Забытый Сперджен

Глава 7. Распространение либерализма и его уроки

Конфликт по поводу распространения либерализма можно исследовать с разных сторон. В этой главе мы поговорим об основной причине этого конфликта — о преданности верующих своей деноминации. Несомненно, что истинные баптисты были бы только рады, если бы распространение этого заблуждения было остановлено, но они не могли пожертвовать ради этого единством союза. Бут, секретарь союза, являлся типичным представителем тех, кто в момент кризиса поступился своими убеждениями. Как тогда говорили, «Бут до последнего верил, что Сперджен не уйдет из союза». Когда же Сперджен ясно высказал свое недовольство положением дел в нонконформистских церквах, его стали упрекать в том, что он играет на руку англиканам и своими заявлениями укрепляет их позицию. Как отметил один критически настроенный нонконформист, заявления Сперджена предоставляли англиканам многочисленные свидетельства того, что евангельская истина в общинах Свободной церкви пребывает в упадке. Но Сперджен и теперь не отступал ни на шаг от своей позиции, о которой он объявил еще двадцать лет назад в споре 1864 года:

«Неважно, какая церковь сворачивает с пути Христа: баптистская, епископальная или пресвитерианская — мы не обязаны хранить ее любой ценой, мы должны заботиться только о Христе и Его истине, за Ним мы должны следовать, пробираясь через все изгороди и рвы, сделанные человеком» 200.

С самого начала конфликта, связанного с либерализмом, Сперджен объявил, что евангельские христиане неизбежно станут перед выбором «между истиной и деноминационным единством» 201. И не может быть никакого сомнения в том, что он потерпел неудачу в своей попытке дисциплинарными методами остановить распространение либерализма, потому, что союз выбрал единство. С другой стороны, как отметил доктор Пэйн, множество людей остались в союзе, из которого вышел Сперджен, потому что «значительное большинство баптистов стало воспринимать общенациональный союз как залог благосостояния». «Вначале, скорее всего, Сперджен не понимал, почему церкви так ратуют за союз» 202. «И пастор церкви „Метрополитан табернакл“ мог, конечно, говорить, что на каждом лежит обязанность выйти из союза, — продолжает тот же автор, — но служитель среднестатистической баптистской церкви совершенно иначе рассматривал эту ситуацию. Фонд ежегодной помощи, Отечественная миссия и Фонд развития молодых церквей — все эти организации, объединившись, помогали отдельным общинам, и без их помощи некоторые проблемы невозможно было бы решить».

Другими словами, союз, который изначально создавался как братство для распространения истины, теперь не желал препятствовать заблуждению, которое лишало Евангелие жизненных соков, но все же продолжал оставаться силой (от которой многим не так-то просто было избавиться), удерживающей вместе общины, которые были согласны только в одном — в подходе к крещению.

В конце 1887 года Сперджен вообще усомнился в целесообразности существования такого союза, так как для него, как никогда, стало очевидно, что для единства в союзе у церквей немного оснований:

«Союз в его нынешнем виде не имеет никакой дисциплинарной силы, ибо в нем нет какого бы то ни было доктринального основания. В рамках союза могут объединяться любые формы веры и неверия, лишь бы признавалось крещение через погружение. Зачем обвинять союз в том, что он потворствует заблуждениям довольно крайнего толка, если, судя по всему, даже при большом желании он бессилен помочь самому себе. Основатели союза создали его „безвидным и пустым“, таким он и остался. По крайней мере, мы не видим никаких перемен. Огромное количество людей воспринимает такое положение вещей с восторгом и хочет, чтобы так продолжалось и далее. Мы же не восторгаемся по этому поводу и поэтому мы вышли…» 203

«Каждый союз, если только он не фикция, должен основываться на определенных принципах. Что еще может объединять нас, если не общая вера в великие истины? Одного учения о крещении через погружение мало для единства. Воистину, быть баптистом — это еще не все. Если я не согласен с кем-то в девяносто девяти пунктах, но разделяю его убеждения по вопросу крещения, я никогда не обрету с ним такого единства, которое я имею с другим, с которым я одинаково верую по девяносто девяти пунктам и расхожусь только в подходе к крещению… Трудно изменить фундамент здания. Это дорогостоящая и опасная работа. Возможно, разумнее снести все здание и построить новое. Но даже если бы можно было переделать стены Баптистского союза, оставив старое основание, я все равно не смог бы оставаться в нем, потому что это было бы насилием над моей совестью. Но моя совесть — не указчик для других. Я могу только посочувствовать тем, кто думает, что можно сохранить стены союза, изменив его фундамент» 204.

