Заставь меня полюбить тебя

Глава 28

— НИКОГДА БОЛЬШЕ МЕНЯ ТАК НЕ ПУГАЙ! — воскликнула Альфреда, бросившись к Брук, которая остановилась у входа в конюшню.

— Я в порядке. Мне оказали необычную помощь. Я расскажу тебе об этом позже.

— По крайней мере, лорд Вульф тебя нашёл. Теперь я буду относиться к нему гораздо лучше.

Брук фыркнула.

— Не стоит. Единственная причина, из-за которой он отправился меня искать, состояла в том, что он испугался. Он сказал, что Принц может вздёрнуть его на виселице, если я погибну на болотах.

Волк побрёл за ней из конюшни, как будто он все еще шёл по её следу, разыскивая её. С тех пор как они с Домиником её отыскали, это был первый раз, когда он приблизился к ней. Брук мельком заметила, что он ещё раз принюхался к её обуви и заскулил. Серьёзно?

Она хмыкнула.

— Ты должен определиться, Волк, собираемся ли мы с тобой быть друзьями или нет. По крайней мере, перестань ходить вокруг да около.

Снова взглянув на Альфреду, Брук вздохнула.

— А вот другой волк все еще полон решимости выставить меня за дверь.

— Но ты-то все еще полна решимости, чтобы он изменил своё мнение о тебе?

— У меня уже заканчиваются идеи, как ещё это можно сделать. Мы не получили ни слова благодарности за помощь с его раной, хотя он и признал, что ему стало от этого легче. Если и так, всё равно он не доверяет моим мотивам. Как будто он подслушивал мой последний разговор с братом.

— Какой разговор?

Брук посмотрела через плечо и увидела Доминика, который прошел мимо совсем недалеко от них. Ей захотелось застонать от досады, но она вовремя поняла, что он, вероятно, не слышал большую часть их разговора.

— Да ничего особенного. Мой брат, как обычно, был ужасно отвратительным, — добавила она и поспешила вперёд, увлекая за собой Альфреду.

Размышляя о горячей ванне и моркови, Брук прошла через кухню, чтобы попросить согреть для неё воду и захватить морковь. Она взяла морковку с собой наверх на тот случай, когда снова встретиться с домашним питомцем. Она решила, что перед тем, как она с удовольствием расположится в своей удобной ванне, не мешало бы ей проверить рану Доминика. Если же он, конечно, отправился именно к себе. Он ведь вполне мог направиться и в чью-то другую комнату. Он выглядел достаточно окрепшим — благодаря стараниям Брук. Если его и беспокоила травмированная нога, то она этого не заметила.

Она сполоснула своё лицо, обмыла руки и быстро сменила одежду, но один вопрос всё же вертелся у неё в голове, на который она хотела бы получить ответ, прежде чем что-либо предпринять.

— Она уехала?

— Бывшая любовница? Ещё на рассвете, — ответила Альфреда.

— Бывшая?

— Ну, если верить словам прислуги, то бывшая.

Настроение Брук немного улучшилось, после того, как она услышала о «статусе бывшей любовницы». Она быстро сменила обувь. Альфреда проворчала, что Брук не дождалась воду для ванны.

— Я просто схожу и удостоверюсь, что спасая меня, волк не навредил своей ране.

— Определённо, очень заботливо с его…

— Хватит, — Брук закатила глаза.

— Я пережила бы эту ночь и вернулась бы домой утром. Самостоятельно.

— Его намерения говорят сами за себя. Он хотел удостовериться, что ты безопасно вернёшься домой.

И, возможно, делая это, травмировал себя ещё больше, Брук не собиралась спорить по этому поводу. Альфреде вовсе не обязательно знать, что ещё произошло в той крохотной комнатке, уцелевшей среди руин замка. Если бы она была оптимисткой, то могла бы подумать, что поцелуи Доминика — это многообещающий знак, шаг к преодолению его обороны — и его враждебности. Но только не после извинений, которые он использовал! Она пыталась не думать, что снова увидит его раздетым в его постели, и будет столь интимно к нему прикасаться, даже если это ради осмотра его раны. Только не после того, как вчера вечером они, практически, спали в объятьях друг друга, а сегодня утром он одаривал её теми горячими поцелуями…

Она залилась краской, едва подумав об этом, и отвернулась, чтобы Альфреда ничего не заметила. Увидев на кровати морковь, она положила её в свой карман.

