Закат на Авеню Монтень (СИ)

Глава 5

Моя машина все дальше удалялась от этого заведения, но то, что было сказано в нем, в кабинете Виктора, продолжало меня волновать. Я все еще не мог поверить, что смог свернуть с этой дьявольской дороги, избавиться от чувства постоянной тревоги, которая сопровождала меня всю жизнь. Мысли бурлили в моей голове. Я не мог точно знать, смогу ли я вновь начать все заново, перестать бояться каждой встречи с Дюпон. А вдруг она все узнала? Вдруг за мной следили и она смогла записать наш разговор с отцом Хамона Пикара? Нет, это было невозможно. Она профессионал, но такое провернуть ей не под силу.

От нарастающего нервного напряжения я полез за сигаретой. Встряхнув пачку и покрутив из стороны в сторону, я с небольшой досадой обнаружил, что в ней осталась всего одна штука. Вскоре горький дым полностью наполнил мои легкие.

Ночной Париж — это было удивительное зрелище. Узкие улочки сменяли друг друга, разрезая большой город, словно кровеносная система, вскоре заменяясь большими дорогами, ведущими за пределы элитных районов в неприглядные пригороды. Роскошь уходила, открывая путь для нищеты и запущенности. Такое соседство было частью этого города, как две стороны медали, как два полушария мозга, без одной из них, город просто не смог бы существовать.

Вскоре автомобиль вырвался из каменных лап столицы в просторный и недружелюбный пригород. Дорога была пуста, на всем пути я не встретил ни одной встречной машины, ни одного человека, никого. Я упрямо вглядывался в наступающую темноту, пытаясь увидеть вдалеке очертания своего дома. Воображение рисовало прекрасную картину: встреча с женой, теплая постель и сон без угрызений за проделанную работу. Впервые в жизни я чувствовал, что сделал что-то действительно важное, и мне хотелось поделиться этой радостью со своей семьей.

Наконец глаза начали ловить знакомый силуэт, и спокойствие тут же наполнило мое сердце. Несмотря на поздний час, свет на верхнем этаже горел очень ярко и я с еще большей силой вдавил педаль газа в пол. Мне было волнительно от всего этого…

Машину пришлось припарковать возле огромного металлического забора, который обвивал дом по всему периметру. Открыв дверь и вдохнув такой непривычный чистый пригородный воздух, я уверенным шагом направился к входной двери. Она была не заперта. Внутри было тепло и манимый странным звуком, доносившимся из гостиной, я, словно мотылек, направился к источнику этого звука.

— Мадам, я вам все доходчиво объяснил: лучше решить все миром, иначе дело может затянуться на долгие месяцы, если не годы. Я навел справки и результаты оказались не в нашу пользу. Ваш муж уважаемый человек, на работе о нем исключительно положительные отзывы, а профсоюз и вовсе стоит за него горой. Если мы начнем бракоразводный процесс и раздел имущества по надуманным обвинениям, на нас спустят всех собак: общественные организации, профсоюзы, они разорвут нас части. Ни один суд не поверит, что такой человек, как ваш муж — тиран и деспот, который каждый день избивал вас.

Я стоял за углом и продолжал слушать. Этот человек был адвокат моей жены и, судя по словам, они все никак не могли решить вопрос о моем добровольном согласии на развод. Жена сидела напротив него и, не отрывая глаз от многочисленных бумаг, отвечала на все вопросы. Дождавшись, когда разговор был окончен, а адвокат начал собирать свои вещи, я тихо вошел в гостиную, чем вызвал легкое замешательство у присутствующих.

— Простите, что помешал.

— Вы кто? — адвокат недоумевая поглядывал то на меня, то на жену.

— Я — Дидье Лефевр, муж Мари. И мне очень неприятно, что посторонний человек, пусть и адвокат, находится в моем доме, в такой поздний час и, вдобавок, наедине с моей женой.

Усевшись на ближайшее кресло, я достал из кобуры пистолет и демонстративно положил его на стол так, чтобы адвокат видел его. Он все понял. Не издав больше ни одного звука, он собрал вещи и буквально испарился из гостиной, оставив меня и жену наедине в такой щекотливой ситуации.

— Зачем ты все это делаешь? Данные тобой два дня еще не вышли.

