Законник Российской Империи. Том 2

Глава 22

Елизавета, закончив с моим лечением, отошла к столу, вытащила из кармана небольшой листок и с шаркающим звуком начала что-то на нем черкать. Я наблюдал за этим процессом, даже не пытаясь понять, что она там пишет. Но её лицо выражало полную сосредоточенность, будто она составляла план военной кампании. Время от времени девушка поджимала губы, а её глаза сверкали от энтузиазма.

Когда листок был готов, она, не глядя на меня, протянула его со странной улыбкой. Я взял бумагу, мельком взглянул, и это заставило меня вскинуть бровь:

— Это что?

Елизавета подняла на меня свои блестящие глаза и рассмеялась.

— Это список продуктов, которые вы должны есть, — с абсолютно серьезным видом заявила она, сложив руки на груди. — Мясо, молоко, кое-какие фрукты. Вам нужны витамины и железо. Если маг плохо питается, то количество маны снижается. А вы, судя по всему, этим преступно пренебрегаете.

Я уставился на список, пытаясь понять, серьёзна ли она. Мясо, молоко, фрукты… Кто бы мог подумать, что штатный лекарь Бюро будет составлять мне диету.

Нет, конечно, я все понимал. Дядя Эдвард еще в детстве доходчиво вбил мне в голову, что магия — это не только понимание Истинных Слов, но и хорошая физическая форма, но тем не менее.

Елизавета все это время буквально сверкала глазами, думая, что я тщательно изучаю список продуктов.

— Глупо будет потерять такой талант из-за неправильного питания! Ваш организм должен быть в форме. Без нормального рациона магический потенциал просто иссякнет. Так что, — она ткнула пальцем в список, — не забывайте про это. А то я вас по этим улицам ещё долго искать буду, чтобы лечить от истощения.

Я медленно поднялся со стула, складывая листок в карман.

— Спасибо за заботу, — я кивнул и чуть улыбнулся, ощущая, как моё тело наконец восстанавливается после напряжённого боя. — С учётом того, сколько я работаю, кто-то, действительно, должен следить за тем, чтобы я не развалился на части.

Елизавета широко улыбнулась, её глаза блестели от искреннего удовольствия.

— О, не волнуйтесь, я за вами присмотрю, если что, — она пристально посмотрела на меня, и в её взгляде читалось что-то вроде весёлого любопытства.

Пауза и пристальный взгляд продолжились больше положенного, так, что это стало немного неловким.

— Что-то не так? — спросил наконец я, не понимая, чего она так на меня уставилась.

— Нет, — она снова рассмеялась, махнув рукой. — Просто… я не таким вас себе представляла.

— Не таким? — я снова вопросительно вскинул бровь.

— Ой, извините! — Елизавета быстро замахала руками, будто хотела отмахнуться от своих собственных слов. — Просто… вы же сын министра финансов и вашу маму звали Мария, да?

Моё сердце на мгновение замерло. Я давно не слышал этого имени от кого-то, и уж точно не ожидал, что кто-то заговорит о моей матери в таком контексте.

— Вы знали мою матушку? — я нахмурился, стараясь скрыть накатившее волнение.

Елизавета покачала головой, её лицо стало серьёзным, но в глазах горел огонь восхищения.

— Нет, что вы! Но я читала все её научные работы, что доступны в Бюро. Ваша мама — один из величайших магов-целителей в истории. Её исследования по Истинному Слову «Жизнь» произвели настоящую революцию в медицине. Она для меня как идеал, к которому я стремлюсь. Представьте, она могла лечить болезни, которые раньше считались неизлечимыми, и даже приостанавливать старение! Я… — она замялась, словно от смущения, но все же продолжила, — однажды хочу стать таким же достойным целителем, как она.

Её слова пронзили меня до глубины души. Я знал, что моя мать была выдающимся магом от третьего принца, но впервые вижу кого-то, кого она так вдохновила. Я не знал, что ответить, и просто молча ждал, когда она продолжит.

— А вы владеете Истинным Словом «Жизнь»? — спросила Елизавета, внезапно выпрямившись. Её глаза буквально светились от любопытства и надежды.

