Забытый Сперджен

Глава 8. От спора о благодати к конфликту с либерализмом

В предыдущих главах мы попытались обобщить убеждения Сперджена, описав его участие в трех главных спорах: в споре, возникшем из-за его ревностного возвещения евангельского «кальвинизма» во время служения в церкви на Нью-парк-стрит, в споре 1864 года о возрождении через крещение, и, наконец, в споре, касавшемся распространения либерализма, истощившим его силы в последние годы жизни. И его современники, и авторы, жившие позднее, выражали свое сожаление по поводу того, что Сперджен так много сил потратил на эти споры. Джон Клиффорд говорил в 1888 году: «Мне невыразимо больно видеть, как этот выдающийся „ловец душ“ пробуждает энергию тысяч христиан и направляет ее на споры, вместо того чтобы вдохновлять их нести добрую весть Божьего Евангелия нашим соотечественникам» 220. «Сперджен-спорщик — это ненастоящий Сперджен», — так считал Клиффорд, и он не был одинок в своем мнении. Как правило, на участие Сперджена в этих конфликтах обращали весьма мало внимания (если вообще обращали), объясняя это тем, что они только мешают создать правильный образ Сперджена: на Нью-парк-стрит он был слишком молодым, а его взгляды — незрелыми, а в споре по вопросу либерализма он был слишком болен и не мог правильно судить о ситуации!

Это, конечно же, весьма поспешный вывод, он прямо противоположен убеждению самого Сперджена, для которого три этих спора были главными событиями в его долгом служении. Без всякого сомнения, он был твердо убежден, что вопросы, поставленные на карту, имели жизненно важное значение для протестантизма и для будущего благосостояния Англии, так как он видел, что от их решения многое будет зависеть в будущем:

«Измените наше учение сегодня, лишите его основания — и ваши действия будут оказывать постоянное влияние на наших детей, которые еще даже не родились, поколение за поколением» 221. Итак, Клиффорд заблуждался, полагая, что невозможно одновременно проповедовать Евангелие и отстаивать свои убеждения.

Сперджен никогда не переставал верить в то, о чем он так убедительно заявил в свои ранние годы: только учение о благодати может быть основанием для истинного благовестия и подлинно библейской веры. И ради ясности в споре он был готов назвать это учение кальвинизмом. От этой веры он никогда не отказывался. В 1859 году «Брайтон икзэминер» сообщила, что Сперджен отказывается от своих кальвинистских доктрин, на что Сперджен немедленно заявил: «Вы утверждаете, что я отказался от кальвинистского учения. Но это ваше утверждение сфабриковано от начала до конца… Я, как и всегда, верен этому учению и, надеюсь, останусь верным до смерти» 222. И в 1884 году он говорил: «Если все люди на свете отбросят древний кальвинизм прочь, все равно останется один человек, который будет его придерживаться, потому что ничего иного придерживаться не может. Только если кому-нибудь удастся лишить меня жизни, только тогда он сможет отобрать у меня мои убеждения в истинности старомодного учения о благодати» 223.

Когда церковь Сперджена, где он проповедовал на протяжении тридцати одного года, уже более-менее сложилась, многие говорили, что он не так часто открыто поднимает те вопросы, о которых постоянно говорил, когда его община собиралась на Нью-парк-стрит и мюзик-холле на Сарри-гарденс. Хотя сейчас кальвинистское учение также присутствовало в каждой его проповеди, он говорил об учении благодати более искусно, зрело и тонко, так что это было почти незаметно. Изменился только стиль проповеди, но не ее содержание. Оглядываясь назад, Сперджен не думал, что он зашел слишком далеко на первом этапе своего служения. Смотря в прошлое, он восхищался тем, как Бог благословлял его проповедь. В 1872 году он говорил: «Около двадцати лет назад в этом городе началось наше служение. У нас появилось много врагов, которые нас неистово критиковали… Каждая из наших проповедей была полна древнего Евангелия… Мы представляли миру учение реформаторов: учение Кальвина, Августина, Павла. Мы не стыдились быть „эхом взорвавшегося благовестия“, как называли нас некоторые умники» 224.

Под конец своей жизни, просматривая свои ранние проповеди, которые готовились к переизданию, он писал: «Я был так рад, что мне не нужно изменять ни одного учения, которое я проповедовал в те ранние годы моего служения» 225.

За три десятилетия, прошедшие от первого до последнего спора, в которых участвовал Сперджен, в религиозной жизни Англии произошли большие перемены. С одной стороны, появился высший критицизм, о котором мы уже говорили, с другой, значительно возросла активность евангельских христиан. В 1859 году, когда в Ольстере произошло великое пробуждение, евангельские христиане проявляли необычайное дерзновение: миссионеры, подобные Браунлоу Норту, заполняли театры в лондонском Вест-Энде, протестантские общества проводили в Экзетер-холле огромные собрания, из печати выходило большое количество духовной литературы и трактатов, а миссионерские общества посылали своих сотрудников во все части Британской империи, в которой никогда не заходило солнце. Сперджен принимал в этой деятельности самое активное участие. Он организовал и поддерживал приют для сирот в Стокуэлле, Ассоциацию книгоношей и Общество миссионеров. Сперджен довольно много времени посвящал практической христианской деятельности.

Но со временем стало понятно, что евангельские церкви, приобретшие такой большой успех и всколыхнувшие всю страну, не отличаются особой преданностью традиционным вероисповеданиям, хотя евангельские христиане прошлого, за исключением веслианцев, всегда относились к этим вероисповедным документам, как к основам библейского христианства. Сейчас же те, кто проявлял больше всех активности и, казалось, имел самый большой успех, раньше остальных отказывались от древнего вероучения. Заметив эту тенденцию, доктор Р. Дэйл, руководитель конгрегационалистов в Бирмингеме, одним из первых отметил, что доктринальные убеждения Сперджена более не соответствуют общей позиции Свободных евангельских церквей. В рождественском номере «Дейли телеграф» за 1873 он написал статью, где весьма позитивно оценил новое евангельское христианство и честно признался, что оно отличается от ортодоксального. Он утверждал, «что баптисты уже забыли бы, что такое кальвинизм, если бы Чарльз Сперджен, обладая большим влиянием, постоянно не напоминал о нем». Это побудило Сперджена написать в «Суорд энд трауэл» редакционную статью под названием «Современное положение кальвинизма в Англии». Эта статья представляет большой интерес, поскольку в ней Сперджен дает свою оценку той ситуации, которая сложилась к февралю 1874 года. Он приходит к совсем иному заключению, нежели Дэйл: «Мы убеждены, что кальвинизм, который мы проповедуем и который нельзя назвать устаревшей теорией, все более и более воздействует на разум большого количества христиан… Сегодня популярно то мировоззрение, которое, с точки зрения нашего кальвинизма, здраво и истинно» 226.

