Затерянная Динотопия

ГЛАВА 21

На следующее утро друзья Уилла отправились на разведку в храмовый город — ведь они не знали, как обстоят дела у пленников и что задумали чужеземцы. Чаз с друзьями шли по золотому городу, совсем позабыв о пиратах, и поражались диковинным строениям, которые возвышались вокруг.

Сильный густой запах, оставленный пиратами, привел их прямо к главному храму, который был расположен позади всех сооружений. Шремаза даже вместе с детьми не смогла бы открыть внешние ворота, но стоило только поднажать коренастому Чазу, как створки тут же поддались.

— Что это? — вспылил Тарква. Вскинув голову, он наблюдал за их приближением. — Снова посетители? — Он глубоко вздохнул. — Если так будет продолжаться, я никогда не достигну нирваны.

Чаз обратился к дейнонихусу:

— Вы кто? И что вы здесь делаете? Вы совсем один в этом месте?

— Меня зовут Тарква, я наслаждаюсь одиночеством. Гораздо важнее, что здесь делаете вы. До сих пор никто не появлялся в этой долине. А за сегодняшний день я вдруг столкнулся сразу с двумя группами путешественников.

— Ты слышала, мама? Значит, они были здесь! — возбужденно выкрикнул Аримат.

— Жаль. — Внимание Чаза привлек открытый коридор, ведущий направо. — Я надеялся, что отсюда нет другого выхода. А так это сократит им путь, и, возможно, Хизалк со спасательной командой не успеют их остановить.

— Вы должны уйти, — ворчливо произнес дейнонихус, — потому что мне нужно продолжать медитацию.

Чаз не выдержал и ринулся к аскету:

— Послушайте, кто бы вы там ни были. Мы пытаемся спасти нашего друга, и нам нужна ваша помощь. Был ли с теми людьми, которые приходили до нас, молодой человек? Он был связан веревками?

— Молодой человек и детеныш тираннозавра, — уточнила Шремаза.

— Кажется, да.

Чаз с удивлением покачал головой, глядя на дейнонихуса:

— И вы не спросили, почему они связаны?

— Сказать по правде, я не очень-то обратил на это внимание. Я постоянно следил за другими людьми, как бы они не причинили мне вреда.

— Этот юноша и тираннозавр находятся в плену у бандитов.

— Правда? Почему же он ничего не сказал?

Чаз и Шремаза переглянулись.

— Я не знаю, — ответил Чаз. — Видимо, бандиты не позволили ему этого сделать.

— Я понимаю, — сказал дейнонихус, рассматривая в воздухе перед собой что-то невидимое для других. — Кем приходятся вам эти двое?

На этот раз вперед вышла Килк, она поклонилась, выражая почтение к возрасту и учености дейнонихуса:

— Эти странные люди взяли всю мою семью в плен. Именно молодой человек по имени Уилл Денисон пришел мне на помощь и освободил их. Эти люди не поняли, что мы разумны, и у них были скверные планы в отношении нас. Они и Уиллу ничего хорошего не сделают. А как они поступят с молодым тираннозавром, мне трудно представить.

— Родители этого тираннозавра помогли нам, — добавил Чаз, — и мы обещали им спасти их дочь. Мы дали слово.

Просвещенный дейнонихус медленно произнес:

— Ситуация не такая простая, как я думал. Жаль, что ваш друг ничего не сказал мне. Сейчас они уже далеко. Сложно будет что-либо изменить в положении вашего друга. — Он вздохнул. — Это уже не важно. В любом случае они все обречены.

Шремаза недоуменно захлопала глазами:

— О чем это вы говорите, мудрейший? Что вы имеете в виду?

Тарква показал на небо:

— Этот ураган, который назревал так долго, не пройдет мимо Динотопии, а обрушится прямо на нее. Я прочитал это по звездам и облакам. Если вы знаете историю, тогда вам известно, где хуже всего приходится в это время.

— Северные прерии, — выпалил Чаз. — Конечно знаем. Каждый это знает.

