Затаившаяся змея

Глава 12

— Мне это не нравится, Криспин, — сказал Гилберт, поглядывая на тонувшую в темноте лестницу. Криспин оставил сестер внизу собирать уцелевшее добро. — Эта Грейс говорит, что убила человека.

— Она же как ребенок, Гилберт. Сама не знает, что говорит.

— И все равно…

— И все равно я должен найти для них безопасное место, пока не выясню, почему убийца хочет их уничтожить.

— А где может быть безопаснее, чем при дворе? — усмехнулась Лайвит.

С вызывающим видом она уже стояла на верхней ступеньке с ветхим мешком на плече.

Криспин уставился на нее. Насмешка не сходила с ее лица, а решимость делала ее глаза похожими на дымчатый кварц — просвечивающими и в то же время жесткими, словно бы затуманенными. Это были глаза, умеющие хранить тайны, и на мгновение Криспин позволил себе роскошь подумать о Лайвит как о человеке — откуда она, на что похожа ее жизнь, посвященная заботам о слабоумной сестре. Когда Криспин был господином, он никогда не задумывался о подобных вещах. Существа вроде Лайвит обитали где-то в недрах его поместья, их не было видно, редко слышно, но они были необходимы для исправного функционирования большого хозяйства. Она походила на тех женщин, что готовили ему еду и мыли полы. Прежде он никогда о них и не вспоминал, разве что с небрежностью молодого хозяина, мимоходом подумавшего о своих людях. Но в доме Ланкастера все было иначе. Криспин познакомился с поварами и слугами, чтобы лучше служить своему господину. Даже в Вестминстерском дворце он завел себе друзей на кухне, хотя с тех пор, как его изгнали из дворца, чем они могли ему помочь?

Что подумала о нем Лайвит, услышав его придворный выговор и простецкие выражения? Был он в ее глазах аристократом в лохмотьях или просто человеком, который спасет ее и сестру?

Но тут слова Лайвит наконец дошли до сознания Криспина, и он прикинул, чего они стоят. При дворе, говорите? Двор — место оживленное, похожее на лабиринт. Люди снуют во всех направлениях. На черных лестницах жизнь и вовсе бьет ключом. И разве ему не нужно найти способ повидаться с Эдвардом Пилом, королевским мастером по изготовлению стрел? И разве не проще всего проникнуть во дворец под видом слуги при кухне? Если стража ищет убийцу, она не заподозрит мужчину с парой судомоек. Он улыбнулся:

— По правде говоря, это удачная мысль.

— Что? — воскликнула Лайвит. — Я просто пошутила. Вы совсем спятили?

Ища подтверждения, она посмотрела на Гилберта.

— Да, — согласился тот. — Он сумасшедший.

— Да нет же. Это великолепная мысль. Убийце никогда и в голову не придет искать вас при дворе. Кто может быть незаметнее пары служанок при кухне?

Он потащил Лайвит через таверну, другой рукой он тянул за собой Грейс. Кивком через плечо Криспин поблагодарил Гилберта.

— Везде усиленные посты стражи, — успокоил он сестер. — Убийца не станет искать вас на кухне при дворе в любом случае. Он сосредоточится на короле.

— Но если все так надежно перекрыто, как мы туда попадем?

Криспин ступил на улицу, но тут же резко остановился и дернул своих спутниц назад, потому что мимо прогрохотала повозка, от которой во все стороны летели ошметки грязи.

— У меня есть знакомства во многих местах. Возможно, в придворные покои мне не попасть, но на кухне у меня остались верные друзья.

— У вас всегда наготове какой-нибудь сюрприз.

Криспин ничего на это не ответил. Когда путь освободился, он повел женщин по улице, думая, как ему осуществить невозможное. Он усмехнулся сам себе. Невозможные поступки были его отличительной чертой. В конце концов, пережить измену казалось невозможным, однако же вот он — живой и здоровый.

Криспин обогнал высокомерного вида мужчину, ехавшего верхом на великолепном белом жеребце. Отодвинув женщин подальше от подкованных копыт, он низко поклонился. Мужчина даже не посмотрел в его сторону.

Да, вот его жизнь.

Они молча миновали Лондонские ворота, пересекли Фл ит и долго шли в опускавшемся тумане до Темпл-Барра. Однако до Вестминстера было все еще далеко, и у Криспина оставалось достаточно времени подумать. Зачем Майлзу покидать двор ради того только, чтобы найти судомоек? Должно быть, затевается что-то гораздо более серьезное. Майлз без особого труда может приходить и уходить из Вестминстера. Криспин зубами заскрежетал от такой дерзости.

Он поправил стрелы за поясом — теперь уже три, считая и ту, которой едва не пронзили Лайвит. Она, видимо, заметила это, потому что вытащила одну из стрел.

— Что вы с ними делаете?

Криспин остановился, отнял у нее стрелу и сунул назад за пояс.

— Это стрелы, которыми пользуется убийца. Я знаю мастера, и по отметинам на древках он сможет сказать мне, для кого их делал.

