Засланный казачок

Глава 43 И СНОВА БОЙ! ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ

Харамиев поужинал вместе с кунаками и молодым литовцем Антанасом, на чье имя сравнительно недавно был выкуплен этот чрезвычайно удобно расположенный хутор с частично занятым лесом участком площадью под сорок гектаров. Уважив таким образом честную компанию, Руслан отправился в отдельную комнатушку, выделенную ему: он нуждался в небольшом отдыхе, последние дни были довольно напряженными.

Литовца этого, двадцативосьмилетнего парня из Панявежиса, его ребята надыбали в Кёниге, где тот скрывался от каких-то кредиторов. Ссудили его немного деньгами и попросили оказать ответную услугу. Сделку по покупке хутора помог оформить нотариус, оказывающий в последнее время услуги Алику Йонайтису. Антанасу этому, у которого в голове всего одна извилина, конечно, долго не жить. Он будет жить ровно столько, сколько требуется для дела, которое задумали Харамиев и еще двое серьезных чеченцев, которые сейчас находятся в Москве. То есть жить он будет двое, максимум, трое суток, ровно до того момента, когда закончатся переговоры с Гуревичами и будет получен выкуп: как деньгами, так и партией спецпрепаратов. Столько же проживет и этот чудаковатый дед, которому поручено ухаживать за заложницей.

Руслан снял ботинки и, как был в одежде, лег поверх одеяла на широкую деревенскую кровать, оставшуюся здесь еще от прежних владельцев хутора. На низком столе, у изголовья, был разложен уже подготовленный к работе спутниковый телефонный терминал, там же лежали сразу три сотовых телефона, по каждому из которых ему могли позвонить сюда в любую секунду.

И еще "стечкин", излюбленное оружие настоящих мужчин.

Руслан лег на спину, закинув руки за голову. Но сон к нему не приходил. Мысли все равно крутились вокруг затеянного им дела, все подробности которого он обязан держать в голове.

Вновь подумалось о том, что Гуревичам даны сверхнапряженные сроки. Успеют ли собрать все необходимое для обмена? Деньги-то они найдут, без проблем. Не получилось бы задержки с передачей спецпрепаратов…

Но тут же пришла успокоительная мысль: евреи очень изворотливый и изобретательный народ — выкрутятся.

Что делать потом с Поплавской, он окончательно еще не решил. Завтра утром один из вайнахов отрежет ей палец на руке. Момент экзекуции будет заснят на видео, а через несколько часов Гуревичи будут уже смотреть этот ролик у себя в офисе: пусть знают, что с ними никто не собирается шутить шутки.

Ну а дальше будет видно.

В общем-то, Поплавская сама напросилась на неприятности. Когда Руслану доложили, что Исрапилов просит оказать услугу одной достойной девушке и потребовал, чтобы для нее все было сделано по высшему разряду, он решил навести о ней справки. Когда он узнал, к какой именно семье принадлежит эта самая Поплавская, то сразу сообразил, что удача сама идет к нему в руки и что такой редкий шанс нельзя упускать ни в коем разе.

Остальное, как говорится, было делом техники, благо она за последнее десятилетие им самим и его соплеменниками отработана до совершенства: ради того, чтобы ничто не помешало сделке с выкупом, пришлось не только спешно обрубить некоторые кончики в Кёниге, но и приказать убрать Исрапилова, тем более что деятельностью последнего многие были недовольны.

Руслан уже засыпал, но данное ему от природы звериное чутье заставило его вдруг насторожиться: что-то ему не понравилось в окружающих его звуках… и в следующую секунду он потянулся за "стечкиным"…

Старик Йонас стащил молодого чеченца, обливающегося кровью, с обессилевшей заложницы… сбросил тело на пол, затем, коротко хекнув, как будто колол дрова, воткнул в него вилы-тройчатку еще раз — для верности.

Упершись сапогом в тело агонизирующего чечена, старик — не без усилий — выдернул вилы из спины своей жертвы. Присел на корточки, покряхтывая, что-то ворча себе под нос, затем, нащупав на поясе у того связку ключей, дернул изо всех сил, вырвав ее из ушка вместе с карабинчиком.