Позже, в июле 1889 года, он высказался еще более решительно: «Придет день, когда те, кто думает, что можно отремонтировать дом, у которого нет фундамента, поймут, что разумнее оставить этот дом вовсе. Опыт показывает, что только выход из сообщества с сомнительными учениями может помочь избежать опасности, с которой (хотя ее могут и не признавать) не стоит шутить тем, кто осознает ее ужасающую реальность» 205.

Спор о либерализме не останавливал отступничество в нонконформистских церквах, скорее, он выявил, что появилась некая новая установка, которой суждено было оказывать определенное воздействие на облик Свободной церкви на протяжении нескольких будущих поколений. Здесь мы приведем несколько составляющих этой новой установки:

1. Нежелание точно определять какое бы то ни было доктринальное положение, готовность до минимума сократить то, что составляет содержание ортодоксального христианства, «христианское милосердие», суть которого выражалась в боязни подвергать сомнению позицию той или иной деноминации, исповедующей «евангельскую веру». Конгрегационалистский союз в 1877 году, когда либеральное заблуждение широко распространилось в его среде, принял на всеобщем собрании свое вероисповедание, подтвердив верность конгрегационалистов «евангельской вере, явленной в Писании». Когда, как мы уже видели, Баптистский союз на апрельской ассамблее 1888 года принял сходную декларацию, присовокупив к ней краткий перечень из шести доктрин, мало кто одобрил позицию Сперджена, считавшего, что от такого вероисповедания нет никакого толка.

Глядя сейчас на последние десятилетия ХIХ века, мы не можем оправдать ортодоксальных служителей, позволивших размыть значение понятия «евангельская вера». У них не хватило силы объявить, что те, кто, хотя и исповедуют «евангельскую веру», никогда в реальности не проповедуют ее или отвергает вовсе своим новым учением, не являются служителями Христа. Этот компромисс стал началом того процесса, который с тех пор довольно часто превращал слово «евангельский» в прикрытие для доктринальной неточности. Сегодня полно примеров того, к каким губительным последствиям привело такое искажение терминологии. Например, когда убежденный либерал Артур С. Пик был назначен в Методистский колледж Манчестера (колледж, который «выступал за самую строгую ортодоксию»), студенты заметили, что в мировоззрении нового учителя удивительным образом сочетаются высший критицизм и евангельские убеждения; несмотря на то, что он открывал для них неисследованные области знания, они не в меньшей степени были изумлены его страстью к евангельским учениям. Но не только авторы книги «Методистская церковь» (1932) вкладывали свой особый смысл в слово «евангельский», которое в их трактовке походило даже к либералу Пику. И в баптистской деноминации был некто Т. Р. Гловер (1869–1943), о котором говорили, что «знавшие его удивлялись глубине его евангельских убеждений» 206; однако именно Гловер значительную часть своей жизни посвятил попыткам интеллектуально разрушить историческое христианство, а в 1932 году с гордостью говорил, что не осталось ни одного колледжа, придерживающегося старых евангельских вероисповеданий. Может показаться удивительным, что в то время когда людям наподобие Гловера воздавались в Баптистском союзе такие почести, другой баптист, Дж. К. Карлайл, писал: «Сегодня эта деноминация является евангельской по духу более, чем в какой бы то ни было период своей истории» 207. Однако этот факт всего лишь указывает на степень духовной сумятицы и неразберихи, имевших место в Англии перед Второй мировой войной. Никто не поддерживал Генри Оакли, современника Карлайла, писавшего, что «Баптистский союз перестал быть союзом единых по духу людей и церквей, а стал союзом людей и церквей, имеющих мало что общего в вере и благочестии, этакой богословской лавкой Вулворта *, где главное — разнообразие. Все, что предвидел Чарльз Сперджен, и даже более этого, случилось» 208.

2. Либеральное движение показало, что в среде нонконформистов Писание больше не является правилом веры и жизни.