Лайвит присвистнула.

— Вот черт! Так, выходит, вы не знаете, кто убийца?

— К сожалению, знаю. Но у меня будет надежное доказательство.

— И кто же это?

Он посмотрел на ее густые брови, темные у переносицы. Они шли вразлет, повторяя линию длинных ресниц. У нее были глаза феи, миндалевидные, лукавые. Полоса света из окна с открытыми ставнями упала на нижнюю часть лица Лайвит и невольно привлекла взгляд Криспина к маленькому рту женщины: верхняя губа с двумя острыми выступами и нижняя — округлая, надутая, словно ее прикусил некий страстный незнакомец.

— Полагаю, вы имеете право знать. Это капитан королевских лучников.

— Окровавленные руки Христа! А король знает?

— Пока нет. Теперь вы понимаете, почему я должен иметь неопровержимое доказательство? — Он положил ладонь на стрелы. — Поэтому мне и нужно показать их Эдварду Пилу. Он королевский мастер оружейник. Он их узнает.

— Вы не можете войти во дворец со стрелами у пояса. Особенно если они похожи на те, которыми стреляли в короля.

Криспин перебирал ястребиные перья.

— Возможно, вы и правы. — Он выхватил стрелы и переломил о колено, выбросил половинки с наконечниками в канаву, а оперенные концы сунул в пустой кошель, висевший на поясе. — Идемте.

Грейс остановилась.

— Вы собираетесь оставить эти наконечники в канаве?

— Идем, Грейс. — Лайвит схватила сестру за руку и обвела взглядом крыши ближайших домов, медленно исчезающие в серовато-белом тумане. — Поспешим теперь, мастер Криспин. Мне что-то не по себе под открытым небом.

Какое-то время они шли в молчании, неотличимые от других путников на лондонских улицах. Криспин чувствовал взгляд Лайвит и, дав ей насмотреться на себя, повернулся к любопытствующей женщине. Собственно, любопытства на ее лице не было, лицо это скорее скрывало, чем говорило. Едва заметная улыбка приподняла кончики губ Лайвит.

Она отбросила с глаз прядь светлых волос.

— Что за человек Следопыт? Странное на слух ремесло.

— Не более странное, чем любое другое.

— Вы как шериф, но вы ведь не шериф. Вы даже не служите у него. Нехорошо одному-то.

— Мне так нравится.

Она почесала повязку на боку, заворчала от боли и поудобнее пристроила на плече свой мешок.

— Вы думаете, я не знаю, кто вы, а я знаю. Да кто в этой части Лондона вас не знает… и что вы были рыцарем до того, как задумали измену.

— И?..

В его голосе зазвучали угрожающие нотки, но Криспину это было безразлично. Если она решилась заговорить на эту тему, то пусть не обижается на последствия.

— И вот вы здесь. Работаете на меня. Это вас не раздражает?

Он искоса глянул на нее, почти не поднимая век.

— Временами.

Это вызвало у нее улыбку, легкую и непринужденную.

— Да, вы такой. Сложно понять, что у вас на уме. А почему вы не пошли разбойничать на большую дорогу? Другие впавшие в нищету рыцари без особых колебаний туда идут.

— Это не по мне.

— «Это не по мне», — передразнила она. — Между прочим, я в жизни не соберу столько шестипенсовиков, чтобы с вами расплатиться… а теперь уже не меньше шиллинга. Зачем этим заниматься?

Он вынужден был с ней согласиться. Из своих скудных доходов Лайвит никогда не выкроит денег, чтобы рассчитаться с ним, а он на эти деньги живет или голодает. Криспин вздохнул, наблюдая за вылетевшим из ноздрей облачком пара.

— Чтобы испытать себя, — сказал он и сам удивился своим словам.

Лайвит залилась, весело, гортанно. Так смеется девушка, лежа у тебя на груди в постели. Криспин рукой откинул полу плаща, чтобы обеспечить приток холодного воздуха.

— Испытать себя? — Лайвит покачала головой. — Что за нелепость! Такие глупости можно услышать от благородных господ. А человеку нужно есть, только и всего.

— Но ведь вы не мужчина.

Она снова засмеялась этим гортанным смехом и ткнула Криспина локтем в бок.

— Я надеялась, что вы заметите.

Криспин поднял бровь.

— Я имел в виду, что именно мужчинам необходимы, испытания. У них потребность ощущать себя нужными, чувствовать, что они занимают в мире важное место.

— И ваше место — вот это? Помогать беднякам, у которых и ночного горшка-то нет? Так вы никогда не разбогатеете.

— Согласен, это не самое разумное ремесло — но мое.

— Вы странный человек, но мне нравитесь, Криспин Гест.

Он втянул носом холодный воздух. Вонь Шамблза осталась уже далеко позади. Они подходили к старому дворцу Ланкастеров, Савою, — не много осталось от него после восстания крестьян, они сожгли дворец дотла три года назад. В воздухе знакомо запахло королевским двором, его прежним домом.