— Док ман ранка[50], — просипел он. — Ключ!..

У Юлии лицо и грудь были залиты чем-то горячим и липким. Дед, видя, что заложница все еще не пришла в себя, помог ей приподняться, а затем сильно встряхнул за плечи.

— Вставай, Юлия! — просипел он ей в ухо. — Надо идти… азох’н’вэй!

Старик попытался было своими негнущимися заскорузлыми пальцами открыть ключиком браслет, но не получилось. Юля, успев за эти несколько секунд немного прийти в себя, вытерла липкие от чужой крови пальцы о тряпье, которым был застелен топчан, отобрала у деда ключик… щелк… браслет вместе с цепочкой спал с ее руки.

— Идти! — просипел дед, хватая одной рукой окровавленные вилы, а другой заложницу под локоть. — Быстро… тихо… эйнам![51]

Юля уже от порога рванулась обратно, вытащила из-под матраса сложенную пополам пачку листов, сунула их себе за пазуху и выбежала из подвала вслед за дедом.

Фонарем старик решил не пользоваться и свет в подвальном помещении, куда они выскочили из камеры, тоже не включал. Да в этом и не было нужды, поскольку Йонас знал и сам дом с хозяйственными постройками и теплицами, и ближайшие окрестности как свои пять пальцев… Они поднялись по каменным ступеням этого большого и довольно глубокого погреба наверх. Старик немного задержался у двери погреба, затем, осторожно открыв ее — тяжелую, обшитую жестью, — вышагнул во двор и следом вытащил за руку в проем заложницу…

На улице было уже довольно темно. Рядом угадывалось какое-то строение, из окон которого, прикрытого ставнями, сочился масляный свет. Чуть сбоку, по правую руку от них, в темноте угадывались очертания не то каких-то густых зарослей, не то вырастающего стеной невдалеке лесного массива…

— Юлия! — просипел старик, показывая рукой именно в ту сторону, куда она как раз смотрела. — Тян… лес… эйк!..[52]

Сказав это, он легонько толкнул ее в спину.

— Ах ты сука!! — Из распахнувшейся во двор двери вместе с этой репликой и легшей ему под ноги световой дорожкой чертом вылетел один из чеченов. — Ах ты, сволочь… старик! А ну назад!! Стойте, мать вашу!..

— Беги, Юлия! — крикнул дед, не оборачиваясь к девушке. — Беги в лес…

Взяв вилы за держак двумя руками, старик попытался пырнуть ими в бок выскочившего из дома чеченца, но налетел на автоматную очередь: раскаленная струя свинца, ударившая в грудь, остановила его, опрокинула на землю…

— Не стрелять! — крикнул другой чечен, выскочивший через сени во двор. — Смотри, не зацепи девушку!.. Где она?

— Вон… к лесу побежала!

— Айда за ней! — крикнул чечен, перекидывая "калаш" в правую руку. — Догоним… никуда она от нас не уйдет!

Семенова, наблюдая со своего НП за усадьбой в ночной оптический прицел, окрашивающий попавший в его поле зрения мир в блеклые серо-зеленые тона, вдруг заметила два человеческих силуэта, выросших возле старого каменного дома, за которым она следила, словно из-под земли. А следом, не успела она еще сообразить, что за люди возникли возле усадьбы, тишину разорвала плотная автоматная очередь…

— Так… — процедил Стас, снимая "АКМ" с предохранителя и передергивая затвор. — Началось… Слон, под твою ответственность правый фланг и сам дом! Я беру на себя центр и левый фланг! Семенова, вы остаетесь на месте!..

Мажонас, чуть пригнув голову — скорее по привычке, нежели по необходимости — и держа наготове "АКСУ" с полным рожком, стал резко смещаться вправо, а затем двинул чуть наискосок, в сторону фруктового сада и большой зимней теплицы, почти вплотную примыкавшей к дому. Стас же сместился немного влево и вперед, поближе к кустарнику, подходившему с этой стороны к приусадебному участку.