— Мне нужен ответ, Дидье. Тебе это известно. Мы стали другими, наша семья, если ее можно так назвать, стала для нас обоих обузой.

— Неправда! Это ты для себя так решила. Я никогда не говорил такого, я даже не заикался про это. Каждый день, каждый час, мне приходилось прикладывать все усилия, чтобы уберечь нашу семью от раскола, тебе ли не знать об этом. Это все происходило у тебя на глазах. И вот сейчас, спустя столько времени, ты говоришь, что семья для меня обуза? Ты вообще соображаешь о чем говоришь?

Мари удивленно посмотрела на меня. Еще никогда ей не приходилось слышать от меня таких слов, направленных в ее адрес. Она испугалась. Время от времени ее глаза останавливались на моем пистолете, чье дуло было направлено как раз в ее сторону.

— Где наша дочь?

— Я отправила ее на курсы в Германию, на два месяца, — ответила Мари, все также посматривая на пистолет.

— Она знает обо всем этом? О нашем разводе и о том, что будет после него?

— Ей уже достаточно лет, чтобы она могла самостоятельно делать определенные выводы. Так будет лучше для нее. Когда она вернется, надеюсь, она все поймет.

— Ты всегда так говоришь, когда хочешь уйти от ответственности. Тебе сложно сказать правду в глаза. Даже сейчас, вместо того, чтобы напрямую поговорить со мной, ты вызываешь своего адвокатишку и начинаешь шептаться за моей спиной. Я могу подписать эти бумаги прямо сейчас, но проблемы это не решит. То, что мы разбежимся в разные районы Парижа, еще не значит, что я уйду из твоей жизни или жизни нашей дочери. Я слишком многое сделал, чтобы вот так вот просто взять и расстаться со всем этим. Пойми же, Мари, семья для меня это не просто горячий ужин и теплая постель, это смысл жизни, это та земля, которую ты сейчас выбиваешь у меня из-под ног и с такой простотой рассуждаешь об этом.

Я продолжал говорить, но был ли смысл во всем этом. Она, наверняка, даже не слушала меня. Ее глаза по-прежнему были пустыми, а взгляд безразличным. Когда же слова закончились, Мари встала со стула и направилась ко мне. Неспешно, будто двигаясь по минному полю, она подходила все ближе. И когда до меня оставалось всего несколько шагов, она, вдруг, остановилась.

— Сегодня звонили с твоей работы.

— Кто?

— Некая Софи Дюпон.

— Что ей было нужно от тебя?

Мари небрежно поправила упавший на лицо локон каштановых волос.

— Спрашивала о тебе, о нашей совместной жизни. Не было ли у нас каких-либо конфликтов, в том числе и с дочерью. Затем начала рассказывать мне про дело, которое завели в отношении тебя. Остальное по мелочи.

Это было плохо. Дюпон, она как хищный зверь искала слабое место в моей обороне и как отличный стратег прекрасно понимала, что идеальных людей не бывает. Чем лучше твой послужной список, тем больше костей можно найти в шкафу. Она искала, и чего таить греха, могла скоро их найти. Мне нужно было с ней поговорить и завтра я сделаю это обязательно. Повод есть — расследование по убийству почти завершено. Робер был прав — нужно заканчивать со всем этим, пока эта сумасшедшая не взяла меня за гриву. Но что делать с моей семьей, она может доставать их своими вопросами. Давить на них. Она была способна на все. Нужно было как-то обезопасить их от всего этого. Но как? Я пытался найти простое, но в то же время эффективное решение и оно было. Развод. Как ни печально, но только это может избавить мою семью от тех последствий, которые могут возникнуть в случае самого плохого стечения обстоятельств. Это был нокаут. То чего я пытался избежать столько лет, то, что я ненавидел всю свою жизнь и боялся, должно было произойти. И начало этому положу я сам. Мне придется.

— Ты хочешь развод, Мари?

— Да.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Где надо подписать.

Я встал со стула и направился к тому столу, где недавно сидела моя жена. Документы лежали на самом краю. Сжимая от злости шариковую ручку и сдерживая нарастающую дрожь, я подписал все документы. Страницу за страницей, моя рука пробежалась по всей папке. Не читая и не вникая в суть дела, я просто сделал то, чего хотела моя жена. Я дал ей развод.