Забытый Сперджен

Глава 10. Дальнейшая судьба «Метрополитан табернакла»

Я написал эту книгу, будучи убежден в том, что настоящий Сперджен был забыт потому, что в начале XX века убеждения большинства евангельских верующих по некоторым важным вопросам изменились так, что начали коренным образом отличаться от убеждений Сперджена. Если это так, то остается открытым еще один важный вопрос: почему после смерти Сперджена произошла эта перемена взглядов? В этой заключительной главе я хочу рассказать не только о той революции, которая изменила веру и практическую жизнь евангельских верующих, но также о том, что церковь самого Сперджена сыграла важную роль в отходе от убеждений и традиций пуритан. Как некогда церковь «Метрополитан табернакл» на протяжении тридцати лет была символом одной идеи — «мы поставлены как знамение могущества древнего Евангелия» — так теперь она стала символом другой. Я не думаю, что все объясняется тем, что эта церковь просто утратила прежнюю влиятельность. Если бы это было так, тогда это можно было объяснить тем, что она не смогла найти замену такому уникальному человеку, каким был Сперджен. Но ситуация намного серьезнее. Дело в том, что сама церковь «Метрополитан табернакл» поддержала чужеродное влияние и стала во главе нового для Англии евангельского христианства. История церкви «Метрополитан табернакл» на протяжении последующих двадцати лет после смерти Сперджена в 1892 году является примером того, что происходило с евангельской традицией по всей Англии.

Перед тем как осенью 1891 года в последний раз покинуть Лондон, Сперджен договорился со служителем пресвитерианской церкви из Филадельфии Артуром Пирсоном, чтобы тот заменил его за кафедрой. Они познакомились за три года до этого, и Пирсон впервые проповедовал в «Табернакле» в декабре 1889 года. Ему было 52 года, и он оставил пост пастора, чтобы иметь возможность более широкого служения. Не будучи связан никакими другими обязательствами, он, когда в 1891 году здоровье Сперджена серьезно пошатнулось, предложил ему свою помощь, и тот принял его предложение. С одной стороны, Пирсон был притягательной личностью, поэтому можно было надеяться, что он сохранит общину, с другой стороны, Сперджен знал, что он разделяет его веру в Писание и так же ревностно противостоит современным лжеучениям и поддерживает миссионерское служение.

В тот момент никто не думал о нем как о преемнике Сперджена: во-первых, Сперджен уверял свою общину, что он вернется из Ментона 278, где он уже неоднократно проходил курс лечения, а во-вторых, Пирсон верил в крещение детей. Дальнейшая судьба Сперджена нам известна: он скончался менее чем через четыре месяца после приезда Пирсона. С человеческой точки зрения, помощь американца была нужна «Метрополитан табернаклу» как никогда, и он продолжал служение вплоть до июня 1892 года. В июне брат Сперджена, Джеймс, который все еще был вторым пастором церкви «Метрополитан табернакл», предложил, чтобы Пирсон был назначен постоянным проповедником, а он сам продолжал заниматься остальными многочисленными пасторскими обязанностями. Этот вопрос на некоторое время остался открытым, поскольку Пирсону летом 1892 года необходимо было совершить краткую поездку в Америку. На это время было предложено проповедовать в «Метрополитан табернакле» сыну Сперджена, Томасу, который только что вернулся домой из Новой Зеландии.

Описывая несколько месяцев служения Пирсона, У. Фуллертон в биографии Томаса Сперджена отметил: «Этот год принес людям немало, но они стали свидетелями совершенно иного типа служения. Когда Томас вернулся из Новой Зеландии, община вновь услышала подлинно спердженовские проповеди, и сердца многих людей расположились к молодому проповеднику» 279. Когда в ноябре 1892 года Пирсон вернулся в «Табернакл», община была уже не так единодушна, как двенадцать месяцев назад. Возникло разделение — названное газетами «Табернакловская буря» — между теми, кто хотел видеть в качестве пастора Пирсона, и теми, кто желал, чтобы преемником отца стал сын. Томас Сперджен вернулся обратно в Новую Зеландию, но в марте 1893 года, когда три четверти общины, то есть более двух тысяч человек, проголосовали за него, ему было предложено проповедовать в «Метрополитан табернакле» на протяжении двенадцати месяцев, по истечении которых он мог стать пастором церкви. В результате Джеймс Сперджен покинул свой пост второго пастора, а Пирсон прекратил свое служение в июне 1893 года. Через восемь месяцев после того, как сын Сперджена начал проповедовать в «Табернакле», он был избран пастором. Но разногласия по поводу того, кто должен быть преемником Сперджена, на этом не закончились, и, когда в феврале 1896 года Пирсон был перекрещен погружением в баптистской церкви Джеймса Сперджена в Западном Кройдоне, некоторые в «Метрополитан табернакле» сочли, что сделал он это с умыслом. Но Пирсон уже на протяжении ряда лет испытывал сомнения относительно крещения детей, поэтому нет причин думать, что он принял повторное крещение исключительно из идейных соображений.

Прежде чем кто-то скажет, что конфликт в «Табернакле» — это всего лишь еще один некрасивый эпизод из истории церкви, когда верующие разделяются из-за излишней приверженности «павлам» и «аполлосам», необходимо подчеркнуть, что происходившее имело более глубинную подоплеку. Доктор Пирсон превосходил Томаса Сперджена интеллектуально и обладал притягательной силой, в то же время сын Сперджена продолжал традицию своей семьи, и его проповеди пришлись собранию больше по душе, чем проповеди американца, а помимо всего прочего, голос Томаса был очень похож на голос его отца. Однако все эти моменты имели намного меньшее значение по сравнению с главным вопросом. Служение Ч. Х. Сперджена было сознательным и целенаправленным продолжением традиций старого евангельского христианства. Обычными собраниями по воскресеньям и среди недели, простыми формами богослужения, которые основывались на учении Библии и традиции пуритан, неразмытым богословием Павла, продолжением богословской реформатской традиции, благовестием святой жизни — этими средствами, и никакими иными, община «Метрополитан табернакл» свидетельствовала о силе христианства, которое в конце девятнадцатого века повсеместно сдавало свои позиции. Трагедия церкви «Метрополитан табернакл» заключалась в том, что публичные споры после смерти Сперджена, которые нарушили покой церкви, обходили стороной самое главное.

Назначение Пирсона на должность пастора обсуждалось слишком долго, этот вопрос можно было решить быстрее: ведь он не придерживался того кальвинистского богословия, которому следовал Сперджен. Один из тех, кто слышал проповеди Пирсона в «Табернакле», сказал о нем: «Он похож на пуританина, восставшего из могилы», однако эти слова были сказаны о его внешнем виде! 280 Из биографии Пирсона мы узнаем, что он не проявлял никакого интереса к пуританам. Те книги, которые были основой основ для духовного развития Сперджена, Пирсон вообще не читал.

Без сомнений, Пирсон и сам понимал, что, занимая место Сперджена, он вступает на территорию совершенно иной традиции. Позже, размышляя над теми условиями, которые ему были поставлены по приезде в Лондон, он писал: «Мне предстояло проповедовать перед огромным собранием людей, которые привыкли к совершенно иному пониманию как Писания, так и традиции ранней апостольской церкви» 281. Описывая свое первое впечатление от церкви «Метрополитан табернакл», Пирсон отметил: «Здесь нет ничего, что могло бы отвлечь ум от простоты поклонения и Евангелия… Регент ведет общее пение, даже не используя корнет. Затем следуют молитва, хвала, чтение Слова Божьего, простое объяснение евангельских истин. Эти средства благодати мистер Сперджен использовал на протяжении всей своей жизни» 282.