Со стороны усадьбы донесся какой-то шум… чей-то мужской голос на незнакомом ему гортанном языке выкрикивал какие-то команды… И тут же Стас заметил бегущие в его сторону — "Нет, чуть наискосок должны пробежать, по направлению к Семеновой", — промелькнуло у него в голове — темные силуэты, которые по мере их приближения становились все более различимыми: впереди трусила какая-то некрупной комплекции личность, причем казалось, что она вот-вот упадет, а вслед за ней, на глазах съедая разделяющее их расстояние, неслись два мужика, причем у одного из них в правой руке, которую он держал чуть на отлете, был зажат автомат…

— Это же… Юля! — охнула Семенова, на которую неслась вся эта троица. — Наша девочка…

"Беретта" у нее уже была на боевом взводе. Семенова стояла в полный рост, невидимая пока для набегавших на нее людей: в черной куртке и темных брюках на фоне темнеющего за спиной леса. Она держала рифленую рукоять двойным хватом; указательный палец правой руки напрягся на спусковом крючке… Но стрелять было нельзя, невозможно, потому что Юля, бегущая из последних сил к лесу — прямо на нее, — и ближний из настигавших ее преследователей находились сейчас на одной линии, на смертельной линии огня.

Осталось двадцать пять шагов…

Двадцать… уже слышно шумное дыхание — надсадное, с отчаянными всхлипами, похожее на стон Юлино дыхание…

Пятнадцать…

— Стой, сука… не уйдешь!!

Семенова уже открыла рот, чтобы гаркнуть: "Ложись!!!", но Юля в этот момент как-то неловко споткнулась и упала.

В ту же секунду Семенова открыла огонь из "беретты" по ближнему к ней преследователю, который практически уже настиг Поплавскую… всадив в его грудь шесть или семь зарядов.

Одновременно с ней открыл огонь из "АКМ" и Стас Нестеров, который находился чуть левее и тоже дожидался удобного момента, поскольку точно так же, как и Семенова, опасался задеть как-то вырвавшуюся из хутора заложницу. Он стрелял, встав правым коленом на землю: во-первых, боялся, что его обнаружат раньше срока, а во-вторых, так ему было сподручнее сейчас стрелять. Стас всадил длинную очередь — шагов всего с пятнадцати — во второго преследователя, которая почти вся пришлась тому в правый бок и в голову. И еще успел сбоку, находясь по отношению к этой компании под углом почти в девяносто градусов, гвоздануть очередью покороче по переднему из этих двух мужиков, которого к тому моменту Семенова уже успела остановить выстрелами из "беретты"…

Командированная выскочила из своей засады, но прежде чем броситься к заложнице, коротко свистнула — "соколы" научили ее этому простейшему сигналу, означающему "я — свой" — и всадила для верности в распростертых на земле преследователей остаток обоймы.

Выщелкнула пустую обойму, вытащила из кармана "запаску", вставила, передернула и только после этого бросилась к Юле Поплавской, которая, закрыв голову руками, лежала на земле.

— Юлечка, не бойся, это я — Майя Семенова! — Она заткнула пистолет за пояс и помогла заложнице для начала принять сидячее положение. — Успокойся, девочка, все плохое уже позади…

Заметив, что Поплавская одета в один лишь свитерок, Семенова сдернула с себя кожан и набросила его на плечи разрыдавшейся девушки.

Откуда-то из кустов, шагов примерно с тридцати, донесся голос Стаса:

— Семенова, уходите!.. Уходите глубже в лес! Шагов на сто отсюда и залягте пока… Мы с Римасом останемся прикрывать! Скоро уже спецназ должен подтянуться…

Стас, засучив рукав, сверился с показаниями наручных часов: по его прикидкам, подразделение "аровцев" должно подъехать к ближней развилке минут через сорок… в самом лучшем случае — через полчаса. Потом им понадобится еще время, чтобы выдвинуться непосредственно к хутору и надежно взять ситуацию под контроль…

— Ни хрена еще не окончено, — пробормотал под нос Нестеров, доставая из кармана бушлата мобилу. — Тут собралась не та публика, чтобы по первому требованию поднимать ручки до горы…

Словно в подтверждение, со стороны хутора прозвучали две автоматные очереди, одна вслед за другой…

К счастью, Стасу удалось сразу же дозвониться на сотовый телефон гэбиста Монкайтиса.

