Заставь меня полюбить тебя

Глава 48

БРУК так и не получила от матери ответа на свой вопрос. Двое лондонских друзей Гарриет сразу же подошли к ним, чтобы их представили девушке, и собирались задать интересующие их вопросы. Брук их не знала и не хотела знать, и, конечно, не собиралась объяснять, как она оказалась помолвлена с человеком, который пытался убить ее брата. Гарриет тоже уклонилась от объяснений, сумев никого не обидеть.

В это время вернулся Доминик, намереваясь проводить Брук на танцевальную площадку, чтобы закончить танец, который его предыдущая партнерша не завершила, оставив его одного среди танцующих пар. Брук сердилась. Но не потому, что Доминик предложил той женщине стать его любовницей, а из-за присутствия своей матери.

— Надеюсь, это больно, — сказала Брук, не глядя на него.

Это был бы свирепый взгляд, а она не хотела, чтобы он знал, что она в бешенстве.

— Почему?

Она застонала про себя, но у нее был наготове ответ для него.

— Потому что ты потерпел неудачу, разумеется.

— Я ожидал, что ты будешь увлечена разговором с матерью, — равнодушно ответил он. — Так что ты не должна была видеть этого.

— Все, вероятно, видели это. По меньшей мере, слышали. А у моей матери чересчур много друзей здесь, так что она едва ли сказала мне даже пару слов. И, конечно, не отвлекала меня от наблюдения за тем, преуспеешь ли ты в этом деле, или же прилюдно потерпишь фиаско. По крайней мере, моя мать этого не видела. Но что именно тебя угораздило сказать той даме, что заставило ее отказать тебе в такой форме.

Он небрежно пожал плечами.

— Правду, разумеется. Это либо сразу работает, либо нет.

— И как часто ты получаешь за это пощечины?

— Не часто.

Она фыркнула:

— Я не собираюсь получать новых чистокровных лошадей таким способом. Может быть, тебе стоит быть чуть более тактичным. Потанцуй с ними несколько раз, чтобы узнать их немного лучше, если вы не знакомы.

— Я просто потакал твоим прихотям, ты сама выбрала ее. Если честно, у нас с Шарлоттой есть своя история. На самом деле, многие из моих бывших пассий пришли сюда сегодня. Но кроме них есть еще несколько женщин с кем я не знаком, если ты всё ещё хочешь, чтобы я продолжил поиски.

Она не хотела, но не могла в этом признаться, так что заставила себя кивнуть. Казалось, ему абсолютно все равно, хотя «сделка» превратилась в очередное мерзкое развлечение для него. К тому же, это отдаляло их друг от друга. Но она предпочла бы подобные развлечения, даже если это причиняет ей боль, по крайней мере, пусть так будет до их свадьбы. Она определённо не хотела, чтобы сегодня вечером он был холодным и замкнутым в себе. Брук все еще надеется, что свадьба хоть что-то изменит между ними. Думай о лошадях, посоветовала она себе, думай только о лошадях.

Он вновь оставил ее с матерью, прежде чем ушел, чтобы найти другую партнёршу для танца. Брук какое-то время злобно смотрела ему вслед, пока он удалялся, прежде чем мысленно отругала себя. Он только что дал ей отличный шанс отказаться от этой нелепой сделки, а она не воспользовалась этим! Да что с ней такое?! Но, в конце концов, он всё равно изменил бы ей, не так ли? Потому что она не смогла заставить его полюбить ее. Так что ей следует перестать так сильно злиться из-за этого.

— Теперь мы можем поговорить, — сказала Гарриет. — Может, выйдем на террасу для уединения?

Брук оторвала взгляд от Доминика и увидела, что друзья Гарриет отошли от них. Девушка зашла вслед за ней на террасу, прежде чем упрекнула ее:

— Я думала, ты не знакома с Домиником Вульфом.

— Я не помню, чтобы мы встречались с ним прежде. В любом случае, юноша, которым он был, не имеет ничего общего с мужчиной, которым он стал. Если бы я знала его, я бы так не переживала…

Брук холодно прервала её:

— Не пытайся симулировать чувства, которых у тебя нет, мама. И всё же что ты здесь делаешь?

Гарриет поморщилась, словно от боли, и, вздохнув, ответила.