Альфреда это заметила.

— Твой завтрак прибудет вместе с водой для ванны. Ты действительно так проголодалась, что не хочешь подождать?

— Это для его собаки.

Служанка фыркнула.

— Собачонка лишь посмеётся над тобой. Они любят мясо.

Брук сгримасничала, когда покинула комнату. Вероятно, это так и есть, но она всё же надеялась, что не совсем. Она будет чувствовать себя ужасно, зная, что оставила той белой собаке морковь, которую та не ест. В мешке, который она опустошила, не было мяса. Возможно, она сможет захватить для собаки немного мяса в следующий раз, когда отправится на прогулку. Она должна отплатить ей за помощь, которую эта собака оказала ей прошлой ночью.

Неизвестный лакей открыл дверь в комнату Доминика, когда она постучала. Впустив её, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Как обычно, Доминик не спускал с неё своих глаз, когда она медленно шла к его постели. Он сидел на краю кровати и расстёгивал рубашку. Он уже успел переодеться в домашние удобные для осмотра раны брюки, но не было похоже, что он разматывал рану, чтобы проверить швы.

— Не волнуйся, — сказала она, подойдя к кровати. — Я знаю, что ты уже достаточно видел меня для одного дня. И ночи. Я просто хочу проверить…

— Вы слишком много болтаете, Доктор, — сказал он с сарказмом. — Делай, то, что нужно и уходи.

Она стиснула зубы от досады, но вдруг осознала, что ему, вероятно, снова больно. Боль и раздражительность, казалось, для него неразделимы.

— Если ты не возражаешь? — спокойно спросила она, указав на повязку.

— Прошу.

Он всегда сам разматывал повязку — до этого момента. Отлично, теперь он ещё проявляет и упрямство. Причём, упрямство в самом чистейшем виде, ведь он сидит на повязке! И как, скажите, она должна её разматывать?!

Ответ на вопрос «как» пришёл тогда, когда Доминик привстал на правую ногу, полностью переместив вес тела с больной ноги на здоровую. Она быстро нагнулась и разбинтовала ткань, прежде чем он изменил бы своё положение, усложнив ей задачу. Повязка лишь слегка прилипла к ране, прежде чем она окончательно сняла бинты.

После осмотра раны и швов, Брук была довольна:

— Хорошо. Здесь нет покраснения и припухлости. Оказывается, приключения прошлой ночи тебе не навредили.

— Это спорно. Моё плечо ощутимо ноет после ночи, проведённой на каменном полу.

Брук проигнорировала этот выпад.

— Если ты не собираешься снова одеваться, то можешь не забинтовывать рану. Свежий воздух поможет ей скорее затянуться.

Она взяла с ночного столика красный мешочек с травами и положила его в карман. Он больше не нужен. Затем она взяла синий мешочек.

— Я советую тебе давать раненой ноге отдых хотя бы по несколько часов в день, — она протянула ему синий мешочек. — И ты можешь сам посыпать этими травами коросту на ноге. Они помогут скорейшему заживлению. И если соберёшься надеть свои нормальные брюки, то сначала замотай рану бинтом. И, конечно, не стоит мочить её, когда будешь принимать ванну. Частичное омовение вполне подойдёт.

— Намекаешь на то, что я снова воняю?

Нет, он не вонял. Она это точно знала, так как провела рядом с ним всю ночь. Чтобы избежать очередного спора, она решила отмолчаться, поэтому развернулась, намереваясь уйти.

— Ты можешь сделать это.

Она обернулась и увидела, что он снова сидит на кровати и продолжает снимать свою рубашку.

— Сделать что?

— Помыть меня.

Она медленно повернулась. Румянец уже придал её щекам красноватый оттенок, когда она заметила:

— Нет. Боюсь, моя благожелательность не распространяется настолько далеко. Если, конечно, ты не готов на мне жениться сегодня же…

Она думала, что после её слов дискуссия будет закрыта, но он сказал:

— Ты неоднократно пробиралась в мою спальню под предлогом, что помогать мне — это твоя прямая обязанность. Ты не можешь увиливать от ответственности, говоря, что на подобного рода помощь, твои обязанности не распространяются.

