Закат на Авеню Монтень (СИ)

Глава 9

Было очень больно…. Наверное, так, как не было уже очень давно. По телу растекалось странное чувство сухости, а глаза стал резать такой непривычный яркий свет. На мгновение мне показалось, что я на небесах и все мои мучения закончились. Я ждал, когда же перед моим лицом появится яркий образ какого-нибудь святого, который протянет мне руку и поведет к райским вратам. Но как это бывает, все получилось совершенно иначе и через несколько секунд, мои уши уловили звук кардиоаппарата.

— Черт, неужели я все еще жив.

С большим усилием слова еле вырвались из легких.

— Вы не просто живы, вы еще и чертовски везучий человек, комиссар.

Голос доносился откуда-то сбоку, но стоило мне только попытаться повернуть голову, как резкая боль в шее заставила отложить эту идею на потом.

— Ох, простите, мсье Лефевр, совсем забыла про вашу шею. Сейчас все исправлю.

Мой разум стал немного приходить в себя. Я стал оглядываться по сторонам, но увидеть женщину так и не мог. Где-то вдалеке послышался легкий шум и русская речь. Затем в комнате появилось несколько здоровенных мужчин, которые, обойдя кровать с двух сторон, передвинули меня в другое место. И только теперь, оглянувшись и полностью придя в себя, мне удалось рассмотреть лицо этой женщины, и удивлению моему не было предела. Эта женщина, я уже видел ее, в кабинете у Виктора.

— Ты сестра Виктора?

— Да, мнея зовут Анна, удивительно, как после такой аварии вы еще способны вспомнить меня.

— Как я здесь оказался? Я помню, что меня выкинуло из машины.

Было тяжело говорить. Каждое слово перемежевывалось с нарастающим приступом кашля, который усиливал и без того нарастающую боль в груди.

— Честно говоря, когда врач увидел вас, он заочно записал вас в покойники. Настолько плохое было у вас состояние.

— Моя голова… она ужасно болит.

— Ну вы пробили ею лобовое стекло, странно, что она вообще не раскололась как орех. Нашим специалистам пришлось очень потрудиться, чтобы собрать и зашить вас.

— Как вы оказались там? Я помню, что дорога была абсолютно пустой, если не считать той машины, что гналась за мной.

Девушка замолчала. Отвернувшись в сторону и подойдя к небольшому медицинскому шкафу, начала что-то искать. Затем, отсыпав из небольшой упаковки несколько таблеток, поднесла их ко мне.

— Возьмите, это обезболивающее, скоро вам станет легче.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Я продолжал настаивать и, видя мою упертость, девушка присела напротив меня.

— Потому что я вела ту машину, что ехала за вами, и должна признаться, вы очень хорошо водите автомобиль.

Мои глаза тут же раскрылись от удивления. Нет, она блефует, такая хрупкая девушка, с такими нежными руками, которые с виду не держали ничего тяжелее чайной ложки, не могла так мастерски управлять машиной. Но даже если это так, то почему она не убьет меня? Зачем ухаживает?

— Вы врете.

— Нет.

— Вы пытались убить меня, зачем тогда сейчас лечите?

Она тяжело вздохнула и встала со стула.

— Давайте я вам все расскажу. Все началось сразу после вашего визита в «Аврору», тот человек, Синьен, с которым вы разговаривали в кабинете, это он принял решение покончить с вами. Почему? Очень просто: вы вышли из игры, комиссар, и это очень сильно не понравилось людям, с которыми он был связан. Может быть все бы закончилось иначе, но вы знали слишком много: имена, адреса, телефоны, неужели вы всерьез думали, что из такого логова можно просто так выйти. Нет. Вы подписали смертный приговор сразу после этого разговора. Стоило вам выйти из кабинета, как это старик уже звонил по телефону и уточнял детали вашей смерти.

— Но там вас не было. Откуда вам это известно?

Девушка улыбнулась.

— Это же наш с братом ресторан, наш персонал. Мы знаем все, что твориться в любом уголке этого здания. Даже в туалете. Некоторая хитрость, плюс, плоды научного прогресса и — вуаля! Мы уже все обо всем знаем. Может это и плохо с одной стороны, но с другой — вы живы именно благодаря именно этому.

— Почему было просто не убить меня сразу?

— Наверное, так было бы лучше для всех, но этот Синьен, он стратег, по крайней мере, он так считает. И совершать спонтанные и необдуманные до самых мелочей поступки, было не в его характере. Это он приказал установить за тобой слежку, попытаться найти подходящий момент, чтобы избавиться от тебя, но вы, комиссар, постоянно были вместе с это Дюпон, а это очень сильно затрудняло выполнение поручения. Если бы не она, вы были бы мертвы уже очень давно. Так что, когда увидитесь в следующий раз, не грех будет сказать ей спасибо. Она ваш ангел-хранитель. Однако ваш визит к ней, стал для старика сигналом к действию и он приказал начать операцию. Ну а дальше вам все и так известно.

— Кто был еще помимо вас в машине?

— Его сын — Хамон Пикар, это он сидел рядом со мной и стрелял по вам, его подельник, и мой брат — Виктор. Послушайте, комиссар, я знаю, что вы сейчас чувствуете, но мне хотелось бы вступиться за моего брата, он ни в чем не виноват. Этот Синьен просто заставил его поехать вместе с его сыном. Когда мы переехали в Париж, наш бизнес был на нуле, мы еле-еле сводили концы с концами. Виктор пытался найти кого-нибудь, кто был готов вложиться в ресторан, но все как назло отказывались. И когда, казалось, наступил конец всему, появился он. Этот проклятый старик! Он дал денег, помог с рекламой и буквально через несколько месяцев к нам в ресторан люди повалили толпами. Мы остались должны ему. Виктор предлагал ему деньги, большие, намного больше тех, что он когда-то давно дал нам, но Синьен отказывался их брать, говоря, что, когда придет время, он попросит его помощи. И вот это время настало…. Клянусь вам, комиссар, Виктор не хотел ехать, но скрепленный тем договором, был вынужден так поступить.

— А почему вы согласились?

Она снова замолчала. Тоненькие женские руки не находили места и выдавали ее напряженное состояние.

— Потому что я сама вызвалась ехать с ними. Я боялась за вас, Дидье, и не хотела вашей смерти, только потому, что какому-то толстосуму это было необходимо. В той погоне я была на вашей стороне. Мы не просто могли догнать вас, но и перегнать, однако, когда Хамон выстрелил весь пистолетный магазин и залез обратно в салон перезарядиться, вы резко вырвались вперед и начали уходить. Он кричал как сумасшедший, требовал, чтобы я догнала вас, угрожал мне оружием.

