Засланный казачок

Глава 30 БУДЬТЕ МУДРЫ, КАК ЗМИИ, И ПРОСТЫ, КАК ГОЛУБИ

Вечером тех же суток, когда его задержали возле собственного офиса, Нестерова еще раз водили на допрос. Дознаватели поменялись, и теперь задержанного допрашивал не старший инспектор Норвилас по прозвищу Ровер, а старший следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре Литвы. Он проговорился — хотя, скорее всего, обмолвился намеренно, с умыслом, — что у его партнера Мажонаса тоже нет алиби. А это позволяет как минимум на месяц запереть их в "крытую", где их будут методично колоть, колоть по полной программе… И даже если они сами не расколются, не признают за собой организацию и осуществление взрыва в центре города, повлекшего за собой человеческие жертвы и моральный ущерб для властей (не говоря уже о материальных убытках), то за это время, пока они будут сидеть в Лукишкес, оперативные службы сами соберут все улики и доказательства, на основании которых суд вынесет им максимально суровый приговор.

"Думай, Нестеров, соображай, но только не затягивай с "чистосердечным", — напирал на него следак. — А то ведь мы можем переквалифицировать ваше деяние и начать шить вам с Мажонасом по другой статье "подготовку и участие в осуществлении террористического акта"!.. Одно дело, как ты понимаешь, участие в криминальной разборке, пусть даже с летальным исходом. Максимум по приговору — червонец, а сидеть не более двух третей срока. А за "террор" схлопочете пожизненное… дураком же надо быть, чтобы не видеть здесь разницу!.."

Вот так они и общались примерно два часа: важняк требовал "чистосердечного" и грозился — для начала, так сказать — упаковать Нестерова в общую камеру к туберкулезникам, а Стас, злой от того, что у него отобрали сигареты и не разрешают сделать положенный ему по закону звонок — они вроде как опасались, что он может предупредить кого-то из сообщников через своего адвоката, — во время этого допроса почти не открывал рта…

Ночь Нестеров просидел в одиночной камере: прежде чем запереть его, местные контролеры отобрали у него часы, ремень и обувь, оставив его в одних носках.

В восемь утра — он спросил время у "вертухая" — в камеру внесли завтрак: пластиковый поднос, на нем пластиковые приборы, какая-то еда, запаянная в пластик, и то ли кофе, то ли какао в пластиковом же стаканчике.

"Какаву" он все ж выпил, а к остальному решил не притрагиваться.

Вскоре контролеры отдали Нестерову туфли, часы и даже ремень, после чего повели его по тюремным коридорам уже в знакомую ему комнату для допросов.

— Ба, какие люди! — плюхнувшись на привинченную к полу табуретку, сказал Стас. — Угостите сигареткой, господин старший инспектор!

Монкайтис, сотрудник ДГБ и бывший однокашник Нестерова по Полицейской академии, механически похлопал себя по карманам, потом, обернувшись, вопросительно посмотрел на своего коллегу, который должен был присутствовать при допросе.

Тот достал из кармана пачку "Рэд энд вайт", угостил задержанного — но пока еще не подследственного, как понимал свой нынешний статус сам Нестеров — и дал ему прикурить от зажигалки.

Стас с наслаждением затянулся сигаретой, затем, выпустив несколько колец из дыма под потолок, посмотрел на гэбиста:

— Феликс, ты тоже хочешь спросить у меня, зачем я взорвал Ричи?

— Напрасно вы иронизируете, Нестеров, — перейдя на официальный тон, сказал Монкайтис. — Дела ваши обстоят не так уж и здорово…

Гэбист щелкнул клавишей магнитофона, намереваясь, очевидно, начать допрос, но Стас отрицательно покачал головой.

— Выключи свою мандулу, — сказал он. — Пока в Лукишкес не доставят моего адвоката, я не буду отвечать на ваши вопросы.

— Буду откровенен, Нестеров, — сказал сотрудник ДГБ, поставив магнитофон на "паузу". — Лично я не верю в вашу с Мажонасом причастность к вчерашнему взрыву возле казино "Лас-Вегас". Но я не смогу вам помочь, пока вы не расскажете, чем вы занимались все последние дни. Меня и мое ведомство интересует, какого рода задание вы выполняете?.. Какое именно поручение вам дал ваш российский клиент?..

"Каждый под сурдинку пытается решить какие-то собственные проблемы, — подумал про себя Нестеров. — Вот и гэбисты решили подсуетиться. Раз уж "соколов" закрыли в Лукишкес, то почему бы не воспользоваться данным обстоятельством и не попытаться выступить эдаким добреньким дядей или же "крышей", взамен потребовав поделиться с ними конфиденциальной информацией…"

— А может, Феликс, вам еще ключи от квартиры отдать, где деньги лежат?