Она вполне могла бы отказаться, но у неё было такое чувство, что её отказ не имеет ни малейшего значения. Он просто заносит ещё одно очко в свою пользу, показывая ей, насколько неприятной будет их совместная жизнь. Напоминая ей, что он в любой момент способен выдвинуть подобное ужасное требование, которое ей не понравится или смутит её.

Он не сомневался, что она подчинится, поэтому сказал Карлу:

— Принеси мне таз с водой и губку.

Мысли Брук лихорадочно метались, пока она пыталась придумать любой предлог для того, чтобы отложить эту неудобную ситуацию.

— Ты не собираешься подождать, пока вода нагреется?

— Это не обязательно. Карл всегда держит небольшое ведёрко воды над камином в ванной комнате, поэтому мне никогда не приходится ждать.

Ну что же… Интересно, насколько ей будет сложно водить влажной губкой по его телу? Очень сложно! Она внутренне застонала. Но ей нужно показать ему, что его тактика не сработает. Будь милой, какой и должна быть жена, сказала она себе.

Карл поставил таз с водой на прикроватный столик и ушёл. Брук взяла тряпичную губку, намочила и отжала её. По крайней мере, Доминик всё ещё сидел на кровати, поэтому она могла свободно до него дотянуться. Но когда она встала перед ним с губкой в руке, она замерла от его взгляда. У него был настолько пристальный взгляд, словно он пытался прочесть её мысли, или оценить её реакцию на эту вынужденную близость к нему. Он испробовал столько различных способов, чтобы заставить её уйти. Неужели он действительно думает, что она находила бы эту обязанность столь уж ненавистной, если бы она была его женой? У Брук было такое чувство, что она не стала бы возражать, и эта мысль заставила её покраснеть. Она ещё не была его женой.

Она протёрла губкой его лицо. Медленно. Осторожно. Брук пыталась игнорировать то, насколько он был красив, но не смогла. У него были такие сильные черты лица: мужской подбородок, прямой нос, широкий лоб. Две пряди его волос упали на лицо, так как были слишком короткими, чтобы стянуть их в хвост. Когда она нечаянно коснулась их, то они показались такими мягкими, словно прикосновение шёлка.

Затем она почувствовала утреннюю щетину на его щеках и поняла, что тряпичная губка была слишком тонкой. Попытка протереть его уши была не самой лучшей идеей, так как она увидела, как его шея покрылась гусиной кожей. Она быстро переключилась на его плечи.

— Это как раз то плечо, которое ноет из-за вчерашней ночи на холодном полу, — сказал он тихо. — Помассируй его.

Она замерла, даже дышать перестала. Зато её сердце колотилось с двойной силой. Она была уверена, что если бы сейчас посмотрела ему в глаза, то упала бы в обморок. Но она должна массировать его, пока он снова не напомнил ей о её долге. Единственный способ сделать это — не представлять, что она массирует его плечо, поэтому Брук уставилась на стену спальни, когда дотронулась до него пальцами. А затем она услышала стон удовольствия.

Мгновенно перестав массировать, она схватила губку и провела ею вниз по его руке. Если он снова попросит её о массаже, она просто запустит в него этой мокрой тряпицей! Держа его руку, она тщательно протёрла каждый его палец. Она была настолько сконцентрирована на процессе, что не сразу заметила, что его руки совсем не грязные. Неужели он их уже вымыл?

Она посмотрела ему в глаза. Он мог самостоятельно обмыть и остальные части своего тела. И сделал бы это гораздо быстрее и проще, чем это сделала бы она.

Едва она собралась сказать ему об этом, он схватил её за запястья и притянул к себе так близко, что Брук почти касалась его груди.

— Помни о своём долге, будущая супруга. Это не вопрос необходимости, это вопрос выбора. Моего выбора. Продолжай.

Он прочёл её мысли! Её щёки просто пылали, когда она отошла назад к тазу, чтобы снова смочить губку и заняться его грудь. Но на сей раз уже не мягко и нежно, а со всей злостью и дольше, чем это было необходимо. Но это произошло из-за того, что она отвлеклась на его широкую мускулистую грудь и плоский упругий живот. А когда она заметила, какие красные полосы оставила на его теле, то моментально остановилась. Он не высказал и слова протеста. Раскаявшись, она решила закончить как можно скорее, чтобы покинуть его комнату. Но когда она наклонилась к нему, чтобы добраться до его спины, то её грудь задела его предплечье. Она снова почувствовала те же прекрасные ощущения, которые испытала этим утром, когда он касался ладонью её соска. О, Боже мой!

