Зарубежная музыка XVIII и начала XIX века

ОДНОЧАСТНЫЕ ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫЕ ПЬЕСЫ

Обратимся теперь к музыке инструментальной, не связанной со словом, с разговорной речью. То богатое и разнообразное содержание, которое композиторы вкладывают в свои инструментальные творения, они выражают без помощи слов, посредством одних лишь звуковых образов. Именно эта область музыкального творчества представляется некоторым из начинающих слушателей особенно трудной для понимания.

Европейская инструментальная музыка исторически развилась позднее вокальной. На протяжении всего средневековья (если не считать высокохудожественных народных наигрышей) она долгое время сохраняла характер служебный, прикладной, сопровождая различные моменты жизни горожан: торжественные и траурные процессии, городские и придворные балы, выезды на охоту. В более интимной домашней обстановке играли песни и танцы на щипковых струнных инструментах. Чаще всего на многострунной лютне — предшественнице гитары и мандолины. Эти небольшие пьесы и были одним из источников развития классической инструментальной музыки.

Стремление сыграть на каком-либо инструменте простую песенную мелодию, напев, характерно как для старинной европейской музыки, скажем, XVI века, так и для эпохи ее высокого расцвета в прошлом столетии, а также и в наши дни.

Молодым любителям музыки, начинающим свое знакомство с классической музыкой, можно рекомендовать прослушать несколько простых пьес песенного типа: фортепианный «Романс» Чайковского, его же пьесы из цикла «Времена года» («Подснежник», «Баркаролу», «Осеннюю песню», «На тройке»), «Грустную песенку» и «Элегию» Калинникова, «Арию» для скрипки Баха.

Уже давно, примерно в XVII веке, сочиняя последования танцев — сюиты, композиторы любили вставлять в них лирические напевные арии — пьесы широкого песенного склада. Позднее, в XIX веке, стремление к глубокому раскрытию душевного мира человека, его переживаний и чувств порождает своеобразный жанр «песни без слов». Это небольшие инструментальные произведения напевного склада для фортепиано, скрипки, виолончели.

Создателем фортепианных «Песен без слов» был немецкий композитор Мендельсон. Ему принадлежат 48 пьес такого рода, то задушевно-лирических, ласковых, то грустно-мечтательных или же порывистых и устремленных. Некоторые из этих инструментальных песен имеют заглавия: «Колыбельная», «Охотничья», «Весенняя», «Прялка», «Песня венецианского гондольера».

«Песней без слов» названа и одна из широко известных пьес Чайковского. К этому же жанру можно отнести большинство его пьес из цикла «Времена года»: «Песня жаворонка», «Подснежник», «Песня косаря», «Осенняя песня». Напомним и о «Грустной песенке» Калинникова, о «Мелодии» Рахманинова.

Трубачи и литаврист. Старинная гравюра.

К типу «песен без слов» принадлежат инструментальные колыбельные (Шопен, Шуман, Григ), а также баркаролы, или гондольеры — песни лодочника (Шопен, Лист, Чайковский).

Как и в сходных по содержанию вокальных романсах («Венецианская ночь» и «Уснули голубые» Глинки), в инструментальных баркаролах лирическая мелодия звучит на фоне спокойного журчания воды, мерного колыхания волн. Прослушайте баркаролы Шопена, Чайковского, Лядова, Рахманинова, «Гондольеру» Листа. Некоторые из пьес такого рода сохраняют свой простой песенный склад («Песня венецианского гондольера» Мендельсона из его знаменитых «Песен без слов»). Зато некоторые другие разрастаются до масштаба широко развернутой лирической поэмы (как это, например, имеет место в «Баркароле» Шопена).

Явно песенное происхождение имеют и такие инструментальные пьесы, как серенада, ноктюрн и баллада.

Серенада. Инструментальная или вокальная пьеса в старину (в XVIII веке) предназначалась для исполнения под открытым небом. Причем в XVIII веке «серенадами» именовались своего рода сюиты — циклы легких развлекательных и лирических пьес (Гайдн, Моцарт, Бетховен). Позднее, в XIX веке название сохранилось за приветственной лирической песней («Песнь моя, лети с мольбою» и «Утренняя серенада» Шуберта, «Я здесь, Инезилья» Глинки и Даргомыжского).

Инструментальная серенада XIX века уже не сюита, а чаще напевная пьеса типа «песни без слов», в сопровождении которой заметно подражание звучанию щипковых инструментов (лютни, гитары)[5]. Таковы «Испанская серенада» Балакирева, серенады Рахманинова и Бородина.

Баллада. Так называют повествовательные инструментальные произведения драматического или героического характера, возникшие под влиянием литературных баллад.