Феликс хотел подать какую-то ответную реплику, но в этот момент в комнате для допросов появился мужчина лет тридцати, одетый в штатское (судя по тому, что Стас и раньше видел его в компании с Монкайтисом, этот тип тоже является сотрудником ДГБ).

Он наклонился к уху Феликса, но шептал так громко, что Стас расслышал почти все из того, что он говорил на ушко своему коллеге.

— Только что сюда звонил "сам", и…

— Директор звонил? — перейдя на шепоток, решил уточнить Монкайтис. — И что?

— Просил передать тебе, чтобы ты немедленно связался с ним отсюда, со служебного аппарата.

— А на какую тему? Ты спрашивал?

— Да вроде бы насчет этих вот дел…

Гэбисты, прекратив шушукаться, одновременно уставились на задержанного. Монкайтис задумчиво пожевал губами, затем, подымаясь со своего места, сказал:

— Я скоро вернусь, Нестеров, а вы подумайте пока, как вам дальше жить…

Прошло десять минут, потом двадцать… но Феликс почему-то не возвращался. Мало того, вскоре Стаса перевели в другую комнату, куда старший дежурный смены изолятора Лукишкес лично доставил кофе, бутылку минералки и бутерброды с колбасой сервелат…

Феликс появился лишь через час.

— Что ж ты сразу не сказал, Стас, что у тебя… такая "крыша"?

— Какая? — спросил Стас, отставляя в сторону чашку с недопитым кофе (бутербродами он побрезговал, пусть сами тюремщики жрут свой сервелат). — Кстати, Феликс, распорядись, чтобы мне вернули мои сигареты!

— Я всегда знал, что ты умный мужик, но вот этой… хитрости, что ли, в тебе не подозревал, — пропустив его реплику мимо ушей, сказал Монкайтис. — Такой всегда с виду был простой мужик… как телеграфный столб или угол дома. Ан нет… оказывается, я все эти годы в тебе ошибался.

Стас так и не врубился, что это: похвала или, наоборот, хула? И что это за разговор насчет какой-то "крыши", о наличии которой даже сам всезнающий Феликс прежде не догадывался? Стас хотел было задать пару-тройку вопросов, чтобы уточнить, о чем идет речь, но… передумал: в таких случаях чем меньше слов, тем выше шанс и вправду сойти за "мудреца".

Феликс, помолчав немного, вдруг рассмеялся, чего раньше за ним как-то не водилось.

— Мне пора ехать в контору, Стас, — сказал он, надевая плащ и шляпу. — Тебя еще ждет небольшой сюрприз… Нет, не буду выдавать, в чем он состоит, а то обломаю тебе весь кайф.

Появившийся невесть откуда директор следственного изолятора Лукишкес пристально наблюдал за тем, как один из его сотрудников, сверяясь с описью, возвращает понасу[36] Нестерову изъятые у него вещи: портмоне, сотовый, органайзер, расческу и носовой платок, ключи от "Круизера" и, наконец, почти полную пачку сигарет и зажигалку.

Стас расписался под бумагой, что все его вещи возвращены в целости и сохранности, причем в тот момент, когда он вдруг застыл с ручкой в руке над этой бумаженцией — он просто задумался, о своем, о "личном", — директор Лукишкес даже как-то подался вперед, а его лоб покрылся испариной.

Стас нахлобучил на голову шляпу, но плащ надевать пока не стал, перебросив его через сгиб руки.

— Все? — спросил он. — Я могу быть свободен?

— Одну минуту, — сказал начальник тюрьмы. — С вами тут хотят поговорить…

Он и двое его подчиненных гуськом проследовали на выход. А через несколько секунд в помещение вошли двое мужчин, в одном из которых Стас узнал главного комиссара столичной полиции, номинально являющегося одним из заместителей министра внутренних дел, а в другом — старшего инспектора полиции Норвиласа.

Комиссар как-то пристально посмотрел на стоящего перед ним человека и, облизнув верхнюю губу, сказал:

— Господин Нестеров, в связи со случившимся мне поручено принести вам официальные извинения. Некоторые наши сотрудники, как выяснилось, допустили превышение своих служебных полномочий. В этой связи уже начато служебное расследование… Мне также поручено сообщить вам, что наше ведомство готово выплатить компенсацию за причиненный вам, вашему партнеру и деловому имиджу вашей фирмы ущерб. Ваш адвокат может связаться с нашими юристами и оговорить сумму компенсации, на которую вы можете претендовать… в рамках, конечно, разумного.

Стас, сохраняя рассеянный вид, выковырнул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил.