Дейнонихус печально склонил голову:

— Тогда вы должны понимать, что, если этот ураган и вправду столь страшен, как опасаются жители Динотопии, — а мне кажется, что это именно так, — в Северных прериях у мальчика нет ни единого шанса спастись, как и у тех, кто его связал. Даже тираннозавру не выжить.

Как по заказу, где-то высоко, над далекими утесами Спинного Хребта, загрохотал гром. Словно знамение.

— Ураган близок, — выпалила Шремаза.

— Но нам надо спасти Уилла! — Чазу было уже не до церемоний. — И не только потому, что он спас жизни этих стратиомимусов. Просто мы обязаны. Было бы неправильно бросить его на произвол судьбы.

— Для вас, возможно. — Дейнонихус по-прежнему сидел неподвижно. — Я же ушел от мира и его суеты. Думаю, вы будете в безопасности, если останетесь здесь. Мы находимся далеко от Северных прерий, и эти храмы стоят уже много тысяч лет.

Чаз отодвинулся:

— Мне очень жаль, сэр. Но я не могу этого сделать. Я не могу оставаться здесь, зная, что, пока мы тут прячемся, жизни Уилла угрожает опасность.

Семья стратиомимусов обступила непреклонного протоцератопса.

— И мы тоже не можем, — поддержала его Шремаза. — Молодой человек рисковал из-за нас жизнью. Мы должны сделать все возможное, чтобы помочь ему.

— Как хотите. — Тарква пожал плечами. — Я не могу вам запретить. И даже если бы мог, не сделал бы этого. Каждому свое.

— Вот именно, — подхватил Чаз. — Мы оказались втянутыми в эту историю, и хотя некоторые здесь присутствующие это и отрицают, глупо притворяться, что мы здесь ни при чем.

Искра, на мгновение вспыхнувшая в глазах отшельника, напомнила Чазу, что предки дейнонихусов были агрессивные и кровожадные динозавры.

— Спасибо, я достиг в этом немалых успехов. С каждым днем мирские заботы все меньше значат для меня.

Трилл вышла вперед:

— Пожалуйста, сэр, помогите нам, если можете.

Дейнонихус пристально посмотрел на младшую из семейства стратиомимусов, и голос его несколько смягчился.

— К сожалению, я ничего не могу сделать, малышка. Они ушли уже слишком далеко, их много, и у них есть неизвестное и опасное оружие из внешнего мира. Если они захватили даже молодого тираннозавра, что вы можете предпринять против них?

— Мы пока не знаем, — упрямо ответил Чаз. — Но считаем делом чести хотя бы попытаться.

— Когда мои странствия привели меня в это место, я дал себе клятву остаться здесь и ничего не делать, кроме упражнений для достижения духовного совершенства, совершенства души. От всего остального я отказался. Сейчас, кажется, меня пытаются насильно, пинками и криками, затащить обратно в ту жизнь, с которой я покончил.

Дейнонихус глубоко и устало вздохнул:

— Добрые дела вменяются в добродетель, ваши побуждения и их причина благородны. Я попробую помочь вам.

Услышав эти слова, Трилл радостно вскрикнула, а Шремаза поклонилась в знак благодарности.

— Есть один путь, благодаря которому мы, пожалуй, обгоним их, — сообщил Тарква, — но это значит, мне придется нарушить единственный закон, который я установил для себя.

— Есть законы выше тех, которые мы сами для себя придумываем, — сказал ему Чаз.

Дейнонихус удивленно посмотрел на него:

— Истинно так. Ты очень проницателен для своего возраста.

— Я только хочу помочь моему другу, — ответил протоцератопс.

Когда Тарква оставил ложе, дети попрятались за Шремазу, испугавшись клыков и когтей, на которые в Саврополисе или Лесограде они даже не обратили бы внимания. Несмотря на его высказывания, они не слишком-то доверяли этому отшельнику-дейнонихусу, он был, пожалуй, самым странным из динозавров, которых они когда-либо встречали.

Заметив реакцию детей, Тарква поспешил их успокоить:

— Не нужно меня бояться, малыши. — Одежды его волочились по полу, когда он проследовал в другой конец коридора. — Идем.

