Запретный атрибут

Глава 2: Отель «Мечта неудачника»

Не то чтобы я пытался красть хлеб у психологов, но анализируя свои состояния за последние сутки, делаю вывод, что попавший в подобную ситуацию человек переживает пять стадий — панический ужас, отчаяние, принятие, объяснение и крах прежней картины мира.

Как ни странно, но в моём случае самым болезненным оказалось последнее. Возможно потому, что первые четыре стадии происходили под анестезию «Этого просто не может быть! Я вот-вот проснусь и всё закончится».

Также мне в каком-то смысле повезло, ведь обстоятельства потрудились создать между мной и новой реальностью надёжный дозирующий барьер. И барьер более чем реальный, ведь уже больше суток я еду в подобии большого деревянного ящика с кованой металлической решёткой вместо крышки.

Упомянутый «ящик», в котором я и очнулся, представлял собой тесноватый для среднего человека куб. Из удобств имелась скамья, на которой можно было более-менее комфортно сидеть или спать. Напротив скамейки в дне ящика находилась дырка сантиметров пятнадцати. Через дырку имелась возможность созерцать мощённую брусчаткой дорогу. Вчера вот камушки были аккуратными, словно их на ЧПУ резали. После ночи пути они стали грубее, но всё ещё прилично подогнанные.

Где-то час назад, под вечер первого дня, брусчатка закончилась и началась хорошо укатанная просёлочная дорога. Но это я её просёлочной называю, так как смотреть могу лишь на небо «в клеточку» и в «наблюдательную дырку», которая никакая не «наблюдательная», а «приспособление типа сортир».

Как нетрудно было догадаться, мой куб-клетка установлен на телеге или чём-то подобном. По крайней мере, через дырку видны стальные рессоры, металлическая ось и деревянные, в металлическом ободе колёса. От земного средневековья, скажем так, далековато, но и до уровня земной современности вроде как не дотягивает.

Двигалась телега бодро, километров двадцать — двадцать пять. Тягловая сила — лошади, сопровождение — всадники. Откуда я это знаю? Здесь всё просто, сужу по звукам и запахам.

От попытки собраться с мыслями отвлёк сбившийся темп движения и голоса сопровождающих телегу людей. Через какое-то время транспорт остановился, послышались недовольное ржание, шлепки, бряцанье упряжи, ругань на незнакомом языке.

Подобное пару раз происходило и до этого, похоже, меняют лошадей, а может, и сопровождающих телегу людей. Последнее вполне возможно, ведь по ощущениям двигаемся мы непрерывно, а выдержать суточный конный переход задача ещё та.

Судя по звукам, лошадей сменили. Движение продолжилось. Так на чём я там остановился?

Когда примерно сутки назад я очнулся в этой передвижной «конуре», у меня возникло множество вопросов. Самые насущные — где я нахожусь, сколько пребывал в отключке и какой мудила набил у меня на запястье разноцветную, мать его, татушку?

Точнее, где я находился, как раз таки было понятно — клетка-ящик. А вот почему я в ней нахожусь и куда она едет, вот это да. Это актуально.

Судя по моим исхудалым рукам и ногам, без сознания я провалялся не менее пары недель. Непонятно откуда взявшаяся на левой руке татуировка изображала нечто похожее на славянскую жар-птицу, восседавшую на лошадиной подкове. Внутри подковы имелась надпись, выполненная помесью китайских иероглифов и скандинавских рун.

Нет, это ненормально. И этого просто не может быть!

В моменте изучения своей грубой и не особо чистой одежды на моё сознание навалилась ЖОПА. Мне как-то разом стало понятно, что, первое — я не сплю, а второе — это, мать моя женщина, не моё родное тело!

Когда наконец утихли крики, причитания и плач, сверху на меня сошла «божья благодать» в виде позднего ужина. Через решётку мне бросили кожаный бурдюк с водой и завёрнутые в грубую ткань ломоть хлеба, кусок сыра и какой-то похожий на крупную картошку корнеплод. Кстати, неплохо вымытый.

Кто именно сбросил, я не разглядел, не до этого было.

Запишем пережитое в первую стадию, которая «Панический ужас».

Далее я погрузился в бездеятельное отчаяние, в котором пребывал почти до самой темноты. Отчаяние, впрочем, в какой-то момент пришлось прервать. Телу до метаний моей попаданческой душонки не было никакого дела. Телу хотелось есть, пить и гадить. И если кто-то не подсуетится, последнее рисковало случиться прямо в штаны.

