчас я подчинена его взгляду. Гляжу, не в силах оторваться, насытиться ощущением этого всепронзающего чуда.
В голубых глазах моего сына — вселенская любовь и мудрость.
Люблю. Каждой клеточкой своего тела, сердца, души — люблю.
Поднимаю взгляд на Руслана.
В карих глазах — любви не меньше, а еще там такая нежность, что у меня снова увлажняются глаза.
Хочу плакать, но от счастья и благодарности к Всевышнему.
— Как назовем сына? — спрашиваю, надеясь, что это отвлечет меня от слез.
— Есть одна мысль… — Руслан улыбается. — Может, в честь профессора? Сулейман?
— Я как раз хотела предложить это, — улыбаюсь в ответ. Чуть хмурюсь и следом озвучиваю свои опасения:
— Ведь не слишком сложное имя? Я имею в виду, ведь нашего сына не будут дразнить?
Дерзкая, почти мальчишеская улыбка озаряет лицо Руслана:
— Пусть только попробуют. Я нашего сына таким приемчикам научу, мало не покажется.
В день выписки стоит по-настоящему весенняя погода.
Не знаю, может мне кажется, но я будто слышу звон капели.
Стою возле окна и любуюсь новым днем.
Солнце заливает собой голубое небо. Ни облачка, ни даже намека на него.
На дереве собралась стайка воробьев. Они весело чирикают и о чем-то спорят.
На душе — праздник и легкое волнение.
— Диляра, мы готовы! — на пороге появляется Руслан.
Оборачиваюсь и любуюсь мужем.
Такой красавец!
На Руслане — костюм и пальто. На лице — самоуверенная улыбочка.
— Мы тоже… — улыбаюсь, — почти готовы.
Я взволнованно провожу повлажневшими ладонями по своему наряду. На мне — одно из платьев для беременных (разумеется, живот у меня еще есть), темные леггинсы. Волосы собраны в косу.
— Какая ты у меня хорошенькая, — Садыков целует меня в щеку.
Нос обдает любимым ароматом.
Мускус. Амбра. Кожа.
Прикрываю глаза от волны чувственности, накрывшей меня как-то внезапно.
— Нам пора домой, — шепчет Руслан.
Вместе мы одеваем нашего Сулеймана в теплый комбинезон и заворачиваем в одеяло. Надо сказать, у Садыкова это получается куда лучше, чем у меня.
Наконец, мы покидаем это прекрасное место.
Как только выходим наружу, аромат весны тотчас обжигает мои легкие. Дышу и не могу надышаться. Счастье прекрасной птицей бьется в моей груди.
— Поехали, — кивая в сторону кортежа из семи мощных внедорожников, произносит муж.
При виде машин мне становится не по себе.
Воспоминания о недавнем ужасе пробегаются по мне душной волной. Чувствую, как на лбу проступают капельки пота. Стою, и не могу шага ступить.
А надо.
— Девочка моя, — голос Руслана прорывается в мое испуганное сердце.
Поворачиваю к любимому лицо.
В карих глазах — твердая уверенность.
— Это больше не повторится, моя любимая. Обещаю.
И от его слов мне сразу становится легко.
Что это?
Самовнушение? Зависимость? Чудо?
Чудо — под названием — любовь.
С легким сердцем сажусь в машину.
Следующая остановка — наш дом.