Законник Российской Империи. Том 2

Глава 10

Когда я вошёл, кабинет отца был погружён в полумрак, словно даже свет в этом месте опасался лишний раз потревожить его в таком настроении. Николай Владимирович сидел за своим массивным столом, уставившись в бумаги перед собой. Он выглядел отчасти измученным, словно на его плечах лежал груз, который с каждым днём становился всё тяжелее. Отец устало потирал переносицу. Я мог лишь догадываться, какие мысли сейчас проносились в его голове, но по всему было видно, что они его не радовали.

— Что случилось, отец? — спросил я, стараясь держать голос ровным, но в то же время давая понять, что не собираюсь ходить вокруг да около. Мы оба знали, что я здесь за ответами.

Глава моего рода молча поднял голову, его глаза встретились с моими. В них не было привычной суровости, но усталость и разочарование читались слишком явно. Он ответил не сразу. Вместо этого, взял стопку бумаг, которые лежали перед ним, и, с явным раздражением швырнул их на край стола в мою сторону.

— На вот, полюбуйся, — коротко бросил отец, его голос был глухим, почти безжизненным.

Я подошёл к столу и взял эти бумаги. Первая же страница заставила меня нахмуриться. Это был донос. На меня. Читая строчку за строчкой, я чувствовал, как внутри меня поднимается волна раздражения, но я сдерживал её. Быть втянутым в подобный фарс — это даже не оскорбление, это… скучно. Я перевернул страницу. Второй документ, третий… И вот уже передо мной подробные бумаги, которые якобы подтверждают, что я владею… публичным домом. Серьезно? Ничего лучше придумать не смогли⁈

Отличная работа, если смотреть объективно, очень тщательно подготовлено. Банально, но человек, делавший это знал, с чем имеет дело, сделал все скрупулезно. Если бы это попало в руки обычного следователя, то он бы вряд ли обнаружил что здесь что-то нечисто.

— Этот донос пришёл в начале недели, — тихо, но твёрдо произнёс отец, откинувшись на спинку кресла. — А документы на собственность нашли в твоей комнате.

На мгновение я замер, продолжая бегло просматривать бумаги. Всё это выглядело почти убедительно, если бы не одно «но». Эти документы были настолько аккуратными, настолько тщательно составленными, что это походило на слишком явную подставу. Если бы не стоящая на коленях мачеха у кабинета отца, я был бы крайне озабочен поисками виновного. А так все становится слишком очевидным.

Я отложил бумаги в сторону и поднял взгляд на отца. Его лицо было непроницаемым. Он слишком много видел за свою жизнь, чтобы не заметить очевидного.

— Отец, но почему вы не сказали мне сразу? — спросил я, наклонив голову набок, не отводя взгляда от его лица.

Николай Владимирович вздохнул и, чуть поморщившись, сцепил пальцы в замок перед собой.

— Я вёл собственное расследование, — ответил он спокойно, но в его голосе слышалась эта усталая тяжесть, словно глава рода разгребал все это не в первый раз. — Я знаю, что ты никогда бы не опустился так низко. Да и слишком просто попался на каких-то бумагах. Думаю, ты бы действовал умнее, если бы был замешан в чем-то незаконном. Нет, так просто не бывает, — покачал отец головой. — В итоге я обнаружил очень твердую, знающую как все делать правильно, руку в составлении отчётов, ну и, конечно же, весь этот план был очевидно направлен, чтобы уязвить тебя. Разговор с супругой, в конце концов, расставил всё по местам.

Я кивнул. Отец был на шаг впереди, как и следовало ожидать. Он не стал бы слепо верить первым попавшимся доказательствам. В этом его сила — он всегда действует хладнокровно и методично. С таким наставником, как мой дед, и неудивительно.

— Я в недоумении, — продолжил он, чуть прищурив глаза, будто пытаясь разгадать что-то, что ускользало от его понимания. — Ты часть семьи, зачем так поступать? В столице что, мало врагов? Ну она могла прийти ко мне, спросить, кому насолить, я целый список предоставлю, пусть давит не щадя. Но пилить дерево, когда под ним стоит твой дом…

Мои глаза снова скользнули по документам, но теперь я читал их с другим настроем. Всё встало на свои места. Елена Андреевна видела во мне угрозу для своего сына, и этот план — её отчаянная попытка защитить его. Однако отец почему-то не понимал ее мотивов. Возможно, потому что для него и я, и Александр были равноправными сыновьями, в то время как для Елены Андреевны я был чужаком, который был недостоин подобного внимания от главы рода. И в сложной работе есть проблемы, иногда забываешь, что правда может быть проста и лежать на поверхности, а не быть скрытой под десятком других действий.