Эта похвала табернакловской простоты может ввести нас в заблуждение: из нее совсем не следует, что ее автор понимал, какое богословие стояло за этой простотой. Вскоре после появления Пирсона было сделано существенное добавление к вышеупомянутым «средствам благодати», а именно, был введен в употребление метод «тихой комнаты». В конце богослужения собрание разделялось на две части: пастор призывал всех, у кого появились вопросы, задержаться и встретиться с ним индивидуально или целой группой для беседы. К тому времени опыт других церквей уже показал, что оставался один небольшой шаг от использования этого метода до подсчитывания «обращенных», при этом обращенными считались все, кто побывал в «тихой комнате» и произвел положительное впечатление.

В дневнике 2 января 1892 года Пирсон записал: «Вот уже три месяца пребываем в состоянии духовного здоровья и счастья. Все открыты, приветливы и податливы. Пятьдесят душ присоединилось в декабре; многие хотят встретиться со мной и побеседовать. После бого-

служения в „Табернакле“ проходят встречи с большим количеством людей. Молитвенные собрания вызывают неподдельный интерес» 283. На данном этапе Пирсон еще не призывает своих слушателей публично заявить о своей вере сразу же после евангелизационной проповеди, но позже он к этому придет. В 1909 году, спустя шестнадцать лет после своего первого визита, он вновь проповедовал в «Табернакле», после чего в письме своим детям он написал:

«Было настолько очевидно, что сила Святого Духа присутствует с нами, что у меня возникло побуждение испытать слушателей. Когда я попросил встать тех, кто был готов принять спасение, предлагаемое в Евангелии, сначала встали несколько человек, затем к ним стали присоединяться и другие, пока в огромном зале не осталось ни одного сидящего человека. Эмоции были накалены до предела. Позже служители церкви попросили меня провести целую серию подобных богослужений» 284.

Эти богослужения так и не были проведены, потому что Пирсон больше не смог приехать в Великобританию вплоть до своей смерти в 1911 году.

Как уже было отмечено, Фуллертон считает, что, когда Томас Сперджен заменил Пирсона, в церковь вернулся подлинно спердженовский дух. Можно было бы предположить, что сын продолжит традицию своего отца. К сожалению, этого не произошло. У Томаса Сперджена была простая евангельская вера, он любил живопись и поэзию и, подобно своему отцу, обладал даром воображения и хорошим чувством юмора. Фуллертон утверждает, что в своих проповедях Томас блестяще использовал иллюстрации и короткие истории. Однако, он не мыслил теми богословскими понятиями, которые были сущностью служения его отца. В действительности, он не перенял подлинно спердженовского духа. Именно Томас ввел новую традицию благовестия в «Табернакле», ту традицию, которой следовал и сам Пирсон. И на того, и на другого повлияли Д. Л. Муди и А. Д. Сэнки, которые в 1870-х годах открыли новую эру в методах проповеди Евангелия, а после смерти Сперджена стали, вне всяких сомнений, самыми известными фигурами в англоязычном евангельском мире.

В октябре 1892 года, когда Томас Сперджен заменял Пирсона на время поездки последнего в Америку, он провел в «Метрополитан табернакле» евангелизационную кампанию с участием Муди. В ноябрьском выпуске «Суорд энд трауэл» сообщалось об успехе этой кампании («несколько сотен человек заявили о том, что приняли Христа и обрели спасение»), но ничего не было сказано по поводу нового метода благовестия, который Ч. Х. Сперджен никогда не одобрил бы. Чтобы составить себе представление об этом методе, обратимся к словам очевидца, Е. Дж. Пул-Коннора. Книга, в которой содержится его рассказ, не переиздавалось с 1941 года, поэтому мы приводим его целиком:

«Возможно, кого-то заинтересуют личные воспоминания о евангелизационной кампании, которую мистер Муди проводил в „Метрополитан табернакле“ в 1892 году. Я со своей невестой и другом с трудом пробрался в помещение за час до начала собрания, и вскоре, поскольку здание было уже заполнено до предела, двери были закрыты и началось богослужение. В собрании принимал участие огромный хор, мистер Стеббинс исполнил соло. Он спел „На заре разбуженного дня…“. Мистер Муди проповедовал на слова из Евангелия от Луки 23:15 и говорил о том, что порой необходимо мужество, чтобы исповедать свою веру в Христа. „Я думаю, что на один квадратный фут в Англии приходится столько же трусов, сколько и в Америке“, говорил он. Мистер Муди был крепкого телосложения, его голова, казалось, росла прямо из плеч. Он производил впечатление энергичного удачливого бизнесмена, который серьезно взялся за дело. Он совсем не был похож на служителя церкви, а модный воротник его рубашки усиливал эффект „мирской“ одежды. Отсутствие какой бы то ни было напыщенности и набожности подчеркивали его деловой подход. Его речь была живой и яркой, он не расплывался мыслью по древу, говорил по существу и разбавлял свое выступление интересными историями. Я не заметил никаких ошибок речи, которые ему обычно приписывают. Пока он говорил, его слова, казалось, не обладали никакой особой силой, но конечный результат его проповеди был потрясающим. Когда он попросил тех из своих слушателей, в первую очередь мужчин, кто был готов исповедать Христа впервые в жизни, встать и сказать: „Да, я готов“, по аудитории прокатилась волна эмоций и в разных концах зала стали подниматься люди. „Да, я готов“. „Да, я готов“. „Да, я готов“. Почти все вокруг нас были в слезах, и отовсюду доносились молитвы в полголоса. Позже мы узнали, что в тот вечер о своем обращении заявили около трехсот человек» 285.

Томас Сперджен вернулся из Новой Зеландии незадолго до окончания этой кампании. Он рассказывает, что американский евангелист перед отъездом «беседовал со мной в кабинете пастора и сказал: „Вы еще вернетесь сюда, и я попрошу об этом Бога прямо здесь и сейчас“» 286. Когда в следующем году Томас на самом деле получил приглашение приехать в «Табернакл», он решил вернуться домой через Америку и по дороге посетить Муди. Он обнаружил, что в крупных евангельских церквах Америки использовался метод Муди, поэтому у него не возникло никаких сомнений по поводу тех новшеств, которые появились в «Метрополитан табернакле».

Масштабы перемен, которые охватили «Табернакл», можно определить, обратив внимание на те богослужения, которые были проведены по случаю открытия нового помещения церкви в октябре 1900 года после того, как старое здание погибло при пожаре в апреле 1898 года. Если читатель сравнит эти собрания с теми, которые проводил сам Сперджен в 1861 году при посвящении первого здания, он увидит, что произошли поистине глубинные перемены. На собраниях 1861 года Сперджен заявлял: «Спор между кальвинистами и арминианами очень важен», и пригласил пять служителей сказать пять проповедей о главных кальвинистских учениях, включая учения об избрании и ограниченном искуплении 287. Из музыки было только торжественное прославление Бога всем собранием. Напротив, описывая открытие нового здания «Табернакла», Фуллертон пишет: «Главным событием собраний, посвященных открытию нового здания, было выступление мистера Айры Д. Сэнки» 288. Далее он говорит, что на второй день проповедовали преподобные Ф. Б. Мейер и Дж. Г. Джоует (ораторы, никоим образом не принадлежавшие богословской традиции Сперджена). Во время конфликта, вызванного проникновением либерализма в баптистские церкви, Мейер поддержал решение Лондонской Баптистской ассоциации не принимать определенного доктринального положения. Хотя сам он и был евангельским христианином, как оказалось, его евангельские убеждения были полностью арминианскими. Еще одним выступающим был доктор Алекзандер Макларен, который, как уже было отмечено в одной из предыдущих глав,

не решился поддержать Сперджена во время спора о либерализме. Фуллертон продолжает: «Мистер Сэнки пел на нескольких собраниях, а в субботу вечером провел в переполненном здании песенное служение».