Творцом инструментальной баллады был Шопен, создавший свои произведения под непосредственным влиянием литературной романтической баллады Мицкевича. Четыре баллады Шопена справедливо входят в сокровищницу фортепианной музыки. Они основаны на контрастных сопоставлениях разнохарактерных образов: величаво-эпических, песенно-лирических или же фантастических, а иногда (в Первой балладе) и героических. При всем том удивительная красота и пластичность напевных лирических тем шопеновских баллад указывает на влияние на них вокальной баллады. Важную особенность этих пьес составляет широкое и напряженное развитие, ведущее к драматической кульминации — развязке и заключительному эпилогу.

После Шопена к жанру фортепианной баллады обращались Лист, Брамс, Дворжак. А в наши дни баллады нередко сочиняются и для оркестра.

Ноктюрн. Певучий, песенный склад присущ и такому популярному в наши дни жанру, как ноктюрн (Фильд, Шопен, Глинка, Лист, Григ, Чайковский, Бородин, Скрябин).

Слово «ноктюрн» буквально означает «ночная музыка». В XVIII веке так назывались циклы пьес легкого, развлекательного характера для ансамбля струнных и духовых инструментов, исполняемые, подобно тогдашней циклической серенаде, на открытом воздухе.

В XIX веке, в эпоху расцвета романтизма, ноктюрнами называют небольшие одночастные пьесы певучего лирического характера. Первым стал сочинять ноктюрны такого рода ирландский композитор Фильд, много лет проживший в России. Однако с появлением ноктюрнов Шопена изящные пьесы Фильда были почтя забыты.

По своему содержанию ноктюрны разнообразны. Но большую часть их отличает задумчивый лирический тон. Таковы многие ноктюрны Шопена. В мягко колышущемся сопровождении их воссоздаются поэтические образы вечерней и ночной природы: колыхание волн, шелест листвы, иногда бурные порывы ветра и раскаты грома.

Одно из гениальных творений великого польского композитора — ноктюрн до минор (№ 13). Это драматически взволнованный монолог с мелодикой декламационного характера, проникнутый трагическим пафосом.

Арфист. Литография. 1834 г.

Элегия. От лирических вокальных романсов (равно как и непосредственно от стихотворных поэтических образцов) ведет свое происхождение и такая напевно-лирическая пьеса, как элегия, в характере задумчиво-грустного, а подчас и скорбного размышления (Чайковский, Калинников, Рахманинов, Григ).

Наряду с сочинением напевно-выразительных инструментальных пьес композиторы XIX и XX веков создали немало прекрасных переложений (транскрипций) вокальных песен и романсов для фортепиано. В концертный репертуар пианистов наших дней постоянно входят превосходные транскрипции Листа шубертовских баллад и песен («Лесной царь», «Маргарита за прялкой», «Баркарола», «Форель»), песни из шубертовских циклов «Прекрасная мельничиха» и «Зимний путь», наконец, чудесные переложения поэтических песен Шумана («Посвящение»). Широкую популярность завоевало блестящее, виртуозное переложение Балакирева песни Глинки «Жаворонок», поэтическая транскрипция Рахманинова своих же романсов для фортепиано («Сирень», «Маргаритки»).

Заметим, что при всем сходстве с вокальной песней инструментальные пьесы широкого напевного склада, как ноктюрн, баркарола, элегия, имеют и свои особенности инструментального изложения. Присущая вокальным песням строфическая повторность (куплетность) используется здесь ограниченно (обычно не более двух-трех повторений). При этом и основной напев, и сопровождение обычно в большей или меньшей степени видоизменяются: обогащаются затейливым мелодическим узором, дополнительными пассажами и другими приемами, способствующими усилению динамичности звучания. Широко применяется и трехчастное строение с характерной для него контрастностью образов (Ноктюрн до минор Шопена, «Баркарола», «Осенняя песня» и фортепианный «Романс» Чайковского).

В тех случаях, когда основная мелодия повторяется многократно и притом все с новыми и новыми видоизменениями, пьеса получает название «Вариации» или «Темы с вариациями».

Уже указывалось, что истоки вариационного развития — в народном музыкальном искусстве. Свободно видоизменяя (варьируя) многократно повторяемый песенный напев или наигрыш, обогащая его орнаментикой, а иногда (если исполнителей несколько) еще и новыми мелодическими голосами (подголосками), народные певцы и мастера игры на дудках, рожках, волынках, скрипках и балалайках создают развитые, а порой и весьма технически сложные инструментальные пьесы: вариации на песенные и плясовые темы, своего рода вариационные циклы.

