Затаившаяся змея

Глава 10

Путь Криспина лежал в «Кабаний клык», закрыт он или нет. Криспин знал, что Гилберт его впустит.

Джек упросил оставить его дома. Криспин понимал его состояние: парень слегка напуган и в растерянности не знает, что предпринять. Джек проведет день за уборкой их маленькой комнаты, и Криспина это устроило.

Улицы были непривычно пусты. Торговцы стояли в дверях своих лавок, бессильно глядя по сторонам. Группка философов собралась у жаровни и, качая головами, обсуждала новость. Невысокий мужчина с залысинами отирался возле их кружка. Когда собеседники начали горячиться, он подошел поближе.

— Ленни! — позвал Криспин коротышку.

Тот ругнулся, изо рта у него вырвалось облачко пара. Мужчины мельком взглянули на Ленни, но этого хватило: он перестал быть невидимкой.

Ленни трусцой подбежал к Криспину, покачивая головой, которую обыкновенно втягивал в плечи, совсем как стервятник. Криспин предполагал, что привычку эту он приобрел от долгого сидения в тюремных камерах.

— И зачем это вы мне всю игру испортили, мастер Криспин?

— Ты же не хочешь снова оказаться в тюрьме, а, Ленни? На этот раз ты мог наверняка лишиться руки.

— Вы же не упрячете старика Ленни снова за решетку, добрый господин? Неужто, трех раз недостаточно?

— Так пусть четвертого не будет. Вряд ли получится заморочить шерифу голову настолько, чтобы он не отнял у тебя в наказание руку. Тебе мало потери уха?

Ленни потер шрам на месте ушной раковины, прикрытый длинными тонкими волосами.

— А как такому человеку, как я, зарабатывать себе на жизнь, я вас спрошу? Я почти ни на что не годен, и это правда.

— Бери пример с меня. Ведь я все же нашел себе новое ремесло.

— Ну, вы — это вы, не так ли? — Ленни потер подбородок с трехдневной щетиной, глаза его сверкнули. — А у вас не найдется какой-нибудь работенки для старика Ленни?

— Не сейчас. Ты так и живешь рядом с «Чертополохом»?

— Меня там можно найти.

Криспин поразмыслил.

— Может, у меня и будет что-то для тебя. Ты ведь знаешь моего слугу Джека?

— Встречались раз или два.

— Он может зайти к тебе и принести от меня записку.

— И фартинг?

— И фартинг. Видишь? Не так уж и трудно заработать на жизнь честным трудом.

Ленин улыбнулся, обнажая почерневшие зубы, и затрусил прочь вдоль сточной канавы.

Криспин пронаблюдал, как он исчезает в серой лондонской дымке, почувствовал упирающиеся в бок стрелы и вспомнил о мастере по изготовлению стрел, с которым ему нужно было поговорить. Звали его Эдвард Пил. Криспин хорошо знал его по своей прежней жизни при дворе, в те дни Криспин постоянно охотился на оленей в королевском парке вместе с другими придворными. Пил делал самые лучшие, самые прямые стрелы. И на каждую ставил свое клеймо, которое Криспин увидел на древках обеих стрел. Также мастер ставил метку владельца стрелы. Все предельно просто: Пил узнает метки и изобличит Майлза.

Но для разговора с Пилом надо пробраться во дворец. Он, разумеется, проберется, как делал это и раньше, хотя задача не из легких. Во-первых, Криспину запрещено появляться при дворе. И во-вторых, из-за покушения на жизнь короля Вестминстерский дворец будет запечатан надежнее бочки французского вина.

При мысли о короле Криспин невольно спросил себя, насколько серьезным было покушение. Аббат Николас наверняка знает.

Криспин посмотрел на лежавшую впереди Гаттер-лейн и облизал губы. «Кабаний клык». находился поблизости, за углом, а до Вестминстера было идти и идти, мучаясь от жажды.

Криспин чертыхнулся.

Дело прежде всего. Он должен узнать, что случилось с королем.

Улицы вокруг Вестминстерского аббатства и Вестминстерского дворца бурлили. Солдаты сновали повсюду как муравьи и столь же беспорядочно. Они трижды останавливали Криспина со словами «какое у тебя дело?», прежде чем он сумел добраться до ворот аббатства.

Криспин позвонил в колокольчик. Пришлось ждать дольше обычного, пока появился монах и открыл ворота. Монах был незнаком Криспину, но отвел его в пустую комнату аббата, подал вина и торопливо вышел, оставив сыщика в одиночестве разглядывать разноцветные пятна света, падавшие на стол аббата через витражное окно.

Очень скоро дверь отворилась и в комнату поспешно вошел аббат.

— Прости меня, Криспин. Как ты понимаешь, день сегодня трудный.

— Да. За сведениями по этому самому делу я и пришел.

— Хорошо. Вино, я вижу, у тебя есть. Я и себе налью. Прошу, садись.

Аббат Николас повозился с графином, наливая себе вина, и припал пересохшими губами к бокалу. Горло с седой щетиной, оставшейся после торопливого бритья, двигалось при каждом глотке. Аббат плавно переместился к своему креслу, устроился на подушке и посмотрел на гостя.