Описывая в биографии Томаса Сперджена «Табернакл» в начале двадцатого века, Фуллертон рассказывает только о различных евангелизационных кампаниях, которые в то время играли важную роль в жизни церкви. В 1905 году была проведена целая серия специальных собраний, которые в «Суорд энд трауэл» были названы «пробуждением», и семьсот человек попали в список тех, кто «принял Христа». За 14 лет служения Томаса Сперджена в церковь было принято 2200 человек. Несмотря на эти цифры, Фуллертон говорит об «уменьшении количества членов церкви» 289. В личном письме другу, написанном в 1902 году, сын Сперджена говорит: «На мою долю выпало много тяжелых испытаний, и последнее время я был сильно подавлен. Если честно, то сейчас я очень далек от праздничного настроения. Сталкиваюсь с огромными трудностями, и, кажется, их становится все больше… Я обеспокоен лишь тем, чтобы не занимать место, которого я был удостоен, дольше, чем имею на то право» 290.

После отставки Томаса Сперджена должность пастора занял А. Г. Браун. Он был близким другом Ч. Сперджена и руководил его похоронами, хотя был на 10 лет моложе его. Он, видимо, понимал Сперджена лучше всех тех, кто выходил за кафедру «Табернакла», начиная с 1892 года. Т. Л. Эдвардс, назначенный его помощником в 1908 году, был его единомышленником. Однако их служение продолжалось лишь в течение трех кратких лет. Браун ушел на пенсию в 1910 году, и через год, когда пастором был назначен Амзи Кларенс Диксон, «Табернакл» в полной мере ощутил влияние американского фундаментализма с его особыми евангельскими традициями. Непосредственно до назначения на должность пастора доктор Диксон в течение пяти лет был пастором в церкви имени Муди в Чикаго, в которой, как сообщает нам его биограф, «в списки членов ежегодно вносилось от пятисот до тысячи человек». С его появлением были устранены последние различия между спердженовским подходом к служению и методом Муди. В церкви был установлен рояль, а «евангельское пение», призывы к немедленному принятию «решения» и метод «тихой комнаты» стали частью повседневной жизни церкви. То, что раньше было случайным и необычным, в конечном счете стало нормой.

Диксон прекрасно понимал, какие изменения он производил в церкви. Прежде чем стать пастором в Лондоне, он в начале 1911 года в течение нескольких недель проповедовал в «Табернакле». Вернувшись в Соединенные Штаты, он дал следующее интервью:

— Проводили ли вы встречи после богослужения, как в Чикаго? — спросил репортер газеты «Прогресс».

— Да, — ответил доктор Диксон, — и вот что меня поразило. До меня в «Табернакле» не было подобных встреч, я же проводил их каждое воскресенье, пока был там. Первый раз обратилось пятнадцать человек, второй раз — тридцать, а потом число обращенных достигало тридцати пяти и даже сорока человек.

— Охотно ли был принят ваш метод?

— Не могу сказать, что его приняли сразу же. Мой подход был слишком американским. Однако позже к нему отнеслись с большим пониманием.

— Каким было ваше первое впечатление о лондонских слушателях?

— Поначалу они показались мне довольно флегматичными. Погода была пасмурной, видимо поэтому у аудитории было пасмурное настроение. Но когда лед был сломан, эти люди оказались самыми большими энтузиастами, которых мне когда-либо доводилось встречать 291.

Именно энтузиазм был самой характерной чертой служения Диксона в Лондоне, и его дух быстро передался другим. В одной христианской газете появилась посвященная «Табернаклу» статья под названием «Признаки пробуждения». В ней сообщалось о том, что на вечерних собраниях по четвергам нижняя галерея опять заполнена людьми. В интервью с репортером «Саут лондон пресс» доктор Диксон выразил надежду, что вскоре произойдет пробуждение, которое «потрясет южный Лондон», объясняя свои ожидания количеством посетителей церкви, которые недавно заявили о своем обращении. Летом 1912 года, когда Диксон был одним из главных ораторов в Кесвике, он вызвал большое оживление своими проектами по развитию «Табернакла». В газете «Крисчен эйдж» от 5 июля 1912 года были опубликованы комментарии по поводу невероятного предложения доктора Диксона сделать район Лондона в штаб-квартиру евангельских христиан. В словах автора статьи можно было заметить изрядную долю скептицизма: «Мы относимся с большим уважением к грандиозному проекту доктора Диксона. Однако сто тысяч фунтов, которые ему необходимы, даже не включают в себя затраты на строительство и содержание огромных зданий, в связи с чем возникает вопрос: а действительно ли нужен еще один дорогостоящий миссионерский центр?»

Не так просто оценить духовные плоды восьмилетнего служения Диксона в Лондоне. Грандиозный проект перестройки южного Лондона не был осуществлен. Более того, о нем даже не упоминается в его биографии, написанной его второй женой Хелен С. А. Диксон. Тем не менее, по словам мистера Диксона, пробуждение произошло. В кампании 1912 года «более трехсот человек приняли решение уверовать во Христа» 292. В 1915 году Диксон договорился с некоторыми членами церкви о том, что те будут «стараться каждую неделю приобретать по крайней мере одну душу для Христа» 293. В мае того же года проводились богослужения для беженцев с континента, и в результате «только одного из них двадцать семь французов приняли решение уверовать в Христа». В следующем году Диксон помог провести шестимесячную «Юбилейную кампанию» среди баптистских церквей Лондона и после этого писал, что он наблюдает «признаки великого пробуждения в „Табернакле“» 294. В 1912 году в результате проведения пятимесячной «Окопной кампании» и миссии «Евангельский образ» «более семисот человек приняли Христа» 295. В 1918 году Диксон писал: «„Табернакл“ еще никогда не находился на таком подъеме» 296. Тем не менее в тот же самый год Чарльз Ноубл, старый член «Табернакла», написал письмо, в котором он выразил прямо противоположное мнение 297. В беседе с автором этой книги другие члены церкви, которые помнили то время, подтвердили справедливость этого мнения.

Служение Диксона показало, насколько подход нового евангельского христианства отличается от спердженовского. С точки зрения пуританского богословия, пробуждение было необычным проявлением силы Бога, которое по определению не могло было быть вызвано усилиями человека. Но в результате служения Ч. Финни, а позже Муди, евангелизационные кампании были настолько «результативными», что их тоже стали называть пробуждениями. Известно, что Финни совершенно сознательно отказывался проводить различие между евангелизационной кампанией и пробуждением и учил, что «чем больше сил вложено, тем больше пробуждение». Именно так мыслили люди, окружавшие Диксона. Его отец, наставляя сына перед тем, как он впервые занял пост пастора, посоветовал ему: «Сын мой, проводи как можно больше молитвенных и евангелизационных собраний и как можно меньше членских» 298. Однако в отличие от пробуждений прошлого успех евангелизационных кампаний измерялся не измененной жизнью людей, присоединившихся к церкви и выполняющими свой христианский долг, а просто количеством принятых «решений». Для того чтобы зафиксировать «решения», необходимо было призывать слушателей к немедленному открытом отклику на проповедь, и этот призыв со временем повсеместно стал отличительным признаком «евангелизационной проповеди». Один из тех, кто слышал Диксона, заметил: «Он всегда заканчивал проповедь призывом принять Христа» 299. Другой человек свидетельствует о том же: «Благовестие было страстью всей его жизни. Даже после лекции об Аврааме Линкольне он обратился с призывом принять Христа, и несколько душ уверовали» 300.