— Нет, я не владею этим Словом, — я медленно покачал головой. — Более того, я почти ничего не знаю о моей матери. О её жизни мне рассказывали очень мало.

Елизавета замерла, но не разочаровалась, как я ожидал. Наоборот, её глаза засветились ещё ярче, и на лице появилась широкая улыбка.

— Ничего страшного! — воскликнула она, радостно хлопнув в ладоши. — Я могу вам рассказать всё, что знаю! Я изучала её работы всю жизнь. Могу рассказать, какой я себе её представляю. Если, конечно, вы хотите.

Елизавета, кажется, в самом деле знала о моей матери больше, чем я сам. И, если честно, эта идея меня заинтересовала. Я кивнул, ощущая, как внутри меня поднимается странное чувство, словно я наконец получал доступ к чему-то давно потерянному. Возможно, это поможет мне понять, что же именно с ней произошло, а то никто не говорит мне никаких подробностей про ее смерть.

— Я был бы рад услышать о ней. Давайте договоримся встретиться… скажем, после зимнего бала?

Елизавета широко улыбнулась и кивнула.

— Конечно! Договорились! — она подмигнула мне и, собираясь уходить, добавила: — Главное, питайтесь нормально и не забывайте про утреннюю зарядку!

Я не смог сдержать улыбку. Елизавета была… необычной. Простой, прямолинейной, даже беспардонной. Но именно в этом и было её очарование. Она не пыталась играть в игры, не старалась произвести впечатление. И, что самое важное, она была искренней. Правда, похоже, девушка была слишком увлечена своим делом, чтобы обращать внимание на что-то иное.

Когда она покинула кабинет, я ещё некоторое время улыбался её словам. В этом мире, полном интриг и подковёрных игр, было не так уж много людей, которые могли быть настолько простыми, и в чьих словах не требовалось искать второй смысл. Это было освежающе.

Прошло несколько дней после ареста Акимова, и события, казалось, наконец начали обретать более ясные очертания. Когда мы взяли его, я был уверен, что это — лишь начало развязки. И, как оказалось, не ошибся.

В его кабинете, который на первый взгляд казался просто обставленным и не особенно примечательным, мы всё же обнаружили кое-что интересное. За массивным шкафом, который, видимо, никто давно не двигал, нашёлся тайник с документами. Эти бумаги были настоящей находкой. В них подробно описывались маршруты контрабандных перевозок, захватывающих всю территорию империи и ее ближайших соседей, суммы взяток, которые Акимов выплачивал своим «друзьям», и, что самое важное — имена тех, кто помогал ему на «Магистральной Линии». Люди, которые давно вызывали подозрения, теперь сами подставили себя под петлю, оставив следы в этих документах.

Я потратил много времени, заполняя отчёты и передавая всю нужную информацию в Судебное Бюро. Да, так как дело заварил я, то мне и предложили с ним работать.

На основании найденных доказательств мы смогли оперативно предотвратить перевозку, которая должна была произойти ночью. Сотрудники Бюро, действуя чётко и слаженно, взяли под следствие всех людей Акимова, что работали на «Магистральной Линии». В конце концов, это была подготовка к долгожданному удару по всей сети контрабандистов, с которой город боролся уже не первый год.

Однако, несмотря на явную победу, я понимал, что это не конец. Мир, в котором я жил, не терпел пустоты, и, что-то мне подсказывало, этот мир мало чем отличался в этом плане. Как только один преступник уходит со сцены, на его место тут же появляется другой. Второй такой Акимов — дело времени. Кто-то рано или поздно подомнёт под себя все его дела, и снова будет пытаться промышлять тем же самым. Или же кто-то из конкурентов, кто контролирует другой район столицы, решит расширить свою территорию. Но, по крайней мере, с этим будет куда проще бороться. Мы уже ударили по нагретому месту, и теперь, даже если появится новый претендент, ему придётся начинать с чистого листа. А это всегда сложнее.

В то же время Волынский не заставил себя долго ждать. Уже через пару дней после ареста Акимова я получил от него письмо. Как и следовало ожидать, он рассыпался в благодарностях, восхваляя мою работу и то, как быстро мы разобрались с проблемой. Волынский был человеком с чувством долга, и, видимо, решил не тянуть с благодарностью.