Сперджен действовал cтoль решительно, потому что верил, что только так можно не нарушить Слово Божье. Но многие этого не понимали. Они не видели, что «князь, господствующий в воздухе, получил на время чрезвычайную свободу действий, совращая даже благочестивых и торжествуя в тех, чей послушный ум безропотно поддается его обманным учениям» 209. Следовательно, эти люди не могли воспользоваться теми советами Нового Завета, которые касались вопроса противодействия демоническим силам. Они понимали, что «высший критицизм» доктринально изменяет содержание старых вероисповеданий, но сказать, что либералы проповедовали «иное благовествование» и что «с точки зрения духовности есть существенная разница между верующим по-старому и человеком новых, „прогрессивных взглядов“» 210, было выше их сил. Объединение с сочувствующими новому учению или же его защитниками, с людьми, чья вера считалась в высшей степени «христоцентричной», также помогло затушевать проблему. Разве отделиться от тех, кто принял крещение и участвовал в жизни деноминации, не означало подорвать единство? Более проницательные люди видели, что общение с новой школой либералов было ошибкой, но если либералы были всего лишь меньшинством, то зачем от союза должны отделяться ортодоксы, которые в большинстве? Почему они должны отдавать союз на откуп либералам? Каждая община, входившая в союз, имела право сохранять свою собственную веру и самоуправление, почему же тогда нежелание союза исключить либеральные общины называют компромиссом?

Трагедия проникновения либерализма заключалась в том, что многие не понимали, что Писание вполне определенно высказывалось на эту злободневную тему. Сперджена никто не поддерживал, потому что никто из служителей не видел главного:

Если христиане объединяются со служителями, которые не проповедуют Евангелие Христово, они виновны перед Богом.

Союз, который может существовать независимо от того, разделяют ли входящие в него церкви общую веру, построен не на библейском основании.

Существование деноминационного союза, который не может подвергать еретиков дисциплинарному взысканию, не может быть оправдано необходимостью сохранения «христианского единства».

Это заблуждение разрушает единство церквей. Оставаться в таком деноминационном союзе, закрывающем глаза на заблуждение, означает поддерживать раскол.

«Говорят, я подрываю единство, — писал Сперджен в ответ на обвинение в свой адрес, — но я уверен, что ничто так не способствует единству истины, как разрыв с ложью» 211. Статья в «Суорд энд трауэл», озаглавленная «Разделение не есть раскол», поднимает ту же проблему: «Разделение с теми, кто потворствует пагубному заблуждению, отнимая хлеб жизни у погибающих душ, — это не раскол. Такого разделения Бог требуют от всякого верного» 212.

Кризис, произошедший в конце прошлого века, выявил слабое место союзов, образованных ранее в том же веке. Основатели союзов хотели видеть немедленные практические результаты объединения общин одной и той же деноминации и поэтому не думали о серьезных долгосрочных проектах. По большей части они отказались от пуританского представления о церкви как о едином Теле Христовом, которое видимым образом объединяет всю нацию, и по крайней мере на какое-то время посчитали нужным сохранить деноминационные различия. Хотя в тот момент это было и необходимо, все же этот шаг был сделан скорее из соображений целесообразности, нежели из желания полностью соответствовать библейским стандартам, ибо постоянное разделение христиан, то есть тех, кто верен апостольскому Евангелию, на разные деноминации вряд ли можно оправдать различиями в управлении церковью. Новый Завет не преуменьшает важность разумного устройства и управления церкви, но какие бы трудности ни возникали с этим вопросом, нельзя думать, что Писание дает право истинным церквам, находящимся в одном месте, разделяться. Однако, поскольку на протяжении прошлого века престиж и влияние нонконформистских деноминаций неуклонно росли, как-то стали забывать, что ни один человек не может прировнять свою деноминацию к единой церкви Нового Завета. Вследствие этого уход из деноминации стал расцениваться как уход из церкви. Таким образом, либералы жестоко критиковали выход Сперджена из Баптистского союза, как если бы он совершил какой-то проступок. Так же епископы XVII века осуждали пуритан. «Столь великодушные люди с либеральными убеждениями, — заметил как-то Сперджен, — могли бы уж и позволить нам отказаться от их прелестного общества, не выражая по поводу нашего отказа столь буйной ярости и гнева» 213. Безусловно, были люди, которые имели более ортодоксальные убеждения, но и они не могли понять, к кому нужно проявлять верность: своей деноминации или Писанию, поэтому они не могли решить, должны ли они осудить Сперджена или согласиться с ним. Нерешительность парализовала их, и они стали жертвой целесообразности.