Лайвит улыбнулась, и на одной щеке у нее обозначилась ямочка. Приятная улыбка, которая снова заставила Криспина распахнуть теплый плащ.

— Не такой уж вы простой, — сказала она. — Держу пари, эти придворные петушки на вас совсем не похожи.

— Да им это и безразлично.

— Ну и дураки, значит. Они не догадываются, чего лишились, когда прогнали вас. Думаю, в один прекрасный день они пожалеют. Вы заставите их пожалеть.

— Не понимаю, каким образом.

— Вы докажете свое превосходство — вот как. Так или иначе, вы утрете им нос. И они это поймут. И пожалеют.

Ее лицо пылало, решительный взгляд был устремлен вперед. Криспин спросил себя, чем вызвана эта горячность — недавней раной или каким-то событием из прошлого.

— Единственный, кто несет ответственность за мое отлучение от двора, — это его величество.

— Ну и он тоже когда-нибудь об этом пожалеет.

Криспин поймал ее взгляд и криво усмехнулся:

— Теперь вы ведете изменнические речи.

— Неужели? — Она перекрестилась. — Да сохранит меня Господь, хотя я не знаю, зачем ему это. Я столько кощунствую.

Остаток пути до Вестминстера они молчали. На подходе к дворцу Криспин насчитал слишком уж много вооруженной стражи, расхаживающей у начала улиц.

— Мы никогда туда не проникнем, — свистящим шепотом сообщила ему на ухо Лайвит.

Криспин тоже засомневался, но вслух ничего не сказал.

— Молчите, — велел он.

Криспин накинул на голову капюшон и, опустив его пониже на глаза, направился, опережая женщин, ко входу на территорию дворца. Их немедленно остановили два солдата в латах и шлемах с поднятыми забралами.

— Кому сказано, прочь с этой улицы! — рявкнул один из них, выставляя перед Криспином руку в латной перчатке.

Криспин поклонился и заговорил, бесподобно подражая Джеку Такеру:

— Ой, мой господин! А мы как раз возвращаемся на кухню, навещали далеко в деревне мою больную тетушку. А что случилось-то?

Солдат фыркнул.

— Так ты ничего не знаешь? Было совершено покушение на жизнь короля. Здесь вход запрещен.

Криспин изобразил подобающее изумление и повернулся к женщинам.

— Слыхали, какие дела? Ну, тогда его величество уж точно пожелает утешиться своими любимыми лакомствами.

— Это поварихи?

— О нет, мой господин. — Криспин добродушно усмехнулся. — Это судомойки. Я один из поваров. Вы только спросите у Онслоу Бланта. Он главный повар. Сходите. Спросите.

Солдат посмотрел на женщин и с презрительной усмешкой оглядел Криспина. В кои-то веки отсутствие меча сослужило Криспину добрую службу. Солдат посторонился.

— Очень хорошо. Тогда вам сюда. На кухню.

Криспин несколько раз поклонился и потащил за собой женщин.

— Спасибо, добрый господин. Благослови вас Бог, добрый господин. Боже, храни короля. — Отойдя на безопасное расстояние, Криспин выпрямился. — Ему это понадобится.

Лайвит повернулась к нему с улыбкой.

— Вот не знала, что у вас дар подражателя.

Он лишь поднял в ответ бровь и повел их по длинным переходам между дворцовыми стенами и самим дворцом, пока не дошел до маленького внутреннего двора, где стояли кухонные строения. Остановившись перед большой деревянной дверью, Криспин даже не потрудился взяться за ручку, понимая, что дверь будет заперта на засов. Он стал стучать. Несколько ударов — и ответил мальчик, помогающий на кухне.

— Кто стучится? — спросил он, а потом выглянул. — О! Это сэр Криспин! Что я сказал мастеру Онслоу? Я сказал: «Это гнусное дело с покушением на короля как раз для Криспина Геста. Он тот самый Следопыт и, бьюсь об заклад, найдет этого человека с луком». Вот что я сказал.

Криспин мрачно улыбнулся и переступил порог.

— И что же ответил Онслоу?

— Он поставил фартинг, что вы не придете. Стало быть, я выиграл.

— Стало быть, так.

Криспин прошел дальше, за ним последовали Лайвит и Грейс. Мальчик уставился на них.

— А это что такое, сэр Криспин?

Бесполезно было просить парня не называть его так.

— Где Онслоу, Фредди?

Фредди почесал свою каштановую гриву.

— У очагов. Я вас отведу.

Фредди повел их, все время оборачиваясь на помалкивающих женщин. Лайвит просто смотрела перед собой, а Грейс вертела головой по сторонам, знакомясь с новой обстановкой.

Навстречу им волнами поднимались запахи жарящегося мяса и ароматной похлебки. Когда они приблизились к огню, стало теплее. Высокий крепкий мужчина с огненно-рыжими волосами и такой же бородой, энергично размахивая руками, руководил царившим на кухне хаосом. Слуги сновали во все стороны, стараясь выполнить выкрикиваемые указания. Кипели на огне чайники. Клубы пара вырывались из-под железных крышек котлов на треногах. Два маленьких поваренка, не старше четырех лет, по очереди вращали огромный вертел, закрепленный в одном из самых больших очагов, на нем жарились три поросенка и четыре козленка. Всего здесь насчитывалось шесть очагов и несколько отдельных жаровен, над которыми на вертелах жарилась, истекая соком, разная птица.