— У твоего отца есть дела в городе. Я думаю, мы пробудем здесь лишь несколько дней. Томас предложил мне приехать на бал сегодня вечером, чтобы узнать, как общество отреагировало на известие о принудительном браке. Он просил меня уверить людей, что мы рады выполнить требование Регента, поженить вас с Домиником. Почему вы до сих пор не женаты?

— Доминик был тяжело ранен в последнем поединке и получил отсрочку из-за этого.

Гарриет взглянула на зал.

— Он быстро исцелился, не так ли? Твоих рук дело?

Брук удивлённо приподняла бровь.

— Ты знаешь, что я знакома с целебными травами?

— Конечно, знаю. Ты, возможно, и не очень охотно откровенничала со мной все эти годы, но твоя горничная многое мне рассказывала.

— Тогда почему же ты никогда не просила нас облегчить боль твоего мужа?

Гарриет фыркнула:

— Потому что твой отец этого не заслужил. Он ничего не заслуживает от тебя, или ты любишь его только потому, что он твой отец?

— Ты шутишь? Он был просто человеком, который иногда присутствовал в доме, где я жила, человеком, которого я постоянно избегала. По какой причине я должна его любить?

— Вот именно.

— Но ты любишь его, несмотря на его черствость и равнодушие.

Брук чувствовала себя комфортно, высказывая это осуждение. Единственное, что она не могла сделать, это включить Гарриет в ее предыдущее замечание. Не имеет значения, было это правдой или нет, но у нее никогда не было причины любить и Гарриет.

Однако Гарриет ее удивила:

— Что заставляет тебя думать, что я когда-либо любила его? Признаюсь, что я надеялась полюбить его, когда была еще молода, но этого так никогда и не случилось. Вместо этого я приспособилась, научилась ходить на цыпочках вокруг него, когда он бывал в ярости, и заставила его думать, что я такая же черствая, как он. Очень жаль, что в мире есть такие люди как Томас, неспособные любить, неспособные быть любимыми. Я надеюсь, что лорд Вульф не такой.

Нет, Доминик был не такой. По крайней мере, он любил свою семью. Был готов рисковать своей жизнью, чтобы отомстить за сестру, которую он любил. Сломя голову мчался в Лондон, так как волновался о матери, которую любил. Если он когда-нибудь будет чувствовать хоть половину этих чувств по отношению к ней, то она сможет стать счастливой.

Но все, что она сказала Гарриет, было:

— Он хороший человек, который заботится о друзьях и своей семье.

Гарриет улыбнулась.

— И когда же состоится свадьба?

— В воскресенье.

— Могу я прийти?

Брук отрицательно покачала головой.

— Это не очень хорошая идея. Они с матерью презирают семейство Уитвортов. Можешь поблагодарить за это своего сына.

Гарриет нахмурилась:

— Значит, они тебя ненавидят?

— Как может быть иначе, когда его сестра забеременела от моего брата. Ты знаешь, Роберт рассмеялся, когда она сказала ему об этом. Рассмеялся ей в лицо! Это настоящая трагедия, ведь она покончила с собой из-за этого.

— Это… ужасно.

Гарриет действительно выглядела расстроенной, что заставило Брук спросить:

— Ты действительно не знала?

— Нет, не знала. И я не думаю, что твой отец знает. Была еще одна юная леди в прошлом году. Мы узнали о ней, когда ее отец пришел требовать от Роберта жениться на ней. Но Томас не хотел этого союза, и ему удалось купить их молчание, прежде чем разразился скандал. Я считаю, ее убедили уехать за границу, чтобы родить ребенка. Я надеялась, что они отдадут ребенка нам, но Томас не захотел этого. Это так ужасно, что его отдадут незнакомцам, а я никогда не узнаю моего внука.

Брук не могла проронить ни слова. Она будто слушала рассказ женщины, которой никогда прежде не встречала. Жалеть незаконнорожденного ребенка ее драгоценного Роберта, который, очевидно, отказался взять ответственность на себя? Сколько еще внебрачных детей успел наплодить ее братец, прежде чем Томас положил этому конец? На самом деле, Томас лишь запретил Роберту соблазнять невинных дебютанток. Он не оговаривал никаких ограничений касательно остальных женщин в Англии.

Затем Гарриет сердито добавила:

— Если твоему отцу придется иметь дело еще с одним скандалом, в который ввязался Роберт, то будут серьёзные последствия.