Вместе с письмом пришёл ключ и адрес помещения. Оказалось, что глава «Объединения Промышленников» был достаточно любезен, чтобы приобрести магазин в одном из престижных районов города и передать его мне в полное владение. Это был жест, который превосходил мои ожидания, я то думал, что нужно будет выделить средства, даже Александру подробно объяснил свой план… Но в любом случае отказываться от такого не было ни смысла, ни желания.

Я передал ключ Александру, как и часть средств на реализацию всего необходимого. Мой младший брат, как всегда, с энтузиазмом воспринял новость и тут же взялся за дело. Он уже начал работать над ремонтом и созданием обстановки в новом магазине. Ещё пару дней назад он был просто моим младшим братом, который пытался доказать свою ценность, а теперь он с головой погрузился в бизнес. Каждый день он приходил ко мне с новыми идеями, планами, сметами — и всё это с таким горящим взглядом, что я только кивал в ответ, поражаясь, как сильно он изменился, стоило только дать ему правильное дело.

Но настоящим сюрпризом для меня стала Мила. Как оказалось, она не только присоединилась к процессу ремонта, но и предложила свои зарисовки по дизайну магазина. Когда я увидел её эскизы, был поражён. Это были не просто рисунки — это были настоящие художественные произведения. Мила обладала тонким вкусом и удивительным чувством стиля, которые она по какой-то причине раньше не демонстрировала. Я одобрил её идеи без колебаний, и, признаться, был рад, что такая талантливая девушка, которая еще вчера была просто служанкой, теперь не боится предлагать какие-то свои идеи.

Оставалось только надеяться, что у меня есть время подготовиться к Зимнему Балу, и больше не случится ничего внезапного.

В тени массивных штор, скрывающих величественные окна кабинета, стоял высокий мужчина с зализанными назад чёрными волосами. Его статная фигура казалась вылепленной из мрамора, но при этом в его позе читалась напряжённость, как у хищника перед прыжком. Это был Роман Витальевич Дорохов — третий помощник главы внешней разведки Российской Империи, человек, чьё влияние простиралось далеко за пределы официальных границ его полномочий.

Он стоял у окна, не подавая виду, что его мысли сейчас были далеко от этого кабинета. Вместо того чтобы наслаждаться видом на заснеженные улицы столицы, он прислушивался к своим внутренним размышлениям, планируя, как обезопасить свою миссию, как не допустить ошибок. Ему пришлось пойти на грязную сделку с такими людьми, как Акимов, чтобы достичь своей цели. И хотя это было неприятно, всё шло по плану.

Его размышления были прерваны негромким стуком в дверь. Едва заметный скрип нарушил тишину кабинета. Роман Витальевич не двинулся с места, лишь слегка повернул голову в сторону двери, ожидая, кто войдёт.

Медленно, почти украдкой, дверь приоткрылась, и в кабинет вошёл мужчина средних лет. Его шаги были осторожными, но чёткими, как у человека, привыкшего двигаться в тени. Лицо было из тех, что быстро забываются — обычное, без каких-то особых черт. Его серый костюм был безупречно выглажен, а в руках он держал папку с документами. Этот человек был одним из тех, кто предпочитал оставаться незаметным, несмотря на важность своей работы.

— Роман Витальевич, — голос мужчины был ровным, но в нём слышалась тревога.

Дорохов не повернулся к нему, продолжая смотреть в окно, словно не замечая присутствия подчинённого.

— Судебное Бюро предотвратило контрабандный ввоз в Польшу, — продолжил мужчина, делая шаг вперёд.

В воздухе повисла тишина, которая длилась всего мгновение, но её хватило, чтобы ощутить напряжение, наполнившее кабинет. Дорохов медленно сжал кулаки в перчатках, и в этот момент в комнате раздался едва слышимый скрип кожи. Его лицо на мгновение исказилось от гнева, но он быстро взял себя в руки. Выдохнув через стиснутые зубы, он заговорил холодным, почти нечеловеческим тоном:

— Что с оружием?