3. Спор о проникновении либерализма показал, что многие служители готовы оправдать свою нерешительность тем, что, мол, политика компромиссов может принести больше блага. Такую позицию занимали те, кто симпатизировал Сперджену, но сожалел об его уходе, считая, что он, если бы остался в союзе, мог оказать большое влияние. Газеты придерживались той же точки зрения. «Скотсмэн» спрашивал: «Не следовало ли Сперджену остаться в союзе, и, используя все свое огромное влияние, остановить его на пути падения?» О том же писала и чикагская «Стандард»: «Лучше противостоять порочной тенденции, находясь внутри той организации, в которой она проявляется, чем вне ее» 214.

Сперджен уже сталкивался с этим аргументом. В 1868 году он проповедовал по 6-й главе книги Даниила. Он говорил, что, возможно, и Даниила искушала мысль о том, что если бы он благоразумно соглашался с Дарием, то смог бы принести больше пользы истинной вере: «Этот аргумент я слышал сотни раз, и всякий раз его выдвигали люди, которые оказывались перед выбором между ложью и истиной. Но разве вы согласитесь с тем, что истиной можно пожертвовать ради сохранения влияния? Разве можно поступить немного неправильно, чтобы достичь большой цели?.. Ваш долг — поступать правильно; за последствия же отвечает Бог» 215. Без всякого сомнения, во время спора, вызванного проникновением либерализма, Сперджен хорошо осознавал и без советов «благоразумных» друзей и газет, что его решение подняться против господствующего мнения может подорвать его авторитет. На протяжении нескольких месяцев относительной изоляции, которая последовала за его уходом из Баптистского союза в октябре 1887 года, у него было достаточно времени, чтобы заметить, что теперь за ним следовало намного меньше людей по сравнению с прежними временами. Но он был убежден, что сейчас главное — следовать Библии, а все остальное не имеет значения. «Меня не заботят ни люди, ни газеты — только Бог», — говорил он на съезде пасторов в апреле 1888 года. Позднее в этом же году «Суорд энд трауэл» публикует его короткую заметку об искушении, которое он сам испытал во время этого кризиса:

«Ошибка, совершенная в критический момент, может испортить всю жизнь. Человек, в особой мере просвещенный Богом, становится достаточно смелым, чтобы следовать по пути Господа, и имеет власть вести по нему других. Он обретает любовь и уважение среди благочестивых, и это способствует его успеху среди людей. И что же? Он подвергается искушению заботиться только о достигнутом положении и не рисковать своей карьерой. Он, до этого верный Богу, идет на компромисс с людьми мира сего, а чтобы успокоить свою совесть, выдумывает теорию, которая оправдывает и даже одобряет подобные компромиссы. Он принимает похвалу от „благоразумных“, истинно, он перешел в стан врага. Вся сила его прежней жизни теперь работает на неправую сторону… Чтобы избежать подобного конца, нам нужно всегда проявлять твердость» 216.

В 1891 году, в последний год его жизни, появилась другая проповедь по книге Даниила, на этот раз о решительности трех товарищей Даниила, которых за отказ подчиниться Навуходоносору бросили в раскаленную печь. В первой части проповеди Сперджен перечисляет разного рода предлоги, которые эти трое могли бы привести в свое оправдание, если бы решили проявить уступчивость, чтобы избежать смерти. Они могли бы сказать: «Оставаясь в живых, мы можем сделать еще много добра; если умрем, то как сможем принести пользу?» По этому поводу Сперджен замечает:

«Да, мои дорогие братья! Многие обманываются подобными рассуждениями. Они остаются там, где их совесть велит им не оставаться, потому что считают, что „в стане“ они полезнее, чем „вне стана“. Это означает делать зло, чтобы вышло добро, но просвещенная совесть никогда не согласится с этим. Если греховный поступок увеличит мою полезность в десять раз, это не означает, что у меня есть право совершить его. Если кажется, что праведный поступок не даст мне принести пользы, то я, тем не менее, должен его совершить. И ваш и мой долг состоит в том, чтобы поступать правильно, хотя бы небеса упали, и следовать повелению Христа, какими бы ни оказались последствия. Вы говорите: „Это твердая пища“? Так будьте тверды — и питайтесь ею…

Да, неизменна истина —

Ведь неизменен Бог!