— Слушай сюда, Феликс, — сказал он в трубку. — У нас тут небольшая война началась…

— Какого черта вы творите, Нестеров?! — донесся из трубки возмущенный голос Монкайтиса. — Тебе что было сказано?!

— Заткнись, кретин! — сказал Нестеров, который сейчас был злой, как сто чертей. — Ты можешь меня спокойно выслушать, гэбэшная ты морда?!

— Что… а… да, я внимательно слушаю, — уже более спокойным тоном сказал Монкайтис (особенную пикантность данному разговору придавало то обстоятельство, что оператор техслужбы ДГБ мгновенно перекоммутировал линию на динамик и теперь их слушали собравшиеся в конференц-зале ДГБ, превращенном в штаб операции, руководители литовских спецслужб, американские фэбээровцы, с которыми работал переводчик, и двое россиян).

— Поплавскую мы уже освободили! — Стас решил сразу же сообщить главную новость. — Подробности позже! Поторопите спецназ, а то тут война затевается…

Возле хутора опять прогремела автоматная очередь… похоже на то, подумал Стас, что это уже его напарник ввязался в драку.

— Шлите подкрепления, и чем быстрее, тем лучше! — выпалил в трубку Стас. — Транспорт с "аровцами" на развилке за Шилуте будет встречать фермер Кястас… так что предупредите старшего спецназовцев, а то еще заблудятся!..

— У вас рации есть при себе, Нестеров? — быстро спросил Монкайтис. — Я хочу вас связать напрямую со старшим подразделения антитеррора, которое будет у вас… где-то минут через сорок!

Стас, не в силах больше сдерживать эмоции, покрыл гэбиста трехэтажным матом и отключил свой сотовый — теперь все его внимание занимали хутор и те события, которые там начали разворачиваться.

Слон решил не ввязываться в тот боевой эпизод, что случился неподалеку от их прежнего НП, хотя и контролировал со своей стороны ситуацию. И правильно сделал: Стас и командированная разобрались с теми двумя без его помощи, таким образом он еще пока не засветил себя укрывшимся на хуторе боевикам.

Чуток пригнувшись, Слон проскочил через фруктовый сад к теплице. Обогнул ее и высунул во двор голову вместе с дулом "АКСУ". Оказалось, что вовремя: один из чеченов как раз в этот момент выскочил из дома и занял позицию, прикрываясь бетонным кольцом колодца — от вероятного неприятеля, который находился, как ему представлялось, где-то на опушке леса.

Слон мог срезать его одной очередью — тот, присев на корточки, находился практически спиной к Мажонасу. Но он решил погодить, ведь он не знал, сколько еще боевиков находится в доме.

Справа от позиции, которую занял покамест Слон, находился вольер с конурой для собаки, а сам пес лежал на боку, как-то неестественно вывернув голову — его кто-то пристрелил.

Во дворе, неподалеку от крылечка, лежит какой-то человек… похоже, он мертв… во всяком случае, никаких признаков жизни он не подает.

Боевик, нашедший себе укрытие за колодцем, поднес что-то к глазам и стал глядеть в сторону леса — бинокль ночного видения у него, что ли?