Криспин, подбоченившись, встал за спиной у мужчины.

— И пошевеливайся, кому говорю! — проревел Онслоу.

Мальчик с грязным от сажи лицом тащил на вытянутых руках стопку больших блюд. Криспин испугался, что он уронит их и заработает колотушки, но мальчишка, по-видимому, уже не один год трудился на кухне и ловко шмыгнул мимо своего хозяина.

— Ты, Онслоу, вылитый надсмотрщик за рабами.

Онслоу стремительно развернулся. Нахмурился, готовый разразиться потоком брани… и тут морщины разгладились, радостная улыбка преобразила его лицо.

— Сэр Криспин! Во имя Божьей Матери, что вы здесь делаете? Давненько я вас не видел!

— Да, тогда я по праву именовался «сэр Криспин».

— Да будет вам. — Онслоу покраснел. Он сграбастал Криспина за плечи, но обнимать, по счастью, не стал. Уж слишком засаленным был его фартук. — Вы здесь не для того, о чем я думаю?

— И для чего же я здесь, по-твоему?

Онслоу шагнул поближе к Криспину и понизил голос.

— Вы знаете. Из-за короля? Кто-то пытался положить конец его страданиям.

— А я думал, ты ежедневно пытаешься сделать это с помощью своей стряпни.

Повар дружески хлопнул Криспина по плечу, и сыщик едва не пошатнулся от этого удара. Ладони у Онслоу не уступали размерами некоторым из его тарелок. Он засмеялся, но оборвал смех и посерьезнел.

— Это не смешная шутка, сэр Криспин. Если меня в чем-то таком заподозрят, я могу угодить в тюрьму.

— Но ведь этого пока не случилось, — заметил Криспин.

— Вы никогда ничего подобного не говорили, когда пробовали мои блюда, прежде чем отнести его светлости герцогу.

— Да, надо сказать, тогда я был лучше воспитан. — Лицо Криспина стало серьезным. — Я хочу попросить об одолжении. Этим женщинам, — он не оборачиваясь ткнул назад большим пальцем, — нужна работа.

Лицо Онслоу просияло.

— Вы пришли туда, куда надо. Лишняя пара рук нам никогда не помешает.

Криспин негромко продолжал:

— Для ночлега им нужно отдельное помещение. Подальше от других. Никаких коек в большом зале, и убирать они там не должны. Пусть работают только на кухне, больше нигде. Понятно?

Онслоу не понял, но Криспин знал его достаточно долго и рассчитывал, на это. Онслоу что-то прикинул про себя, подняв к потолку глаза, и в итоге кивнул в знак согласия.

— Я велю Фредди показать им комнату. Надеюсь, ты расскажешь мне обо всем за кувшинчиком в «Кабаньем клыке».

— Не замедлю. Лайвит. Грейс. Это мастер Онслоу, лучший королевский повар всех времен.

— Любые друзья сэра Криспина… — Он подтолкнул их вперед и свистнул, подзывая Фредди, который услышал свисток, несмотря на стук и звон. — Не пропустите ли со мной винца, сэр Криспин? — спросил Онслоу, обернувшись через плечо.

Криспин покачал головой:

— Меня это очень взбодрило бы, но сейчас нет времени. Если можно, я бы хотел тут осмотреться.

Добродушное выражение лица Онслоу сменилось напряженным.

— Э… сэр Криспин. — Оглядевшись, он поманил Криспина в сторону. — Прошло много лет, это правда. И последние четыре года вы хорошо известны своей исключительной честностью. Но, сэр… вас изгнали из королевского дворца, потому что… потому что…

— Я собирался свергнуть короля, — спокойно сказал Криспин.

— Ну вот, вы понимаете. Свергнуть или… — Он наклонился ближе и прошептал: — Убить.

Криспин кивнул:

— Я понимаю твои колебания. Возможно, поэтому я здесь, не так ли? Чтобы завершить дело, начатое семь лет назад.

— Никогда с этим не шутите! Это может стоить головы нам обоим. — Он быстро осмотрелся, но поблизости не было никого, кто смог бы подслушать их в кухонном шуме. — Но я-то знаю вас с той поры, когда вы были пажом в доме Ланкастера. Измена или нет, но вы человек с характером. И если вы поклянетесь мне Божьей Матерью, что не причините вреда королю, я вам поверю.

Криспин посмотрел прямо в серые глаза Онслоу, положил руку на сердце:

— Торжественно клянусь вам, мастер Онслоу, душой пашей преблагословенной Богородицы, что не причиню королю никакого вреда. Я здесь для того, чтобы защитить его.

Онслоу протяжно вздохнул, и его щеки вновь порозовели.