Предать ее немыслимо,

Коль в вере своей строг!» 217

Сперджену так и не суждено было пережить схватку с либерализмом. Проведя январь 1891 года в Ментоне, на солнечном юге Франции, где он всегда любил скрываться, когда силы покидали его, он вернулся в Лондон с его холодами и туманами и продолжал свой обычный каждодневный труд до воскресенья 17 мая, когда перед вечерним собранием его охватила невероятная слабость и боль по всему телу. Врачи неправильно заключили, что Сперджен заболел гриппом, поэтому после этого случая он не проповедовал вплоть до воскресного утра 7 июня, когда в последний раз вышел за кафедру в общине, которая тридцать восемь лет, начиная с далекой весны 1854 года, окружала его своей любовью и молитвами. Следующую неделю он провел в своем любимом Эссексе, где прошло его детство, работая с фотографом, который должен был сделать снимки для его небольшой книги «Воспоминания Стамборна». Люди вспоминали тогда о Джеймсе Сперджене, старом индепендентском служителе Стамборна: в свои зрелые годы он сильно страдал от подагры, но потом превозмог болезнь и прожил до девяноста лет. Многие надеялись, что подобное произойдет и с его внуком. Но этому не суждено было быть. Кроме подагры у Сперджена была смертельная болезнь почек. По возвращении в Лондон ему пришлось провести три месяца в постели, страдая от безнадежной болезни, прежде чем он смог сделать несколько шагов под теплым сентябрьским солнцем. Читать, писать и думать он теперь практически не мог, хотя бремя конфликта последних пяти лет все еще лежало у него на сердце. 26 октября на платформе станции Херн-хилл перед своей последней поездкой в Ментон он сказал окружившим его друзьям прощальные слова: «Эта борьба убивает меня».

Тем не менее в Ментоне, в отеле «Бу Риваж», где он с женой остановился, он все еще надеялся, что силы вернутся к нему, а его «немые воскресенья» закончатся. В последний вечер уходящего года и 1 января 1892 года, хотя болезнь почек не отступала, появились ложные признаки возвращающегося здоровья, и Сперджен произнес две проповеди для друзей, собравшихся у него в спальне. На следующий день он писал Арчибальду Брауну: «Мы — должники всевластной благодати, данной нам даром, так будем же петь нашему Господу Искупителю вместе во веки веков». Его последней песнью на этой земле был гимн на слова Самюэля Резерфорда «Сыпется песок времени». Он спел его 17 января после окончания короткой службы в своей спальне. В конце этой недели Сперджен сказал своему верному другу и секретарю Дж. У. Харральду 218: «Мой труд окончен». Большую часть последней недели января он провел в бессознательном состоянии, пока в последний час последнего дня января он не ступил на лучезарный мост, ведущий к славе. Он закончил лично свидетельствовать о Евангелии Спасителя. Задолго до своей смерти он говорил: «Брат! Мост благодати выдержит тебя. Тысячи еще худших грешников прошли по нему, даже десятки тысяч. Я слышу сейчас их поступь: они проходят большие арки моста спасения. Они идут тысячами, мириадами. Они идут с того дня, когда Христос впервые вошел в Свою славу, но тем не менее ни один камень не выпал из этого великого моста. Некоторые из них были первыми из грешников, а некоторые пришли под самый конец своих дней, но мост ни разу не прогнулся под их весом. Я пойду вместе с ними, уповая на то, что мост выдержит меня, так же как он выдержал их».

В понедельник 1 февраля к внешней ограде церкви «Метрополитан табернакл» была прикреплена отпечатанная телеграмма, сообщавшая новость:

«Ментон, 11:50

Для церкви Сперджена „Табернакл“, Лондон

Наш возлюбленный пастор вошел на небеса

в 23:05 в воскресенье.

Харральд».

Неделю спустя гроб с телом Сперджена стоял в траурной тишине церкви «Метрополитан табернакл». На нем была простая надпись. Ее значение очень хорошо понимали те, кто поддерживал его в конфликте с либерализмом:

В исполненную любви память

о Чарльзе Хаддоне Сперджене.

Родился в Келведоне 19 июня 1834 года.

Уснул во Христе в воскресенье 31 января 1892 года.

«Подвигом добрым я подвизался,

течение совершил,

веру сохранил».

Некоторые утверждают, что последними словами Сперджена были именно эти слова Павла, но его секретарь Дж. Харральд, который был со Спердженом до самой его смерти, отрицает это: «Он не мог произнести этих слов, потому что это не соответствовало бы духу его жизни. Он настолько смиренно относился к результатам своей деятельности, что не мог использовать эти богодухновенные слова по отношению к себе» 219.