Миссис Диксон, описывая методы благовестия мужа, упоминает о том, что в одной из церквей, где ее муж был пастором, он подвергся критике со стороны дьякона. Из ее повествования можно сделать вывод, что идет речь о церкви Сперджена. По ее словам, недовольство дьякона прошло после следующих событий: «В следующее воскресенье Дух Божий коснулся его сердца, и на церковь излился небесный дождь. Впервые на памяти присутствующих были обращения на утреннем собрании. Пять человек откликнулись на призыв принять решение» 301. Этими словами миссис Диксон показывает, что она ничего не знает о том предостережении, которое Сперджен повторял неоднократно, а именно, что «решение» и «обращение» — совсем не обязательно одно и то же.

Казалось бы, тот факт, что вера многих «новообращенных», которые уверовали в результате новых методов благовестия, недолговечна, должен был послужить убедительным доказательством того, что Сперджен был прав 302. Однако, евангелизационный порыв был так силен, а нетерпимость к доктринальным нюансам так велика, что очень немногие задавались вопросом, а можно ли измерять духовный успех количеством людей, откликнувшихся на «призыв».

Итак, мы частично рассмотрели историю церкви «Метрополитан табернакл» после 1892 года. В связи с этим возникает вопрос: как могла произойти такая перемена в церкви, где трудился сам Сперджен? С моей точки зрения, эта перемена объясняется главным образом тремя причинами.

Во-первых, факторы, которые привели к перемене, действовали еще при жизни Сперджена. Среди различных учреждений, им организованных, существовали и такие, в которых использовались методы, которые Сперджен, с одной стороны, не поддерживал, но, с другой стороны, и не запрещал. Один из самых ярких примеров такого явления мы находим в случае с Сообществом благовестников, открытом при Пасторском колледже в 1870-х годах для поддержания благовестия в тех районах страны, которые переживали духовный упадок. Самыми деятельными членами этого сообщества были «благовестники Ч. Х. Сперджена — Фуллертон и Смит» 303. Как позже писал Фуллертон, на выездных богослужениях он был главным оратором, а Дж. Мантон Смит применял свой дар рассказчика коротких историй и певца. «Я должен признать, что именно Мантон Смит привлекал людей, которым я проповедовал… Однажды, отдыхая в пятницу вечером, мы придумали „песенное богослужение“, которое заключалось в исполнении гимнов на определенную тему. Такие собрания пользовались большой популярностью и предоставляли моему коллеге хорошую возможность применить свои особые дары» 304.

У. И. Фуллертон написал автобиографию под названием «У шестидесятой вехи». Будучи подростком, он обратился в традиционной пресвитерианской церкви в Белфасте и «открыл» для себя дело всей жизни, когда Муди и Сэнки приехали в этот город в 1874 году. Об их кампании он пишет: «Те, кому эти методы хорошо известны, даже не могут себе представить, какой переворот подобное служение может произвести в жизни молодого человека» 305. Впоследствии, отучившись в Лондоне в спердженовском колледже, он и сам стал разъездным проповедником и полностью перенял новые методы благовестия. Из автобиографии Фуллертона становится понятно, что в основе его служения благовестника лежали несколько принципов, а именно: музыка являлась важным привлекающим фактором, в конце проповеди обязательно звучал призыв принять «решение», использовался метод «тихой комнаты» и подсчитывалось количество «обращенных». Не совсем ясно, насколько распространен был этот подход в Сообществе благовестников при жизни Сперджена. Примечателен тот факт, что положительные отзывы о методах Ч. Г. Финни появились на страницах «Суорд энд трауэл» только после того, как Сперджен прекратил свою редакторскую деятельность, и А. Хармер, еще один сотрудник Сообщества благовестников, написал: «Современные проповедники Евангелия могут многому научиться у мистера Финни, переняв его методы проведения евангелизаций» 306. И все же расхождение с позицией Сперджена можно обнаружить в другом номере этого же журнала, который вышел еще до 1892 года и содержит отчет о работе Сообщества благовестников. Например, секретарь молодежного союза города Брэдфорда сообщает читателям в журнале «Суорд энд трауэл» за декабрь 1890 года, что во время недавних кампаний Фуллертона и Смита «в рамках специальных встреч после основного собрания были проведены личные беседы с 350 посетителями». В другом журнале за тот же год мы читаем об еще одной кампании Фуллертона: «Каждый вечер, когда проводились евангелизационные собрания, души получали спасение, а в последнее воскресенье наша радость не знала границ, потому что комната, отведенная для проведения специальных встреч, оказалось до отказа заполненной: было около ста посетителей».

Почему же Сперджен позволял происходить всему этому, несмотря на то, что его слово могло оказать решающее действие? Вне всяких сомнений, одно соображение делало его терпимым: благовестники искренно искали спасения душ. Он не подвергал сомнению их мотивы, а что касается их не совсем верного богословия, так ведь Бог дает разным людям разные дары. Кроме того, он не рассматривал эту «особую» евангелизационную деятельность как часть официального богослужения. Началась эпоха использования специальных миссионерских центров, зданий театров и других учреждений, а Сперджен всегда поддерживал стремление донести Евангелие до людей любыми средствами. Ведь и он сам раньше так поступал. Имея в виду Муди и Сэнки, Сперджен сказал в 1873 году: «Я, не колеблясь, утверждаю, что церковные традиции, порядок и нормы поведения — „как делали наши отцы, так и мы будем делать всегда“ — слишком часто являются благовониями на теле мертвого Христа, обернутого в плащаницу. Но Христос жив, и Ему надо дать место для действия! Я говорю сейчас не о себе — ведь я всегда следую церковным правилам, не так ли? — а о ревностных братьях-благовестниках…» 307

Сперджен предостерегал против слишком частого использования особых евангелизационных собраний, но при этом считал, что они могут приносить пользу. Не ясным оставался другой вопрос: должны ли эти особые собрания подчиняться тем же принципам, которые определяли ход обычного богослужения в церкви? Если бы была предпринята попытка сразу же ввести новые евангелизационные методы в обычные церковные собрания, то она бы, конечно, провалилась. Тем не менее они прижились в другом месте. Это можно увидеть на примере деятельности Ф. Б. Мейера, который был другом Муди и пастором Церкви Христа, находившейся неподалеку от «Метрополитан табернакла». Желая привлечь тех, кто не посещает церковь, в конце 1893 года Мейер начал проводить особые собрания для мужчин под названием «Приятный воскресный день». На этих собраниях, не похожих на церковные богослужения, звучали оркестр, хор и орган! Кроме того, собрание считалось «неофициальным», поэтому допускались даже аплодисменты. Однако у собрания был свой распорядок, который, по словам самого Мейера, выглядел следующим образом:

3:30 Гимн

3:35 Брат читает около десяти стихов из Писания

3:38 Хор исполняет гимн

3:43 Брат ведет собрание в молитве, заканчивает молитвой «Отче наш»

3:45 Первое сольное пение

3:50 Секретарь делает объявления

3:53 Выступает ведущий (по возможности я сам)

4:00 Гимн

4:05 Выступает главный оратор

4:25 Второе сольное пение

4:30 Призыв дать «торжественное обещание» и принять решение в пользу Бога. Заключительный гимн

4:35 Короткая молитва 308

Тех, кто хотел стать христианами, пишет Мейер, приглашали пройти в специальное место в церкви, которое называлось «уголок посвящения».