Но я не послушалась и дала вам шанс уйти. Видя, как ваша машина начинала все дальше удаляться вперед, Хамон крикнул своему напарнику и тот вытащил из сумки автомат, из которого он и открыл по вам огонь. И этому гаду повезло. Как он умудрился попасть по вам на такой скорости и расстоянии, только одному Богу известно. Мы остановились всего в нескольких метрах от того места, где вы съехали в кювет, затем произошел взрыв, который окончательно убедил остальных в вашей смерти.

— Но не вас.

Она улыбнулась.

— Я приехала сразу после того, как отвезла остальных в город. К вашему счастью, ни полиции, ни скорой еще там не было, хотя машина горела как рождественская елка. Если бы вас нашли другие, Синьен сразу бы об этом узнал и сделал бы все, чтобы второй раз вы не проснулись.

— А где я сейчас?

— В моем доме. О нем никто не знает, даже мой брат. Мы давно живем и работаем отдельно, хотя изредка я все же прихожу навещать его в ресторан. Все эти люди: доктор, медсестра, прислуга и те два здоровых парня, что вызвали у вас такое удивление — это все мои люди, друзья, коллеги, все свои.

Это было хорошо, по крайней мере на первое время мне можно было не волноваться за свою жизнь. Хотя когда я делал это последний раз?

— Сколько времени я здесь нахожусь?

— Девятые сутки. Ты быстро идешь на поправку, хотя врачи пророчили тебе минимум три недели, думаю, еще пару суток и ты сможешь встать. А пока советую вам, комиссар, забыть о своих проблемах и отдыхать. Это укорит ваше выздоровление.

Я постарался улыбнуться. Конечно, забыть обо всем, мне хотелось этого больше всего, но как можно было добиться этого, если мысли сами лезли в голову и требовали ответа.

— Не уходите, мне нужно еще кое-что выяснить: моя жена… моя бывшая жена знает обо всем этом?

— Уверена, что да. И эта женщина — Дюпон, тоже. По остаткам номеров полиция сразу выяснила чья эта тачка, но Софи смогла объяснить, что в тот вечер отдала ее вам, и с тех пор они все вас ищут.

— Я могу с ними связаться?

— Вы думаете это хорошая идея? Вдруг их телефоны прослушивают и стоит лишь вам выйти с ними на контакт, как за вами сразу приедут.

— Да, действительно, надо с этим повременить.

Боль в области шеи вновь дала о себе знать. Обезболивающее не было способно угомонить ее и я попросил еще.

— Нет, этого будет достаточно, вы еще слишком слабы, чтобы вот так пичкать вас таблетками. Если боль будет усиливаться… придется потерпеть. Вы же мужчина.

После этих слов, улыбаясь, она удалилась из комнаты и закрыла за собой дверь. Я остался один. Опять. Несмотря на то, что очень многое сказанное здесь было для меня неприятным и непривычным, в одном она была права: мне нужен был отдых. Полумертвый я был ни на что не способен, а сделать нужно было очень многое. Чего только стоит визит к этому негодяю Пикару, чью шкуру я спас и вытащил из тюрьмы. Но он был лишь частью большой головоломки, которую мне предстояло решить, ведь над всем этим стоял мой бывший знакомый Синьен. Не знаю, чем он был занят сейчас, но мой визит в скором будущем будет для него сюрпризом. По крайней мере я сделаю все, чтобы так произошло. И когда я доберусь до этого подонка, мало ему вряд ли покажется.

Прошло еще около часа, прежде чем изнеможенный разум, возбуждаемый мыслями о будущей мести, смог успокоиться и отключиться. Мне было приятно это чувство: впервые я засыпал и меня не тревожили посторонние мысли, все, буквально все было подчинено только одному: скорейшему выздоровлению и возвращению к своим прямым обязанностям. И на этот раз, когда я встану на ноги не будет богатых и бедных, властьимущих и простаков, закон будет для всех один. Я докажу это! Закон будет торжествовать, даже если мне придется пойти на нарушение этого самого закона.

Три дня спустя.

Было поздно. Начинало темнеть. Холодный ветер полупустого пригорода обдувал со всех сторон. Кружа и пронизывая до костей, он метался из одного конца улицы в другой, поднимая вверх разбросанные вокруг куски газет и прочего мусора. Район был не завидный, и хоть за все время службы мне приходилось видать и не такое, один вид этого полуразложившегося места приводил меня в уныние. Здесь все было иначе: люди, машины, даже воздух был иным, он веял какой-то враждебностью и неприязнью по отношению к чужакам и посторонним, волею судьбы занесенным в эти края.

Ветер опять пронесся рядом со мной и от его ледяного дыхания мне пришлось сжаться. Шея все также не давала забыть о себе, редкие, но уже не такие острые покалывания, все еще проявлялись у самого затылка. Это беспокоило меня. Вскоре появилась Анна, она вышла из подъезда в легком белом пальто, абсолютно не обращая внимания на погоду и, пронизывающий до костей, ветер. Она все так же была прекрасна — эта естественная красота не нуждалась в косметике и была способна подкупить кого угодно.

— Моя машина за углом, — сказала она, не останавливаясь и не сбавляя шаг.

Мы прошли еще несколько метров, прежде чем оказались возле ее автомобиля. Усмехнувшись и слегка прижмурив глаза, Анна открыла дверь и села за водительское сидение. Я сел рядом с ней и стал наблюдать. Она вела себя так, будто ездила на машине всю свою жизнь. Руки железной хваткой вцепились в рулевое колесо и стали вращать его с огромной скоростью. Она играючи объезжала припаркованные машины, делая это так, что машина буквально танцевала на дороге. Я был готов поверить во все что угодно, но только не в то, что это делает женщина. Никогда мне еще не приходилось видеть подобного зрелища, что бы вот так вот мастерски управляться с автомобилем, да и еще в таких узких улочках, где и двум велосипедистам трудно разъехаться. А она все улыбалась.

— Ну теперь то вы мне верите, комиссар?

— Где вы научились этому? — разинув глаза от удивления я старался вытянуть из нее ответ.

— Мне всегда нравились машины — это от отца мне по наследству передалось. Он с двадцати трех лет был за рулем и… умер там же. Смешно только то, что мой брат терпеть не может водить автомобиль и всегда уговаривал меня подвезти меня. Вы так и не сказали, куда мы едем.

— Отвези меня по этому адресу.