Килк неуверенно двинулась за ним.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Куда идем? — Дейнонихус постарался придать голосу как можно больше серьезности. — Мы идем прямо к тому месту, где я посвятил свою жизнь познанию тайн. Мы идем прямо к небесам.

Он завернул за угол, и им пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать от него. Ни один четвероногий не любит ступенек. И Чаз не был исключением. Казалось, не будет конца этой бесконечной каменной лестнице, по которой они поднимались.

— Как далеко еще до небес? — простодушно спросила Трилл.

Тарква посмотрел на нее:

— Я не знаю, малышка. Это одна из тех вещей, которые я пытаюсь узнать. Не волнуйся. Мы не собираемся забираться так высоко. Только немного поднимемся в том направлении.

— Мы забираемся на крышу самого высокого храма, глупая, — нетерпеливо выпалил ее брат.

Трилл что-то ответила ему на своем языке. Это звучало долго и очень выразительно.

— Не совсем точно, — пропыхтел Чаз, изо всех сил торопясь за более проворными двуногими. Им приходилось иногда останавливаться, чтобы подождать его. — С одной стороны, хорошо, что лестница не винтовая, а более или менее прямая, правда, очень крутая и длинная. С другой стороны, по моим расчетам, мы уже забрались выше крыши самого высокого храма.

— Тогда куда же мы идем? — беспокойно зашептала Шремаза.

— Я не знаю. — Чаз внимательно следил за размеренным покачиванием хвоста дейнонихуса, смотрел, как танцует его тень в свете факела, который нес отшельник. — Это самый странный динозавр, которого я когда-либо встречал. Дромеозавры обычно резкие и раздражительные. Этот же тихий и спокойный. Обычно они любят спорить и ссориться. А этот говорит, что жить надо только в мире и согласии. Они стараются избегать Дождливой долины. Этот живет совсем рядом и в одиночестве. Я его не понимаю. Знаю только, что его племя продвинулось на один шаг вперед, правда, большой шаг, и оставило прежнюю жизнь хищников.

— Ты не думаешь… — Глаза у Шремазы расширились.

— Нет, — прервал ее Чаз. — Он слишком мудр, чтобы возвратиться к прежней жизни. Просто он ставит меня в тупик, вот и все. Но по мне будь он хоть с другой планеты, главное, чтобы помог нам спасти Уилла.

— Мне кажется, что мы уже приближаемся к другой планете, — проворчал Аримат.

Красиво отделанные стены сменились грубым камнем. Теперь друзья шли по природному тоннелю со сталактитами, сталагмитами и другими пещерными красотами. Дейнонихус постоянно останавливался, чтобы зажечь какой-нибудь из многочисленных факелов, развешанных повсюду на стенах.

— Я устала, — захныкала Трилл.

— Ты устала? — Короткие толстые лапы Чаза болели от непрерывного подъема. — А представляешь, каково тогда мне?

— Потерпите, — бросил им Тарква, слух которого был столь же острым, как зрение. — Мы уже почти на месте.

— На небесах? — робко поинтересовалась Шремаза.

Дейнонихус издал какой-то звук, напоминающий смех:

— Нет, не так высоко. Мы почти пришли к тому месту, которое я называю балконом.

Стратиомимусы переглянулись. Чазу не с кем было обменяться взглядами, поэтому он оставил свое мнение при себе.

Лестница привела их в огромную сводчатую пещеру. Стая летучих мышей сорвалась с места, потревоженная их приходом, это напоминало выхлоп черных писклявых конфетти.

Чаз понюхал воздух:

— Здесь воняет.

— Аммоний. — Дейнонихус вел их в глубь обширной пещеры. — Это из-за гуано, не обращайте внимания. Как и другие неприятные вещи, это скоро пройдет.

— Хотела бы я, чтобы эти люди тоже «прошли» и остались в прошлом. — Когти Килк ритмично стучали по каменному полу. — Чтобы они отпустили Уилла и убрались отсюда подальше на своей лодке.

Не было необходимости спрашивать о том, как выглядит балкон. Короткий подъем и поворот налево привели их к этому месту, после чего сразу стало ясно происхождение его названия.