Я медленно встал, раздумывая, как лучше выразить свои мысли. Отец был прав, но ситуация требовала не только понимания, но и действия. Я чувствовал, что сейчас мне нужно было быть не просто сыном, но и тем, кто способен восстановить баланс в семье. Иначе все, что было в ней до этого, будет разрушено моим появлением, как бы я ни хотел иного.

— Отец, могу ли я просить у вас немного вольности в разговоре? — спросил я, глядя прямо в его глаза.

Николай Владимирович выпрямился в кресле и устало кивнул, видимо, понимая, что я собираюсь предложить что-то важное.

— Говори, — сказал он тихо.

Я сделал глубокий вдох и начал говорить, стараясь подбирать слова с осторожностью, но без лишней дипломатии. Это был тот случай, когда откровенность могла сыграть решающую роль, даже если она, как говорится, режет глаз.

— Елена Андреевна не заслужила такого наказания, — начал я, наблюдая за реакцией отца. — Наоборот, я считаю, что ей стоит отдать должное. Она делает всё это ради своего сына. Она искренне верит, что защищает его. Ваша супруга считает, что я отнимаю у Александра место законного наследника. И если уж искать виноватых, отец, то виноваты я и вы, потому что не указали моё место в этой семье изначально. Из-за чего, собственно, мы и пришли к такой ситуации.

Отец нахмурился, но не перебивал. Я понял, что он внимательно слушает, и это давало мне возможность продолжить.

— Изначально вышло недопонимание, — продолжил я. — Елена Андреевна всегда видела во мне угрозу. Она защищает своего сына так, как делает это любящая мать. Если бы ей сразу было ясно, что я не претендую на место наследника, что я не собираюсь становиться министром финансов следом за вами, возможно, всё было бы иначе. Но она не знала этого. И сейчас она использует все свои силы, чтобы защитить Александра от того, кого считает чужаком. От меня.

Взгляд отца стал более задумчивым. Он молчал, переваривая мои слова. Я видел, что в его сознании начали зарождаться зёрна сомнения.

— В действиях Елены Андреевны нет ничего плохого, — продолжил я. — Да, она поступила подло, но ведь она не враг нам. Она пытается сохранить то, что считает своим. И если уж наказывать, то, по крайней мере, не так сурово. Стояния на горохе в течение часа более чем достаточно. Я не держу на неё зла, поэтому прошу их отпустить. Тем более, исходя из своего понимания ситуации, ваша супруга действовала на благо рода, пусть и не совсем корректно.

Отец прищурился, внимательно изучая моё лицо, словно пытался понять, что скрывается за моими словами. Но я был честен с ним, и он это видел. В конце концов, он тяжело вздохнул и медленно кивнул.

— Ты слишком добр к ним, Максим, — произнёс он, но в его голосе не было упрёка, скорее, тихое признание. — Но ты прав. Они поступили подло, а в семье так быть не должно. И за это они должны быть наказаны.

— Конечно, — согласился я, — но наказание уже было исполнено. Больше им не нужно. Пусть это останется предупреждением, а не окончательным приговором. Семья на то и семья, чтобы уметь прощать и объяснять как надо поступать правильно.

Отец смотрел на меня ещё несколько секунд, а затем снова кивнул, принимая моё предложение.

— Хорошо, — сказал он. — Я отпущу их. Но знай, Максим, я всё равно считаю, что они заслужили больше.

— Возможно, — усмехнулся я, — но своей семье порой надо делать поблажки.

Отец слегка прищурился, но в его глазах мелькнуло уважение. Я с облегчением подметил по его виду и мимике, что отец понимал, что я не просто защищаю свою позицию, а пытаюсь наладить отношения. И это было не менее важно, чем наказать виновных.

— А что с публичным домом? — спросил он, очевидно, желая закрыть этот вопрос.