Стоило лишь произвести «дозаправку», как навалилась большая слабость. Непреодолимо потянуло в сон, в который я довольно-таки быстро погрузился.

Примерно так прошла вторая выделенная мной стадия — «отчаяние».

Одно из волшебных свойств продолжительного крепкого сна — это переводить события из разряда «катастрофа» в разряд «ну, бывает, чё».

Принятие произошедшего в моём случае произошло на удивление быстро. Вот открыл глаза и сразу смирился. Ну попал и попал, с кем не бывает. Судя по книжкам, каждый второй компьютерный задрот обречён на попадание в другой мир. А если он ещё и девственник, то сразу переходит в категорию «100 % попадание» + читерский навык, запредельная удача и очередь жаждущих раздвинуть ноги прекрасных дам. Как там у меня, кстати, со всем перечисленным?

Отсутствует?

Ну и ладно, надеемся, ждём.

Тем временем мой персональный карцер продолжал движение. Цокали копыта, задувал приятный ветерок, пахло травой и потом. Иногда телега замедлялась, а то и вообще останавливалась, после чего снаружи происходил диалог на незнакомом мне языке. Прислушиваясь, я пытался уловить знакомые слова. Таковые отсутствовали.

Спустя несколько таких остановок родилось вполне обоснованное подозрение, что везет меня хорошо вооружённый военный отряд. Почему военный, а не бандиты или около того? Всё просто. Не претендую на истину, но сопровождающие телегу люди говорили спокойно и уверенно. При этом отвечали им так же спокойно, но с осторожностью и уважением.

Может, я попал в тело какого-то преступника? Татуха имеется, передвижная камера присутствует. Конвой и все дела.

Может, и попал. Но по мне, «феникс» на моей правой руке на воровскую наколку не тянет, да и кормят для преступника больно прилично.

Наверное.

Там, кстати, добавки не предвидится?

Если стадию принятия я проскочил удивительно быстро, то стадия «объяснение» терзала мой мозг добрые полдня. Какие только версии не генерировала моя прояснившаяся после сна голова. Очень хотелось надеяться на глупый розыгрыш, да вот беда, тело однозначно чужое. То, что оно исхудалое и ощущается странно, это ладно. Мелочи. Куда весомее отсутствие хорошо знакомых родинок и застарелых шрамов. Слегка длиннее чем раньше пальцы. Правая ноздря, которая из-за сломанного в детстве носа сопела при интенсивном дыхании, сейчас работала без нареканий.

Розыгрыш отпадает. Виртуальное пространство маловероятно. Это другой мир или какое-то положенное после смерти чистилище. Это точно реальность, на что указывает ясная голова и прекрасно работающее восприятие. Даже лучше чем раньше работающее.

Старт заключительной стадии, которая «крах мира», запустило общение с местным аборигеном. Как уже упоминалось, от перегрузки мою психику берегло скудное количество зрительной информации. Когда же её привалило, моё сознание восприняло пищу для размышления довольно болезненно.

Уже за полдень, во время очередной остановки, на телегу кто-то залез, после чего, закрывая солнце, навис над моим «ящиком» сверху.

Подняв голову, я встретился взглядом со смотрящим на меня через металлические прутья человеком. Мужчина. Судя по виду крепкий. Лицо грубоватое, европейское, загорелое, чуток нетипичное, что ли. Недельная небритость. На голове широкополый металлический шлем. Куртка кожаная, плотная, скорее всего выполняет роль брони, на что указывал закрывающий шею высокий воротник.

На меня человек смотрел без особого интереса. Точнее, на меня он не смотрел вообще. Пошарив глазами по передвижной камере, он остановил взгляд на пустом кожаном бурдюке и скомканной ткани, в которую ранее были завернуты продукты.

Кивнув на них, он произнёс:

— Айзарас. Айзарас артемах.

После чего потряс над решёткой ещё одним бурдюком и свёртком.

На тот момент я не только слегка успокоился и принял произошедшее, но и был готов «сотрудничать с администрацией».

Подняв с досок материю и бурдюк, я протянул их конвоиру, после чего получил новую порцию еды и питья.

Всё понятно, тара стоит денег. И даже кусок чистой ткани имеет ценность и стоит куда дороже пачки земных салфеток.

Отчего-то именно этот короткий инцидент поверг меня в новую порцию унылого отчаяния, какое, как оказалось, испытывают реальные попаданцы.

Тем временем непонятное путешествие продолжалось. И сказать, что к концу третьего дня моё настроение улучшилось, было бы в корне неверно.