Снизу он был совсем незаметен. Любой, глядя вверх из города храмов, увидел бы только нависающую каменную глыбу, которая совершенно скрывала от любопытных глаз пещеру в скалах.

В открытой пещере оказалась мастерская: каменные скамьи, а на них — механизмы, незнакомые даже Чазу. Стены были украшены барельефами той же работы, что и на зданиях в неведомой долине. Люди, изображенные на них, работали со странными орудиями и машинами.

— Это не динозавры, — сообщил Чаз, когда внимательно рассмотрел барельефы.

— Да, — сказал дейнонихус, гася факел о стену. Свет струился через высокое отверстие в скале, достаточно освещая эту часть пещеры. — Все, что вы видите здесь, сделано во славу древнего человеческого культа. У них был доступ к огромным знаниям, многие из которых теперь утеряны.

— Что случилось с ними? — спросил Чаз.

— По картинам, которые оставили они после себя, об этом трудно судить, — сказал Тарква. — Но из того, что мне удалось увидеть и обдумать, я сделал вывод, что они пришли в это место, чтобы возродить культуру, основанную на накоплении богатств. Они добыли и нашли много драгоценных камней и металлов. Они с таким рвением занимались поиском и добычей, с таким вожделением возводили памятники своему фальшивому богатству, что даже забыли, как выращивать хлеб и ловить рыбу. Тогда они начали голодать. Когда они наконец поняли, что нельзя съесть золото и камни, которые они насобирали, то стали покидать эти места. Большинство присоединилось к обществу Динотопии. Те, кто остался, постепенно вымерли. С их смертью исчезла и память об этом месте.

Килк удивленно взирала на окружающие предметы.

— Готова поспорить, Уилл Денисон очень заинтересовался бы этим местом! — воскликнула она. — Его отец ученый. Сам Уилл хочет стать мастером воздушных полетов, но, пока он летает, мне кажется, что его глаза всегда что-нибудь изучают.

— Правда? Я думаю, у меня много общего с его отцом.

— Мне казалось, что вы вроде как не хотели иметь ничего общего с кем бы то ни было, — заметил Чаз.

Дейнонихус резко взглянул на него:

— Я всегда готов нарушить молчание ради обретения знания. — Повернувшись, он шагнул под своды природного каменного портика. — Я часто прихожу сюда не только для изучения этих древних изобретений и картин, но ради того, чтобы полюбоваться видом. — Он поманил их к себе. — Идите сюда. Вы боитесь? Это совершенно безопасно.

Медленно они вышли на свет.

— Вот это да! — воскликнула Шремаза. — Как прекрасно!

Золотые здания и серебряные мостовые блестели на солнце, весь храмовый город лежал перед ними как на ладони. Драгоценные камни, украшавшие стены и крыши домов, мерцали, словно звезды в небе. Впереди непрерывной цепью величественных заснеженных вершин на север и восток распростерся Спинной Хребет.

— Смотри, мама! — воскликнула восхищенная Трилл, возбужденно указывая вдаль. — Это гора Шипастый Хвост?

— Я не знаю, детка. Может быть, Килк… Килк? — Не услышав ответа от старшей дочери она недоуменно повернулась.

Они обнаружили ее в глубине пещеры за изучением большого несимметричного механизма необычного вида. Устройство, казалось, ползет в густой тени.

— Что это? Больше всего похоже на небесную галеру, — заявила она.

Тарква был приятно удивлен.

— Ты наблюдательна. Это действительно воздушный корабль моего собственного изобретения, он очень сильно отличается от небесных галер, которые курсируют в безбрежных воздушных пространствах Динотопии. Он основан на старинном человеческом проекте и может считаться новым средством передвижения.

Чаз с сомнением рассматривал диковинный механизм. Назначение сплетенной из тростника гондолы, как и множества веревок, опутывающих аппарат, было достаточно очевидно. Очертаниями корабль напоминал деревянную скульптуру, изображающую некоего прославленного дейнонихуса. Возможно, одного из почитаемых предков Тарквы.