Я не смог сдержать улыбку. Это был как раз тот момент, когда можно было немного развеять напряжение.

— Есть у меня одна идея, — ответил я. — Доверьте мне с этим разобраться.

Отец вздохнул, но кивнул, показывая, что полностью доверяет мне. По крайней мере, я не дал ни одного повода усомниться в себе.

Готовясь покинуть кабинет, я встал, но перед тем, как уйти, задержался на пороге. Мой взгляд снова встретился с глазами отца, и я решил, что настал момент сказать ещё одну важную вещь.

— И всё же, отец, — начал я, слегка наклонив голову, — я думаю, вам стоит извиниться перед супругой.

Глава рода нахмурился, его лицо стало более суровым.

— Ты думай, что говоришь, — холодно произнёс он. — Извиниться⁈ Мне? За то, что она чуть не разрушила тебе репутацию в столице до конца жизни⁈

Я сдержал его взгляд, не показывая ни малейшего колебания.

— Вы, как глава рода, должны направлять и поддерживать семью, ведь так? — спокойно ответил я. — И эту энергию Елены Андреевны можно было тоже направить, если бы она изначально понимала, что я не собираюсь унаследовать ваше место министра финансов. Мы с вами это понимаем и без слов, но вот для тётушки и моего младшего брата это может быть не так очевидно.

Отец нахмурился ещё сильнее, его лицо стало напряжённым, но я видел, что мои слова находят отклик в его душе. Он понимал, что я был прав. В конце концов, отец тяжело вздохнул и махнул рукой в сторону двери.

— Позови её сюда, — коротко бросил он.

Я слегка поклонился и вышел из кабинета, чувствуя, как тяжесть, которая висела в воздухе, понемногу рассеивается. За дверью я снова увидел Елену Андреевну и Александра. Они всё ещё стояли на коленях, но теперь их лица выражали больше усталости, чем страха.

Я подошел к Александру и протянул ему руку.

— Ну-ка, вставай. Хватит уже, наколенопреклонялся.

Александр с явным облегчением принял мою помощь. Его колени дрожали, а на лице читалась смесь стыда и благодарности. Горох, действительно, может быть весьма неприятным компаньоном для коленей.

Повернувшись к Елене Андреевне, я чуть склонил голову.

— С вашего позволения, тетушка.

Она вздрогнула, когда я протянул ей руку, явно не ожидая от меня такого жеста. В ее глазах читалось недоверие, словно ожидала подвоха или насмешки, но я просто помог ей подняться. Все же она была женщиной, которую любил мой отец, пусть и пыталась меня подставить.

— Глава рода хочет вас видеть, — произнес я спокойно, указывая на дверь кабинета.

Елена Андреевна поджала губы, бросила на меня быстрый, настороженный взгляд, но ничего не сказала. Гордо расправив плечи, насколько это было возможно после стояния на горохе, она направилась к кабинету. Даже сейчас она пыталась сохранить остатки достоинства, что было в какой-то мере даже достойно уважения.

Как только дверь за ней закрылась, Александр схватил меня за рукав.

— Максим, я… я, правда, не хотел, — поспешил оправдаться он. — Мать заставила меня подложить эти бумаги в твою комнату. Я знаю, что поступил подло. Но не держи зла, и на нее тоже. Она хорошая, правда, просто…

— Александр, — перебил я его, усмехнувшись, — все в порядке. Я понимаю. Материнское давление — страшная сила. Лучше скажи, не хочешь составить мне компанию? Хочу кое-куда съездить.

— Куда? — он удивленно моргнул, явно не ожидая такого поворота да еще и так быстро после случившегося.

— В «Цветочный Сад», конечно, — я улыбнулся еще шире. — Хочу посмотреть на свою новую собственность. Раз уж документы на меня оформлены, было бы глупо не воспользоваться ситуацией.

Глаза Александра расширились от удивления:

— В публичный дом? Ночью?

— А, по-твоему, когда они работают? — я рассмеялся, направляясь к выходу. — Утром там разве что полы моют. Идем, братец. Заодно посмотрим, что за заведение мне досталось, благодаря стараниям твоей матушки. Надеюсь, хоть женщины там красивые.