Есть такая хохма:

— Как отличить социализированного программиста от несоциализированного?

— Несоциализированный программист при общении с вами смотрит на шнурки своих ботинок, социализированный на шнурки ваших.

Я, конечно, не программист. Пусть многие отчего-то уверены, что сисадмины умеют кодить, это, уверяю, не так. Некоторые умеют, не спорю. Но лишь некоторые, ведь программирование довольно специализированный вид деятельности.

Я больше по технической части. Если закинуть меня в тыл врага с секретным заданием: «У вас месяц, чтобы указанная военная часть потеряла свою боеспособность из-за непрерывного зависания в сети интернет», будьте уверены, боевая задача будет выполнена. И не беда, что компьютеры ещё не распакованы, а сеть не проложена. Сделаю.

К чему всё это сказано? Хм, это прелюдия, сейчас же будет суть. Она в том, что начало двадцать первого века породило особый тип технических специалистов. Из-за быстро меняющихся технологий, постоянных модернизаций и непрерывного изменения программной части они научились чертовски быстро адаптироваться и обучаться.

Почему эти люди всё ещё не захватили мир?

А кто сказал, что они его не захватили? Как раз заканчивают.

Шучу, разумеется.

Впрочем, одна из причин не захвата кроется в приведённой выше хохме. Большинство кодеров и сисадминов имеют довольно узкий взгляд на мир. Как и не отличается широтой круг их интересов. И я, в каком-то смысле, сисадмин нетипичный. Хорошо маскирующийся под обычного человека.

При этом с адаптацией и приспособлением у меня полный порядок. По крайней мере, я очень хочу на это надеяться.

Но как оказалось, то ли я переоценил себя, то ли недооценил глубину текущей жопы.

На третий день пути скорость нашего путешествия ощутимо снизилась. Лошадей сменили утром. Утром же произвели какой-то простой ремонт в перевозящей меня телеге. Примерно в полдень дорога испортилась, появились ямы и ухабы, отчего темп передвижения снизился до скорости пешего человека.

Если раньше деревья над дорогой встречались редко, то к полудню я ехал под плотной их сенью. Нехитрый вывод, мы двигаемся по лесной дороге.

Ближе к вечеру ситуация изменилась. Сначала сопровождающие меня люди стали словоохотливее. Случилась остановка, конвоиры что-то обсудили. Стук дерева, скрип железа, ещё обсуждение. Опять остановка. На телегу запрыгнули люди и принялись возиться с закрывающей верх ящика решёткой, которую сноровисто демонтировали и убрали в сторону.

А после случилось то, что я от своих временных апартаментов в общем-то ожидал, так как давно приметил смонтированные на стыке деревянных щитов петли. Одну из стенок ящика отомкнули и опустили вниз. Почти сразу, не дав толком оглядеться, вооружённый длинной рогатиной мужчина ловким и быстрым движением поймал мою шею в захват и пригвоздил её к стенке. Второй охранник, в руках которого имелся компактный арбалет, всадил мне в плечо небольшой болт.

К такому повороту событий я определённо был не готов.

Из горла вырвался сдавленный крик. В глазах потемнело.

Да что же вы, изделия резиновые, с живым человеком делаете?!

Наградив своих мучителей полным ненависти взглядом, я узрел лица людей, занятых рутиной. Никакого волнения, переживания или глубоких чувств. Транспортировка скота. Бережливая, но привычная. Ничего выдающегося.

В голове помутилось, в ушах загудело, сознание поплыло, далее же я отключился.

По лицу что-то ползло. Стремясь избавиться от неприятного ощущения, я машинально хлопнул по источнику раздражения ладонью. Смачно хрустнуло, по лбу растеклась липкая неприятная субстанция.

Охнув и проснувшись как-то сразу, я приподнялся и с ужасом уставился на остатки крупного, сантиметров четырёх в длину насекомого.

Откуда-то сбоку самоотверженно заржали.

Машинально вытерев руку о рубаху, я принялся панически оглядываться. Камера. Тюремная. Странная. То есть не то чтобы странная, а добро пожаловать в средневековье, что ли.

Место, в котором я сейчас находился, имело форму продолговатого зала. Зал этот разделили на части двумя рядами металлических решёток, отрезав от стен центральный коридор. Далее отгороженное пространство разделили на сектора каменными перегородками. И не какими-то, а из больших, положенных на раствор каменных блоков.

Как итог, моя неудачливая тушка находится сейчас в подобии индивидуальной камеры. Напротив, через два ряда решётки, в такой же камере сидел прислонившийся к стене человек. Именно он и являлся источником истерического смеха.