Слон в этот момент обматерил про себя и Ровера, и контору судебных приставов, и судью, который вынес явно несправедливое решение, и вообще всех, кто имел отношение к тому безобразию, которое творится в последнее время вокруг ЧОП "Фалькон". У них ведь выгребли все подчистую — вернее, все, на что есть легальные документы, — и оружие, и транспорт, и спецтехнику. У них вот есть на балансе портативные рации "Моторола". Не помешали бы сейчас? Конечно, иметь рацию при себе было бы не вредно. А еще лучше — переговорники тактического радиуса действия: таких у них с полдюжины имеется. Очень, знаете ли, удобно: коробочку приемопередатчика на пояс, проводок от него в ухо, и базарь себе в скобку микрофона по ходу дела все, что тебе требуется…

Вот сейчас ему нужно предупредить Стаса и Семенову о том, что за опушкой, где они сейчас, по идее, должны находиться, в ночную инфракрасную оптику наблюдает один из боевиков… придется его мочить!

Римас дал по наблюдателю недлинную очередь, затем для верности еще одну.

И мгновенно переместился за кирпичную пристройку, в которой когда-то находился котел для обогрева зимней теплицы.

Выяснилось, что поступил он очень разумно: одно из окон дома расцветилось в ночи вспышками автоматных очередей… послышался звон битого стекла… кто-то, войдя в раж, похоже, решил сокрушить все стекла в теплице.

Слон засадил очередь в оконный проем, но уверенности, что он попал в стрелка, у него не было никакой.

Как и прежде, он сразу же поменял позицию, на этот раз проскочив непосредственно к дому, обходя его с торца. Нащупав в кармане "лимонку" — всего у него при себе было две "Ф-1", кот наплакал… для войны это мизер, — зубами выдернул чеку, плотно покамест держа "яичко" в ладони. Дернул на себя одну оконную ставню, вышиб локтем оконное стекло и швырнул "лимонку" внутрь дома…

Метнулся назад и в аккурат успел укрыться за углом, когда внутри каменного строения грохнуло и наружу вылетели пара окон вместе со стеклами и закрытыми ставнями…

"Повоюем еще, черт побери", — ощущая боевой азарт, с веселой злостью подумал Мажонас. — Хрен вы у меня отсюда выскочите!.."

Тем не менее боевики как раз это и начали делать — выскакивать из дома. Но не через дверь, а через одно из окон, расположенное с противоположной стороны дома, с той, где у крылечка лежит какой-то мертвый мужик…

Один из них, тот, что выскочил первым, дал наобум две очереди из "калаша": одну по теплице, сокрушая остатки стекол, а другую пустил, высунувшись за угол строения. (Откуда ему было знать, что за ним наблюдают с другой стороны, из-за другого угла?)

Слон хотел было срезать этого ухаря, но решил обождать. И правильно сделал: этот тип побежал к легковушке, припаркованной возле сарая — кажется, это тот самый "Фольксваген", о котором рассказывал Кястас, — а вслед за ним в окно выбрались еще двое гавриков с автоматами, которые тоже поспешили к машине.

"Куда это они намылились? — удивился Римас, наблюдая за этими их маневрами. — Собираются когти рвать? Или намерены, сделав на тачке крюк по проселку, зайти в тыл нашим, которые сейчас схоронились где-то в лесочке?"

Тот боевик, что уселся на место водилы, успел завести движок и стал сдавать задним ходом, пытаясь развернуться во дворе…

За эти несколько секунд Слон успел сменить початый рожок на новый.

Когда до "фолькса", рванувшего со своей стоянки задним ходом, осталось всего ничего, Слон выскочил из своего укрытия и стал гвоздить по легковушке с боевиками: кучно в переднее боковое, потом в салон… потом, когда тачка с уже мертвым водилой промчалась мимо него задним ходом, врезавшись в бетонное кольцо колодца, выпустил остаток магазина по лобовому стеклу…

В принципе, задание у него было такое: следить за домом и пресекать все попытки боевиков организовать преследование выскочившей каким-то непостижимым образом из их лап Юлии Поплавской.

Но Слон, подумав чуток, решил, что кашу маслом не испортишь… вот только боеприпасов для такой войны у него было маловато.

Он в темпе выщелкнул пустой рожок и вставил в "АКСУ", припахивающий уже пороховыми газами, с нагретым от стрельбы стволом, початый магазин, в котором патронов было еще на две средние очереди.