Я отдал ей лист блокнота, на котором был написан адрес. Это был дом Бюжо, больше мне податься было некуда, если и был человек на которого я мог положиться в данный момент, то лучшей кандидатуры было просто не сыскать. В такое время он всегда был у себя и мне было о чем его спросить.

Машина все дальше углублялась в непролазные улочки большого города. Малые и не очень они пересекались и кружились в замысловатом узоре, в котором было очень легко заблудиться. Но Анна знала свое дело, ее руки все также твердой хваткой сжимали руль и машина, словно дикий зверь, мчалась по этому лабиринту. Вскоре, вдалеке потемневшей улицы, я смог узнать очертания дома Бюжо. Он жил на последнем этаже, хотя статус и положение могли позволить ему отдельный загородный дом, но он не был таким. Для него роскошь заканчивалась в лишней ложке сахара в его чашке, которую он мог себе позволить в день получки.

— Разговор будет долгим, поэтому можешь не ждать меня.

Анна улыбнулась и не дождавшись ее ответа, я вышел из салона. На пустой и слегка освещенной улице было пусто и мои глаза невольно поднялись вверх к окнам квартиры Бюжо. Свет горел приглушенно: «Наверняка настольная лампа», — пронеслось у меня в голове и вновь оглядевшись по сторонам, я направился в подъезд.

Подниматься было тяжело — тело до сих пор помнило ту аварию и исправно напоминало об этом, стоило мне только начать подниматься по лестнице. Каждый шаг давался очень тяжело. Мышцы чуть выше колен зудели и отказывались нормально работать. Мне приходилось делать небольшие передышки на каждом этаже, прежде чем я смог подняться на нужный и постучать в дверь.

— Господи! Лефевр, ты живой!

Его искреннее удивление на несколько секунд ошарашило меня и я не нашел ничего лучше как по дурацки развести руками. Бюжо схватил меня и, что было силы обнял меня. Признаться честно, это доставило мне больше боли, нежели радости и, увидев мое скорчившееся от боли лицо, Бюжо отступил.

— Да ты еле стоишь на ногах, Дидье. Проходи.

Я вошел внутрь его квартиры. Здесь меня не было уже очень давно, да и сам Бюжо не любил приглашать гостей, он считал это пустой тратой времени и предпочитал общаться с людьми в комиссариате у себя в кабинете.

— Тебя где черти носили, Лефевр, комиссариат на ушах, полиция уже который день тебя разыскивает!

— Не кричите, я все объясню. Кстати, у вас не будет сигареты.

Бюжо тут же подошел к небольшому столу и поднес пепельницу.

— Жены нет, можешь курить здесь.

Я, насколько мне позволяла шея, благодарно поклонился. Затем сунув сигарету в зубы, закурил.

— Черт, как же это прекрасно.

— О сигаретах потом. Расскажи обо всем по порядку. Кто, черт возьми был в машине Дюпон? Кто стрелял по ней и где ты был все это время? Твоя жена мне уже телефон оборвала, пытаясь вытянуть из меня информацию, которой я не владею!

— Моя бывшая жена.

Бюжо был вне себя от ярости. Очень давно мне уже не приходилось видеть его таким. Видно мое отсутствие и слабая информированность очень сильно разозлили его.

— Что с Дюпон?

— Она рвет и мечет. На утро, когда изрешеченную машину обнаружили в кювете, она подняла на ноги всех кого только можно. Поначалу я думал, что ее машину угнали и она просто пытается найти мерзавцев, но когда выяснилось, что прошедшей ночью ты был у нее и взял машину, все сразу встало на место. Дидье, — Бюжо подозрительно посмотрел на меня, — ты спал с ней в тот вечер?

Я ждал этого вопроса.

— Мог бы, но — нет. Хотя, признаюсь честно, такая мысль меня посещала.

— О боже!

Бюжо нервно зашагал по своей комнате.

— Ты спятил, Дидье.

Эти слова он произносил как молитву, изредка отвлекаясь на то, чтобы посмотреть в мой равнодушный взгляд и начать все заново.

— Бросьте причитать, Софи совсем не та за кого себя выдает. Она совершенно другой человек. Слабый, со своей болью в душе, которую не кому было высказать. Я понял это в тот вечер.

Но Бюжо был непреклонен, проклятия и ругань все так же продолжали лететь в мою сторону.

— В машине я был один. Как потом выяснилось, они следили за мной давно, просто выжидали нужный момент для нападения.

— И кто это тебе такое сказал?

— Свои источники.

Бюжо ехидно улыбнулся.

— Ты говоришь про девушку, которая привезла тебя сюда, — он слегка отодвинул штору и взглядом указал вниз.

— Хм, зрение тебя не подводит. Благодаря ей я до сих пор жив и могу разговаривать. Она спасла меня и кое-что рассказала.

— Ты знаешь кто в тебя стрелял?

— Да.

— Так в чем проблема? Приводи ее завтра к нам, она даст показания и дело пойдет в ход.

Я немного покривил губами.

— Если я так поступлю у нее жизнь закончится раньше, чем сигареты в твоем кармане, а за ней и моя. Все намного сложнее, чем может вам показаться.

— Тогда чего ты хочешь?

— Для начала мне нужно оружие.

— Нет-нет-нет… даже не думай.

Бюжо отрицательно покачал головой и отошел в сторону. Он держался за голову и пытался найти слова для ответа. Ему было известно, что произойдет, если оружие попадет в мои руки, но и отказать ему было очень трудно — мы были друзьями, хотя разделенными определенными служебными отношениями.

— Ты и так своей пропажей наворотил кучу проблем, а теперь хочешь устроить сафари. Тебе не кажется, что это уже слишком? А если обо все этом узнает генеральная инспекция? Или еще того хуже — Дюпон. Теперь ты ставишь под удар не только себя, но и всех нас, и если раньше я бы закрыл на все это глаза, то теперь, извини, я на это не пойду.

Бюжо был прав, ситуация была такова, что незадетыми окажутся единицы, если таковые вообще будут. Но мне нужно было решать, я не мог пустить все на самотек и оставить все как есть — это бы не в моих правилах. Если кто-то стреляет в меня, он должен понимать, что в ответ я могу начать стрелять без предупреждения. Однако все надо было сделать с наименьшими потерями.

— Тебе известно, что в город неделю назад должна была прибыть большая партия наркотиков?

Бюжо резко развернулся и удивленно посмотрел на меня.

— Откуда тебе это известно? Тебя, насколько я знаю, не посвящали в подобного рода информацию.