Нельзя сказать, что Сперджен всегда относился к подобным явлением равнодушно. Он неоднократно предостерегал против нового веяния. Уже в 1875 году он выражал озабоченность тем, что методы Муди и Сэнки могут стать новой традицией: «Мы очень любим красивую упряжь, поэтому связываем себя правилами и методами… Если кто-то хочет провести особое евангелизационное собрание, то он обязательно должен использовать метод Муди и петь гимны Сэнки. Но почему мы должны безропотно следовать примеру других людей? Хватит с нас ваших нововведений, обойдемся и без них!» 309 Он также осуждал мнение, что музыка является важной часть благовестия. «Дорогие друзья, мы знаем, что души получают спасение не благодаря музыке, а если бы это было так, — продолжает он, — то проповедники должны были уступить свое место оперным певцам» 310. «Мы слишком быстро ставим знак равенства между наплывом людей, вызванным новыми методами воздействия на слушателей, и действием силы Божьей. В наш век всевозможных новшеств, похоже, обнаружили духовную силу в духовых оркестрах и тамбуринах… Сегодня церкви любят размах, шумиху и зрелищность, как будто при их помощи они могут добиться того, чего нельзя достичь при помощи традиционных подходов» 311. А в 1888 году он заявил: «Иисус сказал: „Проповедуйте Евангелие всякой твари“. Но людям уже начал надоедать божественный план. Теперь они будут получать спасение при помощи священников, музыки, театральных представлений и невесть чего еще! Они, конечно, могут испытывать свои новшества, пока им не надоест, но их постигнет полное разочарование и неудача; они только обесчестят Бога, исказят Евангелие, дадут жизнь тысячам лицемеров и уравняют церковь с миром» 312.

Не менее горячо он выступал и против другой методики: вынуждать тех, кто проявляет какой-то интерес, заявить об этом публично, чтобы после этого можно было передать их под опеку «душепопечителей». Сам Сперджен никогда не использовал этот подход, потому что был убежден в том, что грешник должен иметь дело непосредственно с Богом. С его точки зрения, после ясной проповеди Евангелия ищущим душам можно было дать только один совет: «Вам не нужно идти далеко, чтобы найти Его. Закройте глаза и прошепчите молитву. Спрячьтесь за одной из колонн возле входа (имеются в виду фасадные колонны „Метрополитан табернакла“. — Примеч. пер.) или выйдите на улицу и скажите сердцем своему Спасителю: „Спаситель, мне нужен мир, но его у меня не будет, пока я не обрету Тебя. Я доверяюсь Тебе. Явись мне сейчас и скажи моей душе: «Я Твое спасение»“» 313.

При этом он не осуждал тех, кто иногда устраивал дополнительные встречи после богослужения или использовал метод «тихой комнаты» при условии, что они не рассматривали это как необходимую часть благовестия.

В конце жизни Сперджен был обеспокоен тем, что некоторые из его питомцев не видели в этих новшествах никакой опасности. Обращаясь к студентам и членам Сообщества благовестников при Пасторском колледже, он сказал: «Когда вы проводите „пробуждение“ (здесь Сперджен вынужден был использовать терминологию Ч. Финни. — Примеч. пер.), то неплохо было бы менять порядок служения. Иногда отменяйте „тихую комнату“. Этот метод вызывает у меня подозрение, если он используется регулярно и превращается в неотъемлемую часть богослужений» 314.

Еще раз он обратился с похожим предостережением к той же аудитории:

«Тысячи людей, которые живут рядом с нашими молитвенными домами, никогда не заходят в них. Похоже, они не вызывают у них даже любопытства. Почему так происходит? Почему утерян интерес к обычным богослужениям? Я уверен, что ответ на этот вопрос многих удивит. Мы все больше потворствуем развлекательным элементам в служении. Аппетит приходит во время еды, и теперь его невозможно удовлетворить. Те, кто ввел в свои собрания разного рода развлечения, должны винить сами себя за то, что людям стали не по вкусу серьезные проповеди и они все больше требуют необычных зрелищ. Тяга к ярким представлениям растет так же, как тяга к алкоголю. Поначалу достаточного легкого вина, затем хочется чего-то покрепче и, наконец, подавай ему „паровозную искру“. Заядлый выпивоха жаждет чего-нибудь покрепче чистого спирта, пусть даже эта жидкость может оказаться ядом. Одна дамочка, отталкивая стакан с джином, выдала: „И это вы называете джином? Да я знаю место, где за три пенса можно получить такой напиток, что он всю душу выжжет!“ Джин ведет к купоросному маслу, а развлечение ведет к шоу, которое в свою очередь ведет к богохульству. Я бы не хотел никого осуждать, но должен признаться, что очень расстроен некоторыми нововведениями современных миссионеров» 315.

Сказанное выше указывает на противоречивость отношения Сперджена к новым методам евангелизации. Его предупреждения были понятными и недвусмысленными, а к концу жизни они стали звучать резче, но в то же время он великодушно закрывал глаза на недочеты в работе своих подопечных, и поскольку он не настаивал на отказе от новых методов, не устраивавших его, в глазах общественности те, кто их использовал, как бы и не вступали в разногласие со своим главой. Кроме того, методы, которые приносили немедленные и ощутимые результаты, становились все более популярными. В последние годы жизни Сперджен, продолжая придерживаться простоты старой традиции благовестия, оказался почти в полной изоляции. Для большинства людей переход от старого к новому выглядел таким же естественным, как переход от газового освещения к электрическому, поэтому, когда пастор «Метрополитан табернакла» покинул этот мир, умолк последний голос, который мог бы объяснить им, почему старое лучше нового.

Вторая причина, по которой «Метрополитан табернакл» не сохранил убеждений Сперджена, заключается в том, что в период с 1891 года по 1919 год, то есть с момента приезда Пирсона и до отставки Диксона, на церковь большое влияние оказали американцы. Даже в то время, когда Томас Сперджен был пастором, влияние Д. Л. Муди, как мы видели, было очень сильным, и тот же самый сын Сперджена полностью одобрил назначение Диксона на должность пастора «Табернакла». Доктор Пирсон также рекомендовал назначить Диксона и послал дьякону Олни такое сообщение: «Доверьтесь Богу и предложите Диксону место пастора» 316.

Тот факт, что именно американцы заняли место Сперджена, связан с конфликтом, вызванным проникновением либерализма в церкви, конфликтом, который во многом определил последние годы жизни Сперджена. В этом конфликте вскрылась достойная презрения богословская слабость английской Свободной церкви, кроме того, Сперджен открыто заявил о своем недоверии Баптистскому союзу. Это прискорбное положение дел вынудило Сперджена искать новых единомышленников, которые, наверняка, верили в Библию как в Слово Божье, и такими союзниками в борьбе с неверием как раз оказались Пирсон и Муди. Речь шла о выживании веры в сверхъестественное в церквах Англии, поэтому Сперджен был готов принять помощь от тех людей, которые, хотя и не придерживались исторического евангельского кальвинизма, все-таки верили в «основы». Когда высший критицизм стал реальной угрозой, Сперджен стал призывать к «объединению всех, кто не попался в сети рационализма и суеверий». В какой-то мере именно ради единства христиан, веривших в богодухновенность Библии, Сперджен подчеркивал, что нынешний конфликт вызван появлением либерализма, а не разногласиями по поводу кальвинистского богословия. Таким образом было положено начало сотрудничеству с американцами. Сложно сказать, в какой мере Сперджен осознавал тот факт, что американские проповедники, которые продолжали дело Муди в Англии, были гораздо ближе к богословской школе Чарльза Финни, чем к классической евангельской вере Джонатана Эдвардса и принстонских богословов. Ведь вообще-то он никогда не слышал их проповедей. Но несмотря на те сомнения, которые у него могли быть по поводу приверженности этих людей реформатскому вероисповеданию, он хотел заручиться их поддержкой перед лицом нависшей угрозы. Имея в виду его заокеанский круг общения, Хелен С. А. Диксон писала: «Постоянный обмен проповедниками и благовестниками сплотил евангельских верующих Англии и Америки, противостоявших разрушительному влиянию „нового богословия“» 317.