Таким образом, Сперджен довольно оптимистично оценивал перспективы кальвинистского вероучения в доктринальных положениях евангельских христиан. Но в это время на севере Британии произошли события, которые только ускорили развитие ситуации в направлении, указанном Дэйлом. Летом 1873 года в Англию прибыли Д. Л. Муди и А. Д. Сэнки, открыто заявив, что их цель — приобрести «десять тысяч душ для Христа». Почти неизвестные вначале, своими компаниями в Йорке, Ньюкасле и Сандерленде они привлекли к себе всеобщее внимание. Прибыв в конце ноября 1873 года по приглашению некоторых служителей в столицу Шотландии, они начали девятимесячную евангелизационную кампанию, пробудив надежды христиан во всей Британии. Отклик на проповедь Муди и пение Сэнки был настолько воодушевляющим, что казалось, началось новое пробуждение. В статье Арчибальда Брауна в мартовском выпуске 1874 года «Суорд энд трауэл», озаглавленной «Наступающее пробуждение», говорилось о «духе пробуждения» и «приливе религиозного энтузиазма» в Эдинбурге 227. В этом же выпуске Сперджен опубликовал «Несколько слов о возражениях против пробуждений», где он, не называя имен двух американцев, выражал убеждение, «что нынешнее благословенное посещение, которое переживают многие части Англии и Шотландии, есть посещение Господа» 228. В апрельском номере был помещен рассказ одного пылкого очевидца под названием «Пробуждение на севере», сообщавшего о новообращенных, «сотнями прилагаемых к церкви» в шотландской столице 229.

Многое в Муди нравилось Сперджену, особенно простота этого янки. Он симпатизировал ему, потому что тот, из сострадания к их гибнущим душам, готов был продираться сквозь старые ненужные традиции. Но прежде всего Сперджен одобрял то, что Муди проповедует немедленное спасение через веру в кровь Иисуса Христа. Долгое время Сперджен критически относился к американским «возрожденцам», но в деятельности Муди в Шотландии он увидел нечто особое. Там присутствовала сила, большая нежели человеческая, и немало духовных лидеров Шотландии считало, что служение Муди — подлинное божественное посещение. Они были уверены, что Муди посодействовал евангельскому пробуждению по всей стране, так как влияние этих двух американцев чувствовалось даже там, где они непосредственно не работали. Этот факт подтверждал веру многих в то, что это движение было от Духа Божьего.

Поэтому не удивительно, что, когда в 1875 году Муди и Сэнки прибыли в Лондон, они нашли решительную поддержку у пастора церкви «Метрополитан табернакл». Однако на юге страны дела пошли совсем иначе, чем на севере. Некоторые служители попытались увеличить численность своих собраний, приглашая их к себе в церкви, но как только миссионеры переезжали в другое место, «посещаемость собраний мгновенно падала» 230. Сперджен писал о тех миссионерских собраниях: «Огромные залы заполнялись христианами — необращенные туда попасть не могли. Евангелизационные собрания проводили не в церквах, поэтому новообращенные не знали, в какой дом молитвы им пойти. Положение дел в Лондоне весьма отличается от положения дел в Шотландии, мы опасаемся, что будет отличаться и результат, но от этого великие мужи Божьи не будут менее угодны их Господу» 231.

Вот что представляло собой служение Муди в 1873–1875 годах. Мы описали сложившуюся на тот момент ситуацию не для того, чтобы оценить духовную плодотворность совершенного труда, а для того чтобы соотнести ее с начавшими происходить в то время доктринальными переменами. Сперджен принимал Муди как кальвиниста. Описывая, какую реакцию действия Муди вызвали в Сандерленде в 1873 году, он замечает: «Почуяв, что он кальвинист, веслианцы обязательно бы нашли причину, чтобы противостоять ему, но, к счастью, мудрый совет доктора Паншона побудил их поступить наоборот…» Сперджен говорил, что «Муди приехал в Шотландию ни разу не дав заподозрить, что он не придерживается ортодоксальной веры» 232.

Но последующие события, в том виде, в каком они представляются нам сегодня, не дают нам согласиться со Спердженом и назвать Муди кальвинистом. Тем не менее в то время было сложно увидеть, какое богословское направление примет благовестие Муди. В его евангелизационных речах не было никаких богословских идей, кроме той, что спасение необходимо получить немедленно. Как писал один из его приверженцев, «проповеди Муди не были слишком интеллектуальными. Они были простыми, искренними и даже где-то навязчивыми» 233. Учение как таковое не было сильной стороной Муди. Но поддержка, оказанная ему кальвинистами-пресвитерианами, а также явные признаки подлинного пробуждения убеждали людей в чистоте его благовестия.