В основе многих классических вариаций лежат народно-песенные темы или оперные мелодии. Таковы вариации знаменитого русского скрипача Хандошкина на русские темы («Выйду ль я на реченьку»). Темами некоторых вариационных циклов для фортепиано Бетховена послужили простые песенные напевы «Это было однажды», «У меня была маленькая хижина», а также популярные арии из знаменитой в свое время комической оперы «Прекрасная мельничиха» Паизиелло. Гурилев сочинил чудесные вариации на мелодию известного романса Варламова «На заре ты ее не буди», а молодой Глинка — вариации на алябьевского «Соловья» и на задушевный напев «Среди долины ровныя»[6].

Многочисленные вариационные циклы для фортепиано создали Моцарт и Бетховен. В лучшие свои вариации для фортепиано Бетховен стремился внести черты широкого «сквозного» развития. Таковы его знаменитые Тридцать две вариации для фортепиано (до минор), основанные на активном и целеустремленном развитии исходной короткой темы драматического характера. Овеянные могучим «симфоническим» дыханием, Тридцать две вариации Бетховена представляют одну из весьма трудных концертных пьес большого масштаба.

Этюд. Иной характер носили старинные вариации XVII—XVIII веков. Знакомясь с ними, можно заметить, что авторы их нередко стремились дать в каждой отдельной вариации (или группе вариаций) определенные выразительные приемы игры, характерные для того или иного инструмента. Обычно вслед за первоначальным изложением темы композитор обогащает ее выразительной орнаментикой или фигурацией, постепенно делая мелодию все более подвижной и стремительной, а развитие темы — напряженным и динамичным. Подобные циклы вариаций порой напоминают серии небольших этюдов или упражнений, поскольку и каждой из них разрабатывается определенный тип движении, связанный с тем или иным техническим приемом игры.

Позднее, в XIX веке, появляются целые тетради этюдов («этюд» — «упражнение», «изучение») учебного характера в виде небольших самостоятельных пьес, в каждой из которых разрабатываются отдельные технические приемы игры (Клементи, Крамер, Черни).

А рядом с учебными возникают и поэтичные концертные этюды, в которых развитие того или иного приема игры органически сочетается с ярким художественным образом. Таковы этюды Шопена и Листа, «Симфонические этюды» Шумана (в форме вариаций), а также этюды русских авторов: Лядова, Скрябина, «Этюды-картины» Рахманинова. Иногда авторы уточняют поэтический замысел своих этюдов в образных подзаголовках («Шум леса», «Метель» и «Хоровод гномов» Листа, «Лезгинка» и «Терек» Ляпунова).

Подзаголовки даны и некоторым скрипичным этюдам Паганини: «Охота», «Кампанелла» («Колокольчики»). Попутно заметим, что свои этюды для скрипки Паганини называл «каприсами» (от французского и итальянского слова «каприз»).

Рядом с этюдом видное место в концертной и домашней музыке принадлежит прелюдии и экспромту.

Когда-то давно прелюдиями назывались небольшие вступительные наигрыши, предшествующие пению. Исполнялись они на лютне, на органе, а позднее и на клавесине. Выражение «прелюдировать» означало импровизировать перед вступлением певца или хора. Во второй картине оперы «Пиковая дама» Полина, подруга Лизы, перед тем как спеть романс «Подруги милые», с чувством «прелюдирует» на клавесине.

На всем протяжении XVII и XVIII веков за прелюдией сохранилось значение вступительной пьесы, предварявшей пение хорала[7], цикл танцев или же фугу — сложную многоголосную пьесу для клавишных инструментов (клавесина, органа).

Впрочем, в творчестве великого И. С. Баха мы находим два сборничка (цикла) маленьких «ничему не предшествующих» прелюдий. И поскольку эти прекрасные пьесы сочинялись композитором в учебных целях для его сыновей, можно полагать, что Бах имел в виду познакомить юных музыкантов с разнообразными типами прелюдий.

Примечательно, что во второй половине XVIII и в начале XIX века композиторы почти перестают писать прелюдии. Этот жанр вовсе не характерен для таких больших мастеров инструментальной музыки, как Гайдн, Моцарт и Бетховен.

Новые перспективы открываются для жанра прелюдии в послебетховенское время, в творчестве композиторов-романтиков, искателей новых свободных форм. Принципиально новое явление — Двадцать четыре прелюдии Шопена (написанные им во всех тональностях мажора и минора). Шопеновские прелюдии — художественно законченные, «ничему не предшествующие» фортепианные миниатюры. Многие из них предельно лаконичны (например, 7-я и 20-я). В некоторых из них явственно сохраняются черты импровизационного изложения. Тем не менее это уже не «вступления», но самостоятельные пьесы, порой мимолетные, но тонко очерченные зарисовки, меткие высказывания-афоризмы.