Тот факт, что Сперджен сотрудничал с американцами и расширил круг общения евангельских верующих, совсем не означает, что он одобрял единство кальвинистских и некальвинистских церквей. В письме одному из своих друзей-служителей в 1889 году Сперджен говорил о необходимости выступать единым фронтом вместе с баптистами, верившими в искупление всех людей, которые были евангельскими верующими, хотя и арминианами: «Между нами и либералами существует принципиальное различие, но с общими баптистами нас объединяют основные евангельские убеждения». Однако, в том же письме он отмечает: «Не могу себе представить, как мы, кальвинисты, можем становиться пасторами арминианских церквей» 318. Когда речь шла об обычном церковном служении, он не мог допустить, чтобы кальвинистское богословие было подорвано ради единства. Для него было немыслимо назначить арминианина пастором «Метрополитан табернакла». Он совсем не думал о том, что, радушно принимая гостей из Америки и заявляя о единстве с ними во всех главных вопросах, он тем самым открыл путь к тому, чтобы его кафедрой после него завладело иное богословие. Нет нужды защищать то великодушие Сперджена, благодаря которому он принял в общение верующих другой евангельской традиции. Однако, мне кажется, он все же просчитался и не смог предвидеть, что из этого союза, необходимость которого была вызвана временным кризисом, вырастет новая форма благовестия. Он считал, что Муди делает важный вклад в развитие евангельского христианства, и не догадывался, что евангельское мировоззрение на долгое время окажется под влиянием новой традиции. Эту ошибку допустил не только Сперджен. В 1903 году Дэйвид Р. Брид в статье «Новая эра благовестия», опубликованной в «Принстон теолоджикал ревью», издании, которое было бастионом реформатского богословия, занял ту же позицию, что и Сперджен. Он хорошо отзывался о Муди, но при этом критиковал новую традицию, связанную с именем Муди: «Новая традиция подразумевает серьезную и живую евангельскую веру, но в то же время в ней присутствуют незрелость, явные заблуждения и раскольнический дух… Со временем эти недостатки привели к ее упадку. Похоже, мистер Муди и сам осознает это». Тот же автор также утверждал, что «новая традиция» не приживется. Но он ошибался.

Евангельское христианство двадцатого века по обе стороны Атлантики превратилось в движение, из которого исчезло все то, что было характерно для реформатской традиции, зато восприняло убеждения «Основ» 319 (название двенадцатитомного издания, которое Лиман Стюарт и А. К. Диксон начали издавать в 1910 году), Кесвика 320, скоуфилдской Библии 321 и взяло на вооружение евангелизационную методику принятия «решений». К чести этого движения надо отметить, что оно противостояло модернизму и несло Евангелие людям, но в то же время оно отбросило слишком большую часть исторического христианского наследия и увлеклось модными идеями. Например, новые евангельские верующие приняли диспенсационализм и учение о том, что христианин должен верой принять полноту Святого Духа и таким образом перейти от «плотского христианства» к «победоносной жизни». Появилось целое поколение евангельских церквей, члены которых любили занимательные истории, юмор и музыку, но не знали практически ничего о богословии и исторических вероисповеданиях. Это произошло потому, что учение о Боге лишилось своего центрального места, которое оно занимает в библейском откровении, и в результате христианская истина о прославлении Бога («Да будет Бог все во всем») была забыта. Евангельские верующие стали думать и говорить так, как будто спасительная весть не была «Евангелием Божьим», как будто Христос является единственным объектом веры. Сперджен обратил внимание на эту опасность уже в 1879 году: «Сегодня некоторые люди забывают об Отце. Христа любят, потому что Он умер, но некоторые думают, что Отец не принимал никакого участия в чудном деле искупления» 322. Недостаточный теоцентризм новой веры повлиял на содержание евангелизационных проповедей. О прощении стали говорить так, как будто конечной целью спасения было именно оно, а не познание и прославление Бога. Кроме того, изменился и способ, которым Благая весть доносилась до людей. Страстно желая «приобрести» души для Христа, благовестники забыли о том, что истинное осознание греха может прийти только тогда, когда человек поймет, что он зависимое от Творца и обязанное подчиняться Ему творение. Ради «успешной евангелизации» стали все меньше говорить о святости Бога и требованиях Его закона, а вместо этого стали призывать людей «открыть свои сердца для Христа». Апостольское выражение «покаяние перед Богом» было забыто, ему на смену пришло новое: «принятие Христа».

Самое серьезное обвинение, которое можно выдвинуть против фундаменталистов, состоит в том, что они породили поколение евангельских верующих, которые не знают, что такое благоговение перед Богом, и которые настолько фамильярны с Иисусом, что возникает подозрение, знают ли они, кто Он есть 323.

Осталось отметить последнюю причину, которая объясняет, почему после смерти Сперджена «Табернакл» стал развиваться именно в этом направлении. По причинам, которые мы не будем сейчас рассматривать, Сперджен оставил после себя слишком мало своих единомышленников. В этом смысле автор некролога, опубликованного в «Дейли кроникл» от 1 февраля 1892 года, был прав:

«В каком-то смысле Сперджен был человеком прошлого. Он не жаловал новые идеи и современные трактовки веры и морали. Его язык, за исключением, быть может, юмора (хотя, возможно, и нет), мало отличался от речи проповедников в военных лагерях времен Кромвеля. Его метод толкования Писания восходит именно к тем временам. Его взгляды на будущую жизнь и связь между ней и нынешней жизнью практически не расходились со взглядами составителей Вестминстерского вероисповедания. В этом и заключалось чудо последних десятилетий: несмотря на весь современный гуманизм и любовь к чувственному, несмотря на универсалистские тенденции, отказ от использования логики и идеалистический оптимизм, мощный голос твердо в старой манере провозглашал старые учения. Звук этого голоса выдавал гения, но гения, который бескомпромиссно продолжал традицию „неотесанных отцов“, которыми были английские пуритане. Этот голос был совершенно одинок. Сперджен не оставил преемников. Его попытка создать „священное“ движение, которое он возглавлял, не увенчалась успехом. Его „молодежь“ переняла только наименее похвальные черты его служения. Воистину, последний из пуритан покинул нас».

Его брат Джеймс во время открытия «Метрополитан табернакла» в 1861 году проповедовал на тему ограниченного искупления, а тридцать лет спустя он уже не придерживался этого учения. Изменения, произошедшие в его убеждениях, проявили себя в том, что он занял странную и непонятную позицию во время конфликта, вызванного появлением либерализма. В 1896 году ему пришлось оставить должность президента Пасторского колледжа, и, по словам Фуллертона, «основанием для этого послужил Устав колледжа, в котором было сказано, что колледж существует для обучения пасторов частных (то есть придерживающихся кальвинизма) баптистских церквей». Он умер в 1899 году в поезде, направляясь в Лондон 324.

Томас Сперджен в период с 1877 (год его первой поездки в Австралию) по 1892 год (год смерти его отца) посетил Англию лишь дважды. Мы не можем сказать, в какой мере его длительное отсутствие повлияло на его убеждения. Очевидно лишь одно: для отца его биография, которую написал Фуллертон, была бы большим разочарованием.

Из тех, кто пережил Сперджена и хорошо понимал его взгляды, пожалуй, самой значительной фигурой является Джозеф Харральд. Именно он взял на себя труд по изданию четырехтомной «Автобиографии» Сперджена — самого точного сочинения о великом проповеднике, и именно он продолжал каждую неделю скрупулезно редактировать его проповеди до самой своей смерти в 1912 году. Сперджен однажды решил отдать должное своему другу и сочинил юмористическое четверостишие:

О преподобный Джозеф Харральд!

Сравнится ль кто с тобой?

Тебе пожал бы руку Фарелл,

Для Кальвина ты был бы свой.