Вместо воздушных шаров, наполняемых гелием, над корпусом корабля парили шесть металлических сфер. Они крепились к гондоле искусно сплетенными тончайшими металлическими сетями. Казалось, они должны бы упасть и обрушиться на гондолу, но как ни в чем не бывало висели в воздухе. Похоже, сферы могли поднять корабль на значительную высоту. К корме судна при помощи сложной системы механизмов был прикреплен единственный деревянный пропеллер. Он соединялся с механизмом внутри гондолы при помощи сложной системы шестеренок. Управляющие лопасти, или рули, располагались по бокам.

Чаз облокотился передними лапами на борт судна, чтобы получше рассмотреть его устройство.

— Здорово напоминает держатель для чтения свитков, — заметил он, кивком указав на механизм в гондоле.

— Это устройство приводит в движение корабль и увеличивает скорость, — объяснил Тарква. — Оно не перематывает свитки, а приводит в движение шестерни. Взгляни.

Демонстрируя ловкость, о которой Чаз не мог и мечтать, пожилой отшельник легко запрыгнул через борт в гондолу, после чего продолжал объяснять действие механизмов любопытному протоцератопсу:

— Вращение колеса передается вот на эту шестерню, оттуда — на винт, винт, в свою очередь, приводит в движение пропеллер, а пропеллер как бы подталкивает корабль.

— Но у небесных галер обычно два таких механизма, — заметила Шремаза.

— Да, правда. — Тарква взглянул на нее. — Но поскольку я здесь один, я построил это судно с таким расчетом, что можно управлять им в одиночку.

— Но у вас нет воздушных шаров, чтобы подняться в воздух. — Чаз показал на металлические сферы. — Только эти странные серебряные.

Тарква сохранял терпение:

— Откуда ты знаешь, что это не воздушные шары?

— Потому что те делаются из шелка, а не из металла. Металл слишком тяжелый, чтобы его соткать.

— Да. Но они не сотканы, посмотрите. Они вырастают сами в глубине этой пещеры и при тщательном уходе могут увеличиться до размеров кочана капусты.

Чаз недоверчиво фыркнул:

— Каким это образом вы выращиваете металл?

Запрокинув голову, дейнонихус горделиво смотрел на свои сферические творения.

— Это полые кристаллы гидромагнезита. Они растут медленно, гораздо медленнее, чем другие пещерные образования, которые вы уже видели. Применяя древнее искусство, их можно вырастить до таких размеров. Когда они увеличились до необходимой для моих целей величины, я осторожно отделил их и принес сюда. Газовую смесь, скапливающуюся в них, я заменяю водородом. Его легко добыть в природных скважинах, которыми изобилует эта гора. Гелий, конечно, более надежен, но выработка его — это сложный процесс, который мне недоступен. Я уже наполнил баллоны, а их хрупкую поверхность покрыл специальным прозрачным лаком для большей прочности.

Шремаза с непониманием смотрела на диковинное изобретение:

— А для чего же вам здесь нужно это сооружение?

Тарква взглянул на нее:

— Когда придет мое время умирать, я надеюсь подняться на нем к небесам — оно поднимается очень высоко.

— Металлические шары. — Килк рассматривала наполненные газом баллоны. — Каких только чудес не создает природа!

— Они выглядят так, будто противоречат всем законам природы, — заявил Аримат, прохаживаясь вокруг гондолы, чтобы лучше ее изучить. — А мы там поместимся?

— Здесь хватит места для всех, — сказал им Тарква. — Ветры на большой высоте иногда затрудняют навигацию. Больше всего я опасаюсь, что, если мы отправимся спасать вашего друга на моем летающем корабле, на обратный путь нам не хватит водорода. Баллоны несовершенны. Понимаете ли, они могут дать течь. Если мы доберемся до Северных прерий, удастся ли нам снова подняться вверх?

Смело шагнув вперед, Килк положила лапу на плечо дейнонихуса. Когда-то, в далеком прошлом, предок Тарквы убил бы ее на месте и съел. Но многое изменилось за последние шестьдесят миллионов лет, и теперь дейнонихус спокойно слушал молодого стратиомимуса.