Но, по крайней мере, один современник Сперджена, один из величайших шотландских миссионеров, все-таки не согласился с популярным тогда взглядом. Это был Джон Кеннеди (1819–1884) из Дингуолла, который в остром памфлете, озаглавленном «Гиперевангелизм», раскритиковал некоторые из главных положений учения и благовестия Муди. Шквал упреков, обрушившийся на Кеннеди, поставил Сперджена в затруднительное положение, поскольку он дружил с Кеннеди. Сперджен считал, что Кеннеди ошибался, но тем не менее приложил все силы, чтобы защитить его достоинство:

«Нам неприятно читать то здесь, то там самые резкие отзывы о Кеннеди, как будто он враг Евангелия. Ведь он один из лучших и самых святых людей, он совершенно не заслуживает таких суровых упреков. Мы полностью уверены: им двигало не что иное, как ревность за истину. Он опасается, как бы учение о благодати, не оказалось забытым, он ревнует о божественном всевластии. Ему кажется, что своим успехом эти миссионеры больше обязаны музыке, чем силе истины, плотскому возбуждению, чем действию Святого Духа. Разве чувствовать подобную священную озабоченность — это непростительный грех?» 234

Муди, казалось, являл собой пример человека, который в отличие от большинства предшествовавших ему миссионеров мог проповедовать простое Евангелие обращения и прощения, не показывая при этом, кальвинист он или арминианин. Например, евангелизационные проповеди Браунлоу Норда или Чарльза Г. Финни сразу же показывали, каких богословских взглядов они придерживаются, а с Муди все обстояло по-другому. Поэтому многие кальвинисты принимали Муди как евангелиста, в то же время осознавая, что как учитель он имел свои недостатки. Кеннеди, однако, был с этим не согласен. Он не верил, что существует какое-то простое Евангелие, лежащее где-то на полпути между кальвинизмом и арминианством. Наоборот, он считал, что человек, проповедуя спасение, должен быть или кальвинистом, или арминианином, хотя он может этого и не показывать. Кеннеди выступал против Муди не только потому, что тот исключил из своего благовестия определенные истины, но еще потому, что, делая так, он незаметно и тем не менее неизбежно формировал такой метод возвещения Евангелия, который подрывал и ортодоксальное вероучение, и само благовестие, известное Шотландии со времен Реформации 235. Шотландские авторы ХХ века, писавшие о влиянии миссий Муди, выступая или за, или против богословия Кеннеди, согласились с его точкой зрения, что в евангелизационных кампаниях Муди наметилась тенденция к новому благовестию. В книге «Жизнь ректора Рэйни» Карнеги Симпсон замечает, что до 1873 года кальвинизм находился в Шотландии в упадке («Ходж или Каннингэм больше не были популярны, а возможно, люди забыли даже Августина с Кальвином»). Продолжая, он показывает, как миссии Муди ускоряли изменение богословского климата, хотя сам Симпсон это изменение оценивает положительно: «Проповеди Муди освободили практически всю Шотландию, за исключением некоторого числа особо избранных, от крайнекальвинистского учения об избрании и ограниченном искуплении, они возвратили людям чувство любви и благодати Божьей, изливающихся на всех. Муди преуспел в этом деле даже больше, чем Джон Маклеод Кемпбелл» 236.

Джон Маклеод, президент Эдинбургского колледжа Свободной церкви, придерживается противоположной точки зрения. О Кеннеди он пишет так:

«Никто из его поколения не сделал в доброй совести более, чем сделал он, возвещая Евангелие — весть, которая в его устах была столь же полной, сколь и свободной, и столь же свободной, сколь и полной. Однако в то время наблюдался некоторый упадок, а кальвинизм прежних времен выходил из моды, уступая место такой проповеди Евангелия, которая, хотя вслух и не называлась арминианской, не говорила и слова о том, что для рождения свыше нужно божественное вмешательство. Нынешние благовестники делают главный упор на нужде грешника в прощении, умалчивая о том, что возрождение ему необходимо ничуть не в меньшей мере. Они подчеркивают, что очень важно исправить свое положение перед Богом, но не настаивают на том, что нужно изменить сердце. Поэтому о Духе и Его действии, а также о том, что Христос дает реальную возможность жить обновленной жизнью, они говорят намного реже, чем это делалось раньше, когда провозглашалась Благая весть во всей полноте, когда говорилось, что обрести расположение Бога так же необходимо, как и обрести новую природу» 237.

Мы полагаем, что Сперджен слишком оптимистично смотрел на состояние кальвинистского вероучения в 1874 году. Он ни на йоту не изменил своих взглядов, но наивно полагал, что современный метод благовестия скорее будет способствовать распространению кальвинизма. Исполненный этой надеждой, он опровергал высказывания Дэйла, утверждавшего, что кальвинизм устарел, и в отличие от доктора Кеннеди не считал, что евангелизационные кампании Муди пагубно повлияют на состояние вероучения.

Несомненно одно: к началу 1880-х Сперджен наконец понял, что события разворачиваются не в пользу кальвинизма. Когда в 1881 году Дэйл снова заявил, что «в своей верности традиционному кальвинистскому вероисповеданию мистер Сперджен стоит в одиночестве среди современных лидеров евангельского нонконформизма», Сперджен даже не пытался с ним спорить 238. В июне 1884 года в разговоре с редактором «Полл молл газетт» Сперджен сделал следующее важное заявление:

«Я не изменил своих богословских взглядов с тех пор, как начал проповедовать, но сегодня в своих убеждениях я практически одинок… Даже с кафедр баптистских церквей раздается теперь не та проповедь, которая звучит из моих уст. Они видят все по-другому и, конечно же, проповедуют по-своему. Хотя мало кто будет отрицать удивительную силу истины, которая проповедовалась в „Табернакле“, все же она не соответствует их методам. Я убежден, что только благодаря кальвинистскому содержанию мои проповеди так популярны в Шотландии, Голландии и даже в Трансильвании (один путешественник, побывавший недавно там, изумился, когда увидел, что во многих домах мои проповеди лежат рядом с семейной Библией). Я знаю, что мои проповеди многих отталкивают, но с этим я ничего не могу поделать» 239.

В более поздних его проповедях также ощущается, что он видел, что ортодоксальное богословие все более и более отвергается. Проповедуя в «Аптон чапл» в Ламбете, он говорил:

«Мы веруем в Завет Божий. Для некоторых это слово звучит странно. Многие никогда его не слыхали, и если бы их пасторов спросили, почему они никогда не проповедуют о завете, они бы ответили: „Завет? Но ведь это что-то шотландское, разве не так? Что-то связанное с пуританами и иже с ними? Все они давно умерли, или почти все. В живых осталось только несколько из них — они подобны ископаемым древних времен. Они держатся за это устаревшее вероучение, но сегодня их так мало, что они скоро полностью вымрут!“ Так они говорят о нас, братья. Но мы еще не вымерли, мы, жалкие ископаемые, все-таки верим в завет. Мы почти так же безумны, как Давид, который говорил: „…завет вечный положил Он со мною, твердый и непреложный“. Тот, кто понимает завет, тот добрался до самой сути Евангелия, но как мало сегодня тех, кого это заботит!» 240