— Тревожное утро.

— Не то слово.

В комнате наступило молчание, прерванное Николасом, который то ли вздохнул, то ли фыркнул.

— Король, слава Богу, в добром здравии. Спасибо, что поинтересовался.

Сардоническое выражение лица Николас спрятал за бокалом. Да, он, Криспин, не спросил. Ему, собственно, было совершенно наплевать на здоровье Ричарда, но разбирало любопытство.

— Его, значит, не убили?

Николас поднял руку. Благословляя? Призывая помолчать?

— Ты все же не должен так явно демонстрировать свои изменнические настроения.

— Разве спросить, не умерли король, — измена?

Поблекшие от времени глаза добродушно посмотрели на Криспина.

— Для тебя — возможно.

Криспин повертел в руках пустой бокал.

— Что случилось?

— Покушение было совершено ранним утром, когда его величество совершал прогулку в саду вместе со своими советниками.

— Не продолжайте. Стрела?

Глаза аббата расширились, вино блеснуло на приоткрытых губах.

— Как ты узнал? — прошептал он.

Криспин пожал плечами. Он поднялся, подошел с бокалом к столику, взялся за графин с вином, но передумал и лишь оставил там бокал. Повернулся к аббату. Тонзура монаха переливалась разноцветными пятнами света, лившегося сквозь витражное окно.

— По городу расхаживает убийца, который действует с помощью лука. Никого не ранило?

— Только слугу. Он чувствует себя хорошо, стрела попала ему в руку. Это он толкнул короля в сторону, прочь от опасности. Над стеной сада он увидел фигуру в плаще и с луком, приготовившуюся к выстрелу.

Криспин посмотрел на графин и кивнул. Простак. Вмешательство таких людей в королевские дела всегда приводит к пагубным последствиям. Пожалуй, еще немного вина отнюдь не помешает. Он плеснул себе в бокал и сделал хороший глоток. Утер рукавом край рта.

— Убийца скрылся?

— Помоги нам Бог — да. Исчез по ту сторону стены. Никто ничего не видел — ни стража, ни паж. Он словно растаял в тени двора.

— «В тени двора», — хмыкнул сыщик. — Интересно.

— Криспин, а откуда тебе известно про убийцу? Ты знаешь, кто это?

— Да, думаю, знаю. Но пока мало что могу рассказать.

Криспин заметил, что аббат разглядывает стрелы у него за поясом.

— Ты должен! Ты сообщил шерифу?

Криспин провел ладонью по стрелам, опустил руку.

— Нет. И не скажу.

— Раны Христовы! Почему же?

Бокал снова оказался у губ Криспина, и насыщенный вкус персика и цитрусовых обласкал его язык.

— У меня есть на то причины.

Николас опустил бокал и поднялся.

— Потому что ты хотел бы видеть короля мертвым?

Криспин прищурился поверх края бокала, допил вино, облизал губы и поставил бокал.

— Желал бы я видеть Ричарда погибшим от рук убийцы? Нет. Он мой король.

Николас покачал головой.

— Странное у тебя понятие о чести.

— Неужели странно защищать корону, а не того, кто ее носит? Если так, тогда… что ж, возможно, у меня действительно странное понятие о чести. «В основе управления обществом лежит справедливость».

— Аристотель мудр, как всегда. Намерения у тебя хорошие, но твоя философия неизменно причиняет тебе неприятности.

— Я не избегаю неприятностей, милорд аббат. «Неприятность» — так зовут моего небесного покровителя.

— В самом деле. Ты слишком много знаешь об этом деле, по моему мнению.

— Вы не доверяете мне, милорд?

— Доверяю, — Николас чуть задержался с ответом, и Криспин усмехнулся:

— Ясно. Даже мои друзья тушуются, когда речь заходит о моей репутации предателя. Что ж, мне и раньше доводилось с этим сталкиваться.

Широким шагом он направился к двери. Николас спросил вдогонку:

— А как твой французский курьер?

Криспин остановился и, не оборачиваясь, спросил:

— А что с ним?

— Ты, кажется, сказал, что его убили выстрелом из лука?

— Да. И между прочим, такой же стрелой. Я не считаю это совпадением.

Николас снова посмотрел на стрелы за поясом Криспина.

— Сын мой, не желаешь ли… не желаешь ли ты в чем-нибудь исповедаться? В чем-то… что таится глубоко в твоем сердце?

Криспин непроизвольно положил руку на стрелы, и жесткое оперение защекотало огрубевшую ладонь.

— Нет, господин аббат. Сегодня у меня нет в этом необходимости.

Он хотел было продолжить путь, однако аббат подошел к Криспину и положил ему на плечо крепкую ладонь. Криспин не поддался желанию сбросить эту руку. Николас желал ему добра. Но с другой стороны, ведь все желают добра…

Николас нетерпеливо запыхтел.

— Ты так просто и уйдешь, Криспин? Ведь ты, без сомнения, подвергаешься опасностям. Почему ты никогда не попросишь благословения, когда уходишь? Другие всегда просят. Это самое малое, что я могу тебе дать.

— Мне оно не нужно.