— Вы очень хороший, Тарква. Добродетельный и высоконравственный. Когда придет ваше время уйти из этого мира в другую жизнь — не важно, в какой она стороне, — думаю, вам не понадобится транспорт наподобие этого, чтобы добраться туда.

Мать посмотрела на Килк с одобрением и родительской гордостью.

— Признаюсь, бывали случаи, когда мне и самому приходили похожие мысли. — Отшельник с любовью создателя посмотрел на свое детище, которое стоило ему немалых трудов и времени. — Наверное, так от него и вправду будет больше проку. — Повернувшись, он внимательно оглядел небо. — Погода портится с каждой минутой.

— Шансы Уилла Денисона выжить тоже уменьшаются с каждой минутой, — серьезно сказала Килк.

Тарква кивнул, соглашаясь:

— Ветер доставит нам немало хлопот, особенно когда придется парить.

— Извините, — кашлянул Чаз. — Нам? Я же не птеранодон, чтобы парить в воздухе. Вы это говорите несерьезно.

— Мы полетим, мы полетим! — Не дожидаясь никаких распоряжений, Трилл и Аримат запрыгнули в гондолу через плетеные борта.

— Где же ваш энтузиазм? — пробормотал себе под нос Тарква. За секунду он оказался на корме корабля и открыл внутреннюю дверь. — Прошу вас, если вы готовы.

— Подождите минуту! — настаивал Чаз. — Готов для чего? — Он посмотрел изумленными глазами на Шремазу. — Вы не собираетесь лететь на этой штуковине?

Не обращая внимания на болтовню протоцератопса, мать семейства пристально разглядывала воздушный корабль.

— Я часто видела летающих ящеров и их наездников и все время удивлялась, как можно бесстрашно смотреть на землю с такой высоты. Я надеялась, что Уилл Денисон расскажет мне, каково это — летать над землей. Но почему бы мне самой не пережить этот опыт? — Она шагнула в гондолу. Скорее из вежливости, чем из необходимости, Тарква протянул лапу, чтобы помочь ей войти.

— Послушайте. — Чаз подошел к кораблю поближе, но не поднялся на борт. — Что мы сделаем, когда догоним Уилла и его похитителей? Кто-нибудь думал об этом? Что тогда?

— Мы можем сбрасывать на них камни, — предложил Аримат, который всегда был задирой.

— Или бревна, — подхватила его сестра. Тарква посмотрел на них неодобрительно:

— Терпеть не могу насилия. Возможно, нам удастся их как-нибудь напугать. Может быть, во внешнем мире летающие машины в диковинку. В любом случае я приложу все усилия, чтобы что-нибудь придумать.

— Да, это очень утешает, — саркастически заметил Чаз.

— Мы упадем на них с неба, подберем Уилла и улетим с ним высоко к облакам, где никто нас не достанет, — объявила Килк, увлеченно рассматривая оборудование. — Этот корабль заменит нам ящера-кецалькоатля, на котором летает Уилл.

— Тогда по местам! — Шремаза смотрела на Чаза прозрачными, блестящими от возбуждения глазами. — Нам нужна твоя помощь, переводчик. Ты идешь?

— Я… — промямлил Чаз. — Что это, мои лапы несут меня вперед? В эту хитроумную посудину? Собственное тело предало меня!

Килк дружелюбно похлопала его по панцирю:

— Спасибо, переводчик. Я рада, что ты с нами.

— А я нет, — продолжал он ворчать. — По правде говоря, я бы лучше остался стоять на твердой земле и смотрел бы, как вы болтаетесь и трясетесь в воздухе все равно что жуки, сопротивляющиеся урагану. Но кажется, мое тело считает по-другому, и мой мозг выбирает эту сумасбродную прогулку по воздуху.

Не обращая внимания на его жалобы, Тарква запер за ним дверь.

— Знаете, я не очень хорошо себя чувствую на высоте.

Чаз рассматривал удобные, тугого плетения стулья. В конце концов, борта и стены кабины были выше его. Даже если он встанет на цыпочки, он не увидит земли. Да ему и не хотелось ее видеть. При помощи когтя на среднем пальце Тарква, как ножом, отрезал веревки, которые удерживали корабль на земле.