Отхохотавшись, заросший засаленной щетиной узник принялся разглядывать меня воспалёнными голубыми глазами.

Люблю детали. Дьявол кроется в мелочах. Особенно ценны детали тем, что я до сих пор не понимаю, куда попал.

Первое, что удивило и привлекло внимание, — источник света. В проходе, под потолком, был закреплён похожий на кусок горного хрусталя кристалл. И кристалл этот давал холодный равномерный свет. Надо ли говорить, что какие-либо провода или видимое пламя отсутствовали.

Это типа магия или местные минералы так «зажигают»?

Далее моего внимания удостоились решётка и небольшая дверь моей камеры. Решётка и дверь явно кованые. Есть, правда, одно но. Дверные петли соединены с конструкцией при помощи болтов. Это которые с резьбой и гайкой. Деталь в очередной раз указывающая, что вокруг далеко не «заря цивилизации».

Петли, кстати, открутить не удастся. И дело не только в том, что они заметно поржавели. Местные строители не забыли слегка расплющить болты после монтажа.

На этом можно сказать всё. Оставшиеся детали — деревянное ведро на полу камеры и грубая, застеленная тряпьём скамья-лежанка.

Приплыли. Точнее, приехали.

В этот момент сидящий в камере напротив тип забормотал на французском.

Стоп, это ведь реально французский! Братиш, да мы с тобой, считай, на одной улице родились! Ну и что, что я не знаю французского. Зато через пень-колоду смогу объясниться на английском.

— Эй, друг? Ду спик инглиш? Друг? Шпрехен зи дойч?

В этот момент, заставив вздрогнуть, сбоку, из-за стены, раздался ясный голос на великом и могучем русском языке:

— Отстань от него. Он бесполезен. У него кукуха улетела в неизвестном направлении. Только жрёт, пердит, бормочет и иногда ржёт как идиот.

— А, что? — вздрогнув, закрутил я головой по сторонам.

Говорили из соседней камеры моего ряда. Говорившего я не видел из-за каменной перегородки, но так как расстояние небольшое, а помещение замкнутое, слышно его было прекрасно.

В ответ промолчали. И в молчании том чувствовалась обречённость.

— Думаю, всем нам крышка… — не дождавшись положенного вопроса, спокойно произнёс голос, после чего поинтересовался: — Ты как сюда попал? Заснул и проснулся?

— А, да… — разволновавшись от наличия собеседника, выпалил я.

— Та же история. А как давно попал? В смысле не в этот подземный клоповник, а в мир в целом? — спросил невидимый собеседник.

Вместо ответа я пощупал простреленное болтом плечо. Стреляли явно не с целью ранить или убить. Болт был «детским» и, судя по всему, имел на своём наконечнике усыпляющий состав. Рана болела, бинты отсутствовали. Просунув руку под свободную рубаху, я ощутил на плече липкую густую мазь.

— Когда попал? Дней пять назад, наверно. Может, меньше, не знаю, сколько в отключке валялся, — прикинув, ответил я.

— Повезло тебе… — хмыкнул голос.

Не могу сказать отчего, но ответ этот породил во мне страх.

— Я здесь примерно полгода, — продолжил голос, — если ты надеешься услышать от меня подробности, спешу разочаровать, я знаю не сильно больше тебя. Вряд ли меньше, но и не сильно больше. Так уж вышло. Есть подозрение, что со всеми нами так выходит.

— Вас как зовут-то? — поинтересовался я.

— Ларс меня зовут, — ответил голос.

— Вы немец? — удивился я.

— Я эстонец, — хмыкнули с той стороны.

— А по-русски ловко разговариваете, — подивился я, только сейчас осознав, что в голосе собеседника всё же присутствует лёгкий скандинавский акцент.

— Все эстонцы за полтинник обычно неплохо говорят по-русски. А ещё лучше они это скрывают, — мрачновато прыснули с той стороны. — Тебя-то как звать?

— Сергей.

— Так вот Сергей, давай начнём с главного, а то, как дальше сложится, одному чёрту известно. Слушай мою историю и выводы из неё. Предупреждаю сразу, хорошего настроения она тебе не прибавит. И забегая вперёд, выживший из ума бедняга в камере напротив, в этом мире, похоже, подзадержался.

— Очнулся я примерно полгода назад в местной больничке, — продолжил Ларс. — Толком её изучить не успел: с одной стороны, первые дни самочувствие было очень так себе, с другой — персонал при моём пробуждении как-то очень засуетился и обрадовался. Одно скажу точно, место выглядело мрачноватым. Дешёвое, вонючее и почти все пациенты — бессознательные мумии.