Новый вид прелюдии развивали в своем творчестве многие русские композиторы: Лядов, Скрябин, Рахманинов. Цикл прелюдий на темы русских народных песен создал советский композитор Кабалевский. Сходный с прелюдиями цикл фортепианных миниатюр Прокофьева назван «Мимолетности».

Особняком стоит большая тетрадь прелюдий французского композитора Дебюсси (1862—1918), поэтический замысел которых конкретизирован в характерных подзаголовках («Ветер на равнине», «Девушка с льняными волосами»).

Во многом близок к жанру прелюдии экспромт — сравнительно небольшая фортепианная пьеса, возникшая как бы внезапно, в виде эмоционально непосредственного высказывания. Стройные и в высшей степени законченные по форме (обычно трехчастные) экспромты Шуберта, Шопена, Балакирева и Чайковского привлекают своим задушевным лиризмом, напевной выразительностью. Весьма характерно, что в экспромтах вовсе не обнаруживается стремление к нарочитой «свободе» формы, отходу от привычных типов построения. Название пьесы определяет, таким образом, не форму ее, а скорее характер замысла, обычно глубоко лирического, основанного на эмоционально чутких, доходчивых интонациях и мелодических оборотах.

Остановимся на типовых названиях одночастных пьес, первоначально задуманных в шутливом, юмористическом тоне: скерцо, или скерцандо, юмореска. В XVIII веке так назывались небольшие веселые пьески, технически довольно простые.

Со времен Бетховена (отчасти и Гайдна) скерцо становится одной из частей сонаты и симфонии и постепенно меняет свой характер. Не всегда оно сохраняет шутливый характер. Теперь скерцо служит названием пьесы в стремительно быстром, подчас «вихревом» движении, с остро подчеркнутым ритмом и яркими контрастами образов (большинству скерцо присуще трехчастное строение).

По своему образному содержанию скерцо XIX века поразительно разнообразны. Наряду с пьесами веселыми, жизнерадостными, а иногда и юмористическими, то же название применяется к произведениям лирико-драматическим, подчас проникнутым глубоким трагизмом. «Раз улыбка, другой раз смех, иной раз хохот, нередко горечь, насмешка, вспышка, вообще — целый мир психических выражений»,— писал о бетховенских скерцо А. Рубинштейн, сравнивая их с образами шутов в трагедиях Шекспира.

Шуберт и Шопен впервые придали скерцо значение самостоятельной пьесы. Четыре шопеновских скерцо — большие концертные пьесы лирико-драматического характера с характерными для них причудливыми сопоставлениями контрастных образов.

Русским композиторам принадлежит почин создания оркестровых скерцо как самостоятельных пьес (Мусоргский, Бородин).

Сходный со скерцо характер имеет юмореска (Шуман, Григ, Балакирев, Чайковский, Рахманинов).

Рапсодия. Одним из популярных жанров инструментальной музыки становится в XIX веке также рапсодия — произведение свободной формы, построенное на смене ярко контрастных эпизодов: лирических, эпических, героико-драматических или же празднично-радостных.

Рапсодия — род инструментальной фантазии, преимущественно на темы народно-песенного склада. Термин этот древнегреческого происхождения; «рапсодами» в старину назывались народные певцы, исполнители героико-эпических сказаний (образы их запечатлены в речитативных эпизодах рапсодий Листа). Хотя термин «рапсодия» употребляется уже в начале столетия некоторыми чешскими авторами, создателем этого жанра справедливо называют Листа. Большинство его венгерских рапсодий основано на сопоставлении медленных песенных мелодий, чередуемых с патетически декламационными (речитативными) эпизодами и завершаются стремительно быстрой пляской, обычно в виде вариаций на плясовую тему народного склада).

По своим масштабам рапсодии весьма различны. Есть среди них сравнительно небольшие фортепианные пьесы, как знаменитая Шестая венгерская рапсодия Листа. Однако то же название нередко дается и весьма обширным пьесам, таким, как, например, «Рапсодия на тему Паганини» Рахманинова для фортепиано с оркестром или симфоническая «Албанская рапсодия» советского композитора Кара Караева.

Завершая обзор одночастных инструментальных пьес, упомянем еще о циклах миниатюр, объединенных общим поэтическим замыслом. Такого рода циклы характерных и лирических пьес мы часто встречаем в творчестве композиторов прошлого века. Широко известен «Карнавал» Шумана, его же «Лесные сцены» и «Детские сцены», «Времена года» Чайковского и «Картинки с выставки» Мусоргского.