— Спокойно, переводчик. Корабль абсолютно безопасен.

— Охотно верю. — Чаз вздрогнул, когда гондола потянулась вперед. — Надеюсь, он хорошо показал себя в деле?

Последняя веревка была перерезана, и вот серебристые шары, наполненные водородом, подняли тяжелогруженое судно с балкона прямо в открытое небо.

— На самом деле, — ответил Тарква со спокойной уверенностью, — это его первый полет.

— Что?!

— Да, — подтвердил дейнонихус и быстрыми ловкими движениями стал раскачивать колесо механизма.

Приводные шестеренки пришли в движение, пропеллер заработал, и судно ускорило ход.

— Тогда откуда вы знаете, что оно полетит? — не переставая лопотал взволнованный Чаз.

— Потому что мы летим, — ответил невозмутимый дейнонихус.

Чаз отвернулся, закрыл глаза и уткнулся мордой в ближайшую стенку. Он слышал и чувствовал ветер, завывавший снаружи.

— Мне это снится, — повторял он без конца. — Это всего лишь дурной сон. Я дома в своей кроватке, готовлюсь к завтрашней лекции. Это всего лишь сон, меня здесь нет.

Безразличный к его переживаниям, воздушный корабль стремительно набирал высоту. Их качнуло, и протоцератопс застонал.

— Интересно, — сказал Тарква, продолжая без особых усилий вращать привод. — Это воздушные ямы. Я слышал о них.

Легкое судно продолжало набирать скорость. Внизу ущелья каньона разрезали высокое плато подобно темным венам. Большинство из них были совсем узкие. Расположившись в одном из углов гондолы, Чаз молчаливо сидел, уткнувшись в стенку и время от времени поеживаясь. Они поднимались выше, и воздух становился холоднее. Протоцератопс старался не слушать песни стратиомимусов, которые только еще больше заставляли его переживать. Ветер начал бросать корабль из стороны в сторону. Из темных туч полил внезапный дождь, издалека доносилось эхо далекого грома. А впереди, на севере, еще светило солнышко.

«Если бы все было наоборот, — думал Чаз. — Я бы попал в беду, а Уилл Денисон летел меня выручать, уж он-то не сидел бы, дрожа от страха, в этом углу. Конечно, Уилл — воздушный наездник, для него небо — дом родной. Он высоты не боится».

А почему сам он испытывает этот страх? Игра воображения. Разве Чаз не может контролировать свой разум? Его дрожь утихла, а вскоре и совсем прекратилась. Тарква хорошо справлялся с управлением корабля. Гондолу потряхивало, но не так сильно, чтобы наводить ужас на пассажиров. Чаз впал в странное состояние — нечто среднее между паническим страхом и стоической покорностью. Это было для него величайшим достижением.

Гидромагнезитовые шары тянули их все выше. Тонкие, как бумага, они блестели в воздухе стальным блеском.

«Когда-нибудь, много лет спустя, я буду вспоминать этот полет как превеселое приключение», — убеждал себя Чаз. Гримаса сменилась улыбкой удовольствия, Чаз стал от души наслаждаться полетом. Стратиомимусы перегнулись через борт, показывая на пейзажи внизу. Кому-кому, а им это путешествие доставляло истинное удовольствие. Когда Тарква утомился, они крутили привод по очереди, но скорость по-прежнему не уменьшалась. Дейнонихус настраивал механизм, чтобы каждому было по силам вращать его.

Иногда он поворачивал руль, и замечательное судно медленно изменяло направление. Один раз они пролетали близко от высокой вершины горы из красноватого сланца, и даже Чаз выглянул, чтобы полюбоваться на величественную красоту природы. Его боевой дух уже окреп. Конечно, до таких высот, как те, на которых парил корабль, его отваге было далеко, но зато переводчик уже боялся не намного больше, чем стратиомимусы. Он даже не запаниковал, когда гондола, накренясь на правый борт, заскребла левым по острым каменным выступам.

«Кто знает, — небрежно говорил он себе, пытаясь сохранять достойное выражение лица, — может быть, нам повезет. И грохнемся мы не на скалы, а на что-нибудь помягче».