За каменной стеной (СИ)

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Может тебе стоит накинуть сверху пиджак? — отец напряженно смотрит на меня.

— Зачем? — я провожу рукой по своим распущенным волосам. Мягкий шелк струится под моей ладонью. Вот он, дополнительный бонус от беременности — густые, гладкие волосы, как в рекламе. Некая компенсация ужасного первого триместра.

— Чтобы живот прикрыть, — отец тяжело вздыхает. — У некоторых до седьмого месяца его не видать, а тебя расперло на пятом месяце.

— Рашид, — вмешивается мама. — Ты вспомни меня, точно так же было.

Папа поджимает губы.

Я стараюсь не реагировать на его недовольство, но разве может сердце дочери оставаться равнодушным к чувствам родителей?!

Грудь мою обжигает от обиды.

— Вспомнил, — отец поправляет галстук. Окидывает отражение пристальным взглядом, потом косится на меня.

Я застываю под его взглядом.

На мне — красивое, дорогое платье, подчеркивающее мою располневшую грудь и мой милый животик. Между прочим, я влезла в свой 44 размер! Правда, раньше это платье так не обтягивало мою фигуру.

Поднимаю на отца глаза.

— Может, мне и, правда, стоит переодеться? — неуверенно спрашиваю.

— Нет, не нужно. Садыков любит красивых, фигуристых баб, — грубо бросает отец и идет к двери.

— Рашид, что ты такое говоришь? — возмущается мама и сочувственно вздыхает. — Диляра — наша дочь!

— Вот именно, дочь! Ты мне так и не смогла родить наследника, Гульнара!

Мама меняется в лице. Бледнеет. Губы у неё дрожат, как у маленького ребенка, и я бросаюсь ей на помощь:

— Папа! Перестань, пожалуйста! Сейчас нам всем лучше успокоиться перед встречей с Садыковым.

— Я спокоен, — отец строго смотрит на мать, потом на меня. — Диляра, не забывай, что это — твой последний шанс. Веди себя, как и подобает татарской жене. Покорно, тихо, скромно.

Меня корёжит от слов отца.

Такой же совет он давал мне, когда я выходила замуж за Фаиза.

И что я получила взамен?

От одних только мыслей об этом меня начинает трясти.

Вовремя вспоминаю, что для ребенка и так достаточно переживаний.

Вздыхаю, медленно втягивая в себя воздух (я изучала техники релаксации, и эта сейчас наиболее возможная для меня), и мне становится чуть легче.

— Смотри не устраивай таких фокусов при Садыкове, а то подумает, что ты какая-то припадочная, — раздраженно добавляет папа и скрывается за дверью.

— Дочка, не слушай его, — мама берет меня за ладонь.

Я смотрю в её выразительные синие глаза, обрамленные пушистыми ресницами, и испытываю противоречивые чувства.

Мне горько за упреки отца, и мне больно от того, что мама позволяет так обращаться с собой…

Хотя, к слову, я тоже недалеко ушла от неё.

Такая же терпила, как модно сейчас называть всех тех, у кого не хватило сил и поддержки противостоять угнетениям.

— Он здесь! — доносится громкий голос отца.

Я нежно обнимаю живот. Ощущаю под ладонью легкий толчок. Сердце до края наполняется любовью к этой маленькой жизни.

Эта любовь придает мне сил.

Я отбрасываю в сторону сомнения и иду.

Я сделаю все для тебя, мой малыш.