— Я же сказал, что у меня свои источники.

— Хм, ну ладно. Несколько дней назад нам сообщили, что в город прибыла очень большая партия дурмана. Какого, нам пока неизвестно, но одно ясно точно, общая сумма товара составляет более пятидесяти миллионов. И что самое интересное, никто из наших людей в городе о нем раньше даже не слышал. Надеюсь, ты понимаешь о чем я говорю?

— За такие деньги, Бюжо, можно закрыть не только глаза на происходящее, но и рот. Ты имеешь ввиду, что кто-то из наших покрывает это дело.

Он одобрительно покачал головой.

— Стыдно признаться, но когда ты пропал, а эта информация появилась у меня на столе…

— Ты подумал, что я и есть этот человек.

— Именно.

— Ты до сих пор так считаешь?

Бюжо тяжело вздохнул и, пройдясь по комнате, сел на ближайший стул.

— Уже нет. Потому что мне известно, кто за этим стоял.

Я повернулся к нему лицом и вопросительно посмотрел на него.

— И кто же этот человек?

— Робер Эрсан. Твой коллега. Мы нашли его мертвым в одном из железнодорожных складов. Несколькими днями ранее, по словам местного работника, там разгружали груз, к которому никого не подпускали. Там он видел Эрсана, а на утро, его тело, с несколькими огнестрельными ранениями, обнаружил охранник. Мы уже известили его родных о случившемся. Что ты думаешь по этому поводу?

Я молча пожал плечами. Что тут можно было сказать, ведь на его месте должен был оказаться я, не откажись я от всего этого, но это только портило всю ситуацию, ведь произошедшее случилось отчасти и по моей вине.

— Что теперь?

— Ничего. Эрсан был главным связным звеном в этой цепи, теперь он мертв. Кто-то очень хорошо и предусмотрительно обрубает концы, не давая нам даже шанса зацепиться за них. Наркотики в городе, а их организаторы в шоколаде. Нас в очередной раз обвели вокруг пальца, а все из-за этой проклятой напасти — алчности. Ответь мне, Дидье, может я уже слишком стар или безнадежно отстал от жизни, но неужели деньги — это все, ради чего можно жить. Неужели они сегодня важнее полицейской этики.

Последние слова чуть не вызвали у меня смех, но видя напряженное состояние Бюжо, мне пришлось подавить наступающее чувство.

— Тебе, Бюжо, надо почаще выходить из кабинета в город, особенно в ночное время и тогда ты поймешь, что такие вещи как полицейская этика уже давно в прошлом. Это мы с тобой еще можем вспомнить, что это такое, а в остальном это просто пустой звук. Чем дальше комиссариат от центра Парижа, тем больше грязи можно найти в тех, кто там служит. Их нельзя винить во всем этом, ведь время диктует свои правила, и мы можем лишь поддаться им.

— Тогда почему ты не влез в это болото?

На этот вопрос я не мог ответить, а врать мне не хотелось, особенно такому человеку, и я просто ушел от ответа. Бюжо не понял почему я так поступил, может это было и к лучшему, вряд ли он мог понять меня, а объяснять у меня просто не было времени.

— Я могу помочь тебе в расследовании, но только если ты достанешь мне оружие.

— И не проси, Дидье, на это я не пойду.

— Да брось, Бюжо! По городу, словно кровь по артериям, растеклась целая гора наркотиков, а ты все строишь из себя справедливость. И как долго это будет продолжаться, прежде чем ты начнешь действовать?

— А что я могу сделать?! Люди работают почти круглыми сутками, допрашивают каждого наркомана, попавшегося им в патруле, но результатов — ноль. Я не могу прыгнуть выше своей головы, но на нарушение закона я тоже не согласен. В таком случае, чем мы отличаемся от них, если будем переступать через него. Сначала один раз, потом — второй, а завтра кто-то из нас превратиться в Робера и поставит деньги превыше всего. Нет! Я так не могу. Прости.

Он замолчал. Эти слова были криком его души, потому как в глубине он понимал меня, может даже поддерживал, но переступить через себя не мог. Он был обречен остаться и умереть таким человеком, полицейским, которому как-то удалось за столько времени сохранить себя чистым и не запятнать грязными связями с преступным миром. Я был ему неровня, хотя именно меня он ставил в пример остальным сотрудникам и называл своей копией. Я был не достоин этого и вряд ли когда-нибудь смогу.

— Значит не уговорить?

— Это мое окончательное решение, Дидье.

— Хорошо. Я не виню тебя, ты поступил правильно. Извини, но мне надо идти.

Он подошел ко мне и помог встать с кресла. Затем провел до двери и легонько похлопал по плечу.

— Не сердись на старика, Дидье, просто я как законченная статуя, менять во мне что-то уже бесполезно и губительно. Я такой какой есть. Иногда меня это раздражает.

Я ничего не ответил, только улыбнулся и направился к выходу. Машина Анны все так же стояла на своем месте. Я не стал тянуть время и прямиком направился к ней.

— Ну и как прошел разговор?

— Хорошо. Кстати, ты не против, если я приглашу тебя в одно заведение.

— О! Мы знакомы всего сутки, а комиссар уже зовет меня на свидание. С чего бы это?

— Ну я же могу пригласить красивую девушку в одно очень злачное местечко. Сразу скажу, что это ночной клуб, где собираются плохие парни, чтобы посмотреть на полуголых красавиц, поэтому море похотливых и голодных мужских взглядов будет тебе обеспечено. Надеюсь, такое содержание тебя не напугает.

Анна довольно улыбнулась и, раскрыв свои красивые глаза, посмотрела на меня.

— Очень романтично. Я согласна. Ведите, комиссар.

Она повернула ключ зажигания, и машина плавно тронулась с места. Всю дорогу я смотрел на нее. Не скрываясь и не пытаясь как-то оправдать свое внимание к ней, я продолжал рассматривать ее фигуру.

— Как долго у вас не было женщины, комиссар?

— О чем это вы?

Анна засмеялась.

— Я не вчера родилась, мсье Лефевр, и мне прекрасно известен такой взгляд. Взгляд мужчины, которому не хватает женщины. Вы ведь женаты, насколько мне известно.

— Нет… уже нет.

— Тогда мне понятен ваш интерес ко мне, — ее губы расплылись в ехидной улыбке. — Но все же, я бы попросила вас больше на меня так не смотреть — мне неудобно.