Эти люди оставили Христа из-за учения… Им слишком тяжело было принять истину, они не могли с ней согласиться: «Какие странные слова! Кто может это слушать?» — говорили они. Верный ученик сидит у ног своего Учителя и верит тому, что тот говорит, даже если он не в состоянии полностью осознать смысл этих слов или понять причину, по которой они сказаны. Но те люди не были настоящими учениками и, следовательно, когда их Наставник начал разворачивать сокровенные части свитка истины, они не захотели слушать Его. Они хотели верить в той же мере, в какой они могли понимать, но когда они не смогли понять, то развернулись и оставили школу своего великого Учителя. Кроме того, Господь Иисус Христос учил о всевластии Божьем, о том, что люди обращаются к Богу только тогда, когда на них подействует Дух Божий, «ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие, и кто предаст его. И сказал: для того-то и говорил Я вам, что никто не может прийти ко Мне, если то не дано будет ему от Отца Моего». Здесь наш Господь преподает то старомодное учение о безвозмездной благодати, которое в наши дни совершенно непопулярно. Люди называют его «кальвинизмом» и выбрасывают как старую вещь за ненадобностью, ничего в сущности не зная о нем. Я не понимаю, как они смеют приписывать женевскому реформатору учение, являющееся таким же древним, как горы. Но наш Господь Иисус никогда не прятал эту истину от Своих врагов. Он говорил им: «Вы не верите, ибо вы не из овец Моих, как Я сказал вам», «никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня». Здесь Он ясно говорит им, что они не смогут к Нему прийти, пока Отец не привлечет их Своей благодатью. Чтобы принять такое учение, надо смирить свою гордыню, а люди не смогли этого сделать, поэтому оставили Христа.

Чарльз Сперджен, из проповеди на Ин. 6:66

200 MTP, vol. 10, p. 372.

201 Sword and Trowel, 1887, p. 400.

202 Е. А. Раynе, The Baptist Union: A Short History, 1958, cp. pp. 127–143.

203 Sword and Trowel, 1887, p. 560. В письме доктору Калроссу 26 ноября 1887 года он пишет: «У благочестивых людей, образовывавших союз, и в мыслях не было, что он станет тем, чем является сейчас, иначе они создали бы его на другом основании. Поглотив в себя множество разно-

образных организаций, став жестко централизованным, он изменил свою сущность. Союз — нужная вещь, но он не может растягиваться до бесконечности и не порваться при этом» (Аutobiography, vol. 4, p. 263).

204 Sword aпd Trowel, 1888, pp. 82–83.

205 Ibid., 1889, pp. 389–390.

206 А. С. Underwood, A History of the English Baptists, 1947, p. 258.

207 С. H. Spurgeon: An Interpretative Biography, p. 257.

208 Цит. по Оur Outlook, 1934, p. 51. Оукли довольно много писал о духовном состоянии Баптистского союза; его обвинения были слишком верны, чтобы на них можно было дать ответ, но течение против той позиции, которую он представлял, было настолько сильным, что его слова, вероятно, мало кто читал.

209 Sword and Trowel, 1888, p. 160.

210 Ibid., p. 620.

211 Ibid., p. 249.

212 Ibid., p. 127.

213 Ibid., p. 620.

214 Pike, vol. 6, p. 228.

215 MTP, vol. 14, p. 331.

216 Sword and Trowel, 1888, p. 620.

217 MTP, vol. 37, p. 426.

218 Дж. У. Харральд (род. в 1849 году) сам был проповедником и мог подняться за кафедру в «Метрополитан табернакле», если возникала необходимость. Он разделял богословские взгляды Сперджена. Начиная с весны 1878 года, он посвятил свой литературный талант работе со Спердженом, став его личным секретарем. Значение этого абсолютно необходимого и безупречного служения, кажется, осталось незамеченным биографами Сперджена, но в небольшой книжке «Джозеф Уильям Харральд» Э. Харвуд Филд, по всей вероятности, не преувеличивает, говоря: «Со смертью своего возлюбленного главы мистер Харральд потерял тягу к жизни. Он жил для Сперджена, думал для него, действовал для него, был силой для него». Именно благодаря Харральду проповеди Сперджена редактировались для печати на протяжении двадцати лет после его смерти так же тщательно, как и до нее. 1 июля 1912 года, работая над одной из таких проповедей, Харральд тихо отошел ко Христу. После этого уже другие еженедельно готовили для печати очередную проповедь Сперджена, пока многолетние публикации не были прерваны в 1917 году. Вторым секретарем и редактором Сперджена был Дж. Л. Кис (умер в 1899 году), через руки которого прошли все публикации Сперджена с 1867 по 1891 год (Autobiography, vol. 3, p. 201).

219 Sword and Trowel, 1892, p. 131.