Я слышал, как Александр колеблется, но затем его шаги последовали за мной. Все же любопытство победило сомнения. Да и, признаться, мне было интересно посмотреть на его реакцию. К тому же отцу с супругой нужно было обсудить очень важное дело и мы там точно будем лишними.

Елена Андреевна вошла в кабинет мужа с гордо поднятой головой, хотя внутри нее все дрожало от напряжения и недавнего наказания, и все же женщина была аристократкой и не могла позволить себе иного даже перед мужем. Она почтительно склонила голову, но в ее глазах все еще горел огонь непокорности.

— Не знаю, что этот незаконнорожденный подлец тебе наплел, — начала она, сжимая кулаки, — но прошу тебя, Николай, будь благоразумен. Вспомни, кто твоя семья на самом деле.

— Остановись, — резко прервал ее муж. Его голос был тверд, как сталь. — Прежде чем ты продолжишь закапывать себя своими же речами, я хочу, чтобы ты учла две вещи. Во-первых, Максим для меня такой же родной сын, как и Александр. Это важно. Во-вторых, Максим просил за тебя и брата. И только благодаря ему ты избежала наказания за свое преступление против семьи!

Елена Андреевна застыла, словно пораженная громом. Ее лицо побледнело, а губы задрожали.

— Он просил… за меня и Александра?

— Именно, — кивнул Николай Владимирович. — Иначе вы бы стояли на коленях еще час, а потом получили бы заслуженные удары розгами. Так что не забудь поблагодарить его за это. Но я позвал тебя не за этим.

Он встал из-за стола и подошел к жене вплотную. Его взгляд был тяжелым, но в нем читалась и любовь.

— Я понимаю, что ты защищала Александра. Моя вина, что я упустил это из виду. Но подумай сама, разве может сотрудник Судебного Бюро быть министром?

Елена Андреевна пошатнулась, словно эта простая мысль никогда не приходила ей в голову. Все ее интриги, все ее страхи вдруг показались такими нелепыми. Ее лицо сделалось еще более бледным. Она даже не удержалась, чтобы поднять руку ко рту.

— То-то и оно, — продолжил Николай Владимирович, наблюдая за реакцией супруги. — У Максима свой путь. И он прославит род Темниковых совершенно иначе. Александр же должен учиться лучше, потому что даже мой сын не получит должность просто так. Он должен ее заслужить. Быть достойным претендентом в чиновники — император просто не одобрит его кандидатуру, если он не будет лучшим на эту должность. Я в свое время боролся сразу с двадцатью кандидатами. В столице и так хватает продажных идиотов. И да, то, что я говорю о Максиме — не значит, что я люблю его больше. Но Александру явно стоит поучиться у старшего брата некоторым вещам. И уж явно не враждовать с ним. Теперь ты понимаешь?

И это глава рода ей не озвучил те вещи, которые он узнал параллельно с расследованием этого инцидента, и что Александр сам принимал не самые лучше, как для аристократа, шаги. Но, опять же, Максим об этом ничего не говорил.

Слушая все это, Елена Андреевна словно почувствовала озарение. Неужели Максим изначально не был угрозой. Но как она могла так ошибаться? В тот момент усталость от стояния на горохе и тяжесть осознания рухнули на ее плечи, словно неподъемный груз. Женщина упала на колени. Это был редкий момент, когда она позволила себе слабость. Слезы потекли по ее щекам.

— Прости меня, Николай! Я была так глупа…

Николай Владимирович мягко подхватил ее под руку и поднял с колен.

— Тебе не нужно извиняться, — он сделал длинную паузу, вспоминая слова Максима, после чего тихо, словно ненароком бросил. — И ты меня прости, что не предусмотрел, что ты это так воспримешь. Но впредь нужно больше думать головой и делиться со мной своими опасениями. Не все те враги, в ком ты их видишь.

Елена Андреевна держалась за руку мужа и смотрела на него так, будто впервые видела перед собой этого мужчину.

Она поверить не могла, что ее муж способен признать свою неправоту, пусть это и случалось чрезвычайно редко.

В тот день хозяйка поместья Темниковых осознала, что перемены, которые принес в их семью Максим — на самом деле куда глубже, чем казалось. И, возможно, они были к лучшему, и все не настолько плохо, как виделось ей.