Мужчина с папкой замешкался на долю секунды, но быстро собрался, отвечая ровно:

— Наши люди не успели погрузить вооружение. Договорённость с Акимовым была такая, что мы начинаем загрузку только после того, как отработают его люди. Но…

Он замолчал, ожидая реакции Дорохова. Тот, наконец, оторвался от окна и медленно развернулся, его холодный взгляд впился в подчинённого, словно сталь, вонзившаяся в плоть.

— Кто об этом знал, кроме грузчиков? — его голос был тихим, но от этого он звучал ещё страшнее.

— Никто, господин, — мужчина с папкой говорил уверенно, но его руки едва заметно дрожали. Он понимал, что любая ошибка в этом деле могла стоить ему гораздо больше, чем просто карьеры — хозяин этого кабинета был слишком опасен и могущественен.

Дорохов молчал, лишь сжав челюсти. В глубине его глаз вспыхнуло что-то опасное, но его лицо оставалось бесстрастным.

— Уберите их, — холодно произнёс он. — Нам нельзя допустить утечки информации. Несчастный случай. Семьям произведи выплаты, если есть.

Это было не предложение. Это был приговор. Люди, которые знали слишком много, не могли остаться в живых. Мужчина с папкой коротко кивнул, понимая, что дальнейших объяснений не потребуется. Впрочем, иного он и не ожидал.

— Да, господин, — сказал он, откланявшись и быстро покинув кабинет, словно стремясь скрыться от ледяного взгляда Дорохова.

Когда дверь за ним закрылась, Роман Витальевич на мгновение задержал взгляд на том месте, где только что стоял его подчинённый. Затем он медленно подошёл к столу и с тяжёлым вздохом опустился в массивное кресло. Его руки, всё ещё сжатые в кулаки, медленно разжались, а пальцы начали нервно постукивать по столешнице.

Ему пришлось пойти на договорённость с червем, вроде Акимова, чтобы под его личиной перевезти и продать новейшее вооружение Российской Империи Царству Польскому. Этот план был тщательно разработан, каждый шаг просчитан, но вмешательство Судебного Бюро разрушило всё.

«Столько лет Акимов работал чисто. К нему было не подобраться. Почему именно сейчас? Они не должны были узнать. Они не должны были вмешиваться! Еще слишком рано!» — именно такие мысли сейчас вертелись в голове у третьего помощника главы Внешней Разведки.

Он провёл рукой по лицу, пытаясь прогнать тень усталости, которая навалилась на него. Но внутри не было ничего — только холодная ярость. Это была игра, которую он вынужден был играть, и он не собирался проигрывать.

— До подписания соглашения осталось чуть больше трёх месяцев, — прошептал он, словно говоря самому себе.

Его взгляд упал на маленький шкафчик, встроенный в стол. Словно по инерции, его рука потянулась к дверце и открыла её. Внутри лежала маленькая чёрно-белая фотография. Он аккуратно взял её, словно это был самый драгоценный предмет в мире. На фото была изображена женщина с нежной улыбкой. Её глаза лучились теплом и заботой, а рядом с ней стоял сам Дорохов, ещё молодой и полный надежд. Это было давно, слишком давно.

Он посмотрел на фотографию с грустью, которая редко посещала его сердце. В этот момент он был не тем бесстрастным и жестоким Романом Витальевичем, которого знали его подчинённые. В этот момент он был просто мужчиной, который потерял свою любовь.

— Я сделаю всё, чтобы оно не было подписано, — прошептал он, глядя на изображение жены. — И тогда… нынешняя власть Царства Польского наконец погибнет. С отголосками Речи Посполитой будет покончено. Раз и навсегда.

Он аккуратно вернул фотографию на место, закрыл шкафчик и снова замер за столом. Его мысли уже унеслись далеко вперёд — к планам, которые он должен был воплотить, чтобы достичь своей мести. Время шло, и игра становилась всё сложнее. Но он был готов на все.

Тишина вновь окутала кабинет, лишь свечи продолжали мерцать, отбрасывая колеблющиеся тени на стены.