Хотя к 80-м годам девятнадцатого столетия Сперджен уже ясно видел, что учение о благодати сталкивается с открытой враждебностью, он не мог даже себе представить, какую ураганную критику и поток оскорблений вызовут его кальвинистские убеждения после начала спора о либерализме. И не мудрено, что он не ожидал такого поворота событий, так как на первый взгляд кальвинизм никак не связан с либерализмом. К тому же он боролся за те основные христианские истины, которые прежде разделяли и кальвинисты, и арминиане. Обращаясь в 1888 году к пасторам баптистских церквей, он говорит: «Я не имею намерения навязать вам какое-то свое учение или даже традиционное кальвинистское учение. Это не вопрос кальвинизма, а вопрос богословия Христа» 241. Говоря на тему «Пороки нынешнего дня», он замечает: «Раньше мы спорили о том, было ли искупление совершено за всех людей или только за некоторых. Теперь же люди спрашивают, а было ли искупление вообще» 242.

Практически сразу после того, как Сперджен летом 1887 года обвинил баптистов в неверии, ему поставили в вину «узость» взглядов, которыми он отличался от всех остальных. Ему говорили, что он не хочет идти в ногу со всеми остальными, потому что дух Жана Кальвина «душит его, как ведьма». «Бирмингем дейли пост» утверждала, что Сперджен ушел из Баптистского союза, потому что был «убежденным и страстным кальвинистом» 243. «Сандей скул кроникл» обвинила Сперджена в том, что, с его точки зрения, «верен Евангелию только тот, кто вписывается в строгие рамки его богословской системы». «Он кальвинист, — писала газета, — но нельзя оценивать приверженность людей Христу и Его апостолам их приверженностью Вестминстерскому катехизису» 244. Какой-то служитель написал в «Конгрегейшинал ревью»: «Мы оставили не основы веры, а главным образом кальвинизм… Прежнее поколение было до мозга костей кальвинистским. Не надо было далеко ходить, чтобы найти того, кто считал, что конгрегационалисты в обязательном порядке должны быть кальвинистами. Но теперь ситуация изменилась… Мне кажется, что не только молодые люди, но и большинство служителей отказались от кальвинистских убеждений, которых до сих пор так смело придерживается мистер Сперджен». «Методист таймс» занимала ту же позицию: «Нельзя более отрицать, что мистер Сперджен не имеет на сегодняшний день никаких точек соприкосновения с молодым поколением посвященных евангельских христиан. Он стоит на месте, а церковь Божья движется, развивается… Старомодные пуританские догмы сделали его побежденным реакционером».

Другие издания отзывались еще резче. Один нехристианин писал в «Нэшинал реформер»: «Я ни за что не буду поклоняться такому ужасному существу, как Бог мистера Сперджена» 245. Похожие высказывания раздавались и из церкви. Какой-то баптистский служитель из Лестера писал в «Крисчен уорлд» 22 сентября 1887 года: «Надеюсь, я почитаю святую Библию, но я понимаю ее не так, как мистер Сперджен. Бог Сперджена — не мой Бог». В этом же номере газеты Дж. Уильямс, служитель йоркширской конгрегационалистской церкви, писал: «Я полностью разделяю взгляд Генри У. Бичера, который считал, что та форма, в которой кальвинистское вероучение выражает христианскую истину, есть корень современного скептицизма. Поэтому я радуюсь, когда слышу, как сегодня с кафедры все чаще говорят о необходимости переформулировать христианскую истину». «Теолоджикал реформер», переодическое издание Глазго, опубликовал в октябре 1887 года статью, озаглавленную «Кальвинизм и мистер Сперджен». Автор хвалил Чарльза Финни, поднимая на знамя его толкование Ин. 3:16, и при этом заявлял: «Но кальвинизм — это постоянный отход от евангельского представления об истине. Жан Кальвин (непогрешимый папа римский мистера Сперджена) был необращенным человеком, всю свою жизнь он был нечестивцем…»

Преподобный Т. Р. Стивенсон, бывший в 1887 году членом Совета Баптистского союза, решил опубликовать свою оценку взглядов Сперджена в «Дерби дейли телеграф»:

«Преподобный Ч. Х. Сперджен — известный человек. Все мы восхищаемся им. Его великодушие и самопожертвование просто поражают. Оценить его по достоинству — наша обязанность. Но и он грешен. Многое в его богословии недостойно его. Его верования не согласуются с Библией, они также противоречат лучшим чувствам гуманности.

Откровенно говоря, время кальвинизма прошло. Он уже практически исчерпал себя, он при смерти. И никакие потуги его верных адептов не смогут спасти его. Благодарение небесам, мир перерос его, на его невежество теперь он смотрит с улыбкой сожаления. Одна его нога уже в могиле, а где будет вторая через пятьдесят лет? Пусть же он там покоится вечно.

Ваш покорный слуга, Т. Р. Стивенсон, 7 апреля 1887 года».

В номере «Крисчен уорлд» за 16 февраля 1888 года мы находим слова того же автора: «Всем очевидно, что кальвинизму повсеместно выказывается недоверие, если не сказать большего. Это сразу бросается в глаза. Девять изданий из десяти, десять общин из десяти уже отказались от ужасных женевских учений».

Несмотря на то что Сперджен всячески пытался доказать обратное, со всех сторон раздавались обвинения в том, что он хочет сделать Баптистский союз кальвинистским. Когда был распущен союз бывших его студентов для того, чтобы принять в него вновь всех тех, которые соглашались в трех пунктах: признание учения благодати, крещение по вере и ревностное желание приводить души ко Христу, многие начали яростно выступать против первого пункта. Джордж Хилл, служитель баптистской церкви в Лидсе, писал: «Мистер Сперджен хочет исключить из собрания всех служителей, которые после окончания колледжа узнали, что Бог поступает с людьми не так, как то описано в „Богословских очерках“ Ходжа и „Божественном суверенитете“ Коула». Другой известный автор написал статью в «Крисчен уорлд», где, процитировав Ходжа и Коула вместе с кальвинистскими отрывками из проповедей Сперджена, осудил последнего за то, что, «желая сделать эти ужасные догмы вероисповедным основанием Баптистского союза, он привел в смятение ассамблею союза и расколол ее».