Остальную часть пути мы ехали молча. Наступающая тьма продолжала все сильнее обволакивать городские улицы, делая, и без того сложное вождение, крайне опасным. То и дело, нам приходилось протискиваться между двумя машинами, оставляя по сторонам всего пару сантиметров для маневра. Я с ужасом наблюдал за всем этим зрелищем, не понимая как можно так ювелирно двигаться, словно волк, крадущийся сквозь лес, битком набитый капканами, так и наша машина кралась к намеченной цели.

Вскоре яркие огни, прорвавшиеся через густой занавес ночи, дали понять, что мы уже на месте. Огромная вывеска, кричащие названия и пафосное оформление, все говорило о том, что мы приехали как раз вовремя. Толпа народу возле входа медленно и нехотя продвигалась в направлении здания, а строгий охранник, словно водяной фильтр, отсеивал непонравившийся контингент. Люди роптали и возмущались, кто-то даже пытался полезть в драку, но вскоре был остановлен мощным ударом все того же охранника. Бедняга даже не сумел ничего понять, как в мгновение оказался на земле, залитый собственной кровью. Еще несколько человек тут же подбежали к нему и оттянули в сторону. Суета продолжалась еще несколько минут, пока, наконец, не стихла и не пришла в норму.

— Вы действительно, комиссар, думаете, что нас здесь хорошо примут?

— Уверен, что да. Или вы не привыкли бывать в подобных заведениях? Поверьте, разбитый нос — это самая малость, что может здесь случиться.

— Меня сложно напугать, мсье Лефевр, и от свидания я не откажусь.

В тот же момент мы вышли из машины и направились к входу. Минуя огромную очередь и изредка огрызаясь на недовольных посетителей, нам все-таки удалось подойти почти к самым дверям, где нас и встретил местный секьюрити.

— Кто такие? Почему прем без очереди?

— Нам нужно войти и поговорить с одним человеком.

Охранник усмехнулся и посмотрел на своего коллегу, стоявшего неподалеку.

— Не ну ты понял, а все остальные здесь просто так стоят. Послушай меня, старик, мне плевать с кем ты хочешь поговорить, но очередь для всех, поэтому бери свою девку и становись в самый конец, пока тебе не досталось так же как и тому парню.

Он указал на то место, где всего несколько минут назад валялся паренек с разбитым носом. Наверное, на этом бы наш разговор и закончился, если бы второй охранник не вмешался.

— Постой, я тебя знаю. Комиссар, это вы? Черт, давненько вы к нам не заглядывали. Пропусти его!

Второй охранник гневно посмотрел на своего коллегу и, отодвинув заграждение, пропустил нас вперед очереди.

— Девушка с вами?

Я молча кивнул.

— Проходите. Если что, босс в вип-зоне на втором этаже. Представляю как он обрадуется, когда увидит вас.

Музыка играла так громко, что от всего этого закладывало уши. Толпы пьяных и разгоряченных алкоголем людей, двигались в ритме этой монотонной мелодии, которая доносилась из огромных колонок, подвешенных к потолку. Все кругом кипело, словно море во время прибоя, эта толпа выбрасывала в сторону самых изнеможенных и продолжала танцевать не замечая потери. В полутемном помещении, где единственным источника света были темно-синие и фиолетовые лампы, было очень трудно найти нужного человека, ведь чтобы увидеть лицо, нужно было практически вплотную подойти к нему.

— Где мне найти Доминика? — обратился я к измотанному бармену.

— Что? — пытаясь перекричать неутихающую музыку, переспросил парень.

— Мне нужен Доминик, у меня дело к нему.

Бармен молча указал рукой в нужное место и продолжил жонглировать коктейлями. То было высокое место, словно гора Олимп, оно возвышалось над остальным залом, как бы давая понять, кто здесь хозяин, а кто чернь. Закрытое за прозрачным стеклом и подсвечиваемое более ярким светом, оно напоминало какой-то райский уголок, куда мечтал попасть каждый, кто хоть раз бывал здесь.

— Нам туда.

Анна одобрительно кивнула головой и, обняв мою руку, зашагала вместе со мной. У входа в вип-зону, нас опять встретила охрана, которая напрочь не хотела верить в мое знакомство с их начальником. Самый здоровый и вовсе стал угрожать и уже хотел применить силу, но в тот момент суету по другую сторону вип-зоны заметил Доминик. Подскочив как ошпаренный, он подбежал к двери и чуть не крича, набросился на меня и, вырвав из объятий Анны, обнял что было силы.

— Дидье! Черт бы тебя побрал! Как же я рад тебя видеть. Проходи.

Внутри находилось несколько молодых девушек. Увидав как Доминик резко кивнул головой, они быстро встали и вышли из помещения, понимая, что их присутствие здесь не нужно.

— Ну рассказывай, старина. Как ты? Что нового на службе? Не развалился ли еще комиссариат и жив ли старик Бюжо?

Он продолжал задавать вопросы и одновременно наполнять стаканы горячительным.

— Кое-что стало хорошо, кое-что — плохо, а что-то так и осталось неизменным.

— Ты сейчас про Бюжо говоришь?

Он засмеялся. Его смех был таким пронзительным, что на мгновение мне захотелось закрыть уши. Доминик не изменился. Я смотрел на него и снова, и снова приходил к этому выводу. Странно, человек уже столько лет не полицейский и с законом его связывает только старые воспоминания с кодексом, а он все также остался человеком. Не превратился в бандита и не продался, он остался верен своей клятве, которую когда-то давал. Я даже завидовал ему, чего, кстати, никогда не скрывал.

— Давно ты к нам не заглядывал. Я уже стал беспокоиться, не случилось ли с тобой чего-нибудь. А это твоя подруга? Красивая, ты всегда умел подбирать женщин.

— Да, он такой, — сказала Анна и снова обняла мою руку.

— Черт, я так рад нашей встрече. Может тебе помощь нужна, деньги или еще что-нибудь.

— Мне нужно оружие, Доминик.

Последние слова чуть не заставили моего старого коллегу выплюнуть все выпитое на пол.

— Ты с ума сошел, Дидье, я ведь не оружейный борон.

Он подозрительно посмотрел на меня, а потом на Анну, потом снова на меня, как бы задавая вопрос: «уместно ли ее присутствие в данном разговоре». Я понял это и вежливо попросил ее выйти в зал за барную стойку и, когда ее фигура исчезла среди огромного водоворота тел, Доминик злобно посмотрел в мою сторону.

— Ты бы не задавал таких вопросов в присутствии женщин, не ровен час и завтра сюда нагрянет инспекция в компании вооруженных парней. Тебе ли не знать этого.