— Ну и хорошо. Это успокоило меня лучше всяких клятв священника. — Он махнул рукой в сторону лестницы, ведущей в большой зал. — Дорогу вы знаете.

Провожать Криспина взглядом Онслоу не стал. Он снова принялся громогласно отдавать приказы своей армии поваров, занятых у очагов и котлов.

Фредди проводил женщин в их третье за два дня пристанище. Теперь Криспин мог сосредоточиться на теснящихся в голове мыслях. Во-первых, Майлз Алейн. Еще Криспин вспомнил о французских курьерах. Где-то они сейчас? Добрались до королевского двора? Вернулись во Францию? Надо будет навести справки.

Майлз что-то знал об этих женщинах и проследил их до «Кабаньего клыка». Если он полагал, что Грейс его видела, то почему не попытаться убить ее? Если бы только она заговорила! Если бы ему удалось заставить ее рассказать, что она видела. Увы. С таким же успехом можно пытаться разговорить мула, хотя мул оказался бы более сговорчивым! Бедная Грейс. Бедная Лайвит. Снова подумав об этой крепкой на вид женщине, Криспин обернулся, чтобы хоть мельком увидеть ее в суматохе и толчее поваров и помощников Онслоу, но она затерялась среди людей и аппетитных запахов.

Криспин пересек небольшой внутренний двор и поднялся по ступенькам, ведущим из кухни в большой зал. Армия слуг устроила здесь почти такую же суету, какая царила на кухне. Одни ставили столы на козлах, расставляли вдоль них скамьи. Другие слуги тщательно накрывали эти столы скатертями, разглаживая чистыми руками морщинки. Подставив лестницы, мужчины вставляли большие восковые свечи в люстры, огромные, как кроны деревьев, а их помощники бегали туда-сюда, неся еще свечей. Часть слуг без устали работала метлами, выметая из всех углов пыль и грязь.

Никто не обратил на Криспина внимания.

Вот, значит, как. Этим праздником Ричард хочет показать своему двору, что не боится.

— А следовало бы, — пробормотал Криспин. — Убийца не довел свое дело до конца.

Сыщик окинул взглядом огромное помещение с высоким потолком и открытыми деревянными сводчатыми арками, которые поддерживались двумя рядами колонн. Большие арочные окна с прозрачными сетчатыми стеклами шли вдоль длинных стен, протянувшихся с севера на юг. В дальнем конце зала стоял на возвышении мраморный трон Ричарда, и с двух сторон по всей длине помещения на металлических прутьях висели геральдические знамена и гобелены: одни вдоль стен, другие — перпендикулярно им, выдвинутые вперед, как перед битвой.

Интересно, где может быть Майлз? — подумалось Криспину. Квартирует во дворце или в казарме? Спросить он, конечно, не мог, но знать все равно хотел. Ему столько требовалось узнать. Почему Майлз хотел убить короля? Не возобновился ли тот старый заговор? Но если убийство короля было единственной целью Майлза, то зачем тратить время на убийство французского курьера? Криспин снова посмотрел на трон и, словно мотылек, влекомый к огню, медленно пошел к возвышению. Никакой охраны. Глупо. Безрассудно. Но таким был Ричард. Сейчас ему семнадцать лет. Хотя за ребенка его больше не держат, пройдет еще четыре года, прежде чем Ричарда будут считать полновластным правителем. Поначалу решения, касающиеся управления государством, он принимал, полагаясь на своего дядю Ланкастера, и хотя парламент отказался сделать последнего регентом, герцог по-прежнему давал юноше советы, а следовательно, правил страной. Правда, как слышал Криспин, бывший наставник короля Саймон Берли и канцлер Ричарда Майкл де ла Поул взяли эти обязанности на себя. Ланкастеру это вряд ли нравилось. По слухам, исходившим из королевского двора, знать чувствовала себя отстраненной от принятия решений. Ричард все чаще обращался за советом к своим друзьям, а не к дворянам. А это уже никому не нравилось.

Криспин остановился перед возвышением. В последний раз так близко от него он стоял в тот день, семь лет назад. Трон источал какую-то силу, словно изгнанное из ада зловредное существо.

Ричард. Сегодня гнев Криспина по отношению к нему был даже сильнее, чем семь лет назад, когда Криспин всего лишь хотел увидеть на троне Своего наставника. Был ли аббат Николас прав в своем суждении о Криспине? Неужели он собирает сведения о Майлзе для себя — не для того, чтобы стать героем, а чтобы позволить ему убить короля?

Ему не понравилось шевельнувшееся в душе чувство вины. Несет ли он ответственность за то, что измена, стоившая ему места при дворе, снова поднимает голову? Презрительная усмешка изогнула губы Криспина. Нет. Такие мысли способны накрепко сковать человека. А Криспин был само движение.