Эти цитаты показывают, какой резкой критике подвергся кальвинизм в 80-х годах девятнадцатого века в среде нонконформистских церквей. Кроме этого, они свидетельствуют, насколько враждебно стали относиться к главе нонконформистской церкви, который единственный остался верен традиционным убеждениям пресвитериан, конгрегационалистов и баптистов. Сперджен подвергся такой жесткой критике, что нам сегодня просто трудно понять причину такой ожесточенности. Однако, если мы поймем, что происходило с ним в последние годы его жизни, и, что еще более важно, осознаем, в чем заключалась суть богословской революции того времени, все станет на свои места. В 1890 году «Крисчен уорлд», газета, которая постоянно критиковала ортодоксальные христианские представления, написала, что Сперджен «зачах от тоски». Конечно, это была неправда, но само это выражение показывает, с какой жестокостью, нередко прибегая ко лжи, некоторые оппоненты Сперджена пытались привести его в смятение. К удивлению многих, журнал «Бритиш уикли», который считался евангельским, 25 апреля 1890 года опубликовал «Открытое письмо Сперджену» Джозефа Паркера, одного из известнейших лондонских нонконформистов, который, вероятно, по своему влиянию в столице уступал только Сперджену. Паркер написал в адрес Сперджена много язвительных слов, среди которых были такие:

«Когда люди спрашивают меня, что я думаю о Сперджене, я всегда уточняю, о каком Сперджене: о Сперджене церкви „Метрополитан табернакл“ или о Сперджене сиротского приюта? Я просто ненавижу его кальвинизм, точно так же, как ненавижу эгоизм и богохульство. Тот лукавый и лицемерный кальвинизм, который говорит: „Благодарность Богу, у нас все хорошо, мы забронировали билет в первый класс до небес“… Но когда я смотрю на его сиротский приют, мое отношение к нему меняется. Все, что он делает, — красиво, во всем видна любовь…»

Едва ли можно было излить больше яда, чем это сделал этот оратор, карикатурно изобразив благодать Божью и разбавив свою враждебность лицемерным восхищением!

Теперь нас не должно удивлять, что все остальные газеты, которые не разделяли нонконформистской политики, также считали, что протест Сперджена против распространения либерализма — на самом деле не что иное, как его тщетная попытка продвинуть кальвинизм.

Англиканская газета «Черч ревью» 12 апреля 1889 года опубликовала статью «Восстание против кальвинизма, а дальше что?..»:

«Число нападок на Вестминстерское вероисповедание с каждым днем растет… Даже доктор Паркер яростно нападает на церковь, скованную этим вероисповеданием, что свидетельствует о том, что он недоволен не столько этой церковью, сколько тем, что он сам им скован…

Безусловно, не стоит и говорить о том, что мы не испытываем ни малейшей симпатии к Вестминстерскому вероисповеданию. Этот мрачный учебник кальвинизма был написан на вред церкви в трудные для нее времена, но сейчас, почти через 300 лет, как и всякое оружие, направленное против нее, оно отскочило рикошетом по тем, кто до сих пор размахивал им… По этому поводу нам остается только поздравить всех вас».

Общую точку зрения хорошо высказала «Юнитариан хералд» от 11 ноября 1887 года. Автор выразил свое согласие с бытовавшим мнением о том, что Сперджен вышел из Баптистского союза только по причине своих кальвинистских убеждений. Он писал:

«Не может быть никакого сомнения в том, в каком направлении развивается общественное мнение. В последние годы люди совсем по-другому стали представлять себе Бога и судьбу грядущего мира… Сегодня проповедуется совсем иная весть по сравнению с той, которую наши благочестивые прадеды считали Словом Божьим. Мистер Сперджен и его соратники выпали из основного потока религиозного прогресса. Кто-то может спросить, увидев, что за мистером Спердженом следует огромное число людей с горячей верой, почему у него так много последователей. Но так ли уж их много? Просто остатки консервативно мыслящих людей борются за старую веру. В то же время лидеры баптистской деноминации прекрасно понимают, что не могут занять сторону мистера Сперджена, потому что тогда придется отвергнуть молодежь, которая несет с собой дух нового времени… Великий человек — велик, но он ничто перед лицом марша духа новой эпохи».

Таким образом, многие считали, что богословие Сперджена больше не подходит современному миру. И хотя таких критиков было много и они вдохновлялись своей многочисленностью, они понимали, что в отличие от церкви «Метрополитан табернакл» с ее беспрецедентным и непрерывным успехом, именно они, ее критики, не знают, как помочь людям. Смотря на результаты служения Сперджена, разве можно сказать, что его учение такое уж беспомощное и устаревшее, как они пытаются это представить? Критики скоро убедились, что сохранить лицо они смогут, только если покажут, что успех Сперджена никак не зависит от того, что он проповедует кальвинизм.

Иногда они пытались доказать это, демонстрируя, что другие проповедники, которые следовали пуританскому учению, потерпели полную неудачу. Один баптистский проповедник, желая, чтобы его коллеги не подумали, что Сперджен своим успехом обязан кальвинизму, посвятил этому вопросу свою речь на собрании Баптистского союза. Он рассказал им, что один его студент из Бристоля четыре часа в день занимался пуританским богословием. Такое «излишество» в конечном счете заставило его спросить себя, а не напрасно ли он тратит время. Он посоветовался по этому вопросу с известным пастором (Спердженом), который в своей открытке написал следующее: «Читайте пуритан, они достойны вашего внимания более, нежели все современные авторы вместе взятые». Итак, четыре года студент корпел над пуританской литературой и, как заявил оратор, безрезультатно! «Ни одна община не желала приглашать его на служение. Он уже стал подумывать, а не заняться ли ему светской работой. Он был в отчаянии, но тут к нему пришла счастливая мысль. Он продал все книги пуритан, которые у него были, а на вырученные деньги купил книги Стопфорда, Брука, Робертсона и других авторов той же школы. Через пару недель его пригласили быть пастором». Речь этого оратора, адресованная большому количеству баптистских служителей, была встречена шквалом аплодисментов 246.