Просквозил в сени, дернул на себя дверь и закатил внутрь строения последний из захваченных им из гаража "цитрусов"… Отшатнулся в простенок, переждал взрыв, ощутимо лупанувший воздушной волной по барабанным перепонкам, и, поминая поочередно Ровера, судебных приставов и чеченов, а также их близких, рванул внутрь дома, забросив перед этим "сучку" на ремне за спину и выхватив из кобуры "АПС" с непочатой обоймой…

В ближней комнате он нашел какого-то крупного парня, по виду литовца, у которого во лбу виднелась дыра. Судя по всему, прикинул Римас, этот мужик и есть номинальный хозяин хутора, приговорили его… кажется, сами чечены.

Распахнув дверь, посеченную осколками, он увидел какого-то мужика, с виду чечена, обнаженного до пояса, лежащего в кровати с перебинтованной левой рукой и почти сплошь забинтованным туловищем.

"Эге! — подумал про себя Слон. — А не тебя ли, кореш, я на днях зацепил из "ППШ"? Не ты ли, часом, стрельнул по баньке из гранатомета?.."

Он хотел было отправить и этого чечена на тот свет, но в последний момент передумал: он все же цивилизованный человек и не имеет привычки добивать раненых. Да к тому же хотя бы один пленный из этой борзой компании не помешает…

Как выяснилось спустя мгновения, проявлять гуманизм по отношению к этому зверью — себе дороже.

Чечен чуть приподнялся, оскалил зубы, бешено выкатив глаза, от которых остались одни белки… Поднял правую руку, в которой оказалась зажата… "лимонка" с уже выдернутой чекой.

— Аллау-у акбар! — крикнул он. И разжал ладонь.

…Слон, едва успевший выскочить вон из комнаты и спикировать на пол, теперь, спустя несколько секунд после взрыва, матерился, отряхивался от пыли и каких-то щепок и тряс головой, не зная, что делать с плотно закупоренными ушами… "Ну все, на фиг вас! — решил он, передергивая затвор "АПС". — В плен я вас брать не буду…"

Стас воспринимал то, что происходило возле хутора, с большим беспокойством. Особенно ему не понравилось, что в какой-то момент в ход пошли гранаты…

Как тут не прикидывай, а получалось так, что Слон решил не ограничиваться ролью прикрытия, а ввязался в какую-то неслабую драку.

Будь они в иной ситуации, Стас обязательно пошел бы ему на выручку. Но сейчас он не мог себе этого позволить, потому что кто-то должен прикрывать Семенову, на руках у которой была Юлия Поплавская.

"Вернемся домой, Слон, я тебе уши откручу, — вслушиваясь в звуки баталии, решил Стас. — Вот только бы тебя не зацепило…"

Через пару минут все стихло. А еще через минуту у дома дважды мигнул фонарик: это Слон подал сигнал, что с ним все в порядке и ситуация под контролем.

— Докладываю, командир: все путем! — сообщил он, подойдя к обозначившему себя свистом, а заодно и проблеском фонаря Стасу. — На хуторе — одни жмуры! Уф-ф-ф… запарился я с ними…

— Чего ты орешь на весь лес? — поинтересовался Стас.

— Что? У меня уши заложило…

В этот момент Стас услышал тарахтение движка, доносившееся со стороны речной пристани, до которой было примерно полтораста метров или даже поболее.

— Стой тут, Слон! — крикнул в ухо партнеру Стас. — Охраняй!..

Сорвав с плеча "калаш", Нестеров побежал наискось, через расползшиеся грядки и бывшую пашню к смутно темнеющей полоске камыша.

"Уцелевшая крыса, — промелькнуло у него в голове. — Да, кто-то пытается на лодке уйти…"

Стас вынесся на берег аккурат в тот момент, когда моторка, описав полукруг и прибавив ходу, пошла мимо него в сторону устья реки.