Не успел я толком оклематься, как пришли какие-то плечистые «упыри» с квадратными рожами, подхватили меня под руки, затолкали в закрытый экипаж, после чего отвезли в похожий на этот подвал. Посуше разве что и попросторнее. И, собственно, всё, моё знакомство с новым миром можно объявить закрытым. Кормили хорошо, практически на убой. Пару раз водили на какое-то связанное с магическими способностями обследование. Общения минимум. Примерно за месяц мне такой «сервис» надоел, и я решил объявить подобие бунта. На мой акт недовольства опять пришли «упыри» и отвели меня пообщаться с каким-то гнусным типом, который на ломаном русском языке объяснил, что если я буду вести себя хорошо, то раз в месяц буду получать женщину и лёгкие наркотики. В мой рацион добавят алкоголь, немного, но всё же. Ну и каморку выделят попросторнее. Если же вести я себя буду плохо…

В общем, чтобы сомнений не возникало, мордовороты тут же, не отъезжая от перрона, избили меня до полусмерти, переломав заодно пальцы на обеих руках. Молотком. По очереди.

Теперь же перейдём к моменту, почему столь «добрые» и «душевные» люди переводили на меня еду и даже раскошеливались на дешёвых проституток. Раз в неделю у меня сливали из тела кровь. Не всю, конечно, а ровно столько, чтобы я не помер. Вот так и жил, как скотина на ферме. Дойка, откорм, случка. Дойка, окорм, случка. И знаешь что самое обидное? Мне-то жаловаться было грех. На земле я полудохлым старпёром был. В принципе и так пожить можно. Человек он ведь жизнь любит и жить хочет.

Но вот, примерно две недели назад, заявилась новая порция особо отборных мордоворотов. Надели на меня колодки, запихнули сначала в закрытый экипаж, а после в подобие ящика с решетчатой крышкой — и вот я здесь. Далее, примерно за неделю до тебя, привезли шизика-француза. Но если у меня был «курорт» и «процедуры», то лягушатника, похоже, потрошили по полной. Судя по его причитаниям, по откату кастрировали и вырезали часть печени. Ну ничего, скоро всё закончится, — грустно подытожил Ларс.

От услышанного мне стало не по себе. Особенно от заключительной части. В горле пересохло, в животе образовался неприятный вакуум. Имелись вопросы, но задавать их отчего-то не тянуло.

Млядство…

Ладно, часть про магию я пока опущу. Не она сейчас главная.

— Как человека можно кастрировать по откату? — наконец выдавил я из себя.

— Возрадуйся, сын мой, ибо ты наделён магическим даром и сверхрегенерацией, — пародируя священника, мрачновато продекларировал Ларс, после чего принялся объяснять: — В этом мире что-то с такими как мы не так. Не по-человечески. Что именно не скажу, но мои разбитые в хлам пальцы зажили за неделю. И кровушку у меня, скорее всего, сливали именно из-за этой аномальности. Короче, если сразу не убить, то всё у нас — попаданцев — отрастает и заживает. Медленно, тут без чудес. Но за месяц новые яйца вырастают точно. И это, судя по происходящему, делает нас ценными источниками сырья.

Сил попросить подробности у меня не нашлось. Да и зачем они мне? Как сбежать, думать надо. Вот только сильно сомневаюсь, что нам это удастся.

— Отвечаю на ещё незаданный вопрос, — бодро продолжил собеседник, который, видать, истосковался по человеческому общению. — Свезли нас сюда не просто так, а ради какого-то серьёзного магического ритуала. И в ритуале этом им понадобится самое ценное, что у нас есть, — наша жизнь. Притом минимум троих сразу. Сказанное не более чем моё предположение, но из множества мелочей и наблюдений, я, к сожалению, делаю вывод, что дело обстоит именно так, — подытожил Ларс.

— Ты что-то говорил про магию? — чувствуя, как настроение моё неумолимо уходит в отрицательные значения, поинтересовался я.

— Представь себе, магия в этом мире имеется. И такие как мы, судя по моим наблюдениям, так или иначе ею владеем. Но знаешь, в чём большой косяк земной попаданческой тематики? Главные герои там могут обычно всё и сразу, а окружающие их супостаты поголовно инвалиды на голову. Очень скоро магия у тебя появится, но поверь, меры для её блокировки предпримут более чем надёжные.