В письме в номер «Крисчен уорлд» за 22 сентября 1887 года Коупланд Бови прямо отрицал какую бы то ни было связь между богословием Сперджена и его влиянием:

«Мистер Сперджен с пренебрежением относится к науке и современной библейской критике, он отрицает прогрессивную мысль сегодняшнего дня. Он ортодоксальный кальвинист, но все же люди следуют за ним толпами. Означает ли это, что невоцерковленные и равнодушные к вере люди нуждаются именно в кальвинизме? Наполнены ли также все те церкви, где возвещается богословие адского огня и искупительной крови? Мистер Сперджен заблуждается на свой счет. Только благодаря его ораторским способностям, его пылу, подлинной искренности и благочестивой жизни, а не из-за кальвинизма, в воскресенье так трудно найти место в „Метрополитан табернакле“… Несмотря на его успех, ничто не говорит о том, что кальвинизм может спасти современный мир от греха и сомнений».

Позвольте мне сейчас сделать несколько общих замечаний касательно того, как кальвинизм связан с распространением либерализма. Сразу же возникает несколько вопросов. Как случилось так, что евангельские верующие, которые не были кальвинистами, не поддержали Сперджена в его конфликте с Баптистским союзом? Далее, почему церковь Сперджена, исповедуя кальвинизм, вообще входила в союз, если союз в целом выступал против кальвинистского вероучения? Здесь необходимо заглянуть немного в прошлое. На первом собрании Баптистского союза в 1812 году председательствовал Джон Риппон, предшественник Сперджена. Тогда была принята такая вероисповедная декларация, которая устанавливала, что союз будет объединять только баптистские церкви с кальвинистской ориентацией, верившие в личное избрание и ограниченное искупление. Но в 1832 году с целью увеличить количество участников союза эта декларация была отменена, и постепенно в него начали входить и проарминианские баптистские церкви. В 1863 году они составляли лишь треть от всех членов союза: церкви, исповедовавшие себя кальвинистскими, имели значительный перевес. Через десять лет Сперджен заявляет, что влияние кальвинизма растет и нет никаких причин опасаться, что традиционное богословие перестанет быть богословием Баптистского союза 247. Именно либерализм породил в Баптистском союзе желание отказаться от традиционного кальвинистского вероучения. К тому времени как Джон Клиффорд, веривший в искупление всех, стал президентом Баптистского союза в критические 1888–1889 годы, меньшинство превратилось в подавляющее большинство!

Если бы Сперджену удалось, как он планировал вначале, объединить всех евангельских верующих в союзе на основании общих убеждений, некоторым либералам пришлось бы уйти из него. Но даже если бы такой Баптистский союз евангельских церквей был создан, он бы долго не просуществовал. Традиционное кальвинистское евангельское христианство с большой историей и богатым литературным наследием совсем не соответствовало современному евангельскому христианству, выступавшему против всяких вероисповедных документов, поэтому их союз, даже если бы и состоялся, не был бы продолжительным.

В каком-то смысле либералы и евангельские христиане поступили нечестно, обвинив Сперджена в том, что из-за своего кальвинизма он покинул союз, так как последний не кривил душой, когда говорил, что протестует против новых вероучительных положений, принятых союзом 248. С другой стороны, те, кто расходился со Спердженом во взглядах, были правы, полагая, что его действия и мнения неразрывно связаны с его богословием. Поскольку он верил, что кальвинистское христианство — это библейское христианство, его критики считали, что именно по этой причине он с предубеждением относится к изменениям на религиозной сцене. И в этом они были правы. Богословские убеждения Сперджена влияли на его мировосприятие: «Быть кальвинистом — значит считать вечного Бога главой всего. Я на все смотрю сквозь призму божественной славы. Сначала я вижу Бога, а уж потом человека — далеко внизу. Мы слишком ценим Бога, чтобы угодить современному миру» 249.

Евангельские верующие, бывшие арминианами, воспринимали конфликт с высшим критицизмом просто как спор о второстепенных богословских вопросах, а не как битву с совершенно иным восприятием христианства. А Сперджен боролся с либералами не только потому, что считал, что они заблуждаются, а главным образом потому, что он понимал, что ошибочна вся сущность их учения. Сутью нового богословия было неверие в божественное откровение, а для Сперджена его «прогрессивность», научная обоснованность и интеллектуальность были всего лишь свидетельствами проявления гордости невозрожденных людей. Одним словом, он выступал против либерализма, потому что в центре этой системы стоял человек. Вместо того чтобы подчиниться Слову Божьему, либерализм призывал воспользоваться человеческой мудростью: «Новая вера ставит разум выше откровения, дает человеку право определять, что истинно, а что ложно. Высший критицизм осуждал всех и вся, а его наставники, не обладавшие никаким высшим знанием, упорствуя в неверии, показывают, что они не научены и не избраны Богом» 250.

Не многие арминиане во время конфликта с либерализмом, понимали, что происходит. Но Сперджен понимал. Он смотрел на ситуацию с точки зрения Бога, поэтому не может быть сомнения в том, что именно его богословские убеждения привели к тому, что под конец жизни он остался в одиночестве.

Евангельское христианство 70–80-х годов с его размытым и некальвинистским учением не только не смогло противостать высшему критицизму, скорее, оно даже сослужило ему добрую службу. Своим молчанием евангельские христиане оказали поддержку, например, доктору Джону Клиффорду, который объединился с теми, кто отрицал божественность Христа. Сделал он это потому, что верил, что евангельское христианство можно совместить с богословским либерализмом 251. Очень часто высший критицизм неосознанно поддерживали люди, которые верили в Писание. Мы уже отмечали ранее, что новое евангельское христианство проявляло безразличие к доктринам и историческим верованиям. Хотя проповедники были искренни и по-прежнему говорили о необходимости пережить обращение, они допускали давно известную ошибку деистов, воскрешенную высшим критицизмом, которые утверждали, что человек может быть христианином независимо от его богословских убеждений.