Рядом с ним, по камышам, ударила плотная, но неприцельная очередь из "АПС". Стас оказался точнее: одной очередью он сбил человека, сидевшего на корме, в воду, а второй, выпущенной до конца, до упора, пока не лязгнул затвор, удалось прошить борт лодки от бака до кормы и даже, кажется, повредить мотор, который громко кашлянул напоследок и вырубился…

Стас поменял магазин и для полной гарантии выпустил еще две очереди: в тело боевика, медленно дрейфующее спиной вверх по течению, и в лодку — та стала погружаться в реку на глазах…

Зайдя в воду почти по пояс, он схватил мертвяка за воротник куртки и отбуксировал к берегу.

Слегка отдышавшись, включил фонарь и осветил лицо убитого, сразу обратив внимание на пулевое отверстие в его левом виске.

— Ба… знакомые все лица! — Стас даже слегка присвистнул от изумления. — А не ты ли, случаем, был главарем этой волчьей стаи?..

Это был тот самый кавказец, которого они на пару с Римасом видели не так давно в ночном клубе ныне покойного Ричи в компании с Аликом Йонайтисом. Да, тот самый человек, чье имя, возможно, вымышленное, Стас узнал от своего информатора Трофимоваса — Руслан Харамиев…

Не прошло и полутора часов с того момента, как на место событий прибыла первая группа бойцов литовского спецназа, а всякого служивого народа и транспорта, на котором они прибыли — и продолжали прибывать, — во дворе усадьбы скопилось столько, что и не протолкнешься…

Стас Нестеров стоял у одной из карет "Скорой помощи", которые, числом до полудюжины, мигая сполохами сигналок и подвывая ревунами, примчались к хутору вслед за "аровцами", и второй — спецназовской. Те, кто руководил операцией, восприняли слова Нестерова касательно "войны" вполне серьезно.

Одна из "Скорых" уже уехала в сопровождении джипа с охраной и какой-то легковушки: решено было, не мешкая, отвезти Поплавскую в госпиталь, где врачи осмотрят ее, окажут первую медицинскую помощь.

Так вот: Стас стоял у одной из "Скорых" и наблюдал за тем, как врач и медсестра в четыре руки забинтовывают левое предплечье его напарнику. Рана у Римаса была довольно пустяковая, поэтому он и сам ее заметил как-то не сразу: маленький осколок металла примерно три на четыре миллиметра — скорее всего, рикошетный осколок от той гранаты, которой подорвал себя раненый чечен, — засел чуть пониже основания ключицы.

Слон был доволен тем, как все сложилось. Очень доволен.

— А сто граммов раненому бойцу? — напомнил он доктору, который, уже закончив перевязку, вместе с медсестрой помогал Мажонасу натянуть обратно простеганный свитер. — Кстати, спирт разбавлять водой не следует: терпеть не могу, когда портят продукты…

— Перебьешься и без допинга, — сказал Стас, прикуривая сразу две сигареты, одну для себя, другую для напарника. — Нам еще кучу объяснительных писать… Одно заявление я уже сделал в устной форме…

— Какое? — спросил Римас, затягиваясь сигаретой. — О том, чтобы привезли сюда нашего адвоката?

Они одновременно рассмеялись.

Семенова уехала еще раньше, вместе с Юлей Поплавской, которую повезли на обследование. Она, кажется, вообще не говорила никаких слов, лишь по-мужски тряхнула руку сначала Стасу, а потом Римасу; и в этом ее крепком рукопожатии были сокрыты все слова и фразы, которые обычно говорят в таких случаях.

Нестеров, проводив глазами увезшую напарника "Скорую", остался стоять на месте, а вокруг сновали какие-то люди, в камуфляже, в полицейской форме и в цивильной одежде, и до него, кажется, никому здесь не было дела… Какие-то двое сотрудников, производивших служебную съемку, попросили его чуть посторониться: во дворе перед старым каменным домом, на пятачке, освещенном двумя мощными прожекторами, были в рядок выложены трупы боевиков; нужно было заснять эту картину, прежде чем хлынет дождь.