Именно Харральду выпала честь продолжать дело Сперджена после его смерти! Но, как понятно из вышесказанного, его постигло великое разочарование. В апрельском номере «Суорд энд трауэл» за 1892 год мистер Дж. В. Харральд был назван «самым близким другом и верным соратником мистера Сперджена». В той же статье также было отмечено: «Несколько раз он с успехом проповедовал с кафедры Сперджена, и мы рады сообщить вам, что в будущем он будет проводить воскресные дневные служения в лекционном зале „Табернакла“». По неизвестным причинам эта договоренность в следующем году в результате «Табернакловской бури» была нарушена. Кажется невероятным, чтобы человек, который был так близок к Сперджену и его убеждениям, был отставлен в сторону, да еще так, как это описывает Харвуд Филд в книге «Преподобный Джозеф Уильям Харральд»:

«Затем наступили бурные дни в „Метрополитан табернакле“, когда газеты в открытую смаковали произошедший в великой церкви раскол и неожиданно проявившие себя внутренние разногласия. Как и следовало ожидать, мистеру Харральду пришлось услышать в свой адрес много неприятных, обидных и несправедливых слов. Ему запретили проповедовать в „Табернакле“, и многие выступили против него. Какая боль! Как они старались ограничить действие Святого Духа и противостать против замысла Божьего для грешного, страдающего мира! Мистер Харральд, несмотря на все испытания, держал себя в руках, потому что, как известно, терпение являлось главной чертой его характера. Он публично заявил о том, что сам направил письмо с просьбой освободить его от обязанности проповедовать на дневных собраниях в „Табернакле“. Да, он на самом деле послал это письмо, но он не сделал бы этого, если бы его не вынудили к этому закулисные интриги, фактически не оставившие ему другого выбора. Но и тогда он мог утешить себя тем, что страдает исключительно из-за своей верности. Для исцеления такой боли всегда есть тайный бальзам, врачующий раны» 325.

Таким образом, его деятельность в «Табернакле» неожиданно завершилась, а в 1902 умерла миссис Сперджен, для которой он был необходимой опорой, и тем самым исчезла всякая нужда оставаться в Лондоне. Харральд вернулся в Шорхэм, что на сассекском побережье, где он начинал свое пасторское служение. Первого июля 1912 года он вышел на свою обычную прогулку по пляжу и мирно скончался, редактируя очередную проповедь Сперджена. Отдавая ему должное, Харвуд Филд писал: «Он всегда находился за кулисами. Он делал свое дело, не получая признания. Только Тот, кто видит тайное, видит и может оценить служение этого ревностного труженика на ниве Божьей» 326.

Таким образом, Харральд был лишен возможности играть какую бы то ни было роль в жизни «Метрополитан табернакла» после смерти Сперджена. Но где были, можно задать вопрос, все старейшины и дьяконы, которые неизменно поддерживали своего руководителя, пока он был жив? Для ответа на этот вопрос у нас нет почти никакой информации, кроме двух загадочных строк, которые Харральд поместил в четвертом томе «Автобиографии» Сперджена, опубликованном в 1900 году. После письма, посланного церковью Сперджену в связи с его отсутствием по состоянию здоровья (а это письмо было подписано пятнадцатью дьяконами и старейшинами), его секретарь отмечает: «Примечателен тот факт, что из служителей церкви, подписавших это письмо, остались в живых только двое: один дьякон и один старейшина» 327. Это говорит о том, что к концу столетия состав служителей церкви претерпел большие перемены, и те, кто руководил работой в предыдущие годы, уже не находились у руля.

Насколько можно судить, во время служения Диксона та ситуация, которая заставила Харральда подать в отставку, повторилась, и теперь пострадали два других помощника пастора: Бенджамин Рив, который нес служение помощника пастора в течение двух лет, начиная с 1915 года, и Т. Л. Эдвардс, назначенный, как уже отмечалось выше, в 1908 году, которого Диксон вынудил подать в отставку после семи лет служения. Подробности несправедливого обращения с Эдвардсом описаны в Чарльзом Ноублем в памфлете, который уже был упомянут выше. Ноубл считал, что корнем всех проблем «Метрополитан табернакла» является пастор и служители церкви, которые не придерживаются Устава церкви: «Вы позволяете себе нарушать многие положения учения и устройства церкви. Самым первым положением устава является требование, чтобы пастор придерживался так называемого кальвинистского богословия и чтобы он занимал свой пост лишь до тех пор, пока он сохраняет свои богословские убеждения. Он не имеет права проповедовать, если у него другие убеждения. Но вы позволили себе забыть эти истины, и арминианское богословие заняло их место».

Год спустя Диксон подал в отставку, и после него пришел лучший человек. Но уже был нанесен ущерб не только «Метрополитан табернаклу», но и всему английскому евангельскому христианству, ущерб, который будет исправлять не одно поколение верующих. Едва смолк голос Сперджена, как новая евангельская традиция, несущая с собой современную любовь к развлечениям и ярким шоу, ворвалась в церковь, сметая все на своем пути. Началась эпоха фундаментализма, и о Сперджене осталось только одно воспоминание: он был «ловцом душ». Когда «Метрополитан табернакл» был разрушен второй раз во время бомбежек 1941 года, оказалось, что в фундаменте по-прежнему хранится бутылка с Баптистским вероисповеданием 1689 года, которую сам Сперджен заложил в 1860 году. В 1941 году во всей Англии не существовало ни одной крупной церкви, которая бы придерживалась того богословия, которое было отражено в этом документе, ни одного колледжа, который бы готовил служителей провозглашать эти убеждения. И все же, как читателям этой книги известно, несмотря на события последних восьмидесяти лет, кальвинизм не умер бесславной смертью, которую ему пророчили его оппоненты в конце девятнадцатого столетия. В других зданиях молодые служители и рядовые члены церкви продолжают проповедовать этому миру истину, которая воздает всю славу Богу, и пока они это делают, дело Сперджена, который так много говорил о Том, «кто вчера, сегодня и вовеки тот же», не будет забыто.

278 Сравните его слова о Пирсоне в письме от 10 октября 1891 года, направленном всей церкви: «Господь избавил меня от большого беспокойства, ясно указав мне на то, что я могу попросить доктора Пирсона проповедовать вместо меня в мое отсутствие. Он человек по моему сердцу и великий ловец душ. У него только одна цель — прославлять Бога. Он просит о том, чтобы вся церковь поддержала его в единодушной молитве. Он прямо сейчас отправляется из Америки и будет готов проповедовать 25 октября, если Господу будет угодно. Я вновь буду среди вас, как только почувствую, что это достаточно правильный и мудрый шаг, и тогда доктор Пирсон сможет отправиться к себе на родину. Он отложил все дела, чтобы послужить нам. Бог направил меня к нему в тот же самый момент, когда Он послал ему мысль помочь мне» (MTP, vol. 37, p. 552).

279 Thomas Spurgeon, 1919, p. 152.

280 Arthur T. Pierson, A Biography, D. L. Pierson, 1912, p. 232.

281 James Archer Spurgeon, G. Holden Pike, 1894, vol. 6 [Preface by A. T. Pierson].

282 Sword and Trowel, 1892, p. 81.

283 Arthur T. Pierson, op. cit., p. 241.

284 Ibid., p. 271.

285 Evangelical Unity, E. J. Poole-Connor, 1941, pp. 98–99.

286 Thomas Spurgeon, op. cit., p. 158.

287 MTP, vol. 7, pp. 294–328.

288 Thomas Spurgeon, op. cit., p. 197.

289 Ibid., p. 211.

290 Ibid.

291 The Christian Age, May 4, 1911.

292 A. C. Dixon, A Romance of Preaching, 1931, p. 212.

293 Ibid., p. 218.

294 Ibid., p. 222.

295 Ibid., p. 233.

296 Ibid., p. 237.

297 См. приложение в конце этой книги. В биографии Диксона нет и намека на то, что кто-то критиковал его пасторское служение в «Табернакле», хотя в письме 1917 года, адресованном его первой жене, он, рассуждая о том, следует ли ему оставаться в «Табернакле», писал: «Мне кажется, Бог хочет, чтобы я остался здесь и свидетельствовал о Нем, хотя я понимаю, что это означает столкновение с оппозицией, а быть может, гонения и страдания». (A. C. Dixon, p. 228. Значение этих слов его биограф не поясняет.)