Она быстро отступила, чтобы сполоснуть ткань, а затем забралась на кровать, чтобы с той стороны омыть его спину. Его кожа снова покрылась мурашками, когда она протёрла губкой по его шее. Шея и уши — его чувствительные места. Как жене, ей бы подобные знания пригодились на будущее. Но Брук сейчас попыталась выбросить это из головы. Помогла ей в этом его собака. Волк запрыгнул на кровать и внимательно наблюдал за ней. Учитывая странное поведение животного в последнее время, это заставило её занервничать.

Работая губкой гораздо осторожнее, так как его глаза сейчас не сверлили в ней дыру, она решила показать, что рада быть послушной и сговорчивой невестой, поэтому ещё немного помассировала его плечо. Она должна попробовать всё, что угодно, чтобы заставить его полюбить себя.

Но Волк отвлёк его, и Доминик наклонился, чтобы погладить пса. Это побудило её отметить:

— Ты сказал, что он — не волк. Но один из его предков наверняка был волком.

— Возможно. Но это не имеет значения. Он совсем ручной.

Доминик же совсем не был ручным волком, но и Брук не собиралась сдаваться.

— Я знаю, что волки на острове исчезли, но откуда мы можем знать, что они все истреблены?

— Потому что это стало неизбежно, после того как короли поголовно объявляли за их истребление щедрые премии, вместо того, чтобы просто принимать их шкуры в качестве подношения. Волков истребили столетия назад, но земли на севере обширные и дикие, некоторые участки до сих пор необитаемы. Я полагаю, что несколько стай могли выжить, но очень в этом сомневаюсь.

Она ожидала, что он станет издеваться над ней, как было и в прошлый раз, когда поднималась эта тема. Конечно же, он не поддержит её предположение о том, что волки, бывшие предками его пса, могли бродить по йоркширским топям столетия назад.

Но затем он сказал:

— Если ты перестанешь смотреть на Волка, как на представителя волчьей братии, и станешь считать его простой собакой, то ты перестанешь бояться его. И перестанешь верить в дурацкие слухи о волкоподобном существе, воющем на торфяных болотах.

Её щёки снова окрасились румянцем:

— Глупости, — возразила она. — Мы с Волком — большие друзья. Правда, он немного расстроился, когда учуял запах Растона от моих рук.

— Растона?

— Это кот Альфреды. Он сейчас в конюшне ловит мышей для твоего старшего конюха.

— У кошек свои области применения. А ты не думала, что я стану возражать против того, что вы привезли его сюда?

— Вы возражаете против всего, что связано с моим пребыванием здесь, милорд Вульф.

Если она надеялась, что сейчас он это опровергнет, то она ошиблась. Так как он не мог видеть, что она делает за его спиной, Брук достала из кармана морковку и протянула её псу. Он взял её в зубы и, перепрыгнув на другую сторону кровати, принялся с хрустом уплетать её за обе щеки.

Она улыбнулась, а Доминик спросил:

— Что он жуёт? Если он раздобыл ещё один мой ботинок, клянусь…

— Это просто морковка. Ты не знал, что он их любит?

— Так вот как ты с ним подружилась.

— Нет, я только сейчас об этом узнала.

— И почему это у тебя в кармане была морковка? Для лошади? Ты не станешь больше ездить верхом одна. В будущем всегда бери с собой сопровождающего.

— Безусловно. Я не собираюсь…

Она замолчала, когда услышала, как открывается дверь. В комнату вошли двое слуг, несущих вёдра с водой. Она бросила мокрую тряпку прямо на спину Доминика, прежде чем соскочила с кровати и быстрым шагом направилась к двери.

— Не намочи рану, когда будешь принимать ванну, которую ты заказал, — прошипела она на пути к выходу.

Она услышала позади себя смех. Он всё-таки умеет смеяться!

Какая подлость. Он был просто невероятно мерзким.