Он поставил ногу на нижнюю ступеньку возвышения и облокотился на колено. Трон, мраморный, обтянутый мягкой тканью. Насколько же он отличается от обычного кресла. Некоторые люди страстно его желали. Возможно, даже кое-кто из вовлеченных в тот заговор. Может, некоторые из них представляли себя облаченными в горностаевую мантию и увенчанными короной, и Ланкастер был всего лишь орудием для возведения их на трон. Криспин с отвращением фыркнул. Какое теперь это имело значение? Немногие способны изменить ход истории. Он явно к таким не относится. Может, и относился когда-то, но не теперь. А вот герцог такой человек. Сын короля, он был рожден для величия и достиг его.

Ход истории менял Ланкастер, а не мелкая сошка, ибо хотя Криспин и занимал высокое положение, сам он никогда не стремился стать вровень с Ланкастером или его родней, да не был и создан для этого.

Жив Ричард или умрет — какая разница для нынешней жизни Криспина?

Но предположим, Ричард действительно умрет. Он женился немногим более года назад, и королева еще не забеременела. А если этого вообще не случится? Кто тогда будет наследником? Не Ланкастер ли в итоге?

Криспин закрыл глаза и глубоко вздохнул. Подобные мысли граничили с изменой. Непозволительно ими увлекаться. Нужно защищать трон, кто бы на нем ни сидел.

Двое слуг со скрежетом протащили по полу стол, и Криспин очнулся. Вокруг жаровен в центральной части зала было размещено множество столов. Расставили их, разумеется, так, чтобы все взгляды устремлялись к главному столу, который поставят на тронном возвышении, — то есть к Ричарду.

Раньше Криспин много раз бывал гостем за главным столом, в царствование деда Ричарда — Эдуарда Виндзора. Криспину вспомнилось, как он, сидя за тем столом, беседовал с дамами и высокопоставленными мужчинами, делил с ними мясо, пил дорогое вино, наслаждался развлечениями.

Этого больше нет.

Этого больше не будет из-за Майлза Алейна и его соблазнительной лжи.

Криспин взволнованно вздохнул. Он хотел возвращения той своей жизни. Даже если убийство Майлза ее не вернет, оно намного облегчит его страдания.

Он ощутил вес стрел, оттягивающих кошель. На лицо Криспина вернулась улыбка. Ему нужно нанести визит королевскому мастеру, который изготовляет стрелы.

Криспин накинул на голову капюшон и покинул зал. Стрелки размещались во внутреннем дворе гарнизона. Мастер по изготовлению стрел наверняка будет там.

Криспин направился на гарнизонный двор, как будто только вчера туда ходил. Ноги сами несли его в нужном направлении. Он прошел под аркой, спустился вниз по лестнице и вышел на открытую площадку.

В квадратном дворе, посыпанном галькой, было полно людей. Кузни, мастерские оружейников, плотников и колесников шли вдоль стен. Криспин обернулся на свист, который ни с чем нельзя было спутать: глухие удары стрел поражали мишень. Два лучника, оба в зеленых капюшонах с оплечьями — капюшоны имели вид длинных сужающихся колпаков, — упражнялись в стрельбе из лука по соломенным мишеням. На мужчинах были кожаные туники с нашитыми на них металлическими пластинами, но более широкоплечему стрелку туника была явно мала — могучие руки так и выпирали из узких рукавов. Темная бахрома волос свисала из-под капюшона, и маленькие темные, как у попугая, глазки пристально смотрели из-под тяжелых век.

Другой лучник, с широко расставленными глазами и тускло-рыжими волосами, которые падали ему на лоб длинными прядями, сосредоточенно прицеливался, и красоты ему это не прибавляло.

Идя вдоль стены, Криспин неспешно к ним приблизился и, прислонившись плечом к деревянному столбу, стал наблюдать, как одна за другой бьют в мишень стрелы. Стрелки они были отличные, как любой из королевских лучников. Достаточно хорошие, чтобы застрелить человека в подвале с близкого расстояния.

Стрелы у воинов закончились, и лучники принялись по-дружески непринужденно переговариваться, как люди, долго прослужившие вместе. Криспин вышел из тени.

— Прошу прощения, добрые господа.

Лучники повернулись к нему. Маленькие глазки здоровяка стали еще меньше. Он сжал свой бесполезный лук.

Криспин выдавил улыбку, не уверенный, что она получилась убедительной.

— Не знает ли кто из вас, где мне найти мастера по изготовлению стрел, Эдварда Пила?

Стрелки переглянулись.

— Иногда он бывает вон в том помещении, — сказал рыжеволосый и показал луком.

Криспин посмотрел туда и увидел пустую мастерскую.

— Но сегодня его там нет, — продолжал лучник. — Поищите его на оружейном складе.

На этот раз Криспин улыбнулся гораздо искреннее:

— Да. Я так и сделаю. Большое спасибо.

Он повернулся в сторону арсенала и удивился, почему здоровяк крепко схватил его за руку.

— Постой-ка! — сказал лучник. — А ты раньше не был кем-то другим?

Криспина бросило в жар. Ему очень хотелось вырвать руку из цепких пальцев стрелка, но он сдержался. Они узнали его, разрушив хитрый план. Может, они не вспомнят. Может, в конце концов он и выберется отсюда без унижения.