Слабым местом в служении Д. Муди было то, что он не осознавал этой опасности. Его простые проповеди, изобиловавшие жизненными историями, но полностью лишенные какого бы то ни было учения, очень хорошо воспринимались теми, кто считал, что Евангелие и новые критические воззрения вполне можно совместить. Либералы поняли, что они могут сотрудничать с Муди. Генри Драммонд, оказывавший благовестнику довольно сильную поддержку в Шотландии, хвалил Муди за его стиль проповеди:

«Никто из живущих сегодня не сделал так же много для того, чтобы объединить человека с человеком, чтобы разрушить все личностные и церковные барьеры, чтобы объединить в совместном поклонении и служении людей самых разных взглядов и убеждений… В отличие от многих других благовестников у Муди не было излюбленного богословского (или небогословского) конька. Он не верил ни в какие „измы“, не отстаивал какую-то одну доктрину и не нападал на какой-то один особый грех. Как никому другому, ему удалось сосредоточиться на самом главном деле» 252.

Драммонд, чья книга под названием «Самое великое, что есть в мире» стала бестселлером викторианской эпохи, позже отказался от всех главных христианских вероучений, однако Муди, проповедуя на похоронах этого человека, ушедшего из жизни, когда ему было всего сорок пять лет, сказал, что тот более всех остальных известных ему людей смог уподобиться Христу 253.

Сперджен боролся именно с либеральным мировосприятием. Современное христианское общество выступало против каких бы то ни было вероисповеданий, а евангельские верующие, вера которых и так уже была размыта, в большинстве своем поддались искушению и согласились, что христианам негоже четко формулировать свои учения.

Муди ослабил кальвинизм, а следовательно, сделал церкви безоружными перед лицом высшего критицизма: лишенные вероучения, евангельские христиане не были готовы к жестокой схватке. Как мы уже говорили ранее, подобная тенденция существовала еще до появления Муди, но после 70-х годов девятнадцатого века она начала особенно стремительно набирать обороты. Джон Алдис, Джозеф Ангус и Алекзандер Макларен, известные баптистские служители, которые были не согласны со Спердженом, в 1887 году заявили: «Нам кажется, что богословские ограничения и человеческие вероисповедания противоречат целям союза» 254. Конечно, этим заявлением они не хотели защитить либералов, однако именно этого и добились, в результате чего в скором времени в евангельских церквах высший критицизм пришел на смену евангельскому вероучению.

Таким образом, упадок кальвинизма тесно взаимосвязан с распространением либерального богословия. Арминианство сделало евангельских верующих податливыми, поэтому высший критицизм смог проникнуть в нонконформистские деноминации без особого труда. Сперджен видел, что история повторяется: его поколение сделало то же, что сделали нонконформисты XVIII века, предавшие забвению вероисповедания и катехизисы XVII века: «Затем последовало время упадка, когда нонконформистская традиция сначала скатилась к арминианству, потом к унитаризму и в конце концов перестала существовать. Все знают, что так произошло, но все же хотят, чтобы все повторилось заново. Они читают историю и при этом требуют вновь отказаться от нашего учения… О глупые и медлительные сердцем! Разве история не учит вас? Нет, ничему она вас не научит, если не научила Библия… Воистину, день злой будет близок, если церковь не вернет истину в свое сердце» 255.

Как мы уже отмечали, Сперджен противостоял либерализму не из-за кальвинизма, тем не менее он никогда не скрывал, что предан старой истине, которая, и он был в этом уверен, вернется в Богом определенное время: «Учение, которое сейчас отвергают как бесполезную теорию пуритан и кальвинистов, еще завоюет человеческие умы, оно еще будет царствовать. Истина Божья воссияет над всей землей, это так же точно, как и то, что солнце заходит вечером и назавтра восходит в определенный час» 256.

Мы восхищаемся человеком, который был тверд в вере, скажем, четыреста лет назад… Но сегодня такой человек нам неприятен, от него непременно нужно избавиться. Назовите его узколобым фанатиком или как-нибудь еще хуже, если сможете. Однако представьте себе, если бы Лютер, Цвингли, Кальвин и их соратники сказали: «Да, мир пребывает в беспорядке, но если мы попытаемся навести порядок, то только перессоримся со всеми и переругаемся. Удалимся же в свою комнату, оденем ночной колпак и проспим эти нехорошие времена. Может быть, когда мы проснемся, все изменится к лучшему». Если бы они так поступили, нам в наследство от них остались бы одни заблуждения. Век за веком погружался бы в адскую пучину, а вредоносные болота ересей поглотили бы все вокруг. Но эти люди слишком сильно любили истину и Иисуса, чтобы безучастно смотреть, как правда Божья попирается…

Сегодня дело обстоит так же, как и в дни реформаторов. От каждого из нас требуется принять верное решение. Вот он, день для человека, но где же человек для этого дня? Мы, хранители Евангелия, переданного нам мучениками, не смеем ни забавляться с ним, ни смотреть безучастно на то, как его предают изменники, делающие вид, что любят его, но внутренне ненавидящие каждую его строку… Помните, господа, мир еще не закончил свое существование. Если Господь не явится скоро, то придет другое поколение, а за ним следующее: мы испортим своих потомков, если сегодня не будем верны Богу и Его истине. Мы на распутье. Если повернем в правильную сторону, то, возможно, и наши дети и дети наших детей пойдут по этому же пути. Но если мы повернем не туда, то поколения, которые еще не родились, проклянут нас за нашу неверность Богу и Его Слову.

Чарльз Сперджен

220 Pike, vol. 6, p. 297.

221 An All-Round Ministry, p. 360.

222 Pike, vol. 2, p. 327.

223 MTP, vol. 30, pp. 672–683.

224 MTP, vol. 18, p. 559. Сперджен считал, что после такой проповеди Евангелия желавшие присоединиться к церкви «были хорошо наставлены в учениях завета благодати». Он добавляет: «Я считаю, что одна из причин, по которой на протяжении этих многих лет Бог благословлял нашу церковь столь чудесным образом, состоит в том, что подавляющее большинство тех, кто влился в наши ряды, были наставлены в вере пуритан и ковенантеров» (The Early Years, p. 530).