В его голосе чувствовал обида, но я ждал когда он договорит, что бы все разложить по полочкам.

— Она спасла меня жизнь, Доминик, ей можно доверять, но с тобой согласен — бдительности терять нельзя. Так что, все таки насчет моего вопроса. Ты достанешь мне оружие?

— Что на этот раз, Дидье? Кто опять отказался с тобой сотрудничать?

— Все намного сложнее, точнее сказать не могу, но мне очень нужно оружие.

— Слушай, я уже давно не полицейский и ваши дела в комиссариате меня абсолютно не интересуют, но, проклятие Дидье, каждый раз, когда ты приходишь ко мне с какой-нибудь просьбой, это заканчивается трупами. У меня стабильный доход, хорошее отношение с полицией, мне не хочется все это поставить под угрозу. Если я достану тебе оружие, первое место, куда заглянут фараоны, будет мой клуб. Неужели ты не понимаешь этого?

Конечно, я понимал, и знал, что в случае чего на него могут повесить все: начиная от торговли оружием, заканчивая пособничеством. Его опасения были оправданы, но к большому сожалению мне было больше не к кому обратиться, ведь появись я где-нибудь на окраине, где полно людей готовых продать любую информацию, обо мне тут же станет известно.

— Ты не оставляешь мне выбора, Лефевр, — грустно подытожил Доминик.

— Но я ведь тебе еще ничего не предлагал.

— Уже то, что ты сюда пришел, Дидье, ставит меня в такое неловкое положение.

Он немного помолчал и снова налил себе стакан. Осушив его буквально за два глотка, Доминик опять уперся в меня взглядом.

— Если бы я тебя не знал, я бы тебе никогда не помог, но мы ведь коллеги. Это мы разгребали все то дерьмо, которое наворотили здесь наши с тобой предшественники. И черт с ним, какие цели ты преследуешь, я должен помочь тебе. Когда тебе нужно оружие?

— Я был уверен, что смогу достать его сегодня.

— Да, с тобой просто не бывает. Хорошо, следуй за мной.

В туже секунду он встал с кресла, проглотил еще одну порцию алкоголя и направился в зал. Я молча последовал за ним. Музыка не утихала, она продолжала бить сильнейшими басами, испытывая барабанные перепонки на прочность, а люди все продолжали наполнять это, и без того переполненное, помещение. Я оглянулся по сторонам и попытался увидеть Анну. Среди огромного леса поднятых в экстазе рук, было трудно что-то различить, но где-то вдалеке мне все-таки удалось обнаружить ее. Она сидела за барной стойкой и о чем-то говорила с барменом.

— Ну идем же, — окликнул меня Доминик и мы продолжили наш путь. Наконец, пройдя огромный танцпол и очутившись в смежном помещении, мы начали подниматься по винтажной лестнице, круто вздымавшейся вверх.

— Здесь мой кабинет.

Когда ступеньки закончились и мы смогли выйти на ровную поверхность, прямо перед нашими лицами выросла небольшая металлическая дверь, больше похожая на складскую, за которой хранят запчасти для автомобилей. Доминик достал ключи и тихо, подойдя к двери, провернул замок несколько раз. Скрепя и сопротивляясь, она, наконец, смогла поддаться и открыться. Внутри было прохладно, но это был скорее плюс, чем минус, ведь в набитом битком зале, провонявшим сигаретами и потом было гораздо тяжелее находиться, нежели здесь. Сразу стало легче дышать.

— У меня тут кое-что есть.

Положив ключи на стол, Доминик подошел к маленькому сейфу и открыл его.

— Пару лет назад, когда я только открылся, у меня была потасовка под клубом. Какие-то арабы набросились на двух парней, пытавшихся пройти в клуб. Слово за слово, оскорбления и все такое, короче закончилось тем, что один из арабов достал эту железяку и стал что-то там кричать на своем языке. Не знаю, может быть, он кого-нибудь и пристрелил бы, если бы не подоспели мои парни. Пару ударов по голове и они оба уже валялись на тротуаре, а эту пушку я забрал себе в качестве трофея.

Доминик держал в руке огромный пистолет. На первый взгляд в нем не было ничего особенного кроме размера, но по его же словам, это оружие таило в себе куда больше загадок, чем было видно на первый взгляд.

— Я хоть и не являюсь экспертом в оружии, но за годы службы в полиции повидал много металлолома, однако эту игрушку вижу впервые. Ни в одной базе данных об этом пистолете ничего не известно. Ни номера, ни названия, на нем ничего нет. Я как-то пытался из него пострелять — отдача большая и вес меня смущает, если долго держать в руке, будет трудно прицелиться. Но одно могу сказать точно — мощности этой игрушке не занимать, если эта дрянь попадет в чью-то голову, даю девять баллов из десяти, что от головы ничего не останется.

— Пистолет «чистый»?

Доминик пожал плечами.

— Сказать сложно. Здесь используется стандартный калибр, может из него и убивали, но сама пушка нигде не числится. Поэтому используешь его на свой страх и риск.

— Плевать, выбор невелик. Я беру его.

— Здесь еще один дополнительный магазин, больше нет.

Все это он отдал мне в руки. Я взял пистолет и начал осматривать его: вес чувствовался сразу, при долгой перестрелке это был большой минус, однако в остальном он пришелся мне по вкусу. Приятный на ощупь, удобный, стрелять из такого было одно удовольствие.

— Думаешь, он сделан на заказ?

— Дидье, эти ребята живут на бочке с нефтью, у них столько денег, что они могут заказать себе даже танк, а ты говоришь о каком-то пистолете.

Доминик усмехнулся и стал закрывать сейф.

— Кстати, как твоя рука? Уверен, что она не дрогнет в нужный момент?

— С рукой все нормально, время от времени подрагивает, но это уже вошло в привычку, однако оружие я по-прежнему держу уверенно.

— Хорошо бы, а то знаешь, неприятно будет, если в самый разгар перестрелки ты промажешь по негодяю всего с пары шагов. Ну ладно, пошли на низ, выпьем чего-нибудь, а то пропустим самый разгар веселья.

После этих слов мы вышли из кабинета и направились обратно в зал. Чем ближе мы подходили к нему, тем сильнее становилась музыка, а в ноздри лез неприятный аромат вспотевших тел, сигаретного дыма и духов. На танцполе было непротолкнуться, казалось, что сегодня тут собрались все кому не лень. Девушки кружились в безумных танцах в самом центре круга. Извиваясь как змеи, они возбуждали всех, кто так или иначе мог видеть их. Публика кричала и стонала, сигаретный дым, огромным облаком нависал над головами, а количеству выпитого уже был потерян счет. Все они, молодые и не очень, пытались найти в этом безумии успокоение, убежать от каждодневных проблем, занудливых жен и осточертевших начальников. И если во всем этом полумраке они находили для себя спасение, значит, эта ночь была прожита не зря.