— Я знаю, кто это, — сказал другой. — Это Криспин Гест. Изменник.

Сегодня избежать этого не удастся. Слово было произнесено с намерением уязвить, и оно уязвило. Криспин направил ледяной взгляд на рыжеволосого.

— Ладно, ладно, Питер, — сказал другой.

Они отпустили Криспина и посторонились, но лишь для того, чтобы оценивающе оглядеть его, как разглядывают коня.

— Это было давно. Говорят, он тот самый частный шериф, о котором ходит столько слухов.

Говорил он насмешливым тоном. Будучи лучником, по рангу он стоял ниже Криспина. Скольким же людям, занимавшим более низкое, чем Криспин, положение, доставляло особое удовольствие ткнуть сыщика носом в изменение его статуса.

Питер недоверчиво посмотрел на Криспина и взялся за рукоятку своего кинжала.

— А зачем он тогда здесь, как думаешь, Уот? Предатель все же.

— Может, расследует покушение на его величество.

— А может, — вытаскивая кинжал, заявил Питер, — это он и пытался убить короля.

Уот тоже вытащил свое оружие, и лучники переместились, отрезая Криспину пути отхода. Криспин окинул быстрым взглядом двор. Открытые проходы в обе стороны. Он может оставить позади себя здоровяка Уота, но от долговязого Питера ему вряд ли удастся уйти. Криспин поднял руки и сделал шаг назад. Он прибег к единственному оставшемуся у него оружию: врожденному благородству.

— Я здесь действительно ради расследования. Но мне нужно срочно поговорить с мастером Пилом. Если у нас с вами возникли какие-то разногласия… — Двумя пальцами он вынул из ножен кинжал, перебросил его в руках и встал в стойку. Непринужденность и отработанность движений бросилась в глаза даже этим лучникам, и они заколебались. — В таком случае давайте разберемся.

Он сделал шаг вперед и улыбнулся, когда они подались на шаг назад. Двое против одного, и все равно они его боятся. Он усмехнулся — лишь бы не испортить дело.

— Но если это все…

Он вернул кинжал в ножны и стал отходить, не спуская глаз с подрагивавших клинков. Стрелки не стали его преследовать, но когда Криспип повернулся, то услышал слова Уота:

— Питер, ты лучше пойди найди мастера Майлза.

Криспин решил поторопиться.

Оружейный склад никто не охранял, потому, возможно, что сюда постоянно заходили люди. Криспин затесался среди них и превратился в одного из многих. Ряд за рядом он миновал копья, алебарды, топоры, ненатянутые луки и стрелы, охапки стрел, все наваленные на недосягаемой высоте. И каждую из них, похоже, проверял старик, склонившийся над восковой дощечкой с прилепленной к ней свечой. Он поседел еще больше, чем помнил Криспин. Может, рука потеряла чуточку уверенности, но, вне всякого сомнения, это был истинно королевский мастер по изготовлению стрел.

Криспин вспомнил о реакции лучников, но тут ничего не поделаешь.

— Мастер Пил.

Мужчина не прервал своего дела.

— А? Что такое? Разве вы не видите, что я занят?

— Мастер Пил. Мне нужна ваша помощь.

Мастер прервал работу и поднял голову.

— Этот голос мне знаком.

Он повернулся, и поблекшие глаза осмотрели Криспина. Веки совсем дряблые, кожа стала сухой, как колчан для стрел, губы потеряли цвет и сделались плоскими, обнажая длинные потемневшие зубы.

— Криспин Гест?

Он произнес его имя медленно, непривычные слоги слетали с языка так, как будто мастер говорил на чужом наречии. Губы, казалось, не поверили этим словам и повторили их словно беззвучное эхо.

Криспин вошел в очерченный свечой круг света.

— Да, это я.

Пил перекрестился.

— Да сохранит нас святой Себастьян. — Он еще раз смерил взглядом Криспина и отложил восковую дощечку. — Что привело тебя ко двору, Криспин Гест?

Едва уловимый страх сменился в его голосе подозрением, кустистые брови нависли над глазами.

— Я знаю, что давно здесь не был.

Криспин посмотрел в пол и выставил одну ногу вперед, другую назад, обе с изящным разворотом, — заученная поза придворного, которую вдолбили в него наставники Ланкастера за многие годы жизни в его доме.

«Как вы собираетесь стать настоящим придворным, мастер Криспин?» — спрашивал мастер Эдан, в тысячный раз исправляя его осанку во время урока танцев. Мастер Эдан обучил Криспина не только танцам, но и придворному этикету, всему, что полагалось знать ребенку его положения. Об этом позаботились бы его родители, будь они живы. «Своим умом», — отвечал Криспин.

Юная похвальба в детских устах. Тогда он не понимал, не мог представить, насколько сбудутся те его слова.

Криспин дотронулся до висевшего у него на поясе кошеля.

— У меня тут три оперенных конца от стрел вашего изготовления, мастер Пил. И мне бы хотелось, чтобы вы сказали, для кого их делали.

— Вот как?