225 The Early Years, p. 396.

226 Sword and Trowel, 1874, pp. 49–53.

227 Ibid., p. 113.

228 Ibid., p. 139.

229 Ibid., p. 153.

230 Pike, vol. 5, p. 154.

231 Sword and Trowel, 1876, p. 87. «Мало кто по-настоящему обратился в результате евангелизационных кампаний в Лондоне», — говорил Сперджен. Позже он изменил свое мнение (p. 530), хотя до конца жизни считал, что «господа Муди и Сэнки — благословенные мужи Божии, и если на этот раз никто не обратился, то не их в том вина» (Letters of C. H. Spurgeon, 1923, p. 219). Муди устраивал межконфессиональные евангелизации, стараясь привлечь к сотрудничеству как можно больше деноминаций. Сперджен же не мог сотрудничать с ним, так как был убежден, что Англиканская церковь отошла от истины, поэтому он горячо высказывался против сотрудничества с «государственной полупапской церковью». Он честно сказал об этом в «Суорд энд трауэл», и современный биограф Муди заблуждается, утверждая, что это «неожиданный факт» из жизни пастора «Метрополитан табернакла» (Moody Without Sankey, J. C. Pollock, 1963, p. 139).

232 Эти слова Сперджена находятся в его самом обширном комментарии о труде Муди, сделанном в аннотации к статье У. Х. Дэниэлса «Д. Л. Муди и его труд», Sword and Trowel, 1876, pp. 84–87.

233 W. Q. Blaikie, An Autobiography, 1901, p. 334. Блэйки, у которого Муди жил в Эдинбурге практически всю зиму 1873–1874 годов, добавляет: «Примечательно, что проповеди мистера Муди нашли наибольший отклик среди наших благочестивых семей и благочестивых общин».

234 Sword and Trowel, 1875, p. 142. Поллок в работе «Муди без Сэнки» приводит те же карикатурные изображения Кеннеди, pp. 118–120.

235 Интересно, что современные кальвинисты по-разному оценивают деятельность Муди. Гораций Бонар, известный своим противостоянием арминианству в ранние годы, написал ответ на «Крайний кальвинизм» Кеннеди. Тот в свою очередь произвел на свет «Ответ на защиту крайнего кальвинизма доктора Бонара» (1875). Как и Сперджен, Бонар расходился с Кеннеди не в богословских вопросах, а в мнении, что кампании Муди по своей тенденции были арминианскими. Лично я считаю, что Бонар не воспринимал никакой богословской критики, так как главным для него был успех кампаний. Кеннеди же, вероятно, не придавал достаточно серьезного значения непосредственным результатам служения Муди в Шотландии. Бонар смотрел на немедленные результаты и не понимал далеко идущих последствий; Кеннеди же смотрел на доктринальные последствия и поэтому так критично относился к вопросу. Подход Сперджена был во многом таким же, как и у Бонара. Он даже мысли не допускал, что Муди каким-то образом потворствует арминианству (в то время как Чарльз Г. Финни подвергался в «Суорд энд трауэл» суровой критике (Sword and Trowel, 1876, pp. 213–218). Это объясняется тем, что Сперджен не видел опасности, которую видел Кеннеди.

236 The Life of Principal Rainy (popular edition), vol. 1, p. 408. В 1831 году Кемпбелл (1800–1872) был отстранен от служения в Церкви Шотландии по обвинению в ереси.

237 Scottish Theology, 1943, pp. 328–329. Дж. Райл глубоко проанализировал богословие Муди в книге «Святость» (Holiness, 1952, pp. 74–75).

238 Sword and Trowel, 1881, p. 85.

239 Autobiography, vol. 4, pp. 240–241.

240 Sword and Trowel, 1892, p. 391.

241 Pike, vol. 6, p. 301.

242 An All-Round Ministry, p. 285. См. также Sword and Trowel, 1888, p. 563.

243 Цит. по Pike, vol. 6, p. 288.

244 Эту цитату и многие другие, которые будут приведены ниже, я взял из газетных и журнальных вырезок, сделанных самим Спердженом, которые сейчас находятся в музее Колледжа Сперджена. Эти мало использованные до сих пор вырезки должны стать первоисточником для всех последующих библиографов Ч. Х. Сперджена.

245 A Word to Mr. Spurgeon, June 1, 1890.

246 Согласно отчету, опубликованному в «Уорд энд уорк» за 24 февраля 1888 года.

247 В письме к одному служителю, который заметил, что баптистский пастор проповедует заблуждение, датированном 29 декабря 1877 года, Сперджен писал: «Мне кажется, что среди нас не более дюжины людей с неверным учением, но нападки на них с нашей стороны сделают их мучениками в глазах их сторонников, что многим верным принесет большой вред» (копия этого письма находится в музее Колледжа Сперджена).

248 Sword and Trowel, 1888, p. 563.

249 An All-Round Ministry, p. 337.

250 Cр. с его проповедью на Ин. 6:45, озаглавленной «Избранное учение для избранных», MTP, vol. 45, p. 38.

251 В споре о либерализме Клиффорд прояснил свою позицию, до этого Сперджен сотрудничал с ним. Как-то перед собранием Сперджен откровенно признался ему: «Мистер Клиффорд, я не понимаю, почему вы не думаете так же, как я» (Сперджен имел в виду свои кальвинистские взгляды). «Понимаете, мистер Сперджен, — последовал уклончивый ответ, — я вижу вас только раз в месяц, а Библию читаю каждый день» (Fullerton, op. cit. p. 255).

252 Life of Moody, Henry Drummond, p. 123.

253 Сперджен поощрял критику этой книги, сделанную Чарльзом Баллоком в другой книге под названием «Самое странное, что есть в мире». «Мистер Чарльз Баллок полагает, что самое странное из того, что есть в мире, — это Евангелие, в котором нет Евангелия. Он правильно считает, что именно такое учение представляет Драммонд… Мистер Баллок сделал большое дело, показав, как учение об искуплении Христа уничтожается идеей о подражании Иисусу» Sword and Trowel, 1891, p. 340.

254 Pike, vol. 6, p. 289.

255 MTP, vol. 29, p. 394. Этот аргумент еще более четко сформулировал Роберт Шиндлер в статье «Либерализм», которая предшествовала началу конфликта. См. Sword and Trowel, 1887, pp. 122–126, 166–172.

256 MTP, vol. 23, p. 514; vol. 32, p. 91. Материал по кальвинизму в «Суорд энд трауэл» времен конфликта с либералами включает в себя работы: «Джон Беньян об избрании», «В защиту Кальвина».