— Пригласил на свидание, а сам исчез из виду.

Голос Анны возник из неоткуда и заставил меня отвлечься от моих размышлений. Она стояла рядом со мной, слегка пьяная, и все время пыталась поцеловать.

— Меня не было всего пару минут, а ты уже пьяная.

— Знаешь, когда мужчины нет рядом, мне так одиноко. В голову лезут плохие мысли, а тоска просто заедает. Нельзя оставлять девушку одну в таком клубе.

Она обняла меня и поцеловала. Ее рука крепко сжала мне на шею, потом медленно опустилась на грудь, двигаясь все ниже.

— Что это у тебя?

Анна указала на пояс.

— Это то, зачем я сюда пришел. Теперь нам надо уходить.

— Значит, никакого свидания и в помине не было. Ты просто использовал это как предлог, чтобы достать оружие.

Ее глаза тут же опустились, а лицо стало мрачным.

— Прости.

Но она уже ничего не слышала и молча, закрыв рукой глаза, направилась к выходу. Я смог догнать ее только на улице, когда она открывала дверь. Лицо было мокрым. Слезы не переставали литься из ее голубых глаз, и в этот момент мне стало стыдно за свой поступок.

— Прости меня, Анна. Я не хотел тебя обижать, просто… это все…. Черт! Я не привык оправдываться и не хочу этого делать сейчас. Вся эта ситуация, она полностью мною владеет, и на романтические отношения у меня просто нет времени. Пойми меня. Ты должна меня понять!

Но она и слушать меня не хотела. Сев в машину и заведя мотор, она в туже секунду сорвалась с места, изрыгая из-под колес клубы горячего и вонючего дыма.

— Да брось! — но моих слов она уже не услышала. Они утонули в разрывающем реве двигателя и спустя несколько секунд, последние отблески габаритов растворились в непроглядной тьме. Это была моя вина, надо было следить за своим языком. Женщины, они не мужчины, с ними нельзя бросать слова на ветер. Они слишком трепетно относятся к таким вещам.

Но все это было позади. Ждать, что она успокоится и вернется обратно, было бессмысленно и дабы скоротать немного времени, я полез в карман за сигаретами. Сунув одну в рот, другой рукой я стал рыться по карманам в поисках зажигалки, но к своему разочарованию, понял, что она осталась в машине Анны.

Стоило мне только подумать об этом, как перед моим лицом возник яркий огонек. Маленькие женские руки сжимали зажигалку и упрямо держали перед моим лицом, дожидаясь, когда я прикурю. Яркий свет от огня бил прямо в глаза и я не сразу, но смог увидеть лицо этой женщины.

— Чтоб меня. Софи, что ты тут делаешь?

Но вместо ответа я получил сильную пощечину, от которой сигарета вылетела из зубов, а больная шея вновь завыла тупой болью. Я не мог поверить, что это была она, и, выпрямившись после удара, снова уставился на нее.

— Не ожидали увидеть меня, комиссар. Я вас уже обыскалась.

Да, это была она и настроение у нее было ни к черту. Софи выглядела не совсем так, как я привык ее видеть: обтягивающая юбка, еле прикрывающее симпатичный зад, открытый, но не вызывающий верх и распущенные волосы, которые были подстрижены под «карэ». Я был готов поверить в динозавров, но не в то, что это была Дюпон.

— Что с вашими волосами?

— Вам пугает моя прическа?

— Нет, меня пугает ваше присутствие здесь.

— Ну, мне пришлось потрудиться, чтобы найти вас. Я ведь не виновата, что вы любите посещать подобные клубы, да и еще в компании молоденьких девушек. Я была о вас лучшего мнения.

— Что поделать, я никогда не был идеальным — это мое личное дело пыталось сделать из меня такого, но в жизни все совершенно по-другому.

— Пройдемте ко мне в машину, там все и обсудим.

Она развернулась и направилась в противоположную сторону от клуба, туда, где обычно паркуется рабочий персонал этого заведения. Горел всего один фонарь и как это бывает, машина Дюпон стояла в том месте, куда свет не падал.

— Новая, когда успели купить?

— После того, как вы угробили предыдущую. Кстати, это была государственная машина, выделенная мне главным управлением, так что рассчитываться будете уже с ним. А теперь все по порядку: что случилось в тот день?

Я слегка помялся, но потом продолжил.

— Если коротко, то меня хотели убить.

— Кто именно?

— Не знаю. Я ведь полицейский, скольким людям я мог насолить за такой срок службы. Это я и пытаюсь выяснить.

— Хозяин этого клуба. — Дюпон кивнула в сторону яркой вывески, — он ваш бывший коллега. Насколько мне известно, его уволили за то, что он убил двух человек: мужчину и женщину, которые пытались скрыться от полиции после ограбления ювелирного магазина и оказали сопротивление во время задержания.

— Вообще-то официально это звучало как «… превышение допустимой самообороны и нерациональное применение личного оружия».

— Суть от этого не меняется.

— Нет, Софи, меняется еще как. В твоих глазах — он преступник, в моих же — полицейский, который до конца исполнил свой долг. И вообще, причем здесь он?

Но она лишь отмахнулась. Других вопросов больше не было, но что-то все равно беспокоило ее, и она никак не могла решиться спросить. Наконец, когда прошло уже достаточно времени, и Софи смогла собраться с духом, она повернулась ко мне и заговорила.

— Кто та женщина, что привезла тебя сюда?

— Это уже не имеет значение.

— Нет, ты мне ответь.

— Ты, что, ревнуешь?

Ее глаза пылали яростью, такой, будто она поймала меня с поличным и была готова растерзать прямо на месте. Я пытался успокоить ее, говорил, что все это лишь простое знакомство и ничего более. Смешно было это делать, ведь нас по сути ничего не связывало, и я этого мог не делать, но само состояние Софи требовало неотложных действий. Скоро она угомонилось. Лицо стало мягким, а глаза вновь засверкали.

— Куда тебя отвезти?

Я неопределенно пожал плечами.

— Ехать некуда. Подбрось до гостиницы, там переночую.

— А как же твой дом?

— Сейчас мне не хочется туда возвращаться.