Брук растерянно моргала, не понимая, что имеет в виду Гарриет, пока не осознала, что мать говорит о том, что Брук недавно рассказала о сестре Доминика.

— Какие последствия?

— Томас пообещал отречься от него.

Брук чуть не рассмеялась, но все-таки заметила с сарказмом:

— Действительно? От своего драгоценного наследника?

— Ты не знаешь, как зол был Томас. Я уверена, что он именно это имел в виду.

— В чём смысл, если Томас всё равно однажды умрет? — упорствовала Брук. — Он стар. У него в запасе осталось не так много лет. И тогда ничто не сможет обуздать гнусные наклонности Роберта.

— Гнусные? Он не злодей. Да, он склонен к некоторым пагубным увлечениям, которые в юности были и у твоего отца и, несомненно, слегка распутный, но…

Глаза Брук гневно вспыхнули и она недоверчиво спросила:

— Ты хоть немного знаешь своего сына?

Гарриет оглянулась в сторону зала и нагло уклонилась от ответа на этот вопрос.

— Сегодня должен был быть наш триумф. Ты заметила, что мужчины не могут оторвать от тебя своих глаз?

Брук не замечала этого, она бросила взгляд на зал, стараясь не смотреть, что там делает Доминик. Она заметила немало красивых мужчин. Девушка подумала, что могла бы влюбиться сегодня, если бы она пришла сюда со своей матерью. Один юноша даже подмигнул ей, когда она посмотрела на него. Это не заставило ее покраснеть. Вероятно, она должна была залиться румянцем, но это не произвело на нее абсолютно никакого эффекта.

Ее мать не закончила свою речь:

— Так как ты помолвлена с волком, они не подойдут к тебе. Но он тоже не может оторвать от тебя своих глаз, хотя и танцует с другой. Почему, кстати, он танцует с ней?

Брук заметила Доминика через открытые двери террасы. Он танцевал с третьей дамой, еще одной красавицей.

— Их вежливости, — солгала она, стиснув зубы, когда посмотрела на него. — Они друзья его матери.

С удивлённо поднятой бровью, Гарриет повернулась к ней, чтобы многозначительно спросить:

— Они слишком молоды, чтобы быть друзьями Анны Вульф, тебе не кажется? И ты не возражаешь?

Брук едва слышала вопрос. Доминик опять получил пощечину! Она закатила глаза и посмотрела на мать, стараясь сдержать довольную глупую улыбку, которая то и дело норовила расползтись по губам.

— Пока не возражаю.

Гарриет вздохнула.

— Роберт солгал нам. Я и представить не могла, что такая ужасная трагедия стала поводом для дуэли. Я не думала, что лорд Вульф будет ненавидеть тебя.

Это сильно сказано. Возможно, вначале так и было, но Брук не была уверена насчет того, что он чувствует к ней сейчас, поэтому сказала:

— Со мной обращались терпимо, пока не заявился Роберт, попытавшийся заставить меня отравить Доминика. Он, кстати, не забыл упомянуть Доминику при встрече, что я пообещала это сделать.

Гарриет побледнела:

— Ты же не станешь этого делать.

— Если это был вопрос, то ты знаешь меня даже меньше, чем ты себе…

— Нет, это не был вопрос.

— Но зато это был совет твоего сына, мама. Порочного, способного на убийство, человека, у кого отсутствуют какие-либо моральные принципы или угрызений совести. О нём нельзя сказать ничего хорошего, разве только то, что он внешне красив. И вот это прискорбно. Он должен выглядеть так же мерзко, насколько прогнил внутренне. И я больше ни слова не хочу слышать об этом ничтожестве.

— Тогда давай обсудим, насколько ты ревнива?

— Я ревную к Роберту? — фыркнула Брук. — Что за абсурд.

— Вообще-то, я имела в виду твоего будущего мужа.

Когда Брук, не ответив, посмотрела в сторону, Гарриет добавила:

— Разве нет? Хм, значит, мне нужно выпить. Я подозреваю, что и тебе тоже. Как ты на это смотришь?

Почему бы и нет? Брук последовала за Гарриет обратно в бальный зал к одному из столов с закусками, установленных по краям комнаты, и была немного поражена, когда ее мать осушила бокал шампанского до последней капли. После этого она, не колеблясь, сделала то же самое. Неужели она ревнует? Вероятно, поэтому она и не может перестать злиться?