— Не нужно Божье благословение? Или ты в него не веришь?

— Разумеется, верю.

Криспин не договорил. Он не смог сказать, что не верит, будто заслуживает его.

Криспин слегка нагнул голову, и аббат благословил его без просьбы. Тень креста, начертанного в воздухе уверенной рукой монаха, осенила Криспина. Сыщик принял благословение молча и покинул комнату аббата.

Не оглянувшись на дверь, за которой скрылось озабоченное лицо монаха, Криспин целеустремленно зашагал по знакомой крытой галерее, мельком бросив взгляд на монастырский садик, где зелень пожухла, а трава пожелтела, — летнее цветение уступало место осеннему увяданию. Дойдя до конца галереи, Криспин увидел монаха у ворот, поблагодарил его кивком и покинул пределы аббатства.

Кристин до сих пор чувствовал во рту вкус аббатова славного вина, но не до конца утоленной жажде вполне был по силам бокал лучшей живительной влаги, какую подавали в «Кабаньем клыке».

После получасовой прогулки, потребовавшейся для возвращения в Лондон, Кристин свернул за угол у Гаттер-лейн и увидел таверну, что сразу подняло ему настроение. Но, несмотря на ранний час, оттуда выталкивали посетителей, и нелепость происходящего вызвала у Криспина сдавленный смешок.

Он понаблюдал за этим представлением, стоя на другой стороне улицы. Гилберт лично помог нежелающим преодолеть порог, сложил руки, огляделся и увидел Криспина.

— Эй! Криспин! — помахал он рукой, и сыщик перебежал к нему.

— Я испугался, что ты закрываешься.

— Не для тебя. Входи.

Криспин привык сидеть в пустой таверне, но так бывало обычно к середине ночи, а не дня. Нэд стоял в центре дымного помещения, со скорбным видом оглядывая пустые выщербленные столы. Он кивком поздоровался с Криспином, но улыбку выдавить не сумел.

Гилберт предложил Криспину его обычное место в дальнем от входа углу, и Криспин его занял.

— Судя по всему, ты о происшествии знаешь, — заметил Гилберт.

Тот кивнул. Когда Нэд принес полный кувшин и два кубка, то Криспин почувствовал себя как дома. Гилберт покачал головой, разлил вино по кубкам и подвинул один из них к Криспину.

— Как король?

— Он жив, — ответил Криспин, с жадностью выпил и налил себе еще. — Я начинаю бояться, что не смогу уделить преступнику достойного внимания.

Красный нос Гилберта навис над кубком.

— Ты уже знаешь, кто это сделал?

— Да. И вот у меня доказательство.

Он похлопал по стрелам за поясом.

Подошел, шаркая ногами, Нэд и положил на стол круглый хлеб. У Криспина заурчало в животе, и он понял, что не ел с тех пор, как рано утром позавтракал стряпней Джека. Он оторвал кусок хлеба и впился в него зубами. Прожевал, обмакнул остаток в кубок и принялся сосать сочащуюся вином мякоть.

— Тогда почему ты не пойдешь прямиком к шерифу?

— А я намерен идти иным путем.

— Я тебя не понимаю, Криспин. У тебя есть доказательство. Пусть шериф исполнит свой долг.

— Это моя добыча, — тихо проговорил Криспин.

Гилберт как-то странно на него посмотрел, и Криспин постарался улыбнуться.

— В смысле, я хочу сам до него добраться.

Гилберт покачал головой и провел пальцем по краю кубка. Губы у него были влажны от вина.

— После всего, через что ты прошел, почему ты никак не успокоишься?

Криспин осушил свой кубок, поставил на стол и взялся за кувшин.

— Я хочу победить, — жестко ответил он.

— Ты играешь в суровую игру.

— Она никогда не кончится.

Криспин выпил и увидел, что Гилберт чем-то опечален. Криспин похлопал здоровяка по спине, дождавшись, чтобы тот на него посмотрел.

— Не переживай из-за меня, Гилберт. Я могу о себе позаботиться.

— Ну да, ты все время так говоришь, однако нам с Элеонорой постоянно приходится тебя утешать. Боюсь, настанет время, когда король снова возьмется за тебя, и там тебя утешать не станут.

Криспин без улыбки усмехнулся:

— Король меня больше не пугает.

Гилберт открыл было рот, но так и не успел ничего сказать. Приподнявшись, он застыл с изумленным лицом. Смотрел он поверх плеча Криспина.

— Гилберт? Что…

Криспин проследил взгляд приятеля, обернулся и резко вскочил, выронив хлеб.

В общий зал таверны, пошатываясь, входила Грейс. Выражение лица у нее было страдальческим.

Гилберт первым оказался рядом с ней, Криспин отстал лишь на шаг.

— Что такое, девочка?

Она перевела взгляд с Гилберта на Криспина.

— О, помогите нам! Добрые господа, помогите.

Лайвит!

Она умолкла и закрыла лицо руками. Криспин встал по другую сторону от Грейс.

— Что с Лайвит?

Девушка подняла голову. Лицо ее было залито слезами. Она едва разлепила губы.

— О, Следопыт! Вы должны ей помочь! В нее стреляли!