298 Ibid., p. 275.

299 Ibid., p. 264.

300 Ibid., p. 282.

301 Ibid., p. 273.

302 Один автор, принадлежавший к старой евангельской традиции, опубликовал в «Сигнал» от 1 июля 1884 года следующее сообщение о результатах применения новых методов благовестия в Шотландии: «Один из благовестников заявил, что после двухнедельной евангелизационной кампании, проведенной в какой-то церкви, шестьдесят человек получили спасение. Я хотел бы спросить читателей, сколько, по вашему мнению, человек из этих шестидесяти спустя хотя бы три месяца продолжали утверждать, что они христиане? К великому сожалению, я вынужден сообщить, что ни один. Конечно, пока церковь существует на земле, мы должны ожидать исполнения притчи нашего Господа о четырех видах почвы, которые в разной мере были готовы к принятию семени. Но мы никогда еще не видели такого распространения каменистой, неглубокой, вытоптанной почвы». Лидеры шотландской церкви не смогли предугадать последствий применения метода Муди, хотя у них и были сомнения в этом отношении. Джон Кэрнс, например, анализируя деятельность Муди в Шотландии, писал: «Единственное, что не получило нашего одобрения, — выход вперед людей для молитвы за них. Однако я привык к этому, а все остальное было настолько восхитительно, что я остался доволен и даже испытываю чувство благодарности» (Life and Letters of John Cairns, A. R. MacEwan, 1895, p. 721).

303 Autobigraphy, vol. 4, p. 335.

304 At the Sixtieth Milestone, W. Y. Fullerton, no date, pp. 77, 96.

305 Ibid., p. 60.

306 Sword and Trowel, 1893, p. 188.

307 MTP, vol. 19, p. 215.

308 Reveries and Realities: or, Life and Work in London, F. B. Meyer, p. 51. Когда Мейер стал пастором Церкви Христа, У. Фуллертон был назначен вместо него пастором в Мельбурн-холл в Лестере. Впоследствии Фуллертон стал биографом Мейера. В книге о нем так же, как и в биографии Сперджена, Фуллертон не говорит о том, в какой мере евангельское христианство начала двадцатого века отошло от убеждений Сперджена. Когда была опубликована биография Сперджена в 1920 году, Г. Тайдмен Чайлверс, который в то время был пастором «Табернакла», критиковал Фуллертона за то, что тот писал о спердженовском конфликте с либералами, занимая совершенно нейтральную позицию и «не решаясь открыто стать на сторону мистера Сперджена» (цит. по A Centennial history of Spurgeon’s Tabernacle, Eric W. Hayden, 1971, p. 43). Впрочем, все сочинение Фуллертона о Сперджене заслуживает суровой критики, поскольку оно богословски несостоятельно. Фуллертон умудрился обойти молчанием самые важные для Сперджена убеждения.

309 MTP, vol. 21, p. 515.

310 MTP, vol. 18, p. 239.

311 MTP, vol. 28, p. 377.

312 MTP, vol. 40, p. 199.

313 MTP, vol. 24, p. 84.

314 An All-Round Ministry, p. 372.

315 Ibid., pp. 296–297. В его «Проповедях» можно найти множество подобных предостережений: «Если вы хотите организовать „пробуждение“, как говорят некоторые, вы можете сделать это точно так же, как вы можете зимой вырастить неароматную клубнику, используя искусственное тепло» (MTP, vol. 17, p. 499).

316 A. C. Dixon, op. cit., p. 193.

317 Ibid., p. 95. Диксон впервые посетил Англию и встретил Сперджена в «Табернакле» в 1889 году.

318 Письмо мистеру Миллзу от 1 марта 1889 года (копия находится в Колледже Сперджена).

319 Оригинальное английское название этого труда Fundamentals. От него произошло название движения — фундаментализм.

320 Сперджен считал учение о «высшей духовной жизни», породившее Кесвикскую конвенцию, заблуждением, которое ведет к чрезмерно завышенным требованиям к духовной жизни. «Апостол Павел сказал: „О, бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?“ Он сказал это не потому, что не был святым, а потому что он добился очень большого роста в святости» (MTP, vol. 24, p. 436). «Некоторые заявляют о том, что они очень близки к Иисусу. Недобрый знак, когда люди говорят о своих достижениях… Мне нравится быть с Божьим народом победнее, с людьми, которые борются и страдают. Мне нравится быть с Божьим народом, который ведет войну с грехом, сомнениями и страхом. Когда я разговариваю с братьями, которые почитают себя достигшими, я не нахожу никакого удовольствия в общении с ними, ибо мне не понятно, каким образом они одержали полную победу над грехом и получили полную свободу от греховных наклонностей. Лично я и дня не могу прожить без сожаления о своих недостатках» (MTP, vol. 34, p. 623). «Я должен сказать вам, что заявления, которые мы все чаще слышим, о том, что кто-то достиг совершенства во плоти, проистекают из полного незнания закона и себя» (MTP, vol. 25, p. 367). «Дети Божьи грешат, потому что они до сих пор живут в теле. Если их сердце находится в правильном состоянии, они будут оплакивать свою греховность, и она будет бременем для них всю их жизнь. О, если бы они могли жить без греха! Об этом они мечтают и никогда не удовлетворятся, пока их мечта не осуществится. Они не оправдывают себя: „Я ведь не могу быть совершенным“, потому что знают, что их „не могу“ есть грех. Они почитают всякий проступок и склонность ко греху великим злом и оплакивают их каждый день. Они желают быть святыми, как Христос. Желание есть у них, но как исполнить его, не знают».

Также и А. Т. Пирсон расходился в этом отношении со Спердженом. Его биограф сообщает: «Он познакомился с так называемым кесвикским учением еще до того, как впервые посетил Кесвик. В 1895 году он на опыте узнал о замысле Бога и Его силе, которой Он изменяет характер и дает полную победу над сознательным грехом». Впоследствии он стал популярным оратором в кесвикском кругу общения как в Англии, так и в Америке. Arthur T. Pierson, op. cit., p. 287 и далее.

321 О том, какую роль толкование пророчеств играло в формировании фундаменталистской традиции, можно прочитать в книге Ernest R. Sandeen, The Roots of Fundamentalism, British and American Millenarianism 1800–1930. В этой книге читатель также сможет больше узнать об А. К. Диксоне. Взгляды Сперджена на пророчества и его неприятие диспенсационализма я описал в приложении к книге Puritan Hope, 1971.

322 MTP, vol. 25, p. 170.

323 Дж. Г. Моррисон, проповедник, живший в начале двадцатого столетия, видел эту проблему: «Никогда прежде так много не говорили и не писали о христианской любви. Если бы мы больше проявляли любви и меньше говорили о ней, мы бы смогли оживить свое умирающее благоговение. О, сколько так называемой любви к Иисусу Бог не приемлет и отвергает из-за того, что в ней нет благоговения. Так легко говорить о возлежании у груди Иисуса. И так легко забыть, что тот, кто возлежал у груди Иисуса, пал к Его ногами как мертвый» (Flood-Tide, Sunday Evenings in a City Pulpit, 8th edition, p. 113).

324 К сожалению, Дж. Голден Пайк в книге «Жизнь Джеймса Сперджена» останавливается на 1892 году. Отец Сперджена, Джон Сперджен, прожил до 14 июня 1902 года, а его сын Томас умер в 1917 году в возрасте 61 года.

325 Joseph William Harrald, no date, p. 117.

326 Op. cit., p. 118.

327 Autobiography, vol. 4, p. 231.