Поняв, что Нестеров не намерен хоть как-то реагировать на произнесенные им слова, комиссар легонько толкнул в бок Норвиласа, лицо которого буквально за последнюю минуту покрылось бурыми пятнами.

— Ну так это… — глядя куда-то в бок, сказал Ровер. — Я это… тоже приношу извинения… так сказать, лично от своего лица.

— Все? — спросил Стас. — Теперь-то я могу быть свободен?

— Да, конечно, — чуть посторонившись, сказал главный комиссар столичной полиции. — Еще раз извините нас за все произошедшее…

На улице, за воротами изолятора, Нестерова уже дожидались Мышка, которая подъехала сюда на своей машине, и Римас, которого выпустили минут на двадцать раньше Стаса.

Ирма, выскочив из машины, повисла на нем, как будто Стас откинулся после длительной многолетней отсидки…

— Ну все, все, — сказал Стас, отдирая от себя адвокатессу (он, признаться, тоже рад был ее видеть). — Привет, Слон! А что это у тебя под глазом? Это здесь тебе фингал поставили?

— Не, "аровцы" при задержании засветили, — распахивая объятия, сказал Римас. — А че это у тебя пластырь на фейсе? Тоже разок дали?

— Те же твои бывшие кореша постарались, — усмехнулся Стас. — Не одному тебе, Слон, все ходить украшенному шрамами и фингалами… и на мою долю, вот, перепало.

Мышка уселась за руль, "соколы" обосновались на заднем сиденье. Но прежде чем завести движок, она взяла с переднего сиденья объемистый пакет с эмблемой гипермаркета "Максима" и передала его брату.

— Бедненькие, вы, наверное, не кушали там ничего? Вы пока перекусите бутербродами, а позже я вас чем-нибудь вкусненьким покормлю…

Заметив, что его сподвижник первым делом выудил из пакета упаковку баночного пива "Калнапилис", а затем и хромированную плоскую фляжечку, Стас показал ему кулак:

— У нас сухой закон, Слон, ты не забыл?! Мышка, поехали в офис: у нас сегодня еще полно всяких дел.

Джип "Лендкруизер" стоял во дворе, на своем штатном месте: машину Стаса, оказывается, увозили куда-то при помощи эвакуатора, но утром, когда Мышка торчала у ворот Лукишкес, как-то незаметно доставили обратно.

Пройдя в офис, Стас отпустил домой Петровича, своего второго ветерана, который дежурил здесь весь остаток вчерашнего дня и нынешнюю ночь. Потом призвал к себе остальных двоих и они втроем, устроившись на стульях в нише, провели нечто вроде производственного совещания.

Когда Мышка закончила свой рассказ о "пережитом", Слон, притронувшись пальцами к фингалу, сказал:

— Обалдеть! Так вы с Семеновой, значит, своими глазами видели, как Ричи разорвало в клочья возле "Лас-Вегаса"? А че ты мне этого по телефону не сказала? Когда мне на мобилу прозвонила… я как раз из Рукле возвращался?

— Я что, Римас, похожа на идиотку?

— Гм… Да, я че-то не то ляпнул… не подумал. Правильно, Мышка, что не сказала. Потому что есть подозрение, что наши телефоны поставлены на прослушку…

— Стас, я вам тоже звонила. Но у вас сначала сотовый был отключен, а потом… потом на мой звонок ответил кто-то из полицейских. Кстати, спасибо вам и тебе, Римас, тоже спасибо.

— За что? — одновременно поинтересовались "соколы".

— За проведенные вами недавно учения, — сказала Ирма. — На этот раз, когда Семенова свалила меня со стулом на пол, за пару секунд до взрыва, я была готова к чему-то подобному и… и отделалась только легким испугом.

Стас переглянулся с напарником, затем, усмехнувшись, сказал:

— Нет, Мышка, это тебе полагается благодарность. Это ведь ты вытащила нас из "крытой"?

Ирма, легонько вздохнув, покачала головой:

— Я, конечно, старалась… Пыталась даже дозвониться до самого генерального прокурора. Но… Если честно, то я думаю, что здесь сработали иные связи, по линии тех людей, которые прислали сюда Семенову, и других, с кем, помимо нас, Майя установила контакт уже здесь, в Вильнюсе.

Стас, услышав звонок в дверь, пошел сам отпирать.

— Это вы? — сказал он, увидев на пороге Семенову. — Очень хорошо, у нас тут как раз летучка.

В нишу кое-как втиснули еще одну табуретку.

— В Кёниге мои коллеги при поддержке органов уже зацепили ниточку и теперь пытаются размотать весь клубок, — проинформировала присутствующих Семенова. — Есть уже некоторые основания считать, что к похищению Юлии могут быть причастны кавказские криминальные круги, которые в свою очередь как-то связаны с вашим литовским криминалитетом…