— Но твоя жена, наверняка, беспокоится за тебя. Ты не давал о себе знать уже столько времени.

Я начал задумываться: может действительно стоит приехать к ней, повидаться и успокоить ее, но вскоре передумал. Сейчас это было опасно, за этой инициативой стояли большие неприятности, которые могли затронуть не только меня, но и моих родных. Этого я не мог допустить, ни при каких обстоятельствах.

— Нет, сейчас мне туда нельзя — это чревато. Отвези меня в гостиницу.

Через секунду, Софи завела машину и, включив передачу, нажала на газ. Я тут же почувствовал разницу — она не могла водить так же как и Анна. Медленно и слегка неуклюже, машина, как буй, барахталась посреди ночного Парижа. Там, где скапливалось большое количество припаркованных автомобилей, Софи отпускала педаль газа почти до нуля, и как ребенок, впервые севший на велосипед, пыталась пробраться сквозь них. Вскоре я перестал обращать на это внимание — единственное, что беспокоило меня, это то, как мне следует подобраться к Хамону Пикару. Этот негодяй никогда не оставался один, все время, с самого утра и до позднего вечера, кто-то из его дружков всегда был с ним, или очередная девушка, непонимающая в чьих объятиях она находится. Это усложняло задачу, но не делало ее невозможной. Нужно было его выманить и сделать так, чтобы это не вызвало у него самого подозрений. А что может заставить отъявленного мерзавца вылезти из своей норы? Деньги, женщины, наркотики? Точно! Наркотики! Партия прибыла в Париж совсем недавно, наверняка, большая часть еще осталась на подконтрольных складах и дожидалась своей реализации. Это был мой шанс, ничто другое просто не могло вытащить Пикара из его логова.

Но вскоре я заметил одну странную перемену: городские улицы пропали — на их смену пришла широкая дорога, а огромные здания превратились в равнину. Я прильнул к окну и стал всматриваться в пробегающий пейзаж. Пока я раздумывал, Софи выехала из города и была уже далеко от него.

— Что за черт. Ты куда едешь?

— Ко мне домой.

— Но я же просил в гостиницу.

Софи молча улыбнулась и продолжила путь. Спорить было бессмысленно — она приняла решение, а выпрыгивать на ходу мне не очень хотелось. Я не был дураком, и понимал, что может произойти там и чего она добивается. Оставалось только принять решение, чтобы не корчить из себя идиота и все не испортить.

Машина плавно въехала в уже знакомый двор и остановилась. Мы вышли из салона и, не останавливаясь, сразу направились в дом. Все было готово: в воздухе витал приятный аромат, а слегка приглушенный свет создавал некую таинственность.

— Послушай, зачем все это? Для чего?

Я стоял и смотрел на нее, но она нагло игнорировала меня и продолжала заниматься чем-то своим.

— Что будем пить: вино или водку? К черту вино!

Схватив прямоугольную бутылку водки и два тоненьких стакана, Софи подошла к небольшому столику и тут же наполнила емкости. Я пытался остановить это безумие, но все было бесполезно, и ничего более лучшего, чем присоединиться к нему, я не нашел. Мы сидели друг напротив друга, выпивали, иногда в наших руках начинали дымиться сигареты, чья синевато-серая дымка вскоре наполнила всю комнату. Говорили обо всем и неважно, что все это было похоже на дурацкую игру, в которой каждый пытался заговорить другому зубы, нам просто было приятно это делать. Вскоре бутылка высохла и пустое дно ознаменовало начало действий, она это понимала и решила взять инициативу в свои руки. Попробовав встать, ее тут же наклонило в сторону. Я резко подскочил и успел подхватить ее, не дав тем самым упасть на пол.

— Проклятие, я напилась, — слова еле-еле вылетали из ее маленького ротика. — Ну что, комиссар, воспользуетесь моей беспомощностью или нет?

В такие моменты я проклинал все на свете, потому как правильного выбора здесь не существовало. Любое из принятых могло потянуть за собой череду абсолютно неконтролируемых последствий, чье воздействие на мою будущую жизнь было сложно предсказать. Это было плохо. Чертовски плохо! А она все смотрела на меня…

— Я так волновалась за вас, Дидье, когда узнала о случившемся на дороге, но еще сильнее, когда вашего тела не нашли там. Вы плохой человек, вы заставляете женщин плакать. Теперь вы должны все исправить.

Я глубокого вздохнул. В моей голове был сумбур, а мысли танцевали ламбаду. Затуманенный алкоголем, сигаретами и женщиной, находившейся у меня на руках, мозг начинал отключаться, а чувства брали верх. Она схватила меня обеими рукам за шею и легонько приподнялась.

— На втором этаже, вторая дверь направо.

— Что там?

— Спальня.

Дальше можно было не продолжать — это был контрольный выстрел в мою голову, последний залп, уничтоживший все то, что всеми силами препятствовало дальнейшему развитию событий. Я взял ее на руки и понес в спальню.

Было ли это правильно, я не мог сказать, но в тот момент я понимал, что если отступлю, то буду всю жизнь жалеть об этом. Не потому, что она была моложе и мне просто хотелось с ней переспать, а потому что я действительно что-то чувствовал к ней. Не знаю что это было. Любовь? Симпатия? Страсть? Но безразличной она точно мне не была. Голова кружилась, по телу начинала растекаться кровь, так стремительно и бурно, как в молодости. Мышцы напряглись и я изо всех сил старался оправдать ее надежды. Ее лицо постоянно было передо мной. Красивые голубые глаза, теперь они не были ледяными, теперь от них веяло какой-то пьянящей радостью и желанием. Переплетенные как две змеи, мы перекатывались из одного края кровати в другой, не зная границ в своем стремлении. Но ей было все мало, она двигалась так быстро и стремительно, что скоро я не смог сдерживать себя и… сдался. Тело трясло в судорогах, которые с каждым толчком становились все слабее. Я почувствовал себя молодым, словно смог на мгновение вернуться на Авеню Монтень, где мать любила гулять и, где я впервые увидел свою Мари…

Приятная слабость разлилась по всему организму. Софи буквально рухнула на меня, прижавшись своим изнеможенным телом ко мне. Ее губы что-то шептали мне, но я ничего не слышал и было ли это важно, ведь обратной дороги уже не было. Что сделано, то сделано, осталось только принять это как факт. И самым сложным было вовсе не то, что я переспал с женщиной моложе себя, не то, что всего пару дней назад она была готова посадить меня в тюрьму, а то, что мне нужно было признаться самому себе… признаться в том, что я люблю ее.