Он потер узловатыми пальцами седой щетинистый подбородок. Бросил взгляд поверх плеча Криспина. Криспин тоже оглянулся. Там никого не было.

— В последнее время все очень интересуются стрелами.

— Не сомневаюсь.

Криспин достал из кошеля стрелы.

Пил на них и не взглянул. Все его внимание было сосредоточено на Криспине.

— Ты очень давно не показывался при дворе, если я не ошибаюсь. По правде говоря, я уверен, что король так и не изменил о тебе своего мнения, или нет?

Криспин ничего не ответил. Пусть старик думает что хочет, лишь бы помог ему добыть доказательства против Майлза.

— Все такой же упрямец, а? Не это ли в первую очередь навлекает на тебя неприятности?

— И грех гордыни, мастер Пил. Но помимо грехов я одарен и многими талантами. Даром ума и обостренным чувством справедливости.

— Да, я помню. Итак. — Его губы искривились в улыбке, прежде чем взгляд обратился на три предмета в руке Криспина. — И где ты раздобыл эти великолепные экземпляры, могу я узнать?

— Одну из трупа, другую из своего плеча — промах, а третью — из судомойки.

Он подал их Пилу.

— Из трупа, говоришь? Я знал этого человека?

— Нет. И я не был с ним знаком.

— А одна, ты заявляешь, была направлена в тебя.

— Неудачный выстрел, хотя другой был сделан чисто. Я даже думаю, что меня просто хотели вывести из строя, а не убить.

— А судомойка? Тоже погибла, я полагаю?

— Нет, едва ранена.

Пил поднес древки стрел к своей свече и повернул их на ладони. Осмотрел маленькие зарубки рядом с оперением.

— Да, это мои, никаких сомнений.

— Для кого они были сделаны?

Хмыкнув, Пил потер указательным пальцем свои зарубки и уставился в потолок.

— Интересно. Кажется…

— Пил! — крикнул кто-то у входа в оружейный склад.

Криспин узнал этот голос и, метнув отчаянный взгляд на мастера, нырнул в тень. Прижался спиной к стене и скользнул в тесное пространство в ряду широких топоров. Край острого лезвия оказался всего в каких-то дюймах от его носа. Криспин затаил дыхание.

Тень Майлза набежала на пол. Криспин еще сильнее вжался в стену.

— Пил, — сказал Майлз, — никто не приходил к тебе с расспросами о стрелах?

Пил был старым человеком, а старым людям часто извиняют и резкость тона, и невежливый взгляд. Пил, похоже, в полной мере воспользовался преимуществом своего возраста и, прищурившись, посмотрел на капитана лучников.

— Ко мне все приходят с вопросами о стрелах, юноша. Ведь я их делаю.

Последнее слово он выговорил очень четко, как будто говорил с человеком бестолковым. Майлз раздраженно нахмурился.

— Разумеется. Мне это известно. Я спрашиваю, не приходил ли к тебе какой-либо неожиданный посетитель? Человек, который не имеет права здесь находиться?

— Кто я такой, чтобы судить, кто достоин, а кто не достоин здесь находиться? Право слово, мастер Алейн, я что-то вас не пойму. Я должен знать обо всех стрелах. Да я даже вашими стрелами занимаюсь, мастер.

Криспин зажал рот ладонью, чтобы не прыснуть со смеху.

Майлз что-то пробурчал, а потом сказал:

— Черт бы тебя побрал, Пил. Строишь из себя дурачка, хотя я знаю, что ты далеко не так прост!

— Тогда и не обращайтесь со мной как с дурачком, мастер Алейн. Скажите, что вам надо, и покончим с этим.

— Очень хорошо. Я ищу этого подлеца Криспина Геста. Уверен, вы его помните.

— Криспина Геста? — Старик почесал в затылке, взъерошив седые волосы. — Я много лет его не видал. А что ему делать при дворе?

Майлз как будто его не слышал.

— Если он к тебе придет, немедленно сообщи мне. Он пробрался сюда незаконно, и об этом должен узнать король.

— Я обязательно постараюсь сообщить вам, мастер Алейн, — ответил Пил и кивком дал Майлзу понять, что разговор окончен.

Майлз фыркнул, осмотрелся вокруг и быстро покинул помещение. Криспин выбрался из своего убежища не раньше, чем услышал, как захлопнулась дверь.

Взгляд Пила, казалось, смягчился, когда он снова увидел Криспина.

— Он не очень-то вас жалует, мастер Гест.

— И никогда не жаловал. А вскоре и вовсе будет не в восторге. Стрелы, мастер Пил.

Пил вытянул руку. Стрелы он прятал за спиной. Кивнув, он вернул их Криспину.

— Это особые стрелы. Я сделал их для милорда Гонта, герцога Ланкастерского.

Хорошее настроение Криспина улетучилось. Он подался вперед.

— Для Ланкастера? Вы уверены?

Пил указал на зарубки.

— Это мои метки, молодой человек. А вот эти указывают на владельца. Это герцог. Ошибки быть не может.